Легенда Янтарного замка

Легенда Янтарного замка.



Альген был мертв. Полсотни орков валялось вокруг, сраженные его рукой и отброшенные, будто черные земляные крысы. В их глазах еще не остыла последняя искра страха, на осколках желтых зубов блестела кровь, скрюченные по-птичьи пальцы цеплялись в корни травы. Но Альген, славный величайший Альген, чье имя, словно заклятие солнцем, шептали дети и старики, робкие девы и бесстрашные воины, был мертв. Зазубренное острие копья, ударившего коварно в спину, торчало из его груди, вязкими струйками по адамантовой броне текла, капала на цветы кровь. Его губы не улыбались как прежде, только все так же ярко небо отражалось в глазах.
Мириальд, Даен и Нилиас, выронив мечи, упали на колени. По щеке старшего текла слеза, и не было слышно ни звука, даже сердца их, схваченные горем, замерли будто… на долгий нескончаемый миг.
- Что будет теперь? – прошептал Даен, хватая ногтями каменистую землю. – Что будет?!
Мириальд не отвечал, глядел, как ветер качает маки и серебристый ковыль по холму. Он не отвечал, потому что не было ответа, а те мысли, что подступали, тихо крались, подобные теням проклятого нижнего мира, те мысли… он не смел дать им свободу сейчас, и в тоже время знал, что совсем скоро они разнесутся по долине быстрее, чем напасть злейшей богини. Вся их маленькая страна, весь эльфийский народ, которого осталось не более чем листьев на кусте жасмина, жили надеждой на славного, непобедимого героя. Теперь же Альген был мертв. Убит копьем, остренным черным волшебством, и вокруг в пещерах, тайных подземных ходах точили о кремень кривые мечи орки, а в темных лесах возле болот ждало своего часа другое жестокое племя.
Эльфы срубили сучья клена, сплели носилки и двинулись скорбно по тропе.

          *                *                *

Янтарного замка они достигли к полудню, но весть о смерти героя каким-то образом опередила их. С арки и ажурных решеток, что были у входа в селение, сняли гирлянды цветов. На улицах слышался женский плач, похожий на тихое пение птиц. Многие эльфы вышли из хижин, укрытых ветвями домов, стояли у изгородей и молчаливо смотрели, как мимо проносили носилки, убранные золоченым плащом. Янтарные стены замка, сложенные когда-то солнечным светом и волшебством, теперь блестели печально, как-то тускло совсем. Пройдя через площадь, Даен и Нилиас опустили тело Альгена возле ступеней дворца – там ждали их воины Роха, волшебники с жезлами Сфер и жрецы в длинных до земли одеждах. Все молчали, потом дверь между алых колонн отворилась, и с верхних покоев с криком сбежала Салиэль. Споткнулась уже внизу, как будто ее не держали ноги, и упала, разбросав волосы на тело убитого мужа. 
- Верните его! Верните! – подняв мокрые глаза к магам, угрюмо застывшим возле статуй, причитала она. – Я никогда ни о чем не просила вас! Но теперь!..
- Но теперь мы бессильны… - ответил маг Светлых Струй, тряхнул головой, и опустил жезл с помутневшим кристаллом. – Прости, Салиэль… Не простое копье пробило его броню. И не простое железо пронзило сердце.
- Мы бессильны, - повторил жрец в балахоне, расшитом серебристыми звездами. – Душу его держит Ночная.
Жрец Солнца только кивнул.
- Тогда мы пойдем к ее алтарю. Мы будем просить богиню, - прошептал Мириальд, касаясь ее дрожащего плеча. – Мы будем просить, Салиэль. Дадим все, что только она попросит. Я клянусь тебе! Мы вернем его, или все погибнем.
Релиан не ответил, он хотел, но не мог, но не мог возразить перед отчаявшимся лицами воинов, особенно взглядом супруги Альгена, ставшим вдруг прозрачным как хрусталь.
- Несите! – повелел Мириальд.
Даен и Нилиас, звеня чешуями доспехов, подняли носилки и двинулись к храму темной луны.
В это час в святилище было пусто. Мертвым остывшим светом мерцал селенитовый диск. Знаки железа, тянувшиеся по обсидиановым стенам, вели к алтарю. И пахло здесь скорбью и цветом белых сорванных лилий.
Умыв руки в чаше, Мириальд развернул пергамент. Другие не смели подойти ближе, стали у ряда колонн, с трепетом слушали, как молитва, отражаясь от круглого свода, пронзает хрупкий эфир.
- … Властительница Ночи, молю,  верни нам его! Любые дары мы на алтарь положим, и свои жизни принесем за одну его, – закончил Мириальд.
Снова стало тихо, лишь вода журчала в трещине стены. Он поднял медленно взгляд, следуя серебристым изображениям чудищ, и тут увидел ее, появившуюся безмолвно между телом Альгена и алтарем, с серым как горе лицом и глазами похожими на капли бронзы.
- Ваши жизни мне бесполезны… но я могу помочь, Мириальд, - сплетая длинные пальцы на черном камне, Ночная Властительница улыбнулась так, что храбрых эльфов тронул страх. – Взамен на волшебство Дня. Снимите с него амулет, она указала на янтарь на груди Альгена, похожий на маленькое солнце с вскруженными спиралью лучами. – Снимите! И ночью сегодня несите на Лантийский луг. Там единорог белый. Растворите этот никчемный камень в его крови.
- Властительница… - голос Мириальда стал похожим на шорох сухих  листьев. – Властительница Ночи и Тени… ты хочешь, чтобы мы убили своими руками сына Звезды?
- Жизнь за жизнь, эльф. Почему бы мне не принять жертвой существо, отбившейся некогда от моего стада?   
- Он сын Звезды, – чуть смелее повторил воин.
- Да. Но звезды когда-то были клочьями тьмы, брошенными без порядка. Были. И не спорь со мной! – ее лицо потемнело, взгляд стал ярче. – Солнечного камня не должно быть на земле. Исполняй, Мириальд! И запомни: только кровь священного единорога способна растворить его.
- Мы принесем дары. Самые редкие камни. Сапфиры, чище неба. Рубины, горячее крови. В золоте, в блестящем молнией адаманте, - встав медленно, начал обещать он.
- Принесите, - усмехнулась Ночная. – Даже богиню должна тронуть такая забота. Но янтарь с волшебными силами Дня должен быть уничтожен! Растворите его в крови священного зверя!
Она исчезла так же беззвучно, как появилась, шагнув в глубокую тень за алтарем.
 С наступлением вечера, отряд эльфов отправились в путь. Мириальд шел впереди, ведя их тропой от ручья, вспоминая плач Салиэль и долгую речь Релиана. Зря пытался отговорить их старик, увещая, что лучше оставить все, как есть, что Альгена следует утром похоронить с величайшими почестями, потом же совещаться и просить богов, дать им ясную мудрость – ни Даен, ни другие воины, стоявшие рядом, его не стали слушать, будто горе их совсем обезумило.
Сжимая крепко в кулаке лучистый амулет, Мириальд поднимался по узкой тропе, едва различимой в темноте.
- Постойте, - сделав знак товарищам, он взошел на вершину холма и долго смотрел оттуда на замок – их последний, могучий оплот, светившийся над синевато-черным лесом, словно осколок дня. Высокие янтарные башни были похожи на копья солнца, флаги на шпилях ласкали шелком ночь. Выше беспокойно и остро блестели звезды, расчерчивая божественными образами небесный свод. Мате, Гидра, Светлая Эта, Грифон… И великая Прародительница – Единорог. Эльф вздрогнул, когда взгляд его нашел на востоке глаз созвездия – голубую звезду, яркую среди тысяч других. Он знал, что скоро, раньше, чем наступит следующий день, она зло проклянет его.
- Орки! – крикнул Теолас, указывая вперед по тропе.
Мириальд повернулся, различая у каменных выступов десятка три большеголовых, коренастых фигур. Никогда враги не подходили так близко к замку. Их авангард тоже увидел эльфов, и предводитель воинственно рыкнул, поднимая топор.
- Даен, отходите к зарослям! – нагибаясь, приказал Мириальд. – Отходите! И как они приблизятся, бейте из луков! Бейте без жалости!
- Что ты затеял, мой друг?! – Эльф стоял в недоумении, глядя то на приближавшихся орков, поднявших угрожающий вой, то на опустившегося в траву Мириальда.
- Не медлите, Даен! – он отполз к редкому кусту и затаился, укрывшись плащом.
Приложив ухо к земле, он слышал, как затихли легкие шаги его воинов, слышал приближение врагов. Топот ног, лязг железа и рычание было уже рядом, вокруг него. Тут же, скользя в ночном воздухе, запели стрелы, и кто-то захрипел пронзенным горлом, кто-то, вскрикнув, упал на камни. В этот миг Мириальд вскочил, отбрасывая плащ, и ворвался прямо в гущу вражеского отряда. Появление эльфа в сверкающих луной доспехах стало столь неожиданным, что боевой клич орков прервался воющей нотой. Часть их в страхе отхлынула в сторону. Шаман, роняя кривой змееголовый посох, вскинул руки и завопил: «Альген!». Другие замерли в страхе и замешательстве.
- Руби без пощады! – призвал Мириальд.
Его меч молнией ударил ближнего из бойцов нечистого племени, брызнул черной кровью и взвился, чтобы обрушится снова. Еще двое врагов отлетели в траву, корчась от ран. Амулет с маленьким солнцем, казался горячим и эльф, бросаясь в атаку, чувствовал, как волшебные силы Дня вливаются в него упругими светлыми волнами.
- Дети Маро! – взревел предводитель отряда орков. – Смелее! Это не Альген!
- Это не Альген! – повторил Мириальд, сходясь с ним. – Это его праведная месть!
Оружие их брызнуло искрами, соединилось с угрожающим звоном. Рядом, слева и справа зазвенели мечи эльфов, кинувшихся решительно на врага. Порыв их был столь стремительным, диким, что в первую же минуту полегла треть отряда орков, другие дрогнули, пятясь и сбиваясь в вопящую проклятья толпу.
- За Альгена! – вскричал Мириальд, ударил, и  голова в рогатом шлеме покатилась по земле.
Видя гибель предводителя, все подземное воинство бросилось бежать вниз по холму, в ужасе не разбирая дороги, бросая щиты и топоры. До самого леса их преследовали меткие стрелы.
- Так мог сделать только Альген! Так дерзко и хитро! – воскликнул Нилиас, восторженно глядя на Мириальда.
- Светлая Эта! Клянусь, ты поступил, как великий герой! – опустив лук, вторил ему Теолас. – Твоя отвага, Мириальд, спасла многих из нас, – он закинул оружие за плечо и посмотрел на раненых. Тех, которые не могли стоять на ногах, было всего двое, и Лиреас уже хлопотал возле них, расстелив кусок кожи и выкладывая пахнущие остро снадобья из сумки.
- Спасибо за добрые слова, - поблагодарил Мириальд, вытер рукавом пот, выступивший густо на лбу, и заметил: - Однако моей заслуги здесь мало – дух славного Альгена вел меня и вас. Мейлеан, останься, пожалуйста, с ранеными, а мы, как только Лиреас залечит их раны, поспешим дальше. У нас не так много времени.
Скоро девять вдохновленных победой эльфов двинулись тропой к долине.
Луна, поднявшаяся над скалистым отрогом, освещала путь далеко вперед. Внизу прохладным блеском отливало озеро Гур, левый берег и отмели, казались россыпями адамантовых руд, волшебно серебрились ивы над водой. Идти в это время мимо пещер летунов было слишком опасно – кожекрылые твари осмеливались нападать даже днем. Мириальд остановился, поглядывая на башнеподобные утесы, черневшие множеством нор. Где-то там возле них скользили в воздухе бесшумные и быстрые тени, готовые броситься и вонзить кривые цепкие когти.
- Пойдем через болота, - решил он.
- Но там тероны, и не легко найти проход в темноте, - сказал Нилиас, вспоминая недавнюю стычку с болотниками.
- Проход я знаю, - заверил Даен, глядя на черное в ночи поле, курящееся редким туманом. – Тероны плохо видят ночью. И, конечно, спят - главное не шуметь.
- Подвяжите выше плащи и ступайте тихо, без разговоров, - приказал Мириальд, сам подвернул, стягивая тугим узлом накидку, и направился к крутому глинистому спуску.
Тропка через топи, как след змеи узкая, извилистая была едва заметна в отблеске луны.
- Сюда, - позвал Даен, сворачивая в прогалину между шуршащего сонно тростника.
Друг за другом они двинулись по сочившимся влагой кочкам, иногда грязь скворчала под ногами, рядом булькали пузыри болотного газа. Торчавшие из тины коряги, казались лапами древних чудовищ. Подувший со стороны озера ветерок приносил запах сырой отвратительной гнили, следом длинными серыми языками наползал туман. Скоро луна утонула в нем и светила теперь бледно, словно тусклый фонарь за мутным стеклом. Даен с трудом разбирал дорогу, ориентируясь, то по редким островкам с зеленовато-бурыми иглами осоки, то по шелесту тростника возле берега. Воины, следующие за ним, все больше тревожились, не сбились ли они с пути и сколько им предстоит идти еще через гибельное место, таящее в глубине ужасных гадов. То справа, то слева из мутно-серого полога доносились булькающие звуки, иногда вода, покрытая ряской, вздрагивала, встревоженные погружением чьего-то могучего тела.
Туман немного рассеялся, до берега оставалось шагов пятьсот, когда Лиреас снова оскользнулся и сполз со шлепком в глубокую топь. Двое молодых воинов, замыкавших шествие, бросились вызволять его, протягивая палки, а Даен вдруг толкнул Мириальда и сказал негромко:
- Смотри! Там, левее, - он вытянул руку в сторону цепи кочек, тянувшихся к близкому уже лесу. – Смотри, старший, там… беда наша – гидра.
Теперь и Мириальд видел нависшее недвижимо над черной плавью чудовище. Три шеи с шиповыми манжетами вокруг массивных голов изогнулись, будто, выросший злым чудом гигантский цветок.   
- Что теперь, мудрый Мириальд? Мы не можем повернуть назад, - Нилиас с хрустом сжал рукоять меча. – Здесь нет другого пути. А если возвращаться, и берегом, то мы не успеем к утру.
- Мы должны пройти здесь. Подкрадемся ближе к тем корягам, достанем ее из луков, - предложил Мириальд. – Стрелы не убьют ее, даже не слишком ранят, но мы отпугнем ее дальше или заставим броситься на нас. Пока гадина будет оплывать коряги, мы побежим к берегу изо всех сил.
- Светлая Эта, опасная затея, - прошептал Даен, оглядываясь на Лиреаса, выбравшегося из липкой грязи на траву, и добавил: - Но лучшего нам ничего не придумать.
- Луки готовьте. Как приблизимся, цельтесь в глаза, - Мириальд двинулся первый, пригнувшись ниже и не сводя взгляда с возвышавшейся над трясиной твари.
Осталось едва больше сотни шагов, когда эльфы по знаку старшего остановились и, выпрямившись во весь рост, разом пустили стрелы. Рев злобы и боли разорвал плотную тишину. Чудовище дернулось тяжелым телом, вода, разбрызгивая свет луны, забурлила, хлынула густыми черными волнами. Казалось в движение пришло все болото, заполнявшее начало долины.
- Она отрезает нас от берега! – роняя лук, вскричал Нилиас.
Теперь стало ясно, что хитрость старшего воина обернулась ловушкой – гидра, ломая торчавшие над плавью коряги, бросилась прямо к зарослям тростника, окружавшим последний отрезок тропы.
- Тероны сзади! – крикнул Теолас, оскользаясь и тут же вскакивая, выхватывая стрелу из опустевшего наполовину кочана.
Мириальд уже заметил ящероподобных существ, выползавших один за другим из тины. Трое эльфов, замыкавших отряд, повернули дальнобойные луки, и первая тварь захрипела, ощетинившись стрелами.
- К берегу! – скомандовал Мириальд.
Теронов было слишком много, их бурые, блестящие слизью тела заполняли изгиб тропы.
- Поспешите, Мириальд! Вы должны проскочить! – натягивая тетиву и коротко обернувшись, Теолас постарался улыбнуться. – Удачи! А мы их задержим.
- Теолас! – требовательно прикрикнул старший воин.
- Спешите! – эльф выстрелил, почти не целясь.
До приближавшихся стремительно ящеров оставалось несколько десятков шагов. Стрелы успели остановить не многих из них, а с другой стороны в ломкие заросли тростника вползала гидра.
- Вперед! – сцепив зубы, решился Мириальд.
Перепрыгивая с кочки на кочку, увязая по колени в илистой жиже, пять эльфов добежали до маленького островка. Гидра всплыла прямо перед ними. Толстенные шеи изогнулись, словно стебли волшебного, чудовищного растения. Средняя голова издала оглушающий рев и обрушилась неожиданно, хватая Лиреаса.
- Вперед! – с мольбой и болью повторил Мириальд.
Сам он остановился, выхватив бесполезный сейчас меч, пропуская Даена и Нилиаса. Он слышал вскрик кого-то из товарищей, бьющихся насмерть с теронами, слышал хруст эльфийских костей в пасти гидры. Вокруг дрожала, рвалась осколками лунного света ночь и черная вода.
Огромная бугристая голова гадины приблизилась к нему – он выставил навстречу острие клинка, в другой руке поднял амулет, словно в последнем отчаянье призывая частицу бога. Маленькое солнце сверкнуло в щелях хищных глаз, сверкнуло, рассыпалось огненными искрами, и чудовище отпряло назад, попятилось в мутные воды топей. Мириальд, еще не веря в чудесное спасение, стоял одно мгновенье, потом убрал меч и бросился за бежавшими к берегу товарищами.
Они вчетвером еще долго неслись через лес по освещенной клочьями лунного света тропе. Лантийский луг был недалеко – серебристые сосны вставали справа, слева бледно-розовые цветы текли тонким сладковатым ароматом. Уже слышался шелест дендродов – могучих, недремлющих стражей, между них тихо журчал ручей.
- Эльф-фы, в-вы не пройдет-те! – раздался голос из гущи листвы.
- Нам нужно, - Мириальд остановился, грудь его вздымалась порывисто, часто, сердце билось молотом. – Нам нужно, бессменные стражи! Под угрозой жизнь нашего народа!
- Не пройдет-те! – дендрод скрипнул, опуская широкие лапы ветвей к тропе, и другие зашумели листвой, пригибаясь к земле.   
- Прошу вас, величайшие! – Даен вышел вперед и, положив на траву меч, припал на одно колено. – Прошу от имени всех эльфов! Ведь мы всегда жили в мире и выручали друг друга! Еще наш славный предок Эрорл заключил союз с вами! Именем священного договора прошу!
- С-сейчас-с нет-т! – самый высокий из дендродов, двинулся навстречу, медленно передвигая толстые корни. – Нет-т!
- Они не пропустят нас до утра, - Нилиас, мрачнея, опустился на камень. – А может, они уже знают, зачем мы здесь?
- Нужно как-то обмануть их, - Мириальд задумался, слушая стеклянный звон ручья, разливавшегося за поляной в небольшую речушку. – Есть одна хитрость, - наконец, решил он. – Даен, разожгите костер. Костер пожарче. Потом заговорите о чем-нибудь со стражами. Говорите, чтобы отвлечь их от поляны Трилистника.
Младший воин отошел собирать хворост вдоль тропы, а Мириальд тихонько снял плащ и кольчугу, оставшись лишь в узких кожаных штанах.
- Что ты же ты задумал? – в нетерпении спросил Нилиас, наблюдая за его приготовлениями.
- Дальше я пойду один. Я знаю, как обойти дендродов, - он выдернул крепкую бечевку из накидки и взял меч. – Как разожжете огонь, постарайтесь отвлечь их. И молитесь всем сердцем за меня!
Крадучись за кустами Мириальд обогнул поляну, бесшумно спустился к ручью. Там он ждал, пока разгорелся костер, и послышались голоса друзей, вспоминавших перед стражами леса о временах Эрорла и событиях уже давно забытых. Затем Мириальд срезал тростинку и лег в воду, неторопливое течение понесло его вдоль поляны к корням дендродов, с опаской следивших за огнем и слушавших странные эльфийские речи. Он плыл лицом вверх, дыша через соломинку и полностью погрузившись в холодную воду. Меч, подвязанный к спине, тянуло вниз, и рукоять его часто цеплялась за дно, путалась в шелковистых стеблях. Стараясь оставаться незамеченным, Мириальд почти не двигался и каждый раз с трудом подолгу выпутывался из плена густых водорослей, тихонько упираясь пятками в дно. Приоткрыв глаза, он видел иногда яркие звезды, блестевшие в разрывах листвы, потом, приближающиеся медленно лапы дендродов. Какая-то коряга, брошенная поперек ручья, сломала его дыхательную тростинку и он, стиснув зубы, чтобы не хлебнуть воды, начал помогать себе ногами.
- Эльф-ф! – зашептали дендроды. – Эльф-ф, обм-манул нас-с! Х-хватайте!
Тут же широкие ветви-лапы опустились к ручью. Сделав еще один отчаянный рывок, Мириальд нырнул, прополз, сколько хватило сил, по дну и выскочил из воды. Весь лес вокруг пришел в движение, будто от шквала ужасающей бури. Огромные ветви метнулись к земле, стволы согнулись и заскрипели, шелест листвы, громкий до боли, полз в уши.
- Держ-жите! Убейт-те!
Мириальд несся по ручью длинными, стремительными прыжками, жадно хватая воздух, поднимая высокие фонтаны брызг. За излучиной выскочил на тропу и бежал дальше без остановки. Стражи леса, конечно, не могли догнать его. Зоркие в темноте глаза эльфа безошибочно угадывали их могучие и неуклюжие тела среди других деревьев – он снова возвращался к ручью, перескакивал на другой берег, и бежал, бежал к близкой совсем цели.
Кусты цветущего вечно жасмина начинали священный луг. От запаха белых цветов кружилась голова, а сердце стучало, рвалось из груди от безумного бега, но больше от мысли, что ему предстоит совершить сейчас. Мириальд остановился, оглядывая Лантийские владения, сжимая в одной руке меч, в другой янтарный амулет. Храм Звезды Прародительницы на холме светил тонкими голубыми лучами, трава вокруг искрилась даже в ночи, словно присыпанная изумрудной пылью. Розовые цветы по обеим сторонам спали в этот час, свернувшись в нежные, свежие бутоны, и воздух вокруг был хрустальным, звонким, как волшебство небес.
Эльф пошел тихо по дорожке золотого песка. Ладонь, сжимавшая рукоять клинка, вспотела и не держала теперь оружие твердо, а ноги, будто не слушались, немея и наливаясь тяжестью. Он затаил дыхание – Единорог лежал у ступеней ведущих в храм.
«Сын Звезды, - проговорил Мириальд, беззвучно шевеля губами. – Сын Звезды, нет мне прощенья… Пусть я буду проклят Небом, Землей, твоей светлой Матерью – всем на свете, но нет у меня выбора. Я должен вернуть нашего Альгена… Должен! Ведь мы без него так беззащитны, слабы. Мы исчезнем без него… Сын Звезды… тебя назначила в жертву Ночная.»
Мириальд долго стоял в нерешительности, глядя на гладкую голубовато-белую шерсть святого существа, на его гриву, золотистыми волнами спадавшую на мраморные плиты, на рог, витой и длинный, который одним ударом мог пронзить обидчика насквозь. Его нужно было убить во сне, иначе эльфу было не справиться с этим могучим зверем. Воин разжал ладонь, посмотрев еще раз на каплю солнца, теплевшую в янтаре, прошептал молитву и поднял меч.
  Опытный Мириальд целил точно в сердце – кровь из смертельной раны вырвалась горячей, дикой струей, и тут же дрогнуло небо. Сама Мать-Звезда стала огромной, слепящей, набухла кровью и разорвалась на куски. Мириальд закричал в ужасе, мгновеньем позже Лантийский луг объяло гневное пламя. 
Еще много дней и ночей осколки Звезды пронзали небо, словно рой гигантских огненных пчел, и горела, содрогаясь, земля. Янтарный замок рассыпался в пыль. Сгорали леса и рушились горы, море кипело, выйдя из берегов. Когда же гнев неба утих, на многие-многие тысячи лет лютая зима настала на земле.


         *                *                *


- Сказка такая, да? – отставив чашечку с недопитым кофе, Ольга задумчиво смотрела на дым сигареты.
- Ну почему, сразу сказка? – Вадим усмехнулся ее недоверчивой улыбке. – Твой отец сказал бы «легенда» или даже «правда давно забытого времени».
- Ага, сдвинул бы на лоб свои профессорские очки и прямо так и сказал, - она рассмеялась, откинувшись на спинку плетеного стула.
- Идем, а? – он встал, взяв ее мягкую ладонь. – Я хочу сделать тебе подарок. Не дорогой, но очень ценный.
От кафе они прошли через сквер и свернули за угол к какому-то новому магазину сувениров. Перерыв только закончился, и здесь почти не было посетителей. Остановившись возле высокой стеклянной витрины, Ольга разглядывала нефритовые статуэтки, диковинного вида брелки и зажигалки.
- Вад, какая прелесть! – она указала на маленького единорога на малахитовой подставке. – Как в сказке твоей?
- Позволь, в этот раз я выберу сувенир тебе сам? – взяв ее за локоть, он повернулся к другой витрине.
- Конечно, маэстро, - она встала на цыпочки, заглядывая в его взволнованные от чего-то глаза. – Я вполне доверяю твоему вкусу.
- Дайте, пожалуйста, вещицу, которую я отложил утром, - обратился он к продавцу.
Тот молча кивнул и достал аккуратно кулон на серебряной цепочке. В медово-желтом янтаре светилось крошечное солнце, с вскруженными волшебным вихрем лучами.