Путь в никуда

Косые лучи неяркого зимнего солнца отражались от белоснежной равнины и больно резали глаза. Впереди маячили белые стены усадьбы графа N. К ней галопом неслась вороной масти лошадь, несшая на себе всадника с классическими гусарскими усами, в распахнутой медвежьей шубе и без шапки. Порывы ветра развевали полы шубы, обдували грудь его, и была видна гусарская форма всадника. Он гнал коня, безжалостно хлестав его плеткой и подначивая ударами шпор.
Ворота усадьбы были распахнуты настежь. Не снижая хода, влетел, как ветер, внутрь вороной. Не успел он остановиться окончательно, как всадник уже спешился и взбежал на крыльцо. Там его встретила старуха-крестьянка. Всплеснув руками, она прижала их груди и прошептала: «Ой, плоха она, батюшка, плоха…». Не обратив на нее никакого внимания, гусар вбежал в дом и, на ходу сбросив шубу, взбежал вверх по лестнице на второй этаж.
Там он увидел пятерых бравых мужчин, державших шестого, который пытался вырваться из их крепких рук и прорваться в спальню. Гусар, не говоря ни слова, вбежал в эту спальню. Там он застал картину еще более странную: на столе слева лежал завернутый в тряпки мертворожденный, на кровати лежала его мать, за жизнь которой без особого успеха боролись повитухи и личный врач графа N. И успеха они не добились…

Прошло три дня. Колокола местной церкви отзвонили заупокойную службу, покойницу-графиню и ее дитя повезли на кладбище. В свежевырытую могилу их опустили в одном гробу. Граф стоял поодаль, будучи не в силах приблизиться. Гусар первым бросил горсть земли в могилу. Потом граф повторил это символическое действо, и гусар, взяв его под руку, провел его к саням. Согнав кучера с козел, он сам отвез друга домой…

Шли дни. Граф быстро угасал. Он не хотел жить, и никто не мог его заставить. Даже лучший друг…
Прошла неделя, которую тратили на бессмысленную борьбу за жизнь человека, не желавшего жить. Он потерял единственного дорогого сердцу человека, без которого жизнь для него не имела никакого смысла – свою молодую жену. Но его любовь была так сильна, и она так хотела жить, и жить рядом с объектом своим, что граф стремился к смерти. И это стремление со скоростью ветра никто оставить был не в силах…
И вот, наконец, он ушел. Он просто лег ночью спать, и не пожелал просыпаться утром…
И снова гусар гнал своего коня к дорогому сердцу месту, чтобы проводить в последний путь единственного теперь уже в жизни дорогого человека. И проводил…
Наследников у графа не было. Гусар отпустил слуг, дав им вольную. Освободил тем же способом всех графских крестьян, не желая видеть их под ярмом другого помещика.
Похороны графа прошли тихо, и в то же время торжественно. Все его прежние крепостные пришли проститься со своим барином, а было их более трехсот душ…
Когда кладбище, наконец, опустело, и возле двойной могилы остался один лишь гусар, на свежий крест села синица. И тут гусар зарыдал. Все, что было дорого ему, ушло безвозвратно вместе с этой парой, что лежит теперь в сырой земле. И не было на всем белом свете ничего, что могло бы удержать его здесь. И не было на всем белом свете никого, кто смог бы это сделать.
Протер гусар рукавицей глаза, сел на своего доброго коня и в полк уехал. А наутро собрался в дорогу и помчался на запад, где шла война. И не знал гусар, что он найдет на той войне – смерть и покой или?..
15.12.2002