Жизнь Среди Людей несколько глав

Пролог
Я вышел из подъезда, стараясь случайно не попасть никому на глаза, завернул в противоположную сторону и стал ждать… Буквально через минуту Наташина мама вошла в подъезд. А я зашагал прочь.
Казалось, все подошло к своему логическому концу. У тебя больше нет человека, который любил бы тебя так, как ты его. Наташа превратилась в воспоминание. Ты, находясь в здравом уме и трезвом рассудке, одной фразой уничтожил всё то, на что возлагал надежды и самые сокровенные мечты. Ты убил вашу любовь - два слова, которые перевернули все вверх дном, и за которые так себя ненавидел. Я знал свою вину и понимал, что уже не могу ничего сделать. Память, выжженная вместе со спайкой, стала “черной дырой”, в которую будут болезненно проваливаться все последующие воспоминания обо мне. Если ты любишь её, то должен исчезнуть из её жизни, сделать вид, что тебя не было и нет.
Зачем ты поступил так? - все время задавал этот вопрос. Чтобы Наташа стала нормальным, здоровым человеком. Ведь в противном случае через месяц-другой девушка оказалась бы на приёме у психиатра, а затем и в больнице. А что дальше? Вообще ужасно представить. Так что поступил ты правильно. Другого выхода у тебя просто не было.
В голове шумело. Я перестал ощущать течение времени. Мимо проходили люди - спешащие, суетливые. Проезжали машины, в которых сидели такие же люди. Мимо текла река жизни моего города, с его улочками, проспектами, вывесками, магазинами. Все шло своим чередом. Во всем был свой смысл и бессмыслица. Где-то здесь, вокруг меня веял дух счастья - люди дарили друг другу подарки, радовались, любили. Здесь же бродил призрак зла - люди ругались, ненавидели, завидовали, убивали. Так было и будет всегда. Нам не исправить этот мир. Никто не в силах сделать это…
А причина была ясна и понятна. Ведь она была в каждом. В тебе, во мне, во всех нас вместе. Человек несовершенен. Одному нужны деньги, другому слава, третьему власть, четвертому все сразу. Это было тем вечным стимулом, который движет человечеством, который заставляет людей действовать (во имя чего?). Это было той ахиллесовой  пятой, которая сделала человека рабом своих идеалов. Человек беззащитен, а он пытается убедить себя в обратном. Но что стоит ружье, которое в любой момент может выстрелить в своего же владельца? Никакая технология не сможет изменить этого. Да и надо ли это теперь, когда вмешались менталы. Что может измениться? К лучшему или к худшему?
Хотя почему ты решил, что они вмешались только сейчас? Потому, что только сейчас обнаружили их влияние? Нет, конечно, нет. Менталы были всегда - и год, и сто, и тысячу лет назад. А если это так, что они делали с нами все это время? Может, человечество изначально служило полигоном для их военных игр масштабом от одного человека до целых народов и стран. Может, вирус агрессии, который пытаются найти ученые, это менталы, их вечная борьба за господство одной идеи над другой? А люди зачли их проблемы в свои и привыкли к ним за тысячелетия? Неужели двадцать первый век будет таким же, как и двадцатый? Неужели менталы будут все также “играть” с нами? Неужели человек так и не сможет избавиться от их влияния? Разве Древние не могли этого предвидеть и придумать что-нибудь? А может все как раз наоборот - все идет по их плану? Тогда почему здесь появился ты? Почему ты все это знаешь? Потому, что все равно ничего не сможешь сделать? Почему? Почему?
И тут я почувствовал, что больше ничего не вижу и не слышу. Вокруг была пустота…
 
Два года спустя…
Воспоминания из Ниоткуда
Древние… Кто они были? Раса создателей, говорил Макс. Создатели! Что они создали?! Этот мир, скорее напоминающий ад, чем рай?! Менталов, для которых нет ничего достойного их уважения?! Нас - людей, которые настолько слепы, что не видят, куда катятся?! Весь этот бесконечно завернутый в себе космос…
Иногда полезно подумать, зачем человек живет на этом свете. Одни приходят к выводу, что любить, другие - чтобы бороться, третьи вообще не находят ответа. Да и зачем им это? Всерьез над этим задумываются только философы, поэты, романтики. Одних заставляет профессия, других (как ни банально это звучит) - одиночество. Вот и сейчас, в окружении глухих стен я снова задумался над этим.
Как трудно бывает снова поверить, что ты - один, взаперти. И у тебя нет ничего, кроме груды умных книг, самого себя и невесомо смутной надежды на будущее. И единственное, с кем ты можешь общаться, твое отражение в зеркале и твоя тень, которая появляется как предвестник светлого и исчезает, безнадежно раскаявшись…
Два года назад у меня было все: семья, любовь, счастье. Сейчас этого нет. Нет, также как и Наташи. Как и родителей, которые уже не считают меня своим сыном после того, что я сделал. Как и друзей, до последнего считавших меня невиновным. Куда все это делось? Куда все ушло? Как вода стачивает камни, так и время неумолимо, беспощадно сглаживает наши эмоции, воспоминания, любовь. Два года - достаточный срок, чтобы успеть забыть человека. И эти годы прошли, и не они последние. Впереди больше…
Вот опять мне вспомнилась Наташа. Как давно я тебя не видел. Как я скучаю по тебе, если бы ты знала. Я помню тебя с семи лет, с нашего первого класса, когда ты мне ужасно не нравилась. Как я завидовал, когда тебе ставили пятерку, а мне четверку. Все учителя были от тебя в восторге, тебя ставили всем в пример, а меня это до боли задевало. До сих пор помню ту незаконную двойку по английскому, которую мне влепила другая, заменявшая нашу, учительница. Я не ответил ей тогда совсем не потому, что не знал, просто обиделся. На предыдущий вопрос она вызвала всех, кроме меня, а я так тянул руку. Когда учительница русского языка, сомневаясь - ставить мне за год пятерку или четверку, спросила - будут ли у меня другие четверки, за меня ответила ты - вспомнив ту двойку по английскому. Так с твоей помощью я не стал отличником. Как я был зол на тебя из-за этого и поэтому перешел в другую школу.
Изредка встречая тебя, то на улице, то в магазине, я однажды обратил внимание на то, что ты была уже не та вредная, ненавистная мне девчонка. Годы делали своё - ты взрослела. Я не мог поверить своим глазам, когда увидел, как ты изменилась. От той пухлой ябеды и воображалы не осталось и следа. Это была новая Наташа, которая мне безумно нравилась, и в которую я, забыв прошлые обиды, моментально влюбился. Ты не помнила мою школьную неприязнь к тебе, может оттого, что я не показывал её, а может потому, что для тебя тогда это было не так важно.
Но было в нас что-то общее. Меня тянуло к тебе, ты не отталкивала меня. Знаешь, наверное, это и было счастье. Потому что потом начались визиты Макса и наши с тобой ссоры. Первая была из-за Иры, к которой Макс меня приклеил. Затем был Дима - мой лучший друг, который стал и твоим “лучшим другом”. Спустя была та пропасть между нами, в которую ушли мой институт, твой отец и многое другое. Спасибо Диме - он вовремя вытянул меня из неё и снова соединил с тобой. Я помню, как ты плакала, когда я пришел к тебе после долгой разлуки. Помню, как мы с тобой гуляли. Это тоже было счастье. Казалось, обстановка сама собой исправилась, но нет. Сначала письмо, затем события на дне рождения. Неужели нам не везло из-за меня? Будь проклята шайба, Delta-мир, менталы все вместе взятые, если я не могу быть с тобой. Да ещё Ира со своими проблемами. (Я чуть было не поддался её влиянию). Потом этот запрещенный ход - ментальная спайка. Пойми, Наташа, я любил тебя и должен был сделать это. Наша партия была сыграна, мы проиграли…
Я хорошо помню нашу последнюю встречу. Если её можно так назвать. Это было той последней каплей, которая положила конец всему. Они добили меня, и поэтому я сделал то, что сделал. Не знаю, может был другой выход, но теперь поздно об этом думать. Ты забыла меня. Так, что уже никогда не вспомнишь. Мой образ причинял тебе столько страданий. Я не смог бы этого выдержать. Теперь ты свободна. А я - нет. Ты навсегда останешься в моей памяти человеком, который мне дорог, и которого я любил больше жизни. Прощай, Наташка… Прощай, моя милая, добрая девочка. Прощай навеки. Но знай, я всегда буду любить тебя. И сделаю все возможное, что бы тебе не было больно. Может быть, в другой жизни нам повезет. А в этой? Дай бог тебе счастья… Счастья с кем-нибудь другим…
 
Прошло три года
Я - твое зеркало
Таня засыпала моментально. Я вовремя спохватился и накрыл её. Она заснула. Я тоже хотел спать. Немудрено после такого количества водки. Голова кружилась. И передо мной в этом круговороте почему-то всплыла вся моя жизнь…
С тех пор прошло уже пять лет. Я поступил в университет, закончил его. Теперь я в аспирантуре. Многое изменилось за это время. У меня появились новые друзья, интересы, да и вообще я сам стал другим человеком. Не знаю, что помогло мне забыть Наташу. Может студенческая жизнь, заботы, учеба. А может - время. Я ни разу не встречал её, слышал от наших общих знакомых, что у неё все нормально. Дима, как всегда, донимал вопросами. Как, почему, что я с ней такое сделал, что она вообще не знает ни меня, ни моего имени. И даже не помнит потом, что её об этом спрашивали. Я только пожимал плечами и грустно вздыхал. А что я мог ему ответить?
Вспомнив эту жуткую историю, я невольно вздрогнул. День рождения, больница, Наташа. Каким далеким теперь это казалось, и в то же время, каким-то пугающе близким. Понял. Это потому, что сейчас ты находишься в похожей ситуации - вечеринка, музыка, любимая девушка. Верно, тот день рождения Игоря - этот вечер у Юры, а Наташа - это Таня... Хотя нет, слабая аналогия. Игоря ты знал с детства, Наташу с первого класса, а с Юрой и Таней познакомился, уже будучи студентом. Да и попал на эту вечеринку совершенно случайно, тем более с Таней. По идее, сейчас ты должен быть в своем общежитии, а Таня - дома, в своем городе. Так получилось, что она приехала в столицу (нет, не ко мне, а на день рождения к подруге), я её встретил, день рождения внезапно отменился. А тут Юра организовывал праздник по случаю отсутствия родителей. Вот так мы и попали сюда.
Было интересно созерцать такую тусовку. Юра (мы учились в одном университете, он был старше меня на год, теперь подающий надежды финансист) чувствовал себя среди гостей, как рыба в воде. (Понятно, он был у себя дома). О нас с Таней я бы такого не сказал. Даже для неё, намного более привычной к таким мероприятиям, здесь было как-то дико. Может потому, что она никого, кроме Юры, не знала, а может потому, что рядом был я. Давно заметил за ней что-то такое.
Кажется, ты убедил себя, что аналогии с прошлым нет. Тогда что-то другое? И словно в подтверждение этому мне послышался тихий голос:
- Переключайся в Delta-мир, - я вздрогнул, посмотрел на девушку - она мирно спала. Тогда кто? Кто это сказал? Кто может знать об этом? Ты никогда никому не рассказывал. Решив, что это галюны, - напился до белых слоников, я опять услышал этот же голос:
- Я кому сказал? Стенке? - разобрать, с какой стороны идет голос, было невозможно.
= Кто здесь? - хотел спросить я, но открыть рот не смог, поэтому только подумал.
- Скоро узнаешь. Давай скорее. - Неужели снова Макс?!
= Но я не могу. Я всё забыл, - я не врал, а действительно так думал.
- А ты попробуй, - почему-то его голос внушал доверие, и я попытался.
Мой знак, всплеск эмоций, света, пространства - знакомый набор ощущений, и вот я - здесь. Форма моего тела и проекции одежды (я помнил, во что был одет) удерживались сами собой, чему был приятно поражен. Но передо мной стоял… Макс?! В странной одежде - моя старая майка, которая куда-то пропала, и  светло-кофейные брюки с такой же судьбой. Он был “слегка” небрит - по моим подсчетам неделю, и постричься ему не мешало бы уже месяц назад.
Я начинал злиться. Неужели все начнется сначала?!
- Я представлял тебя другим, - сказал он, внимательно меня рассматривая.
= Не рассказывай сказки, что ты не следил за мной.
- Дурак ты. Небось, принял меня за Макса?
Было что-то до боли знакомое в его манере разговора.
= Не понял. Что это значит?
- Это значит, что ты - это я, а я - это ты.
= Бред какой-то. Такие сны мне уже давно не снились. Спокойно вышел в Delta-мир, встретил там себя, - я часто прикалываюсь в своих снах.
- Неужели я такой же упрямый? Как-то и не подумал, что ты можешь мне не поверить.
= Кончай базары, дай спокойно поспать, а то завтра башка болеть будет.
- Как же я сразу-то не догадался. Ты пьян. Причем в стельку. Где ты уже набрался?
= Если ты - это я, то зачем спрашиваешь? Сам не знаешь?
- Вот болван. Как ты докатился до такой жизни? Чем ты занимался все это время, пока я был там?
= Опять глупые вопросы. Сам не знаешь? ГДЕ ТАМ?
- Вот так. Уже лучше. Трезвеешь прямо на глазах.
= Постой, ты никак надо мной издеваешься?
- А что остается делать, если до тебя по-нормальному не доходит?
Твои слова! Твоя интонация! Действительно, если бы я был на его месте, то вел себя точно также.
= Я ничего не понимаю.
- Я сам сразу не поверил. Но теперь вижу - все верно. Я - это ты.
= Заметь, ты - это я.
- Давай не будем спорить, кто из нас настоящий. Пустая трата времени.
= Давай. Только объясни, что все это значит?
- Пока не знаю, как оно было на самом деле. Но с твоей помощью, думаю, разберемся. Ты помнишь последнюю встречу с Наташей?
Я вспомнил, и мне захотелось выпрыгнуть в окно девятого этажа. Слава богу, окон здесь не было. А на его глазах появилась влага.
= Помню. Как сейчас.
- А помнишь, куда ты шел после этого?
= Куда я шел после этого? Никуда я не шел. Так, бродил.
- Помнишь, был такой момент, когда ты оглох и ослеп?
= То есть ничего не видел и не слышал?
- Какая разница… Потом все было как в бреду… Охранник, булыжник, кровь, сирены, милиция.
= Какая милиция, что ты несешь? Потом я пришел домой.
- Понятно. Значит я все-таки никого не убивал. Они напичкали меня ложными воспоминаниями. Точно. А я-то думал, зачем мне понадобилось кого-то убивать… Да, тебе повезло. Ты не знаешь, что они напридумывали. Ужас… - он как-то сразу повеселел, обрадовался.
= Что, судимость снял?
- Теперь ты издеваешься?
= Нет, просто я все равно ничего не понимаю.
- В тот день наши воспоминания не совпадают. Значит, тогда нас и разделили.
= Как это? Разделили. Пополам?
- Не пополам. Просто создали точную копию - сняли образ, так сказать, для продолжения эксперимента. Тебя отпустили, а меня стали доводить по новой.
= Значит, копия все-таки ты.
- Таковым себя не считаю. Ты что, опять за старое?
= Нет, просто я слегонца того… Выпил. Понимаешь?
- Понимаю. Напился - будь человеком.
Он начинал мне нравиться.
= Так ты, серьезно, я?
- Серьезней не бывает.
Тут на меня что-то нашло. Мне так захотелось подойти к нему, обнять. Даже чуть слезу не пустил. Возвращение блудного сына какое-то! Он даже застеснялся от такого поворота событий.
= А ты почему такой заросший? - спросил я для разрядки.
- Знал бы, куда меня упекли, не спрашивал.
= Что, в натуре, в тюрьме сидел?
- Одиночка. Я и сейчас там сижу. Не забывай, где мы.
Действительно, вы в Delta-мире. Только здесь ты не выбрался бы даже за пределы комнаты.
= Подожди-ка. Ты научился перемещаться?
- Это легко. Я ещё многому научился. Потом расскажу.
= А эти, как их там, Delta-фильтры снял?
- Нет пока. Ума не приложу, как это сделать.
= А как же ты меня нашел?
- Флюгер поставил и пошел за ним.
= Какой флюгер? Что-то новенькое?
- Такая штука в Delta-мире. Смотри вверх.
Я поднял голову и увидел облачко - маленькое такое, с одной стороны белое, с другой – темно-синее. Оно волновалось прямо у меня над головой.
- Знал бы ты, сколько пришлось возиться, чтобы оно на тебя притягивалось, а не на меня.
= Сам слепил?
- Я еще не такое могу, - тут он как-то замялся. Я, кажется, понимал, в чем дело. Все это время ты жил нормальной жизнью, а он… Пять лет зоны.
= Слушай, ты, наверное, хочешь взглянуть на нормальный мир?
- Нетрудно было догадаться. Эти годы я только и думал, как сбежать оттуда. Я столько всего перепробовал. Но они не знают, что я могу в Delta-мир выходить.
= Чего тогда они хотят?
- Не знаю. На психику давят. Представляешь, в супе эту противную рожу раз десять видел.
= Макса что ли? - я засмеялся, он только кисло улыбнулся в ответ, - Ладно, извини. Я не подумал.
- Одним глазком. Можно?
= Не вопрос, только как? Я не знаю - пас.
- Просто. Переключайся обратно, запоминай как было, потом здесь нарисуй.
= Ты требуешь невозможного. Я не потяну.
- Потянешь. Когда я первый раз вышел, то вообще не заметил, что камера как-то изменилась. Настолько в голову влезла.
= Да… Хорошо, я попробую…
- Если поможет, давай по частям. Я их буду здесь держать.
Я переключился. Опять без проблем! Комната Юриных родителей. Справа, отвернувшись к стене, спит Таня. Ветерок, словно парус, надувает занавеску. Я охватил картину и постарался запомнить все детали. Стоп! Я с ужасом посмотрел на Таню. А если он спросит? Он же никого не видел с тех пор. Мне стало не по себе. Он там за тебя отдувался, а ты его предал. Предал его и вместе с тем себя. Что же делать? Из сложившейся картины я постарался выбросить Танькин образ. Не знаю, что получится, но будь, что будет, - и вернулся обратно.
Визуально практически ничего не изменилось. Я так и остался лежать на кровати, только он появился возле шкафа.
= Ну как?
- Где это ты? Что-то не припоминаю.
= Долгая история… Дома у Юры. Классный парень. На втором курсе познакомились.
- Ты поступил в институт?
= Теперь это уже университет. Переименовали. Да и закончил я его. Красный диплом. Сейчас в аспирантуре балду гоняю.
- Да, ты времени зря не терял. А это что за ерунда? - он показал на одеяло, под которым, казалось, кто-то лежал. Вот болван. Таньку спрятал, а следы?
= Где? - переспросил я, быстренько заправив одеяло, словно там никого и не было.
- Неужели я не догадался?
Он посмотрел на меня так, что я не сомневался, что мы подумали одно и тоже. Наташа! Вот и наступил момент, когда ты её предал.
= Это моя вина…
- Кто знает, что бы сейчас я делал на твоем месте…
= Понимаешь, с тех пор её ни разу не видел.
- Что, боялся?
= Не то, чтобы боялся. Просто, зачем? Зачем о грустном-то вспоминать? Все равно уже ничего не изменишь.
- Можно. Я тут думал… А все-таки какая ты сволочь…
Совесть! Другого имени ему дать нельзя. Иногда его слова проскальзывали в твоей голове. И именно так ты их называл.
- Такого от тебя не ожидал… Каким же ты стал… Нет, я тебе уже не завидую.
Он сейчас расплачется. Неужели это ты? Или мог стать такой тряпкой?
= Заткнись. Мне и без твоих моралей тошно. Ты думаешь, я не думал об этом? Сколько раз меня останавливала эта мысль... Если бы не Таня, я бы уже давно тронулся…
- Её Таней зовут?
= Да… Ты уже успокоился?
- Покажи, а?
= Ни за что. Ты потом на меня с кулаками бросишься.
- Жалко?
= Жалко… Понимаешь, мы выпили. И сейчас не самое подходящее время для показа.
- Тебе стыдно её показывать? Передо мной стыдно?
= Давай завтра, - тут я словил себя на мысли, что прячу её от “себя самого”, и почувствовал какую-то долю истины даже по отношению к самому себе, - Хорошо, - согласился я, - только без комментариев.
- Ну вот, пока ты ломался, меня начали прощупывать. Я ухожу. Завтра постараюсь прийти, если будет спокойно. Все, пока. Рад был снова познакомиться.
Он исчез, оставив только свое облачко-флюгер. И ни с чем не сравнимое смятение в моей душе. Вот как оно могло обернуться. Я вернулся назад. Посмотрев на Таню, подумал, что если в чем-то и виноват, так это в том, что не поцеловал её перед сном. Быстро искупив свою вину, я тоже моментально заснул…


- Леша, вставай, - сквозь сон услышал я. Таня уже проснулась и стояла возле зеркала, - Я уже полчаса как не сплю.
Я приподнял голову с подушки и понял, что головная боль на сегодня заказана.
= Я бы ещё поспал. Часок, другой… - не то сказал, не то попросил я.
- А я что буду делать? Я уже не усну.
Так, надо сделать усилие воли и встать.  Встать, кому говорю! Но это было непросто. Я закрыл глаза и сделал вид, что не собираюсь вставать. Потом до меня дошло. Она приехала к тебе в гости, а ты дрыхнешь у неё на глазах уже второй раз. Представляешь, как тебе было бы хорошо, если бы ты пришел к ней в гости, они пригласила зайти, выпила с тобой чашку кофе, а потом завернула бы на массу? Вот и ты сейчас в точно такой ситуации. Эти мысли подействовали отрезвляюще, я, не дожидаясь её реакции на свою ошибку, встал и, как ни в чем не бывало, спросил:
= Ну как голова? Не болит?
- Вроде нормально.
= А у меня - раскалывается.
- Слабенький, - не то с издевкой, не то с сожалением сказала она. Никогда не поймешь, что у неё на уме.
Я вышел на балкон и закурил. Представляешь, что скажет он, когда узнает. Да, он многое пропустил. Тупо уставившись на дорогу, которая была видна с балкона, и, ни о чем не думая, я угостил Таню сигаретой. Так, молча, мы стояли, курили. Я боролся с головной болью, а она этого не замечала. Она вообще ничего не замечает. Это ты, как искушенный психоаналитик, постоянно суешь нос в её душу. А какое ты имеешь право? Что пытаешься там найти?
- Я пошла в ванную. Умоюсь, - докурив, сказала она.
Иди, - не ответил я и проводил её взглядом. Не вовремя он тебя нашел. Все мысли только о ней. А его ещё из тюрьмы вытаскивать. А что будет потом? Я тихонечко присвистнул. Это круто! Это такие штуки можно будет откалывать! Так. Никому ни слова. Кажется, у тебя есть план.
Тут я сполз по стенке и сел на пол. Куда бы положить голову? В углу стоял свернутый ковер. Я подполз к нему и прислонился. Вот, наказание. Не умеешь пить, не берись. Лучше прослыть трезвенником, чем вот так мучаться.
Или оттого, что с головой были проблемы, или не знаю почему, но нашу встречу с самим собой я воспринимал совершенно реально. В отличие от Макса, после которого вечно сомневался. Но настоящее значение этой встречи  до меня ещё не дошло.
- Леха. Ты живой или спишь? - спросил Юра, высунувшись из-за балконной двери.
= И то, и другое, - медленно ответил я.
- Серега, посмотри, Леха на коврике спит.
Теперь две физиономии откровенно с меня прикалывались.
= Я ещё и не такое могу, - подыграл я.
- Завтракать будешь? - на этот раз серьезно спросил Юра.
= Будем, не вопрос.
- Тогда через полчаса. Пока народ разойдется.
= Понял, шеф. Явка с повинной назначена на… - я посмотрел на часы, - девять часов.
- Это Таня повинная?
= Нет, это я так шучу с бодуна.
- Ладно, пошли, народ ещё разогнать надо и прибраться.
Физиономии исчезли. Я опять стал засыпать. Сегодня воскресенье, завтра на работу. Какой ужас! Что ты там покажешь? Неделю не появлялся. Потом пришел, здрасьте. Я должен был что-то сделать?…Четвертуют. Лишат тринадцатой зарплаты. Выгонят без увольнительного пособия. Уволят без выходного…
Нет, с бодуна лучше не думать о серьезных вещах. Надо о чем-нибудь простом и понятном. О любви, например. Любовь - это такая штука, которая бывает раз в жизни, да и то быстро проходит. А все остальное - бесполезные поиски чего-то похожего. Вот у Юры с Леной было то же самое, что будет у тебя с Таней. Ты хотел бы и все отдал бы за то, чтобы этого не случилось. Но ведь знаешь, что твоя любовь уже была. А такая фортуна не приходит дважды. К тому же к таким завернутым, как ты.
Нет, о простом с бодуна лучше тоже не думать. Все ерунда какая-то получается. Пойди лучше посмотри, чем занимается, как выразился Юра, народ.
Свежий воздух на балконе немного прояснил потемки в моей голове, поэтому я был способен на такой подвиг.
= Добрый… - тут я вспомнил, что ещё нет и девяти, - утро, - сказал, заглянув в зал.
Там никого не было.
= А где все? - задал вопрос в пустоту. Она ответила:
- Уже разошлись. Сейчас только Кристина придет.
Я обернулся и увидел Серегу.
= А Таня?
- В ванной была. Сходи проверь.
Там тоже никого не было. Может, двери перепутал? - подумал я и включил свет, - Нет, ванная.
Тут услышал шелест. Таня сидела на кровати и листала какую-то толстую книгу.
= Ты чем занимаешься?
- Ищу что-нибудь подходящее.
= В плане чего?
- Ткань купила, понимаешь?
Ага, она листала каталог Quelle. Вчера вы, то есть она ездила в магазин за тканью, пока ты спал. Как ты тормозишь!
= Ну и как? Уже что-нибудь подобрала?
- Я хочу найти вечернее платье, а здесь… пока нет ничего подходящего.
Это тебе не программы писать. Это одежда! Что может быть важнее?… Бодун. Сам же и ответил. Кому платья, а у кого и голова в тумбочке.
Я сел рядом и стал внимательно следить за тем, как она переворачивает страницы. Бегло взглянув, видимо, не находя ничего интересного, она переходила к следующей. И так раз сто… Я начинал засыпать. Опять.
Эх, Танька, как она убивает своей прохладностью. И ничего тут не попишешь. Как ты уже говорил, настоящая любовь бывает раз в жизни, а остальные - неразделенные. Один любит, а другому - до фонаря. И ты, после стольких безуспешных попыток, похоже, с этим смирился. А если бы… Да, всё этот проклятый бодун. Надо сходить на кухню, может уже готово.
= Есть хочешь? - и не дожидаясь ответа, подтверждающего мои мрачные мысли, пошел на кухню.
Процесс был в полном разгаре.
- Кто пойдет в магазин? - намекнул Юра на Шекспира.
= Есть или не есть? Я пойду. У меня даже пакет имеется.
- Я тоже пойду. У меня деньги, - он согласился на компанию.
Мы вышли на улицу. Погода была многообещающая. Юра сразу закурил. Это все из-за Лены. И курить начал, и выпивать. А в целом молодцом держится. А что будет с тобой? Черт возьми, опять самосадизмом занимаешься.
Юра что-то рассказывал, я якобы слушал. На самом деле, вдыхая свежий воздух, мечтал, чтобы прошла голова.
В магазине мы купили две пачки пельменей и бутылку кефира. Это навело меня на мысль, что у Юры с головой тоже не лады.
= Божественный кефирчик?!
- Он самый. Две штуки есть?
= Нет, только сто баксов.
- Ты как всегда в своем репертуаре. Двух тысяч на кефир не хватает. Что будем делать?
= Надо поискать.
Я вывернул карманы. Кроме пакета не было даже мусора. Виновато пожал плечами и мысленно попрощался с кефиром.
- Подержи, - Юра вручил мне пельмени и стал смотреть в своих, - Полный порядок, - он выудил несколько скомканных бумажек, одна из которых была пятитысячная.
Я опять представил, как пью кефир. И пока блаженствовал, Юра успел забыть о моем пакете и купил новый. Когда я спохватился, чек был уже выбит.
- Ничего, в хозяйстве пригодится, - успокоил меня он.
По пути обратно толкнул ту идею насчет Лены.
= Я помню, на твоих последних именинах ты даже на вино не смотрел. А теперь и курить начал, и… Это из-за неё?
- Знаешь, Леха. Я даже благодарен ей за это. Она заставила меня повзрослеть. Не за сигареты, нет. За то, что заставила меня по-другому на жизнь взглянуть. Ты помнишь год назад хоть одну похожую на вчерашнюю тусовку?
= Нет, конечно. Столько девушек у тебя никогда не видел.
- А они ничем не хуже. Даже лучше. Там есть такая Оля. Манекенщица. В “Реактор” приглашала на показ моделей. Я подумал, что пятнадцать баксов за вход это слишком, и решил, что дома будет дешевле. Согласись, было круто!
= Согласен. Только я, кроме тебя и Сереги, больше никого не знал.
- Ну ты же с Таней был. Тебе не скучно было.
= Как сказать… Да расслабься ты, мы потом просто спать завалились. И все.
- И все?
= А ты что думал? Что мы…- тут я замялся.
- Но она тебя интересует? И думаю, не только в этом плане. Главное - ей не показывай.
= Да не так всё просто… - я вздохнул. Остаток пути мы прошли молча, каждый думал о своем.

Потом Серега жарил одну пачку пельменей, параллельно я варил вторую. Просто среди нас был человек, которому жареное было противопоказано. И это была она.
А Кристина пришла, пока мы были в магазине. Успела удариться ногой о здоровенную музыкальную колонку, что стояла на полу, и теперь единственным способом передвижения были так называемые прыжки на одной ноге. Я не мог на это спокойно смотреть. Сначала сочувствовал, затем стал прикалываться. Да и не я один. Как только она запрыгивала на кухню проконтролировать нашу стряпню, я хватался за живот, и пара пельменей таким образом попала мимо кастрюли. Тани видно не было. Ну и что из этого? Подумаешь. Давно привыкнуть надо. Тебе двадцать два года, а ты ещё в сказки веришь.
Понятно, что жарится быстрее, чем варится. Поэтому голодная орава в составе Юры, Кристины и Сереги уже уничтожала первую пачку. Таня ждала вместе со мной. Но когда они сварились, правда восторжествовала. Я уплетал за обе щеки. Таня взяла тарелку и пошла на балкон. На другой, маленький балкон из кухни. Я вовсе не огорчился, нет, просто был занят более важным делом. Она, как зачарованная, смотрела на деревья, дома за ними, небо. Что с ней такое? Ума не приложу. Почему у неё такое настроение?
= Будьте милосердны, оставьте кефира, - я отвлекался на самое необходимое, - спасибо, Родина вас не забудет, - кефира осталось - кот наплакал. Ну и бодун же у всех!
Может из-за отмененного дня рождения? Так девушку обломали. Она целую ночь в поезде ехала, какими трудами вырвалась из цепких родительских объятий. Неудивительно, что с ней такое творится. А тут ещё ты со своими притязаниями. Понятно, уже и сама не рада. Ладно, Зигмунд, пора запить пельмешки.
= Чай на очереди?
- Ты давай, кипяток наливай, - Юра был занят программированием микроволновки для получения горячего батона к чаю. Эх, не доверяют профессионалам. Я налил всем по полной программе, только Юре почему-то не хватило.
= Не виноватая я, воды мало было, - отшутился я.
Он быстро набрал кружку воды и вылил в чайник. Я открывал крышку, поэтому пострадал. Но крышка не упала. Пришлось покривить душой, обычно я не показываю, что могу браться за горячее. Но тут не проверялась моя чувствительность, никто ничего не заметил.
Впятером за маленьким столиком кто чаевничал, кто кофейничал. Я относился к последним, поскольку истинные программисты пьют кофе. А те, кому нельзя жареного, вследствие студенческой напасти – гастрита - пили чай.


В глубине души я боялся этой встречи. Боялся неизвестности. Я предполагал, что поступлю в институт, об аспирантуре тогда и не знал ничего. Наверное, в институте было интересно. Надо будет расспросить подробнее.
В целом он мне понравился. Только вот угораздило меня прийти в такой неудобный момент. Понятно, воскресенье, август месяц. Скоро уже и занятия начнутся… Но ведь ты ему не чужой!
Как там родители? Правда, это его родители. Обо мне они ничего не знают. Веря в свою легенду, я уже свыкся с мыслью, что у меня их больше нет. А оказалось, что есть. Как же я так попался? Воспоминания были такими яркими: и милиция - следователь мне особенно запомнился; и суд - могу вспомнить всех, кто там был; и камера - она оказалась единственной реальностью.
Как я привык к этому - у тебя никого не осталось, ты один на белом свете и в этой камере. Даже как-то не верится, что все уже не так.
Времени было достаточно, чтобы, копаясь в себе, обнаружить это белое пятно - не мог я никого убить. Даже находясь под их влиянием. Всё было просто и ясно - я помнил, как взял тот роковой камень, с каким звуком обрушился он на голову того человека. А теперь представим, что они могли со мной сделать? Или же полностью отключить сознание, или же подбрасывать мысли. Понятно, что мыслями они не заставили бы меня сделать такое. Тогда остается одно - отключить сознание. А если это так, почему ты всё это помнишь? Один - ноль в мою пользу. Далее, камера, в которой я находился, совсем не соответствовала моим представлениям ни о тюрьме, ни о психушке. Больше всего она походила на гостиничный номер, тоже, правда, странный - ни одного окна. И это в наказание за убийство? Два - ноль в пользу того, что я никого не убивал.
А если не убивал, значит, они меня выкрали и напичкали ложными воспоминаниями. Но как они могли? Неужели они не стесняются действовать в открытую? Эта мысль мне не нравилась. Она совсем не вязалась с тем, что я знал о Законе. А если...
Но, все равно ты долго доходил до того, что вас - двое. Вплоть до вчерашнего дня ты не был уверен, что где-то живет твой оригинал. Или копия - никто не знает правду. Если бы флюгер не зашевелился, ты бы прекратил всякие поиски. Но он заработал, полетел так, что едва успевал за ним. Все-таки это была хорошая идея экранировать одну из полусфер. Оставаться за экраном было делом техники. Плохо, что, так обрадовавшись, ты забыл засечь время. Так можно было бы определить, где находишься. Ну, ничего, ещё успеешь. К тому же теперь у тебя есть “брат”.
А он быстро сообразил, что к чему. Легко представил себя на твоем месте, вжился в образ. Даже девушку пытался спрятать. Нет, сомнений быть не может. Это действительно ты. Но почему он забыл Наташу? Неужели ты, то есть он её не любил? Нет, любил. Просто, в тот роковой день похоронил свою любовь. А на воле столько соблазнов. Может, он даже подвиг совершил, что так долго продержался. Кто его знает. Не суди зря. Но ты не для того потратил пять лет жизни на изучение этих книг. Ты вернешь Наташу. Чего бы тебе это ни стоило.
Стоп! Ты опять думаешь только о себе. А если у неё и так всё хорошо, если она уже замужем? Об этом ты подумал? В любом случае сперва надо выбраться отсюда, а потом уже всё остальное.
Но как? - много раз задавал себе этот вопрос. Как? Если здесь нет окон, а дверь ни разу не открывалась. В энный раз я осмотрелся. Ни щелочки, ни трещины, ни шва.
Я поднялся и заходил по камере. Проходя мимо умывальника раз эдак в пятый, я вспомнил, что сказал “оригинал”. Верно, надо побриться.
Недельная щетина поддавалась с трудом. Помыться тоже бы не мешало. За пять лет, обходясь одним душем, я зверски соскучился по ванне. Сразу для меня это было просто дико, а потом привык. Глянув в зеркало на свое бледное, худое лицо, вспомнил лицо “оригинала”. Не то чтобы сильно упитанное, но во всяком случае нормального цвета. Да и глаза у него карие, а у тебя вон какие зеленые. Теперь я заметил, что между нами были отличия. Он был как-то здоровей, как мне показалось, и не так тощ, как я. Понятно, его одиночеством не пытали.
Закончив с водными процедурами, я почувствовал себя намного лучше. И теперь был твердо убежден, что отсюда надо бежать. Осталось только придумать как.


Поезд ушел, оставив меня одного. Расставание было на удивление банальным: поцелуй в щечку, мимолетный взгляд, натянутая улыбка. На большее я не рассчитывал. Куда уж тебе. Кто ты ей такой, чтобы требовать большее. Так, хороший друг, который никогда не оставит в беде, который до последнего будет бороться за её успех даже в самом безнадежном положении. И всё. Что ещё ты можешь сказать о себе? Ничего. Так что расслабься и, как говорят, получай удовольствие. К тому же ты убедил себя, что теперь бессмысленно ждать от неё взаимности. Тогда зачем всё это? Зачем эти детские игры? А, видишь, теплится ещё надежда. Хоть слабая, но есть. И пока она есть, ты сделаешь всё ради неё. Ведь так?
Однажды, рассуждая рационально, обособившись от эмоций, я обрисовал психологический портрет Тани и спрогнозировал ее будущее на несколько лет вперед. Когда результат был готов, мне стало жутко и противно. Я понял, что уже ничего не смогу сделать, ни исправить, ни помочь. Мое влияние на нее было мизерным. Но ведь ты рискнул?
Что за дурацкая привычка раскладывать себя и других по полочкам. Согласен, иногда полезно. Но в таких количествах как у тебя - грозит стать паранойей. Надо о чем-нибудь другом подумать. Например, как достать “близнеца” из каталажки.
Интересно, а где его заперли? В любом случае раньше в побегах никто из вас не участвовал. Но чего не сделаешь ради себя самого.
Да, кстати, Таню он сегодня не увидит. По памяти воспроизводить придется. Получится лучше, чем оригинал, ведь в памяти она слегка идеализирована. Ну уж нет. Так вообще показывать нельзя.
Я шел вдоль дороги, проходя мимо остановок, на которых можно было сесть в подходящий троллейбус. Не спеша добрался до своего общежития. Решил не забивать голову задачами без условий, поэтому думал о работе. Непонятно как, но за эти пять лет меня настолько заинтересовали компьютеры, что я стал профессиональным программистом. Это нисколько не мешало, а, наоборот,  значительно помогало, когда был студентом, и сейчас, когда стал аспирантом. Если “близнец” научился ваять сложные проекции и флюгера, то я в свою очередь овладел несколькими языками программирования, знал компьютер, как свои пять пальцев. Поэтому если сравнивать приспособленность к жизни, то у меня она была намного выше. Да и давно заметил, что не я искал работу, а она сама меня находила. Поэтому в свободное от работы время предпочитал думать о работе. Особенно о серьезной и сложной.
Открывая дверь, услышал знакомое мяуканье. Сиамская кошка Линда - мой подарок Тане после одного инцидента - как обычно хотела есть. Уходя, я всегда насыпал ей полное блюдце корма. А когда приходил, его никогда не оставалось. Кошка была страшно рада, что кто-то, наконец, появился.  Одобряя её желание поесть, когда у меня был корм, а сейчас он у меня был, я выделил порцию. Кошка приступила к трапезе. Подумывая о том же, я немного охладил свое желание выспаться.
Когда люди и кошки сыты, последние не скребутся на душе у первых. Они там спят. Было только восемь часов вечера, когда я и мой неудачный подарок отправились в царство Гипноса.
Разбудил меня дикий вопль кошачьего происхождения. Кошки видно не было, звук исходил из-под кровати. Тебе послышалось или здесь действительно кто-то есть?
- Я здесь. Посмотри на часы, - это был голос “близнеца”. Я взглянул на часы.
= Шесть тридцать две. А что? - мысленно спросил я.
- Я выбрался в шесть ноль восемь. Итого двадцать шесть минут от моей камеры до тебя.
= Скорость флюгера известна?
- Пока нет. Но я думаю, как бы её замерить.
= Как ты им управляешь? Ты можешь отпустить его, когда я скажу?
- А что ты придумал?
= Я хочу спуститься на первый этаж. Мы сейчас в моем общежитии на седьмом. И замерить, за сколько флюгер пройдет это расстояние.
- Дохлый номер, потому что когда я отпускаю флюгер, он уже почти на горизонте.
= Ты хочешь сказать, его скорость больше скорости звука?
- Похоже на то.
= Приплыли… Так ты, может, не в этой стране находишься?
- Нет, тут рядом. В соседнем доме.
Я переключился в Delta-мир. Мы висели в метрах двадцати над Основой.
= Такого я ещё не видел, - выразил я свое восхищение.
- Привыкай. Ещё и не то бывает.
= Ты, никак, побрился. Поздравляю. На человека стал похож.
- Спасибо, обойдемся без комплиментов.
= Что делать будем?
- Я уже не знаю. Вполне вероятно, что есть ещё и разница во времени, которую я не заметил.
= Ты хочешь сказать, что топал сюда час и двадцать шесть минут? Или тридцать четыре минуты?
- Может быть. Когда несешься за флюгером, время быстро летит.
= Вот незадача. Но ты можешь посмотреть на часы, когда вернешься?
- Конечно.
= Ну вот и решили. Перед твоим уходом я посмотрю на свое время, а ты, когда вернешься, сверишь со своим - есть ли часовая разница.
- Точно, возвращение происходит моментально. Я совсем забыл.
= А вот насчет твоего местонахождения придется потрудиться. Надо делать три замера в трех разных местах.
- Почему?
= У нас три неизвестных: скорость флюгера и координаты твоей камеры. Каждый замер - одно квадратное уравнение.
- А, понял. И эти три места должны быть как можно дальше друг от друга.
= Или очень точные замеры, а этого мы не сможем.
- Да. С замерами придется потрудиться…
Решив на этом, что с побегом сегодня все равно ничего не придумаем, мы начали процесс объединения наших воспоминаний. Я рассказывал ему, как учился в “универе”, как жил в “общаге”, в какие истории попадал, с какими людьми познакомился. Он слушал с завистью, просил рассказать некоторые места подробнее, с интересующими его деталями. Не отказывая ему в этой радости, я слегка привирал, но в целом моя биография получилась довольно сносной. Особенно ему нравилось слушать о моих успехах на экзаменах, когда большинство одногруппников получало плохие оценки, а я - “отлично”. Может мне показалось, но за эти пять лет в нем накопилась изрядная доля эгоизма, который я в себе изживал. Он старательно выяснял подробности моих отношений с девушками, сколько их у меня было, какие они были. Тут мне пришлось его разочаровать, и не сомневаюсь, он был искренне рад этому. Потом мне пришла в голову мысль, что теперь мы - два разных человека, которых объединяет только внешность и далекое прошлое. Нет смысла упрекать тебя в том, что ты создал ему плохую репутацию в глазах Наташи. Да и причем здесь Наташа теперь, когда она вас вообще не знает. На этом месте я решил высказаться:
= Знаешь, я называю тебя “близнец”? Ты как к этому?
- Нормально, а я тебя - “оригинал”.
= Сам говорил, что неизвестно, кто есть кто.
- Теперь уже известно. Кажется, придумал, как оно было, - он сделал паузу, видимо, ожидая мое “расскажи”. Но я вернулся к теме:
= Ты уже понял всё значение того, что нас двое?
“Близнец” растерялся.
= Ну ты понимаешь, что теперь ты - это ты, а я - это я? Внешне похожи, но все равно мы отличаемся друг от друга. Я курю, ты - нет. Я знаю то, чего ты не знаешь, и наоборот. Это понимаешь?
- Понимаю, - смущенно ответил он.
= Информацию можно передать устно, но опыт? Что делать с жизненным опытом, со всеми превратностями судьбы, которые были у тебя и меня? Они разные. И никакими беседами мы не сможем объединить их.
- Но это не так.
= Как же не так, если я не могу передать тебе, что чувствовал в тот момент, по отношению к тому человеку. Пойми, я не могу выразить словами всё, что было у меня за эти пять лет. Многое забыл, а ведь оно повлияло на меня, на мою самооценку, на мое сознание.
- Ты говоришь, как взрослый человек. Но если ты учился все это время, то я в свою очередь тоже кое-чему научился и многое узнал.
= Согласен. Я не сотворил бы флюгер, ты не написал бы программу.
- Почему ты думаешь, что мое обучение было только практическим вещам? Я знаю другие, более глобальные вещи. Например, как исправить последствия выжигания ментальной спайки.
= А я-то думаю, что ты все о Наташке вспоминаешь. Ты хочешь её вернуть?
- Да. Но сначала надо выбраться к вам.
= И как ты будешь объяснять, откуда взялся? Родителям, друзьям, знакомым.
- Если ты мне поможешь, то это будет несложно. Но, если честно, пока не думал об этом.
= На меня можешь рассчитывать. Но хорошенько подумай над этим - какие будут последствия и “стоит ли овчинка выделки”.
- Ради неё я готов на всё.
= Ну и дурак. Никогда не делай необдуманных поступков, тем более ради женщин. Проверено.
- С чего ты взял, что у меня может не получиться?
= Ну, сможешь ты “залатать дыру в памяти”. А полюбит ли она тебя снова? Я чувствую, что во мне и, не исключаю, в тебе, есть какая-то принципиальная ошибка, которая заставляет нас выбирать таких девушек, которых мы нисколько не интересуем.
- Такого я никогда бы не подумал. Надо заинтересовать.
= В десятом классе и я бы не подумал. А сейчас - пожалуйста. Факт налицо - Таня. Не поддается никаким “заинтересовать”. Да и чем заинтересовывать? Программами? Delta-Миром? Чем? Ты можешь сказать?
- Я просто её не знаю.
= А я знаю. Знаю одно, что с нами - с тобой и со мной - сыграли злую шутку, довели до такой степени развития, что люди нас просто не понимают, мы им неинтересны. Если с ребятами мы можем найти общий язык, то с девушками - пиши пропало. К тому же теперь, когда такое понятие, как любовь, означает секс, и не более.
- Но раньше все было по-другому.
= Раньше и мы были другими. Времена меняются, но не в лучшую сторону.
Он задумался. Не на шутку. Таких мыслей у него не появлялось с рождения. Он ни разу не ударялся головой о стену непонимания, у него всегда всё было легко и просто. А те проблемы, что у него были? Согласен, настоящие проблемы, но он не решил самую главную. Побег… И когда вы её решите, он начнет понимать, что такое жизнь и как с ней бороться… А почему ты с такой жестокостью разбиваешь его наивность? Полегче, не всё сразу.
- Мне кажется, что ты теперь хочешь вместо меня попасть в камеру.
= Нет, конечно. Просто я не знаю, что мне делать. Всё вроде нормально: работа есть, будущее есть, идеи есть. Нет главного - надежды. Я тебе завидую, у тебя она есть. Тебе легче.
- Поэтому ты и стараешься меня её лишить?
= Ничего я не стараюсь. Говорю всё, как есть. А верить и делать выводы - тебе решать.
- Похоже, у тебя проблем не меньше, чем у меня.
= В чем-то ты прав… Сколько сил я потратил на то, чтобы хоть кто-то меня понимал. Но со временем все неизбежно отдалялись. Приходилось опускаться на уровень рядового человека. Почему я стал курить? Почему ты застал меня на пьянке?
- Да, братишка. Кажется, я начинаю понимать.
= Слава богу, что “я сам” себя понимаю. Спасибо…


Система решений не имела. На это могло быть только два объяснения. Первое, что его время в камере сбивали. Второе, что скорость флюгера непостоянна. Последнее, понятное дело, было более похоже на правду. Я переписал систему, выразив пройденный флюгером путь через его ускорение, и перезапустил программу расчета…
Снова нет решений. Не может кривизна земного шара так влиять на пройденный путь. Хорошо, а если так - подумал я, и стал преобразовывать систему равенств в систему неравенств, накинув по десять километров в качестве погрешности.
Занявшись упрощением системы, я не заметил, как наступил вечер. Когда все было сделано, пепельница была полна, а в уголке экрана часы показывали 22:00. Пора уходить. Если в нашей лаборатории горит свет в десять часов вечера, а то и позже, можете не сомневаться, там я. Была бы моя воля, на ночь оставался. Но такое не положено. Все учебные корпуса закрываются в десять вечера.
Подумаешь, опоздаешь на десять минут. Программа расчета работала быстро, ввод системы в компьютер занял две минуты. Система решений не имела. Черт побери, что это значит?
Выключив компьютеры, закрыв окна (иногда забываю это сделать и приходится возвращаться), я пошел домой. А говорил - да я, да решу, да за шесть секунд. А тут такая ерунда. Нет, замеры были точные, расстояния между точками достаточные. Вторая точка была дома (60 км от первой), третья точка была в 200 км от первой и второй - маленький городок на юге республики. Такие просторы, какая точность. А результат - нет решения. Нет таких X, Y, A, при которых твоя система разрешима. Но ведь всё учли. И координаты точные достали, и карта была самая новая.
Лифт ещё не выключили, поэтому пешком на седьмой этаж подниматься не пришлось.
= Привет, мон амур, - я поприветствовал Линду в ответ, - мы хотим кушать? Да? - и посадил её на плечо.
- Мяу-у-у, - прямо в ухо согласилась она.
= Тогда пошли.


Я старательно вырисовывал окружности, когда услышал “свой” голос:
- Проблемы? - “близнец” сходу определял такие вещи.
= Да, причем не слабые. Или время в камере сбивают, или флюгер твой глючит.
- Что значит глючит?
= Или у него ускорение прыгает или скорость.
- Не знаю... Может Delta-ветер?
= Если  можно было учесть положение на Основе Мироздания?
- Не получится, мы её не видим. А то, что видим, это не Основа. Это просто поверхность твоего восприятия - так мозг показывает где верх, где низ.
= Так мы её ни разу и не видели?
- Ни разу. Пока не снимем Delta-фильтры - ничего не увидим. Только свои проекции, ментальное тело и то, что создано из него. Флюгер, например.
= Ты сделал флюгер из своего тела? Мазохизм какой-то.
Кажется, я начинал понимать, насколько для него важно было мое существование.
- Не забывай - я твоя копия, поэтому наши сознания когерентны и могут общаться напрямую.  Delta-Фильтрами это не запрещено. Я только вчера это понял. Флюгер-то притягивался сначала ко мне, потом и за тобой полетел. Понимаешь?
= Если они когерентны, как ты говоришь, то ты можешь видеть моими глазами.
- Правильно, черт возьми. А я об этом и не подумал. Если я слышу твои мысли, то может и…
= Попробуй. Я сейчас начну описывать, что вижу, а ты попытайся выловить, где идет видео.
- Провокаций не будет? - Таня очевидно не давала ему покоя.
= Она давно уже дома. Расслабься.
Я переключился обратно, вышел в коридор и стал рисовать обстановку. Это было просто - голые стены, вешалка, двери, коврик.
- Не крути головой, смотри на что-нибудь одно.
= Понял, шеф, - я уставился в потолок. Через несколько секунд он сказал:
- Что-то яркое и круглое. Скорее всего солнце.
= Какое солнце в одиннадцать вечера?
- Лампочка? Вижу! - он обрадовался как ребенок - большая такая, кажется, стоваттка.
= Ну ты крут. Четко видишь?
- Как своими глазами. Потолок обшарпанный, какие-то трубы справа, слева вроде дверь, нет, две двери, впереди ещё какая-то дверь.
= Это ванная. А сейчас? - я зашел в свою комнату.
- Вижу стол, кресло, окно. Луна!… - в его голосе послышались ностальгические нотки, - Подойди ближе.
По такому случаю я быстро выключил свет, открыл окно, сел на подоконник, свесив ноги вниз.
- Как давно я всего этого не видел. А где звезды?
= Скоро появятся. Вон, смотри, слева одна виднеется.
- Да, вижу. А что это за здания впереди?
= Мы в Минске, вспоминай. Вот слева четвертая “общага”, впереди вторая. Вон канал виднеется. А вон шестерка и пятерка. Третье слева, шестой этаж в пятерке - её окно.
- А это что, вокзал?
= Да, “Восточка”. Слева “Серебрянка” - микрорайон.
Пока он наслаждался ночным видом летнего Минска, я достал сигарету и закурил. Он заметил:
- Бросать не думаешь?
= А зачем? Из-за денег? Их вполне хватает. Здоровье? Кому оно нужно?
- А спрыгнуть вниз слабо?
= Ты дурак? - я посмотрел вниз, - Видишь, высота какая?
- Значит, жить хочешь. Значит и здоровье тебе нужно. Врешь ты все.
= Ничего ты не понимаешь. Говорил - понимаю, понимаю. А сам?
- Скучаешь по ней?
Я промолчал.
- Верно, глупые вопросы задаю… Посмотри ещё раз на небо, что ты вниз уставился. Завтра солнце покажешь?
= Покажу. Пошли лучше систему посмотришь?
- А я пойму?
Я закрыл окно и обернулся:
- Ой, что это?
Кошка сидевшая под креслом, заметила, что я на неё как-то не так смотрю, прищурилась и сделала вид, что спит. Она уже спокойно реагировала на присутствие в комнате “близнеца”. Первый раз, правда, страшно перепугалась. Вот кошки! Чувствуют же что-то, не зря их в древнем Египте обожествляли.
= Её зовут Линда. Мой подарок Тане. Только не спрашивай, почему у меня, а не у неё. Долгая история. Потом как-нибудь расскажу…


Третью ночь мне снилась жизнь. Обыкновенная жизнь. Снова, спустя четыре года. Я хотел увидеть Игоря, Диму, наших девчонок. Посидеть с ними за бутылочкой пива. Поговорить, что называется, за жизнь. Послушать самые свежие новости. Узнать, кто чем занимается, кто кем стал, к чему стремятся. Теперь у меня было что сказать им.
“Оригинал” окрасил мою мечту в мрачные тона. Я верил ему, но все равно жутко хотел посмотреть на всё своими глазами. И вот, в который раз остро ощутил необходимость выбраться отсюда.
Прямоугольное углубление в стене было заполнено книгами, которые могли пролить свет на решение этой проблемы. Выбрав одну, как мне показалось, подходящую, я внимательно просмотрел оглавление. Если честно, большую половину этих книг я не читал только потому, что они были перенасыщены всякими Законовскими терминами. Например, насколько трудно было понять суть пресловутой  ментальной спайки: абберальное совмещение двух и более ментальных образов в один  иррационально-действительный образ с локально-зависимой мыслеформой. Мало того, что есть совершенно непонятные слова, так и те, что вполне ясны, поданы в немыслимом контексте.
В то же время в совокупности эти книги составляли часть настоящей науки, перед которой я испытывал необъяснимый трепет. Человек представлялся в ней в первую очередь накопителем недостатков и пороков, что вызывало ассоциации с теологией и метафизикой. С другой стороны, это была наука для других, отличных от обыкновенных, людей. Действительно, знание её давало неограниченную власть над людьми. Но само знание давалось не каждому, лишь избранным. Возникала своего рода элита. Но где гарантия того, что элита не обладает теми же недостатками, я не понимал.
Помню, мне никогда не хотелось чем-то выделяться среди остальных. Я был обыкновенным человеком и не жалел об этом. А сейчас? Назад дороги нет. Даже понимая неизбежное, я не хотел с этим мириться.
Ключом ко всему являются Delta-фильтры. Сколько их, ты не знаешь. С ними ты в безопасности, но ты слеп. Уничтожая их, ты подвергаешь себя риску стать умалишенным. Существует базисный Delta-фильтр, который защищает тебя от информации физического и ментального мира - зрительного, звукового, теплового восприятий. Можно ли снять только базисный? И если да, то как?
Отыскав главу, посвященную Delta-людям, и попытавшись хоть что-нибудь понять из неё, я с трудом сдержался не швырнуть книгу об стену. Пару раз она и несколько других уже летали.
Успокойся. Зачем нужно знать то, что ты ещё не готов понять. Не спеши. Delta-Фильтры пока слишком непонятны, чтобы их касаться. Согласись, ты ещё слаб даже думать об этом. Без Макса ты не сможешь ничего сделать. Может стоит его позвать? Может пора поговорить с ним начистоту? Ты ведь не собираешься состариться в этой камере. Ты хочешь жить, ты хочешь действовать.
Почему ты так сопротивляешься своей судьбе? Если это неизбежно, почему теряешь время? Ты не представляешь, что могло бы быть, если бы ты не замкнулся в себе, а принял их сторону? Ведь ты им нужен, иначе они не дублировали бы тебя. Подумай, если дублировать Delta-людей так просто, зачем им нужны такие упрямые как ты. Они могли бы создать столько копий послушных, сколько им надо. Им нужен именно ты, поэтому они берегут тебя как зеницу ока. Значит, в тебе есть что-то, о чем ты даже не догадываешься. Что-то очень важное. Ты должен узнать, что это и использовать как козырь в этой игре.
Я опять открыл книгу и стал читать. Воспоминания о Максе внезапно пронзили меня как электрический разряд. Delta-Люди - существа с триединой сущностью. А менталы? Менталы не видят информационное пространство, не видят физический мир. Они не способны поставить силовой барьер, не способны так ударить по сознанию, как это было со мной, и, тем более, сделать полную копию человека. Это могут сделать только Delta-люди. Тогда, какой властью менталы могут обладать над Delta-людьми? Никакой. Delta-Люди обладают властью над менталами, над людьми, над всем миром. Значит, менталы не более чем слуги у господ Delta-людей. И если так, то…
Теперь-то я знал, что мне делать…

 
Год спустя…
Дождь в душе
Грусть… Она пришла, сделав мне больно. Таня оказалась именно таким человеком, как я и предполагал где-то глубоко, в подсознании. Она просто использовала меня, скрывая свои чувства. Действительно, я был ей важен только потому, что у меня были деньги, возможности. Я помогал ей в сессиях, когда она их заваливала. Она не хотела учиться, это было для нее обязанностью. У нее не было желания вникать в предметы, которые преподавали, поскольку это не было её призванием. Так оно и было, она старалась делать вид, что уважает меня. На самом деле я был исключительно “мальчиком на побегушках”, который делал то, чего не смогла или не хотела делать она. Я чувствовал, что она неискренна со мной, но почему, я не хотел знать, боясь своей правоты.
А все было до безобразия просто. Она почувствовала мою любовь, но не была тем человеком, который примет ее достойно. Ничего не чувствуя ко мне, она не говорила ни да ни нет, все больше запутывая меня. А все было просто - она тебя не любит и не хочет тебя полюбить, а все, что ты делал для нее, было ей просто выгодно.
Надо сказать, что с кем-кем, а с собой она была честна. Она знала, чего хочет, и добивалась этого. А я шел на поводу, стараясь сделать для нее как можно больше. В ее глазах это выглядело так - мне все равно, но раз тебе нравится, делай это, ведь ты даже не догадываешься, как мне это важно.
Я узнал много нового о ней, что вывело меня из равновесия, и я запил. Подолгу я сидел на канале в ожидании того, что она придет и скажет - не верь тому, что говорят, я не могу без тебя жить, я люблю тебя. Но все было напрасно. С каждым днем я узнавал все больше: она нашла себе нового парня, он ей нравится, она спит с ним и т.д. Это добивало больнее всего. Мне она говорила, что не может любить никого, а тут такое. Неужели это не любовь? Тогда что? Месть? Месть мне за то, что я рушил ее планы и свои тоже? За то, что я любил ее? За что? Я не понимал…
“Близнец” исчез уже давно. Просто перестал приходить. Это случилось так внезапно, что я не сразу сообразил, что у него действительно серьезные проблемы. Сколько раз я звал его, но в ответ не получал ничего. Мы так и не выяснили местонахождение его тюрьмы, а подозрение о том, что никакого Delta-ветра не было, оправдалось. Эх, если бы мог сделать флюгер и двигаться за ним...
Я снова остался один. Но теперь стал другим. Для себя я решил, что проще всего быть эгоистом,  таким как Таня, не заботиться о других, не загружать себя чужими проблемами. Зачем усложнять себе жизнь? Сначала нужно думать о себе, а о других думать не стоит. Кто они тебе? Точнее, кто она тебе? Никто, теперь уже никто. Просто ты еще ее любишь, можно сказать, по инерции, пока не пройдет время или пока ее место в твоей жизни не займет кто-то другой. Но зачем тебе это, если такая же история повторится снова? Надо быть таким, как она. Искать людей, которым ты нравишься, и использовать их. Ведь так? Не это ли принцип эгоизма?
Мой сосед по комнате Саша старательно пытался вывести меня из состояния душевного кризиса, постоянно приводил в гости новых девчонок, покупал кассеты с новомодными группами, по минимуму обременял меня заботами по хозяйству. Не сказал бы, чтобы это помогало. Скорее наоборот, усиливало ощущение того, что я действительно потерял частицу себя и, увы, безвозвратно.
Не знаю, что было бы со мною дальше, если бы не начались проблемы в аспирантуре. Кандидатский минимум - экзамены, к которым нужно было серьезно готовиться. Вот что отвлекало меня от размышлений на тему “почему?”.
После успешной сдачи наших экзаменов Саша сообщил мне новость о том, что он уезжает в Питер, работать. Вот так меня снова окружало одиночество. На моей работе, напротив, начались новые проекты, для которых портативного компьютера уже не хватало. Шеф выдал мне деньги на новый и поднял зарплату ровно настолько, чтобы я смог оплачивать однокомнатную квартиру.
Эх, прощай общага. Столько всего с тобою связано... Общага - это не просто здание, где живут студенты. Это своего рода настроение, психология, образ жизни. Здесь нет места грусти, ни одна проблема здесь не считается неразрешимой, здесь можно все, и никто ничему не удивляется. Тот человек, который не жил в общаге, потерял многое. Где вы еще увидите альпинизм на балкон третьего этажа по гладкой стене в нетрезвом состоянии? А звонки по междугороднему телефону без жетонов и карточек? А искусство проходить через вахту после полуночи без пропуска? А летящую в шахту с седьмого этажа дверь лифта или газовую плиту из окна девятого? А телепортацию дискотеки с пятого этажа на восьмой за одну минуту со всеми проводами, колонками, светомузыкой и обратно? А сотни летящих на асфальт пакетов с водой (кто не успел, тот попал)? Странно, но коменданты, воспитатели, вахтеры до сих пор уверены, что в общаге можно установить порядок. Годы террора, дисциплинарных взысканий, выселений, наказаний не смогли сломать дух студенческого волюнтаризма, передающийся из поколения в поколение. И не смогут. Ни понять, ни сломать.
Переезд на квартиру занял в общей сложности месяц, новая обстановка пошла мне на пользу и я полностью посвятил себя работе, стараясь не думать о прошлом, хотя это было нелегко.
И вот одной октябрьской ночью, устав от работы, я вышел на балкон, закурил. Где искать счастье? Это была настолько бредовая мысль, что я даже заулыбался, сам с себя. Шизеешь потихоньку. Скоро совсем крыша съедет. Слоники начнут мерещиться, колокольчики звенеть. Раздалось два звонка одновременно: один в дверь, другой по телефону. Вот, видишь, уже началось. Не обращай внимания. Звонки повторялись. Это же на самом деле! Кто может ко мне прийти в два часа ночи?
Но сперва я подошел к телефону:
= Смольный слушает.
- Это она. Не делай того, что она попросит, - сказал женский голос.
= Кто это?
В трубке раздались короткие гудки. АОН номер не определил. Черт возьми, что за шутки! Когда я открыл дверь, это действительно была она... Мое изумление было оборвано фразой:
- Можно?
Я впустил ее. На лестничной площадке никого не было, но у подъезда завелась машина.
- Извини, что без приглашения... Мне больше некуда...
Таня была пьяна. Насколько ее знал, выпила она очень много. Да, в таком состоянии она долго не протянула бы. Уснула бы на полпути до общаги.
- Я сказала им, что здесь живет моя бабушка. Бабка у меня мировая, поэтому все поймет. Они бы не уехали.
Я молчал. Как она узнала, где я живу? Кто они? Почему не поехала с ними? Эти вопросы задавать не хотелось. Не увидев радости на моем лице, она начала оправдываться:
- Я только до утра... Когда ты проснешься, меня не будет, договорились? Если ты так рад меня видеть...
Она начала разуваться. Я поймал ее, когда она потеряла равновесие.
- Пить меньше надо, надо меньше пить. Спасибо. Ты что? Так и будешь молчать?
Тут я не выдержал.
= А ты хочешь, что бы я разревелся от радости? Здравствуй, Танечка, любимая. Я тебя столько ждал. И вот - дождался... Блин... Иди, спи, мне нечего тебе сказать...
- Ууу... Какие мы стали... Ты меня презираешь?
= Договорились, когда проснусь - от тебя здесь даже запаха не должно быть.
Шатаясь, она поплелась в комнату.
- Мне здесь ложиться?
= Ложись, где хочешь.
Я выдернул телефонный шнур, достал из шкафа ноутбук, наушники и пошел на кухню. Здесь можно спокойно выйти в интернет, без того чтобы видеть и слышать ее. Да, Таня падала, стремительно и серьезно. У общаги есть свои минусы, особенно, если человек слаб, как она. Начиналось все с безобидных дискотек, потом пьянок, и вот - на диване у меня спит результат этой деградации. Я не стал думать дальше, это ее проблемы. Но кто же звонил? И почему я должен был ее прогнать? Я вспомнил Танин монолог. Хотя почему прогнать? Было сказано - не делать того, что она попросит. Но она еще ничего не просила. Значит, еще попросит?
Агата в наушниках в третий раз запела об улетевшей “крыше”, “девушка моей мечты” отсыпалась, работа не клеилась. Ладно, чего зря электричество наматывать.
Я постелил ватное одеяло на полу в качестве матраса, накрылся покрывалом и попытался заснуть. Сколько мы не виделись? Два или три месяца? Три... По-прежнему красивая... И по-прежнему дура... Да ну ее... В болото...
Таня проснулась, встала и пошла в ванную. Довольно громко зашумела вода. Она вернулась, вытирая мокрую голову полотенцем. Несколько капель попало на меня. Рассчитано на то, чтобы я проснулся. Но я продолжал делать вид, что сплю. Таня села рядом и начала тихо говорить:
- Лешка, прости меня, пожалуйста... Я такая дура... Я же знала, куда они меня везут... Я сама туда хотела...
А почему не поехала? Нафига ко мне приперлась?
- Не знаю, почему я про тебя вспомнила, может потому, что с тобой было легко... А может потому, что ты меня любил... Ты сейчас на меня злишься, я знаю... Но ведь ты еще любишь меня... Скажи это, скажи... Я хочу это услышать... Пожалуйста...
Танечка, деточка, все кончено. У тебя было столько времени, чтобы понять и то, и другое...
- У меня никого не осталось... Все меня презирают... Подруги, друзья... Даже родители... Ты думаешь, почему я напилась с первыми встречными? Леша, скажи, что ты меня слышишь...
Не видишь, сплю я... Уже как два часа... С первыми встречными??? Однозначно, дура... Полнейшая... Легко отделалась... А она, ей богу, тебя сейчас разжалобит.
- Я так хочу, чтобы ты меня слышал... Мне так тяжело... Меня выгнали из университета... На заочку не приняли... Из комнаты выселили, мне просто некуда деваться... Это ты можешь понять? У меня в этом городе, кроме тебя, никого нет. Леша, проснись...
Она начала меня трясти. И если бы я действительно спал, то проснулся бы. Видимо, ей действительно нужно, чтобы ты это слышал.
= Что? Что случилось? - я открыл глаза и увидел в темноте ее силуэт.
- Леша... Я боюсь, - она подползла совсем близко, - У тебя на кухне что-то... Слышишь?
Я знал, к чему она клонит. Но тут на кухне действительно что-то заскребло.
- Мне страшно, - она нащупала мою руку, и ее ногти впились мне в ладонь.
= Нечего среди ночи просыпаться, - я вырвал свою руку, включил на кухне свет и посмотрел под шкафчиками. В стене была небольшая дыра мышиного происхождения. Странно, раньше я этого не замечал. Я скомкал кусок газеты и плотно заткнул отверстие. Пару дней пускай зубами поработают.
Таня внимательно следила за тем, что я делаю. Когда повернулся, она смотрела мне в глаза. Взгляд ее был трезвый, и понимался однозначно. Нет, уж, дорогая. Я все решил. Ты свободна... Хотя,  почему бы и нет? Она хочет. Ты хочешь. Что еще нужно? Но это же игра! Это игра в совращение! Она просто оттачивает на тебе свое мастерство! Чем дольше ты противишься, тем больше она выигрывает... Значит, не нужно... Я обнял ее, и она задрожала. Ты прав, она очень этого хочет.
Я оторвался от ее губ, выключая свет. Мой взгляд упал на затухающую лампочку, и я вспомнил то странное предупреждение, полученное по телефону. Стоп! Вот оно! Вот что имелось ввиду! Почему? Неужели все настолько предсказуемо? С меня всю страсть как ветром сдуло, и я сказал:
= Нет, между нами все кончено.
- Сволочь, - выдавила она.
Нет, любимая, теперь ты меня не обманешь...


Когда я проснулся, было около полудня. Она ушла раньше, тихо и незаметно. И хорошо, что я ничего не слышал. Забыть. Она больше не придет. И замечательно. Забыть. Интересно, куда она пошла, если ей некуда идти? Сказал забыть. Нет, ну все-таки, как она узнала, где ты живешь? И кто звонил? Черт возьми, ты забудешь или нет?
Не так просто было это забыть. Я принял душ, слепил пару бутербродов с колбасой, подогрел кофе, позавтракал и закурил, развалившись на злосчастном диване. Эх, хорошо. Как говорится, и жить хорошо, и жизнь хороша. А чему ты так обрадовался? Тому, что ей плохо, а тебе наоборот? Тому, что ты оказался прав в рассуждениях о ее будущем? Тому, что немножечко отомстил ей? А что, если наоборот? Ты сделал ошибку? Ведь ты не знаешь, кто звонил? И почему ты поступил так, как тебе сказали?
Так... Стоп... Если бы не позвонили, получилось бы все иначе. Она уломала бы тебя, и все началось бы по новой. Скорее всего, так и получилось бы. Видишь, как ты предсказуем. Как программа телепередач на завтра. Нет, пора с этим кончать. Надо вводить элемент случайности в логику своих решений.
Может, есть люди, которым нравится участвовать в чьих-то играх, не зная об этом, но я был не из таких. А сейчас у меня складывалось впечатление, что именно это и происходит. Какие варианты для дальнейших действий? Забыть или во всем разобраться. Первое - проще всего, насчет второго -  не было никаких идей. Ну что? Вводим случайность? Я покопался в столе и выудил оттуда монетку - немецкую марку - свидетель моего пребывания за границей. Решка - забыть, орел - разобраться. Я подбросил монету. Нет... Только не это...
Я навел справки, и через пару дней расследования подтвердились те факты, о которых говорила Таня. Из университета ее выгнали. Неужели ВСЕ, что она говорила, правда? Я как-то слабо в это верил. Ей оставалось только одно - ехать домой к родителям и получить от них по заслугам. Других перспектив я не видел. Но у родителей она не появлялась, а значит, другие перспективы все-таки были, и она мне соврала. Надеюсь, теперь ты успокоишься?
Был вечер, я включил музыку, открыл бутылочку пива и расслабился. Мысли снова возвращались к проблеме. Ты принял правильное решение, хоть и не свое. Кто же звонил? Я понимал, что пытаться выяснить номер, с которого звонили, уже бесполезно. Оставалась маленькая надежда на то, что эта, назовем ее Фея, позвонит еще раз. А к этому я подготовился.
После третьей бутылки “крыша” немного отъехала. Было еще не очень поздно, и я решил прогуляться. От свежего воздуха еще никто не умирал. Я вышел из своего подъезда и увидел “мотор”. А не махнуть ли тебе в общагу? Бредовая мысль на пьяную голову. Я спросил у таксиста насчет занятости. Тот искоса посмотрел на меня, потом сказал, что он здесь по вызову, но уже как пятнадцать минут никого нет. Случайность? Монета ответила - едем. Я намекнул насчет своей щедрости, сел в машину, и мы поехали.
“Шеф” оказался разговорчивым парнем. Сначала он грузил меня политикой, потом своими проблемами. Когда мы переключились на противоположный пол, и он сказал, что недавно ночью подвозил к моему подъезду одну приятную особу в тяжелом состоянии, я невольно вздрогнул. Он воспринял это, как просьбу рассказать подробнее, и сообщил тот факт, что подобрал ее недалеко от хорошо известного мне ночного клуба. Мало того, девушка рассчиталась “зелеными”, поэтому он хорошо запомнил ее и поэтому первый согласился на вызов по этому адресу. Но, как говорится, раз на раз не приходится, а он - не такой человек, чтобы отказываться от “синицы в руках”, имея в виду меня. Я попросил его описать девушку и убедился в том, что это была действительно она.
По пути мы заехали в магазин, где я затарился “самым необходимым”. Когда приехали, шофер получил сверх счетчика приличную сумму за ценные сведения, а я пошел на “штурм” общежития. Вахтерша понятия не имела о том, что я уже покинул это место жительства, поэтому обошлось без экспромтов. Да и какие проблемы, когда моя комната все еще числилась за мной, хотя кроме кроватей там уже ничего не оставалось.
Четвертый курс - “братва” по достоинству оценила мое появление - “Каспер проставляется!” Кто-то побежал за приятной компанией, кто-то собирал стулья по другим комнатам, кто-то накрывал на стол, на котором впоследствии появилось “самое необходимое”.
Когда, наконец, закончилась суета вокруг уже опустевшего стола, и начались песни, я был в том состоянии, которое там называется - “на-армальна”. Невольно вспомнились те ощущения плавающего времени, когда я еще пользовался Delta-потенциалом. Да, Макс - невеселые времена. Словно по цепочке ассоциаций я вспомнил Наташу, Иру, Диму, Игорька. Завтра надо позвонить домой, разузнать, что с ними. Странно, Наташа меня интересовала больше всех. Но ей звонить я не собирался. Лучше Диме, он должен быть в курсе всех последних событий. Тут мне пришла очередная бредовая идея. А вдруг Наташа примет меня за другого, и я смогу с ней нормально общаться? Идея была интересная и совсем не бредовая. Внешне ты достаточно повзрослел и изменился, а имя можно взять другое. Я заулыбался. Иногда полезно немного выпить.
Не так сносно как раньше, но опять самостоятельно, я добрался до балкона, подышать свежим воздухом и никотином. На этот раз там кто-то был.
= Борода?
- Каспер?
Мы поздоровались.
- Братва гуляет?
= Аха. Уже отгуляла. Тебя чего не позвали?
- А я только от подружки пришел.
= Ясно. Мою давно видел?
- Все еще твою? - Борода ухмыльнулся, - Видел пару раз. Вчера, что ли.
= Ну и как она?
- Как обычно. Цветет и пахнет... А ты все еще за ней бегаешь?
= Ка-ак раз напротив. Уже в норме.
- Тогда можно. На ее место кого-то подселили. Шустрые... Но она где-то в общаге живет.
= Знаю... И мертвого уломает... А что, вахтерки не в курсе?
- Сам говоришь - мертвого уломает.
= Логично. Буш? - я протянул ему сигареты.
Мы закурили, но продолжали молчать. Я уже подумывал насчет того, что надо идти в свою комнату, в таком состоянии добираться домой не особенно хотелось. Сейчас больше всего на свете мне хотелось спать.
= А ты чего? - поинтересовался его безрадостным состоянием.
- Хвост по правоведению. Сегодня опять прокинули.
= Есть надежда?
- Есть. Я неделю готовился, а меня - как сынка...
= Не кипеши. Поставят. Никуда они не денутся.
- Хорошо тебе говорить. В аспирантуре всего три экзамена.
= Четыре. И диссер.
- Все равно халява.
= Ну, я-то свое отучился. А тебе слабо в касперов податься?
- Смеешься?
= Слабо значит.
- А пошел ты...
Борода не в настроении. Пусть побудет один. А я - спать.
= Ладно, пожалуй ты прав. Не расстраивайся по пустякам. Пересдашь.
- Иди, иди.
= Удачи.
Так, три этажа вверх и все. Но какие это были этажи! Самые трудные этажи в моей жизни. Я всегда знал, что подниматься по лестнице труднее, чем спускаться. Но чтобы так! Сейчас я действительно был похож на Каспера - привидение. Парочки на лестничных площадках шугались по сторонам. Пустые пачки из-под сигарет то и дело попадались мне под ноги. А сами ноги так и норовили зацепиться за ступеньки.
На моем седьмом этаже было тихо и темно. Спать... Я зажег огонь и посветил на замок, открывая дверь. Так, свет где-то там. Когда стало светло, я все понял. Ты?!
Но сказать уже ничего не смог, повалился на свободную кровать и моментально отключился.


Потом было утро. Таня приготовила чай с какой-то ужасно пахучей травой. Собственно говоря, от этого запаха я и проснулся. Она как знала, что моя головушка будет гудеть. Здесь говорят, что кость болеть не может. Но видимо у меня там была полость, содержимое которой оставляло желать лучшего.
- Выпей, - в голосе не было ни малейшего намека на то, что произошло у меня на квартире. Она была в своем голубом халате, который мне раньше так нравился, - Легче станет.
Во время чаепития, тупо уставившись в пол, я медленно вспоминал, что было вчера. Она сделала тебя просто идеально. Пока ты спал тогда, у себя дома, она сносила ключ от этой комнаты сделать дубликат. А сейчас она уверена, что ты не сможешь ее отсюда выгнать. Уж кто-кто, а она тебя знает. Я улыбнулся, оглядываясь по сторонам, замечая те маленькие детали, которые создают домашний уют. Никогда не смог бы за два дня превратить эту пустую хибару в обжитую комнату.
= Ты здесь надолго? - спросил я просто, глядя в ее изумительные зеленые глаза.
- Все зависит от тебя, - легкая улыбка застыла на ее лице.
Черт побери! Она сейчас испытывает ни с чем не соизмеримый кайф, глядя на то, как ты удивлен. Как круто она тебя провела. А если бы ты ее тогда оставил, она бы сказала тебе, что извини, между нами все кончено, и ушла. Но ключ все равно был бы у нее.
Тут я не выдержал и начал смеяться, чуть не подавившись чаем. Она тоже залилась своим звонким смехом. А потом выяснилось, что звонок в ее планы не входил. Значит, Фея все-таки есть!
 
Ориэл

Год назад я согласился принять условия Закона, когда понял, что это наилучший и единственный для меня вариант. Не сожалею о том, что не сделал этого раньше. Может быть, до сих пор бы не знал, что у меня есть «оригинал», а сам я - не более чем материализованная здесь копия, предназначенная для неизвестных целей Закона, которому обязан своим появлением на свет. Здравствуй, папочка. Оставалось только догадываться, какие же у них планы насчет «оригинала», но хотелось, чтобы его оставили в покое. У меня никогда не было того откровенного фанатизма к Закону, чем так гордились кандидаты. Меня связывало только слово, и, предполагая деструктивные последствия, нарушать его не собирался, тем более, пока мне здесь нравилось.
У “оригинала” хватало проблем, поэтому я не доставал его своими, зная, как он мучается, как любит, как пытается быть “как все”. Я прочувствовал это на себе, видел его глазами и старался чаще бывать с ним. Теперь его жизнь была для меня не такой загадкой, как раньше, что мне определенно  нравилось. Как идиот я смеялся вместе с ним и той девушкой, когда она так ловко его провела. Она стала мне ближе, но все же его любовь я никак не разделял. Бывали моменты, когда жутко хотелось поговорить с ним, рассказать, что со мной, но я должен был соблюдать условия, поэтому ограничивался тем, что подбрасывал свои мысли, на которые он иногда отвечал, сам того не замечая.
Дверь в “камере” теперь была открыта, и я мог спокойно прогуливаться по “тюрьме” - учебному корпусу Закона - Ориэл. Снаружи сочетавшее в себе элементы ренессанса, внутри же - ультрасовременная конструкция, это трехэтажное здание было окружено сосновым лесом. Теперь я понимал, почему у нас не получилось найти это место способом “оригинала” - слишком большую ценность оно представляло для Закона. И когда понял это, я осознал истинную силу того, с чем связался. Но, как когда-то сказал Макс, назад дороги не было.
За год я познакомился со своими немногочисленными “однокурсниками”, но ни с кем по-настоящему не сдружился. На то было несколько причин: я был младше всех; никто не знал моего языка; занятия наши проводились отдельно. С их стороны ко мне все же сложилось определенное отношение - меня просто избегали. Свободного времени было не так много, и на дружбу его никак не хватало. А сам навязываться не собирался. Единственным моим другом был Аристах - библиотекарь Ориэл. Этот ужасно забывчивый седовласый старик, напоминавший доброго волшебника, не был Delta-человеком и не обладал никакими Delta-способностями, но свободно разговаривал по-русски и удивительно много знал практически обо всем. Я подолгу просиживал у него, с упоением слушая истории о Древних или беседуя о Delta-людях. Иногда он сбивался на французский или итальянский, я из вежливости не напоминал, лишний раз практикуясь в иностранных языках. Книги в моей комнате перестали вызывать у меня зевоту и желание исследовать их аэродинамические свойства. Мини-библиотека периодически обновлялась не без советов Аристаха, который каждый раз напоминал мне о том, что с книгами нужно обращаться бережно.
Моим персональным наставником был ди Рэнс, Delta-человек, недостаточно старый, чтобы уйти на покой, но достаточно мудрый, чтобы преподавать. Он был на голову выше меня, не по возрасту крепкий, с военной выправкой, что наводило на размышления о том, кем он работал ранее. Как и  большинство Delta-людей, он был лишен только базисного Delta-фильтра, чего вполне хватало для нашего обучения. Ди Рэнс был самым серьезным в Ориэл, его лицо никогда не выражало каких-либо эмоций, говорил он медленно, а его голубые глаза никогда не становились зелеными.
Ориэл нельзя было сравнить ни со школой, ни с университетом “оригинала”. Все занятия происходили в Delta-мире, на самом медленном уровне восприятия. За год я выучил все европейские языки, овладел естественными науками, неплохо разбирался в психологии, научился владеть собой и контролировать боль. Моя боевая подготовка в физическом мире, достаточно эффективная по скорости, все же уступала той, которую преподавали остальным. Однажды я случайно попал под удар Кента, не самого крутого из кандидатов, после чего сам стал их избегать. Много времени уделяя Delta-науке, освоил новые способы создания ментальных проекций, научился запоминать и моментально создавать по памяти объекты любой сложности. В общем, если нормальный человек использовал только 1/25 своего мозга, мне приходилось использовать не меньше трети.
Помимо этого, наконец, разобрался с Delta-миром. Я понимал его устройство, представлял, как могут выглядеть в Delta-мире и на что способны мыслеформы, менталы, элементалы, обычные и абсолютные Delta-люди. Обычные, находясь в Delta-мире, могли перемещаться в любую безопасную для них точку, воздействовать там на сознание человека, ментала. К их обычному, человеческому восприятию добавлялось видение -мира. Абсолютные Delta-люди (имена их хранились в строжайшей тайне) могли гораздо больше. Им не обязательно было путешествовать в своем ментальном теле куда-то, чтобы знать, что там происходит. К их возможностям добавлялись некоторые паранормальные способности в нашем, физическом мире. Один из них поставил тот силовой барьер, о который ударилась шайба Игоря. Слава богу, с абсолютными я ни разу не сталкивался. Насколько мне было известно, это плохо заканчивалось - у них правило - не оставлять в живых никого, кто хоть что-то о них узнал. Понимать -- одно, а уметь - совсем другое.
Не сказал бы, что у Закона здесь все шло гладко. Пока никто из тех немногочисленных кандидатов, которых допускали к снятию Delta-фильтров, не выдержал. Было несколько смертей, поэтому я не спешил добавить свою к их числу, в надежде получить приставку “ди” к имени. Пополнение было редкостью, всего два раза на моей памяти. По моим предположениям Ориэл располагался где-то в Канаде, поскольку большинство кандидатов были оттуда. Это еще дальше отодвигало и без того нереальную мечту вернуться домой. Кроме того, Ориэл был окружен силовым полем, природа которого мне была недоступна. Аристах говорил, что за барьером здание вообще невидимо. Я не стеснялся думать о побеге, поскольку был абсолютно уверен в том, что ментальных «жучков» на мне не висит. Хотя в целом был не так самоуверен, как раньше.
Все неприятности начались с Джокера. Он застал меня в моей комнате за завтраком, как обычно не постучавшись. Этот парень, наверное, был единственный кандидат, который относился к обучению в Ориэл, как к игре. Да он ко всему так относится. Лас-Вегас чертов. И имя выбрал под стать. Одарил своей голливудской улыбкой, нехотя поклонился, и спросил, знаю ли я, кто такой ди Дальто.
= Твой наставник. А в чем дело?
- В 10 часов по двойному приказу ди Рэнса и ди Дальто кандидатам Джокеру и Элу надлежит явиться в MR-зал.
= Приказ принят.
А вот уходить он, похоже, не собирался. Кандидат Эл, как меня здесь называли, не обращая на него никакого внимания, не спеша допил молоко, составил посуду на поднос и опустил в приемную камеру. Что они задумали? Зал ментального отражения предназначался для тренировки искусству ментального поединка, когда с помощью Delta-человека - транслятора обходилась защита Delta-фильтров. Два кандидата видели друг друга в Delta-мире, а их ментальные проекции становились настоящими мыслеформами. У меня был неплохой опыт в этом деле, но всегда в качестве транслятора и противника выступал мой наставник - ди Рэнс. Но двойной приказ. Зачем мясник ди Дальто?
Джокер, наконец дождавшись нужного выражения на моем лице, сказал:
- У нас будет поединок. Серьезный поединок, поэтому два транслятора.
= Давно узнал?
- Только что.
= А чего так срочно?
- Кто-то из Центра.
= Показательные выступления... А почему мы?
- Насчет тебя не знаю. Я - лучший у ди Дальто. Ты умрешь тяжело, - Лас-Вегас демонстративно вздохнул и снова подарил кусочек Голливуда.
= Я думаю, такого не допустят. Тем более два транслятора.
- Лучше помолись. Там, где тебя подобрали, знают о Господе? - Он нарывался на грубость, но ввязываться в драку сейчас мне не хотелось.
= Лучше я Закону помолюсь. Ты свободен.
Напомнив о Голливуде в третий раз, самодовольный «берсерк» ди Дальто важно вышел, но дверь за собой не закрыл. Вот хамье. Его четвертый Голливуд стал бы для нас обоих студией Хичкока.


Ди Рэнс был спокоен как всегда. Это всего лишь демонстрационный поединок. Он взглядом указал мне на правую сторону зала. Я сел в кресло, последний раз взглянул на купол, через который виднелось безоблачное небо, и переключился в Delta-мир. Ничего не изменилось. Ди Рэнс сказал:
- Ди Дальто настоял на поединке. Ты еще не готов, но я ничего не мог сделать.
= Джокер говорил, что здесь кто-то из Центра.
- Не имеет значения. Вторая скорость, не больше.
Вот это новость! Мне запрещено использовать свою максимальную скорость? А у Джокера весь арсенал? Так он меня со второго удара.
- Этого должно хватить. Техника ди Дальто силовая.
= А если нет?
Ди Рэнс исчез. В противоположном кресле появился Джокер. А вот и четвертый Голливуд. Я отпустил проекцию зала, встал, принимая стойку. Зал не изменился. Мыслеформа наставников. Хоть на этом спасибо. Пока Джокер заходил в круг, я настроился на скорость его восприятия. Так, пока не больше единицы. Заиграла музыка, рэгги. Вот весельчак на что тратит свои силы. Неужели настолько уверен в победе? О’кей, пусть будет Рикки Мартин. С ритмом легче отслеживать скорость. Так, мысли по-русски, тогда слова из песни не будут отвлекать.
Сначала мы проверили реакцию друг друга, обменявшись серией ударов. Не сказал бы, что у меня легкая ментальная рука, но у Лас-Вегаса она была заметно тяжелее. Я невольно вспомнил, как Кент - другой ученик ди Дальто зарядил мне левой, нормальной - незабываемые ощущения. Если будешь парировать все его выпады, он тебя вымотает и добьет силовой мыслеформой. Держи дистанцию.
Сначала Джокер не понял, что у меня на уме. Когда ему, наконец, надоело за мной бегать, он поменял тактику. Сел в свое кресло и сделал музыку громче. Зная, что он не может перемещаться скачками на этой скорости, я чувствовал себя в относительной безопасности. Что ж, отдохнем и подумаем.
Вдруг взгляд Джокера скользнул по полу, очертил вокруг меня ромб и застыл на точке справа. Отвлекает? Я следил за ним, как услышал свист и почувствовал глухую вибрацию в воздухе. Нет! Краем глаза успел заметить призрачные тени, которые с четырех сторон обрушились на меня. Единственное, что успел сделать, это податься вперед. Казалось, по сердцу ударил чудовищный пресс. Но это только иллюзия боли - сердца здесь нет!  Лас-Вегас встал, привычным жестом пригладил растрепанные волосы и подошел ближе.
Поднявшись с пола, я с трудом приходил в себя. Качественная мыслеформа. Джокер выжидал. Если еще раз пропустишь такое, тебе конец. Рикки Мартин надрывался над “Living La Vida Loca”. Только бы получилось вырвать зал у наставников.
Чтобы Джокер не заметил изменений, я нарисовал свою мыслеформу зала немного меньше, чем настоящий. Теперь нас окружала моя «реальность». Зная, что оба наставника это видят, ди Дальто не посмеет подсказать Джокеру о подмене. Как насчет головокружения? Я начал незаметно вращать зал по часовой стрелке, наращивая обороты. Мой противник этого не замечал. Зато я заметил, как он обрисовывает шарообразную сетку из своих каменных теней. Очень вовремя. Из двух зол выбирают меньшее! Отказавшись от человеческой формы тела, которая была самым уязвимым местом, связывающим ментальные болевые ощущения с физическими, я свернулся в точку и увидел, как сетка с грохотом сжалась. На этот раз был только ментальный удар. Но и этого вполне хватило, чтобы вывести меня из равновесия - зал завращался рывками, а форма тела восстановилась.
Я опять лежал на полу, отдыхая. Спасибо тебе, Джокер, - мысленно поблагодарил его и прибавил залу обороты. Зачем? Что ты еще можешь сделать против него? Силовые методы действовать не будут. Чертово ограничение на скорость. Где твоя фантазия? Я скопировал зал, для дезориентации отразил обороты против часовой стрелки, добавил посреди круга всасывающую в бездну воронку, но пока не материализовал  созданную картину. Еще не время. Если и это не поможет, ты проиграл.
Пластинку Джокер менять не собирался, открыто наслаждаясь моими бесполезными попытками сделать хоть что-то. Сейчас танцевать начнет. Опять вибрация. Так не честно! Он всерьез пытается тебя убить. На поединке?! Тень грохнула сверху, я не успел убраться с этого места. Боль пронзила меня насквозь, сознание помутилось. Сейчас или никогда. Из последних сил я рванулся к тому месту, где в кресле сидел Джокер, меняя свою форму на точку. Голливуд, твой Delta-потенциал где-то здесь. Получи!
Зал завращался наоборот. Джокер стоял недалеко от воронки, в которую я вложил все  воспоминания о том жутком ментальном ударе, после которого оказался в реанимации. Вспышка! Страх! Боль! Лишь благодаря своей крошечной форме я вырвался из притяжения воронки и на всей скорости вписался в стену своего зала...
Музыка оборвалась. Неужели оглох? Нет. Где Джокер? Я уничтожил все свои мыслеформы, став при этом совершенно беззащитным. Меня окружала темнота! Где наставники? Где их зал? Что-то здесь не так. Возвращайся! Несколько раз я пытался переключиться в нормальный мир, но мой Delta-знак не вспоминался. Не знаю, сколько времени понадобилось, чтобы привести свою память в порядок, пока это удалось.
Чья-то рука на пульсе, яркий свет в левый глаз, торопливо брошенная фраза: «Этот жив». Надо мной стояли люди в белом - медики Ориэл. Когда мое онемевшее тело уложили на носилки, я заметил, что ни ди Рэнса, ни ди Дальто в зале нет. Где они? Джокер продолжал сидеть в своем кресле с закрытыми глазами и неизменной улыбкой на лице. Врачей вокруг него не было. Что случилось?
По пути в лазарет мне сделали укол, и последнее, что заметил, были два человека в палате. Они тоже здесь?! Все стало на свои места. Но они выдержали. А Джокер? Глаза наполнились влагой, стены медленно поплыли. Прости, малыш, я не хотел! Ведь это был только поединок.


Через два дня все утряслось. Я пришел в норму, Ди Рэнс продолжал обучение и словно забыл о поединке. Ди Дальто, напротив, испепелял меня ненавидящим взглядом. Но ведь все было честно! Я не превышал скорости, а воспользовался тем, что умел. Понимаю, что смерть ученика - это тяжелая потеря. Но для него это был, скорее, удар по репутации наставника. Алягер ком алягер.
Правда, я сам не понимал, почему погиб Джокер. Мыслеформа не могла быть смертельной. Хотя бы потому, что создавать такие в Ориэл никто из наставников не умел и не учил. Это знали все, и ди Рэнс, и ди Дальто. Тогда почему? Что в ней было необычного? Этот вопрос я задал ди Рэнсу.
- Ты прав, Эл. Я не учил тебя создавать мыслеформы с такими начинками. Ты принес эти знания с собой. Ищи ответ в себе.
= Сэр, но ранее вы встречались с чем-то подобным?
- Да. Мои ученики - потенциальные абсолюты. Своего первого наставника они не забыли.
= Поэтому вы остались живы после встречи с ними?
- Ты сам с ними сталкивался и остался жив.
Это что-то новенькое... Оказывается, абсолюты меня просто проучили... По-доброму так, душевно, что чуть концы не отдал.
= Но я провел в реанимации два месяца без сознания.
- Это ни о чем не говорит. Важен результат.
= В мыслеформе были мои воспоминания о том ударе.
- Это ответ на твой вопрос. Ты использовал знания абсолютных.
= Но я не хотел никого убивать!
- Ты выдержал настоящий удар абсолютных, а Джокер не сдержал даже бледного подобия этого удара. Его смерть была лишь вопросом времени.
= Не понимаю.
- Ди Дальто допустил его к снятию Delta-фильтров. То, что Джокер испытал на поединке, слабее базисного Delta-фильтра. Ди Дальто знал, на что идет. Джокер бы не выжил.
Ну почему я? Почему ни Бас, ни Раунд, ни Флекс? Почему я должен был сражаться с Джокером?
= Сэр, можно узнать, кто предложил мою кандидатуру?
-Это тебе ничего не даст.
= Если это не закрытая информация, прошу вас.
- Ди Лана из Центра.
Кто такой ди Лана, я не представлял. Сам факт того, что кто-то из Центра мной интересуется, в мои планы никак не вписывался. Опять иду по подготовленному кем-то пути?! Тогда Макс управлял моей жизнью, теперь ди Лана. Сколько можно?! Отстанут от меня или нет? Мне стало обидно. Обидно за то, что кто-то постоянно напоминал мне: я - не свой, я – чей-то. Конечно, а что ты хотел? Это «оригинал» сам по себе, а тебя сотворил Закон. И ты целиком и полностью принадлежишь ему. Ты - его собственность. Он тебя породил и вправе делать с тобой, что ему вздумается. Ты даже не человек! Ты - вещь. У тебя нет ничего своего. Скажи спасибо за то, что ты сейчас видишь, слышишь, живешь.
Я вернулся в комнату, завернулся в одеяло и заплакал. А если они это видят? Плевать! Пусть делают, что хотят. Ты - человек, ты имеешь право на собственный выбор. А Закон... К черту Закон! Мне нет дела до него. Но ведь ты принял условия... А там не было пункта о том, что вся моя жизнь принадлежит Закону! Я служу ему, но это не значит, что я - его собственность. Успокойся. Никто не знает, что ты задумал. Не привлекай к себе еще большего внимания, иначе план провалится. Ты ведь хочешь свободу? Тогда расслабься. Ничего страшного пока не случилось. Согласись, что было бы хуже, если бы ты не знал об истинном отношении Центра.
Даже в самых больших неприятностях надо искать положительные моменты. И, кажется, я их нашел. Ди Рэнс - наставник абсолютов, это говорит само за себя. Но даже у наставника абсолютов бывают ученики-неудачники.


Аристах затеял очередную инвентаризацию. Это помогало ему выпутаться из дебрей своей памяти, когда он не мог найти какую-нибудь нужную книгу. Я вошел в библиотеку со служебного входа и некоторое время наблюдал за тем, как он ходит вдоль книжных полок со своим блокнотом, бормоча что-то невнятное и делая пометки, понятные только ему. Я сел за его стол и подумал, сколько времени он меня не заметит.
Прошла минута. Аристах не замечал. Он пытался разглядеть, есть ли какая-то книга на своем месте. Это выглядело забавно. Человек с его зрением давно сходил бы за лестницей. Но Аристах вертел головой и так и эдак, поправлял очки, подходил то ближе, то дальше. Мне стало стыдно. Ты сидишь тут прикалываешься, а он мучается. Вдруг Аристах сказал:
- Эл, подойди-ка сюда. У тебя зрение получше. Скажи, стоит ли на верхней полке толстая книга в красном переплете?
Я обомлел. Вот хитрец! Он сразу меня заметил и разыгрывал здесь комедию. А ты попался как первоклассник. И это будущий Delta-человек?! Ай-яй-яй, как непрофессионально... И покраснел к тому же. В безопасности ты теряешь всякий самоконтроль. Даже не подходя к полке, я видел, что книга в красном переплете на месте.
= Есть такая. Справа стоит.
- Ах, да, да. Вижу. Как это сразу ее не заметил.
Аристах подошел к другой полке и опять стал сверять свои записи.
-- Да, совсем забыл, если пришел спросить меня о ди Лане, то зайди в конференц-зал - она там.
Она?! Ди Лана - женщина?! У меня почему-то сложилось мнение, что Delta-людей женского пола не существует. Только потому, что ты их ни разу не встречал? Опять попался на стереотипности мышления. Я спросил на полтона тише:
= А это нормально, если я с ней заговорю? - здесь о Центре ходили самые разные слухи.
- Она тебя знает. Не стесняйся.
Ну конечно! Это ты ее не знаешь. А она тебя знает. Знает, как облупленного. Иначе ты не попал бы в зал ментального отражения и не убил бы Джокера. Замечательно... Сейчас я выскажу все, что о ней думаю. Стоп! А как же план? Не забывай, твоя цель - не привлекать к себе лишнего внимания. Ни со стороны Центра, ни здесь, в Ориэл.
= Спасибо за совет. Надеюсь, я ей понравлюсь.
- Как же, как же. Ты у нас теперь герой. Двух наставников уложил.
И ни слова о Джокере. Видимо, не только мне он не нравился... Вы что, сговорились все? Я убил человека! Да, он мне не нравился, но это, черт возьми, не повод для убийства!!!
Словно в последний раз я окинул взглядом стройные ряды книжных полок и направился в конференц-зал. Спокойно, все идет по плану.
- Ни пуха, - сказал Аристах по-русски.
= К черту, - машинально ответил я и в который раз удивился, как хорошо Аристах знает русский.


Конференц-зал встретил меня темнотой. Нет тут никого! Я потянулся к выключателю, но спокойный женский голос остановил меня:
- Свет не нужен... Или ты боишься темноты?
 Все ясно. Секретность. Центр как-никак. Никаких лиц, подлинных имен. Не доверяют...
= Нет, не боюсь.
- В трех шагах справа от тебя стул, садись, - Акцент? Или мне показалось?
Зрение постепенно привыкло к темноте, светлый силуэт стула вырисовывался недалеко от проектора. Я закрыл дверь, уверенно подошел, сел и вдруг почувствовал себя как тогда, на первом допросе у следователя. Та, между прочим, тоже была женщина.
- Меня зовут ди Лана, как ты знаешь. Я – наблюдатель Закона в одной из стран Восточной Европы. Какой? Наверное, уже догадался.
= Да... Английский вас выдает, - Понятно теперь, почему она меня знает. Вот кто виноват во всех моих злоключениях.
- Ты прав, я им редко пользуюсь, - сказала она по-русски без малейшего акцента, - Так лучше?
= Как вам удобней, - ответил я слегка раздраженно. Сразу могли бы на русском говорить.
- Ты из-за Джокера расстроился? – она знала, что я не отвечу, - Никто не виноват в его смерти.
Вы так думаете? А я знаю, кто убил его моими руками. Вы! Зачем нужна было ограничивать мою скорость? Вы меня просто вынудили! Иначе он сделал бы со мной тоже самое...
- Как ты думаешь, если бы победил Джокер, его волновала бы твоя смерть?
Упсссс... Такими словами я выражал понимание того, что меня «читают».
= Я не задумывался над этим. Но если бы не ваше ограничение, он был бы жив... И ди Дальто не смотрел волком, и ребята не боялись меня, и Аристах... Все было бы по-другому.
- А если я скажу тебе, что ваш бой – это просто симуляция, и Джокер жив?
= Что? – Этого не может быть?! – Но зачем?
- Абсолюты Хаоса.
Хаоса? Меня атаковал Хаос? Макс все время лгал, что его послал Закон? А Закону, стало быть, нужны знания Хаоса... Так их всего-навсего интересовала моя воронка?! Убить Джокера чтобы вытащить из меня эти воспоминания? Я пытался держать себя в руках. Сволочи! Вы, вообще, думаете, что делаете? Как я устал от вас. Надоело! Сколько можно делать из меня идиота? Все, на этот раз не получится. Где Джокер? Я хочу видеть его своими глазами! Я хочу убедиться, что он жив!
= Но Джокер? Его нет в Ориэл!
- Он успешно снял Delta-фильтры и его перевели в другой... хм... место.
= Я вам не верю.
- Что ж, твое право. У меня не хватит полномочий показать его тебе. Но ты убедишься в этом, когда встретишься с ним... Когда-нибудь...
Как я хочу вам верить. Это горькое, но в то же время радостное чувство, что я не убил его, было в тот миг самым желанным бальзамом на душу. Надо отдать ди Лане должное – она успокоила меня, ее авторитет играл свою роль.
= А как же наставники? Ведь они были со мной в госпитале.
- Не буду вдаваться в подробности, но всё, за исключением смерти Джокера, – правда. О том, что он жив, в Ориэл знаешь только ты. Надеюсь, ты умеешь хранить тайны.
= Но... Они... ди Дальто... Почему? – я опять ничего не понимал.
- Так надо. Это дело Центра. Больше ничего сказать не могу.
Ориэл не более чем школа, над которой стоит «министерство образования» - Центр. Задачи этих институтов похожи, а методы – совершенно разные. В Ориэл – люди говорят правду, или пытаются это делать, а в Центре – свои понятия обо всем, им безразлично, что чувствует человек, который не рожден убивать. Они – главные, они – правящая элита, они – боги. Я не знал, что говорить ди Лане. Мне было противно. Противно, что Закон в любом своем обличье пользуется такими «человечными» методами. Если Закон таков, каков тогда Хаос? Вот что меня беспокоило... и укрепляло нежелание быть ни тем, ни другим.
- А ты ничуть не изменился с тех пор, как я тебя знаю.
= С двенадцати лет? – А вдруг Макс не врал, что его послал Закон?
Плохо, что я не видел ее лица. Понять по голосу, врет она или нет, у меня никак не получалось.
- Нет, конечно. В то время тобой занимался Хаос. А ведь они приговорили тебя к смерти, так серьезно ты их разозлил. Нам едва удалось спасти тебя – помнишь коридор, из которого тебя вытащила одна девочка?
Как я мог это забыть? Ира... Хорошая была девчонка... Где она теперь? Стоп! Так это была не она, это был Закон. А я голову ломал, как Ира могла туда попасть. Они просто использовали ее образ, чтобы меня обмануть. Эх, Закон, Закон... Нелюди вы...
- Между прочим, она зашла в Delta-обучении дальше тебя, – я просто почувствовал, как ди Лана улыбается, говоря это, - Она уже сняла первый Delta-фильтр.
Ира - Delta-человек? Что бы мне провалиться на этом месте. Вот это новость! Столько лет знакомы, а она ни словом не обмолвилась. А сам? Что сам? Я тоже никому не говорил. Нет, не верю! Ее и в списках не было. А ты был? И меня не было, точно... Вспомнил. А почему тогда Ира играла на руку Максу из Хаоса в его стремлении завлечь меня? Врете вы все, ди Лана, очень складно врете. Душу наизнанку выворачиваете. Хватит, не верю!
 = И где она учится? В Ориэл? – съехидничал я.
- Нет. Какое это имеет значение? Все равно не веришь.
Вот яркий пример того, как Delta-люди способны заглядывать в душу и аккуратно вырезать дыры сомнений в твоей якобы твердой уверенности. Все. Я не верю ни единому ее слову. Этого разговора не было. Ничего не изменилось. Я уже забыл, о чем она говорила. Этот спокойный голос, располагающая манера общения, это все – специально. И Джокер – мертв, и Ира – обычный человек.
- Аристах просит тебя помочь рассортировать новые книги. Их только что доставили. Иди, Алеша, помоги старику.
Алеша? Так только мама меня называла... Мама... Это было последней каплей. Уйти. Немедленно!
= Я могу идти?
- Конечно. Приятно было вновь с тобой побеседовать. До встречи.
Я вырвался из конференц-зала, словно он был наполнен слезоточивым газом. Вытирая слезы, которые были вызваны не только ярким светом в библиотеке, я задумался. А вдруг все это правда? А вдруг ди Лана не врет?


К вечеру я был спокоен, как плотно покушавший удав, отдыхающий в прохладных зарослях. Читать не хотелось, в Delta-мире мыслеформы рисовать – еще на занятиях надоело, а вот музыку я бы послушал. Нашу. Русскую. Только где ее взять-то? В библиотеке только классика, симфоническая, камерная. У однокурсников – попса западная, “garbage” всякий. К «близнецу» что-ли подключиться, музыку послушать. Что он, интересно, сейчас делает? Небезопасно, Аристах сказал, что ди Лана сегодня уезжает, а вот уехала она или нет, никто не знает. Лучше не рисковать – мысли крученые читает, как уличные транспоранты...
Да, силен Центр в Delta-науке. Сложно его будет провести, но попробовать все-равно надо. Терять-то, собственно, нечего. И так для всех потерян. Ну, что? Чего медлить? Спасибо ди Лане за надежду. Операция назначена на завтра. Вот ди Рэнс обрадуется... Зато потом...
И я заснул. Наверное, со счастливой улыбкой на усталом лице.