Громоотвод

- Доктор, сколько мне осталось жить?
- 10.
- Чего 10? Лет? Месяцев?
- 9, 8, 7...


9.

13:20. Я на пороге 5го подъезда дома 18в по Новгородской улице. Захожу в подъезд, поднимаюсь на старом дребезжащем лифте на седьмой этаж. Квартира 170. Дверь обита черным дермантином. Старый половичок.
13:25. Натягиваю маску. Отхожу в сторону от двери. Звоню.
- Кто там?
Почему-то я не продумал, что отвечу на этот вопрос. Думал, само пойдет. Перепись населения? А вдруг он уже переписался? Милиция? Почта? Да, лучше почта.
- Почта. Вам заказное письмо.
На площадке темно. Щелкает замок, и темноту разрезает яркая полоса света. Дверь на цепочке. Зачем люди делают такие длинные цепочки? Я просовываю руку внутрь, хватаю хозяина квартиры за воротник и резко тяну на себя, об край двери. Он медленно сползает на пол, я снимаю цепочку.
13:35. Хозяину квартиры на вид лет 35. Волевой человек, привык всего добиваться в жизни. Всегда быть первым. Холост или овдовел? Овдовел. На столе фотография жены в рамочке с черной лентой. Детей никогда не было.  Он тяжелый. Я вспотел, когда волок эту тушу. Ведь на мне кожаная куртка, маска. У него в доме даже стула нормального не нашлось. К батарее, наручниками. И воды стакан на голову, чтоб очухался.
- Кто вы?
Неужели и так не ясно? Во народ тупой пошел.
- Сказано же - почта. Посылка тебе.
Полоска стали проходит сквозь мягкий халат, кожу, мышцы, что у него еще там, короче, в сердце. И тем же путем обратно.
13:45. Снимаю маску. Мою нож на кухне, в раковине. Вытираю отпечатки пальцев с дверной ручки и со стакана. Выхожу из 170й квартиры. Из 169й выбегают люди в серой форме, окружают. Лечь на пол. Одевают наручники. Обыскивают.

8.

Помещение местного УВД. Тусклый свет, решетки на окнах. Стены цвета детского поноса. Снимают отпечатки пальцев. Двое: сержант и старлей. Молодежь. У старлея заспанный вид. Ему эта работенка уже осточертела. У него, наверно, жена стерва, вот и зависает на работе целыми днями. А сержанту все похую.
Допрашивают. Кто такой, как все произошло. Документы смотрят. Процедура такая. А я не хочу.
Психологический тест. Это теперь обязательно. Веселый народ. Вопросы сформулированы в виде утверждений, а я с ними соглашаюсь или нет.
...
Запорами вы страдаете редко. - Почему страдаю? Я удовольствие получаю.
...
У вас всегда хорошее настроение. - Нет, только по четным. Кроме четвертой среды каждого пятого месяца.
...
После теста я иду в кассу и оплачиваю 512 рублей за видеозапись. Сержант выписывает пропуск, отдает копию кассеты, и я выхожу на улицу. Запах свободы.
Я еду на троллейбусе к себе в гараж. Переодеваюсь. Холодно, +5 на улице. В гараже не намного больше. Кассету оставляю тут же. Не знаю, когда и где ее можно будет посмотреть. Только дома и только в одиночестве, когда жена с детьми куда-нибудь уедет.

7.

Темнеет. Иду домой. Такой же дом, как и 18в по Новгородской. Светло-серые панели, 9 этажей. Малогабаритка. Звоню по домофону, поднимаюсь на пятый этаж. На площадке уже встречает жена. Да, я буду борщ. И картошку буду. Нет, Владик. Дай отцу раздеться и поесть. Помоги пока сестре с математикой.
Несколько дней назад я не хотел возвращаться домой. Таня прекрасно готовит борщ, лучше чем в любом ресторане, а я не хотел. Я потерял вкус к жизни. Был готов бросить все это, уехать к чертовой матери, куда глаза глядят. Взять билет до Владивостока и, когда надоест ехать, ночью выйти на какой-нибудь маленькой станции. За полярный круг. В Папуа-Новую Гвинею. Куда угодно, но только подальше отсюда. А сегодня я готов хоть весь вечер помогать сыну с его домашним заданием. Завтра поведу детей в зоопарк, в цирк, куда они захотят. Танюшка, с которой мы вместе уже 10 лет, сегодня выглядит потрясающе. Просто потрясающе. Как никогда раньше.

6.

- ... и я уверен, что внедряемая нами программа профилактики тяжких и особо тяжких преступлений не имеет побочных эффектов.
- Вы так уверены?
- Да. И я ответственно заявляю: в тех 12 регионах, где была внедрена программа профилактики, число краж, грабежей, изнасилований, убийств резко сократилось.
- Отлично. Теперь давайте послушаем противоположное мнение. У нас на связи профессор Казанского государственного университета, известный психолог Петр Сергеевич Каневский. Он в нашей студии в Казани. Здравствуйте, Петр Сергеевич.
- Здравствуйте, Станислав.
- Петр Сергеевич, что вы можете сказать по поводу эксперимента, проводимого по инициативе и под руководством генерал-майора милиции Стрешнева. Ведь есть же положительные результаты.
- Что понимать под положительными результатами? Да, число преступлений сократилось. Но какой ценой? По сути, государство покровительствует убийствам, грабежам, изнасилованиям. Преступлений не стало меньше, просто часть из них перестала быть преступлениями.
- Но позвольте. Жертвы этих, как вы считаете, преступлений, согласны с тем, чтобы их убивали, грабили, насиловали.
- Да, Станислав, и разрешите мне добавить...
- Да, да, Аркадий Иванович, говорите.
- ... позвольте мне добавить, что они не просто согласны. Они должны неоднократно подтвердить свое желание и могут в любой момент отказаться от участия в действе.
- Аркадий Иванович Стрешнев утверждает, что человек имеет право сам отказаться от своей жизни. Аркадий Иванович, вы верующий человек?
- Прежде всего я хотел бы заметить, что право на смерть предусмотрено Конституцией. В Конституции записано право человека на жизнь. Так вот если бы не было права на смерть, то не было бы и права на жизнь. Без права на смерть право на жизнь превращается в обязанность жить. А в Конституции записана не обязанность жить, а право на жизнь. А по вашему вопросу я могу сказать: да, я верующий. И я убежден, что Господь наделил человека свободой воли. Человек имеет право желать быть убитым, и если одновременно имеется другой человек, который хочет кого-то убить - мы просто сводим этих двух людей. Потребность в убийстве, и вообще в агрессии, в насилии существует, просто в наше время ее очень сложно удовлетворить. Раньше ...

5.

Иду на работу. Давно не испытывал такого удовольствия от работы. Весь день сижу на телефоне: принимаю заказы, отвечаю на вопросы. Согласно рекламе, у нас собственное производство. Гордость российского бизнеса. На самом деле, мы всего лишь посредники. Моя работа состоит в том, чтобы весь день врать. И ни единым словом, ни единой интонацией не выдать реальное положение вещей. Сегодня я вру с особенным упоением, с размахом.
Еще я иногда заменяю зав.складом. Наша контора размещается в нескольких небольших комнатках на одном из оборонных предприятий, и еще в соседнем здании есть склад продукции, полученной с якобы наших заводов. У нас порой бывают важные клиенты - городские власти, например.
Во время перерыва в курилке шепчутся Семеныч и Гоша. Шепчутся и иногда прыскают от хохота. Семеныч - наш зав.складом, лысеющий полноватый мужичок лет 40-45ти. Смешной. Гоша - молодой специалист, недавно окончил институт. Про Семеныча все знают, что он совершил по программе профилактики не меньше трех изнасилований. Если бы не программа, возможно, стал бы серийным маньяком. А так - незаменимый работник. Когда я вместо него на складе, вечно что-нибудь идет не так. Неужели он и Гошу во все это втягивает? Нет, наверное, просто похабные анекдоты рассказывает.

4.

Прошло всего пять дней, а меня уже гложут сомнения. Ну зачем я в это ввязался? Да, вкус к жизни вернулся. Да, тот чувак сам хотел, чтоб его убили. У него жена умерла, он жить не хотел. Он все равно бы совершил самоубийство. Но все же... Наверное, эта программа только для потенциальных преступников. У меня не было желания убивать. Я просто хотел попробовать новое, радикальное средство.
"Лучшее средство от головы - топор."
Еще я хотел сесть на поезд, уехать куда глаза глядят. Вот и уезжал бы.
Вру.
Я хотел их убить.
Всех.
Танюшку.
Детей.
Семеныча.
Шефа.
Всех.
Сразу.
Но все равно непривычно все это. Я рос в то время, когда программы профилактики еще не было. Возможно, все эти мои сомнения потомки назовут предрассудками. Когда-то ведь было много ограничений в поведении, в одежде, которые сейчас без смеха не воспринимаются. Я просто не привык. Совершил убийство, и никакого наказания. Да и убийство ли я совершил?

3.

- ... Аркадий Иванович, вы преувеличиваете.
- Отчего же? По городу за период действия эксперимента снижение количества зарегистрированных убийств в два раза, изнасилований в пять раз. В пять раз. Вы помните, чтобы кому-нибудь удавалось добиться таких результатов.
- Вместо того, чтобы ловить преступников, вы плодите их.
- Нет! В том-то и дело, что это не преступники. Мы помогаем людям снять агрессию, которую в противном случае они копили бы в себе, а затем выплеснули бы с гораздо более тяжкими, непредсказуемыми последствиями. Весь сценарий действа заранее прописывается при участии обеих сторон и согласовывается с милицией. Все снимается на видеокамеру. Все под контролем. По сути, наша деятельность напоминает громоотвод. Гроза все равно ударит. Но она может либо спалить дом, убить кого-нибудь, либо уйти в землю. Деяние, содержащее в себе признаки объективной стороны преступления, все равно будет совершено. Но оно может причинить вред либо случайному человеку, которому совершенно этого не хочется, либо тому, кто к этому готов и желает этого.
- Желает? Аркадий Иванович, скажите, а откуда вы берете этих добровольцев? Какой нормальный человек захочет, чтобы его убили?
- При проработке проекта у нас были такие сомнения. Но люди идут. На убийства - меньше. В основном на кражи. И при этом мы не имеем право давать рекламу. Позвольте вас заверить, все действа происходят только с добровольного согласия обеих ...

Экран внезапно гаснет. Таня кладет пульт рядом со мной на диван и говорит: "Неужели ты можешь слушать этого борова? Меня тошнит от него". "Считаешь, что он врет?" "А ты нет?" "Не знаю".

2.

Рабочие будни. Два месяца прошло с того самого дня. Семеныч неделю назад брал отгул. Может, на дачу ездил? Нет, какая дача в январе. И вид у него восторженный. Сейчас, правда, немного поугас. А мне, чувствую, скоро опять все надоест. Телефон все звонит и звонит. И я повторяю одну и ту же песню: да, свои заводы; да широчайший ассортимент и любое количество. С доставкой. В подарочной упаковке. С бантиком. Тьфу. Может, кражу совершить?

1.

Я на кухне, готовлю себе ужин. Таня с детьми уехала к маме. Что-то они задерживаются. Уже поздно.
Звоню. Теща говорит, что час назад выехали. Значит, скоро будут.
Жду.
Жду.
Жду.
Не выдерживаю, звоню в милицию. ФИО. Номер машины. Что???
Когда???
Где???
Выезжаю.
Это был трехсторонний перекресток. Плохо освещенный. Какой-то пьяный водила на синей "Ауди". Всмятку. Железо - здесь же, с распоротой крышей. Тела - в морге судмедэкспертизы. ... Протокол опознания. ... Супермаркет. ... Крайний левый ряд. ... Лучше кристалловскую, чем всякую дрянь. Хотя какая теперь разница. ... С вас 64 рубля.

0.

13:20. Я сижу у себя дома в кресле. Читаю журнал. Телек чего-то вещает.
13:25. Звонок в дверь.
- Кто там?
- Почта. Заказное письмо.
Это что, все так говорят?
У меня нет цепочки. В дверь врывается нечто, похожее на шкаф. Под 2 метра ростом. Килограммов на 150 потянет, а то и больше. Заслоняет собой весь дверной проем. Я отступаю в глубь прихожей и ору что есть мочи. Па-ма-ги-те!!! Шкаф движется на меня. Впечатляет. Нет никакого желания сопротивляться - кажется, что это бесполезно. Нет! Я не кричу, я спокойно говорю: нет! Говорю прямо в скрытую камеру, которую вчера устанавливали сержант со старлеем: нет! Нет, потому что нет. Сам не знаю, почему. Трусость, инстинкт самосохранения, не важно. Шкаф останавливается, снимает маску.
- Предустановленная компенсация?
- Выплачу.
- Моральный ущерб?
- Даю 105% от стандарта.
- Договорились.
Я ставлю на стол две бутылки из НЗ, зову с верхнего этажа группу захвата, и мы выпиваем по пол-стакана за мое здоровье. Так заканчиваются 5% случаев.

20-21 октября 2002 года