Рыжая змея с зелёными глазами по мотивам роджера желязны

Он проснулся с чувством тумана в голове и противного урчания в животе. Он лежал на каком-то возвышении, но это не было похоже ни на кровать, ни на софу – это было значительно выше и твёрже. Во всех членах ощущалась какая-то ватная слабость. Густой колеблющийся туман обволакивал смутные образы памяти, не давая сосредоточится ни на одном из них. Помнил только наклонявшуюся над ним тёмную фигурку, которая вливала ему в рот, какую-то дурно пахнущую дрянь.
- Опоили! – мелькнуло в мозгу, - Сволочи! Вот почему я такой дурной и немощный. Я должен их перехитрить. Буду прикидываться полным дебилом.

Дверь со скрипом приоткрылась и в горницу просочилась худенькая старушенция с крючковатым носом и гранённым стаканом, который она крепко сжимала обоими руками. Гнусно шаркая валенками, старушенция неспешно двинулась к нему. Он прищурил глаза и стал наблюдать за ней сквозь просветы между ресницами, изо всех сил стараясь не моргать.
Приблизившись, старушенция подсунула сухонькую ручку под его голову и, приподняв её, прошептала:
- Попей, милай, попей лекарствочко.
Набравшись смелости, он внезапно открыл глаза, набрал побольше слюны и смачно плюнул в поднесённый стакан.
- Не буду пить эту гадость! – заорал он, - Нет у тебя, бабка таких правов, чтобы меня отравами спаивать!
- Что ты, милай, что ты! Это ж настоечка целебная, гомеопатическая, на травках болотных, да на мухоморчиках настоенная, мною заговорённая. Я ж тебя ею-то и выходила. Ты ж аки шкелет был, когда я тебя нашла.
- Ах, на мухоморчиках! Вот пошто у меня башка-то дурная! Сама пей свои помои! А я и так себя гарно чувствую.
- Ну, на нет – и суда нет. Я ж тебе не дохтур. Гарно, так гарно. Ты, главное, не кипятись, береги головушку-то. Она тебе ещё, ой, как пригодится. Ты мне лучше скажи, соколик: ты о себе-то хоть чего-нибудь помнишь?
- А на фиг мне чего-нибудь помнить? Мне и так хорошо, - бодро ответил он, вспомнив, что надо прикидываться придурком.
- Хи-хи-хи! – Вдруг, неожиданно по-молодому, рассмеялась она, - А ты, оказывается, озорник. Будя прикидываться. У тебя на челе написано, что не придурок. К тому же я знаю, кто ты. А вот сам ты, похоже, даже этого не помнишь.

- Ну, положим, ты права, - нерешительно ответил он, лихорадочно обдумывая, как быть дальше: информационный перевес был явно на её стороне. Но расставаться с амплуа балбеса почему-то не хотелось.
- А ты откеда всё знаешь? – ехидно спросил он бабку.
- А я, мил человек, та, которая видит, - загадочно улыбнувшись, ответила она.
- Ведьма, что ли?
- Ну, ведьма, это для меня мелковато.
- Но звать-то тя как?
- Меня по-разному зовут. Зови меня просто: Баба-Яга, Костяная Нога.
- Ладно, сказки сказывать! Сама меня за придурка держишь?
- Я тебе правду сказываю. Ты хоть догадываешься, где очутился?
Он осмотрелся.
- А на чём енто я лежу? – спросил он после некоторого раздумья.
- На печи, милок.
- А чё гудить?
- Ветер в высоких елях. Шторм начинается в Отражениях.
- Иди ты! Так это ж нас, чёрт знает, куда сейчас забросить может, - заволновался он.
- Ага! Значит, кое-что ты всё же помнишь, - обрадовалась она, - Не бойся, я контролирую ситуацию. Точнее, избушка у меня смышлёная – сама придумает, как выкрутиться.
- Ну, ладно, сдаюсь. Рассказывай, кто я, где я, и зачем я тут.

- А вот тут, милок, у меня к тебе маленькое условие – так, сущий пустяк, но без этого пустячка у нас с тобой ничего не получится.
- Ну? Чего мнёшься, коли пустяк? – нетерпеливо спросил он.
- А пустяк такой. Я тебе всё расскажу, и в баньке попарю, и в дальнейших твоих подвигах помогу, но при одном условии: что ты меня полюбишь, как самую лучшую из женщин.
От такого заявления он аж подпрыгнул на печи и сел, уставившись на бабульку вытаращенными глазами:
- Ты, старая, в своём уме? Сама признаёшься, что костяная нога, а несёшь не бог весть что! Ты сама подумай: я ж на тебя, поганку бледную, даже смотреть-то не хочу. Сердцу ведь не прикажешь.
- Видишь ли, дружок, у меня не только много имён, но ещё и два обличья. В этом обличии я живу, когда одна и мне скучно. Но если кто-то разглядит в моих глазах ту, другую, то я и стану другой. И буду такой, пока он меня не разлюбит. Вглядись в меня, может у тебя получится. Ведь ты тоже не простой смертный.

Он понял, что выбора нет, и, превозмогая себя, пристально, стараясь преодолеть неприязнь, посмотрел ей прямо в глаза. Она тоже смотрела на него, не мигая. И тут что-то стало меняться. Он вдруг увидел, что глаза у неё необыкновенно красивые, бездонные, влекущие, и что лицо вовсе не старушечье, а совсем юное: с нежным овалом подбородка и лёгким румянцем щек. Потом заметил, что у неё длинные, каштановые волосы, сплетённые в толстую косу, ниспадающую меж высоких грудей. А дальше… Дальше он увидел её всю: в лёгком, полупрозрачном сарафане, в котором угадывалось такое великолепие, что дух захватывало.

- Я же говорила, что у тебя получится! Я ведь не зря зовусь Той, Которая Видит! – Обрадовано закричала она, запрыгивая на печку, - Зови меня теперь Василисой Премудрой! Ну, что, ты готов слушать, сокол мой ясный?
- А, может, ты, в таком случае, сначала меня в баньке попаришь, а потом всё расскажешь? – промямлил он, осторожно поглаживая её по плечу, - Мне страсть как хочется узнать, какая у тебя банька.
- Честно говоря, и мне хочется. Давненько не была я Василисой Премудрой, соскучилась моя банька по гостям, - заворковала она и, схватив его за руку, потащила париться.

Часа через два, утомлённые банькой, они вернулись на печку, и Василиса, под завывание ветра и скрип качающейся избушки, стала ему рассказывать о его собственном житье-бытье.
- Значится, так… Хоть ты и похож на Иванушку дурачка, и ведёшь себя соответственно, но зовут тебя Пупис, и ты есть никто иной, как Лорд Хранитель Сновидений и Врат Астрала. По происхождению ты – клон Мерлина, а, следовательно, – незаконно рожденный сын принца Корвина, который никогда не признает тебя сыном, поскольку тебя создал сам Мерлин с помощью Шара-Призрака, - на одном дыхании, как пулемёт, выдала Василиса.
- Постой, не спеши, я не понял даже, что значит “клон”. И если этот Мерлин создал меня, то почему я - не его сын, а этого, как его…
- Да потому что ты – двойник, точная генетическая копия Мерлина! Душа у тебя другая – это точно, и откуда Мерлин её взял – это загадка даже для меня. Но известно, что с помощью Шара-Призрака он помог тебе обрести способности необыкновенные: влиять на сновидения всего Амбала и управлять вратами, ведущими в астральные миры, в том числе -  в призрачные отражения королевства Амбал.
Кстати, неофициально тебя называют более коротким именем: Пуп.
- Ну, и имечко! Смешное какое-то, - удивился он.
- Так называются нижние врата Астрала, ведущие в стихию воды, а верхние зовутся “Третьим Глазом”.
- Но почему же я ничего не могу вспомнить? – вконец расстроился Пуп.
- Кажется, я знаю, как воскресить твою память, - подумав, ответила Василиса, - Когда я тебя нашла, в одном из твоих карманов была вот эта колода с главными козырями Амбала. Когда-то именно такая колода вернула память твоему отцу. Смотри!

Результат превзошёл все ожидания. Уже первые магические карты (изготовленные, кстати, и подаренные Пупису его двойником – Мерлином) вызвали у него бурю чувств и воспоминаний. Сила карт была настолько велика, что, едва встретившись с живыми глазами очередного принца или принцессы, изображённой на карте, он тут же вспоминал не только имя, но и почти всё, что связано с этим персонажем. Окончив просмотр, он помнил уже почти всё – всё, кроме последних месяцев своей жизни. Он совершенно не помнил, что происходило в эти месяцы, и как он попал в эту местность.

- Ну, это уже мелочи, - утешила его Василиса, - Уж это я сама тебе поведаю. Тем более что знаю об этом всё равно больше, чем ты – даже до потери памяти. Месяца три назад над Амбалом нависла новая угроза. Пришла она не из Хаоса, как обычно, а из Всемирной Паутины. Ты что-нибудь знаешь о ней?
- Первый раз слышу.
- А про иные миры, подобные Амбалу?
- Ты имеешь в виду его Отражения?
- Нет, мой хороший, я имею в виду не Отражения, а совсем другие, далёкие миры, окружённые подобно Амбалу Хаосом.
- Что за ересь ты несёшь! Мир делится на Амбал и Хаос. Первый – это порядок и устойчивость, поддерживаемые Лабиринтом, а второй – бардак и расплывчатость во всём, создаваемые Логрусом. И ничего другого нет – мир дуален!
- Насчёт дуальности – это ты культурно выразился, - съязвила Василиса, - сразу видать, что в библиотечку хаживал, всякие книжечки почитывал. Только дуальность эта немного сложнее. Хаос и впрямь один, а вот мирам – несть числа. И все они вместе: амбалы, шамбалы и прочие, противостоят Хаосу. Иначе Хаос давно бы победил и безраздельно царствовал бы в дикой, беснующейся вселенной. А так: Хаос побеждает в одном месте, стирает целые миры, а в это же время в других местах, как грибы, возникают новые – и так без конца.
Хаос, он хоть и един – а бестолков, организованности в нём нет, поэтому и нападает хаотично – где попадя. Зато миры, хоть их много, объединяются для совместной борьбы против Хаоса.
Уж в этом можешь мне поверить. Я ведь в вашем Амбале вроде резидента, только от кого – сказать не могу, не имею такого права. Да тебе это и знать-то ни к чему – слишком тонкая для тебя пока эта материя, только головную боль заработаешь. Такой резидент есть в каждом из таких вот амбалов – у каждого своя Василиса, она же, кстати, и баба-яга. Или Кащей бессмертный – это уже от полу зависит. И все мы друг друга знаем, друг с другом общаемся.

- Так вы и есть та беда, которая пришла из паутины? – не скрывая удивления, спросил Пупис.
- Нет, что ты! Мы всегда были, есть и будем. Какие ж сказки без бабы-яги? Всемирную Паутину придумали сами лабиринты, точнее, те, которые за ними прячутся от вас, и которых вы воспринимаете как белых единорогов или рыжих змей – это уж дело вкуса.
- И что же она им даёт, эта паутина?
- О! Она много даёт. Видишь ли, раньше каждый лабиринт, подобный вашему, мог общаться только с ближайшими такими же лабиринтами, а теперь, благодаря Паутине – с кем угодно, хоть за тридевять земель, хоть за семью морями, хоть за семью ветрами – но, само собой, токмо с лабиринтами.
- Так что же здесь плохого? Какая ж это беда? – удивился Пупис.
- А я и не говорила, что Паутина – это беда. Я говорила, что беда пришла из Паутины. Беда она ведь откуда хошь может прийти – даже от коня своего.
- А ты, Василисушка, тоже начитанная, - съехидничал Пупис.
- А мне сам Бог велел, - странно улыбнулась она. (Если б он знал, что означает эта улыбка!)

- Что-то мы долго продираемся к истине, - вдруг спохватился он, - Так мы до вечера до неё не дойдём. Давай конспективнее: что за беда такая?
- А беда в том, что познакомился наш Белый Единорог в этой Паутине с какой-то Рыжей Змеёй, которая как раз, хрен знает где, находится – так далеко, что и я не очень-то представляю. И стала эта Рыжая Змея на него странным образом воздействовать: как пообщается он с ней через эту Паутину, так на дыбы встает и аж розовым делается. А от этого в Лабиринте всякие штуки-глюки начинаются, волны по всему Амбалу и его Отражениям идут, из морей крабы с человечьими головами выползают несметным количеством и по суше бегать начинают, панику жуткую создают.
- Странные какие-то крабы, не слыхал о таких.
- Да они и раньше были, просто помалу вылезали. Адреналинами их кличут. Сами по себе не опасны вроде, но народ их пугается. Слухи всякие начинаются, волнения.
- Так, может, избавиться как-нибудь от змеюги этой, или изолировать её от нашего Единорога. И вообще, чем Рыжая Змея отличается от Белого Единорога?
- Давай начнём с того, чем отличается, - улыбнулась Василиса, - Тогда и всё остальное тебе понятнее станет. Только ты настройся, как следует: дух свой укрепи, чтобы в обморок не упасть. Чем отличается, спрашиваешь? – Да примерно тем же, чем я от тебя.
- То есть, как это? – начиная уже кое-что подозревать, спросил Пупис.
- А вот так! Эта Рыжая Змея, только и мечтает, как бы нашего Единорога заглотить. И он тоже об этом мечтает.
- Но это невозможно! – Вскричал Пупис, - Это же целые миры. Они же не люди!
- Кто тебе это сказал? А может, как раз они-то и есть люди?
- А мы тогда кто? – уже ничего не понимая, упавшим голосом спросил Пупис.
- Да ты, Пупик, не расстраивайся – для меня ты самый подходящий, - игриво ответила Василиса, - Но вот для них мы – мельче самого мелкого микроба.

 - В это невозможно поверить! – обхватив голову руками, взвыл Пупис.
- И, тем не менее, это так, - уже спокойно и немного грустно ответила она, - Ни что человеческое им не чуждо – даже это.
- Ну, тогда пусть удовлетворят свои плотские инстинкты – и дело с концом. Что им мешает?
- О! Вот тут-то мы и приходим к самой главной загвоздке, - ответила Василиса, - Она-то ведь не рядышком, змея эта, а фиг знает где: за семью морями. Была бы рядышком – может, они полюбовно давно и без нас договорились бы. А так – никакой перспективы.
- Он, что же, поближе не мог найти? – озадаченно спросил Пупис.
- Так ведь сердцу не прикажешь! Вот в том-то и опасность Паутины, что, соединяя далёкие, часто совсем непохожие миры, она создаёт ощущение близости. Для творческих, деловых контактов и даже для дружбы – это хорошо. А вот для любви – не очень. А тут ещё змея попалась ненормальная: рыжая с зелёными глазами. Она специально его распаляет – приручить, наверное, хочет. И даже ты из-за этого пострадал…
- Постой, постой, - оборвал её Пупис, - Как ты сказала? С зелёными глазами? У них, что: ещё и глаза есть?
- Здрассьте! Ну, если на любовь способны, то, как же без глаз-то? Дворы Хаоса, точнее, два из них – и есть глаза Белого Единорога! Остальные аналогичны твоим ноздрям, ушам, рту, ну и прочим отверстиям. Похожие дворы есть и у Рыжей Змеи.
- Хаос служит Единорогу?
- Не сам Хаос, а то, что вы, жители внутреннего Амбала, то есть, Отражений, называете Дворами Хаоса. На самом деле это – всего-навсего самые пограничные области Амбала, можно сказать – его задворки, а если точнее, его врата, где наиболее сильно влияние Хаоса. Настолько сильно, что даже господствующая религия основана на вере в Логрус. А собственно Хаос, настоящий – это то, что вы называете бездонной пропастью. Ни один житель Амбала, в том числе и Дворов Хаоса, не в состоянии там выжить: совершенно дикий мир, кишащий тварями.
Пупис задумался.
- Ты меня ошеломила. Я должен немного привести свои мысли в порядок.

- Скажи: я, что, пытался что-то предпринять и поэтому оказался здесь? – наконец, спросил он.
- Похоже, что – да. Ты, наверное, не догадываешься, где мы сейчас находимся? Это дремучий лес в одном из пограничных Отражений - самый дальний от горы Колвир и от королевского замка. Он расположен на том же направлении от замка, что и нижние врата Астрала, именуемые Пупом, только значительно дальше. Судя по всему, ты догадался, где находятся заповедные владения Белого Единорога, и ехал именно туда, надеясь каким-то образом повлиять на него. Если рассматривать Единорога как первопричину, то путь был выбран правильный: он, действительно, за этим лесом. Но направление твоих мыслей было совершенно неверным.
- Почему ты так решила?
- Потому что Белый Единорог, как дух – это совсем другое. Он ни видимого, ни осязаемого образа не имеет. Даже Лабиринт – только инструмент, с помощью которого он управляет Амбалом, и посредством которого можно общаться с ним самим. Просто кому-то из твоих предков, скорее всего самому Творкину, взбрело в голову назвать его так же. Я так думаю, это было сделано, чтобы дух ассоциировался  с неким красивым образом, подчёркивающим его мужское начало. Недаром же на всех картинах его изображают вставшим на дыбы! Это и ввело тебя в заблуждение. Пытаться общаться с реальным Белым Единорогом так же глупо, как, например, с Арденским лесом или горой Колвир.

- Теперь-то я понимаю, что глупо, - сокрушённо произнёс Пупис, - Но тогда кто и зачем пытался меня устранить?
- Видишь ли, когда ты исчез, я вычислила, что ты жив и где-то в моём лесу. Но даже мне стоило больших трудов отыскать тебя. Ты был замурован в подземной янтарной пещере, вход в которую был хитроумно спрятан между корнями могучего дуба. Ты спал таким непробудным летаргическим сном, что я сразу поняла, чьих рук это дело. Тебя попросту убаюкал Кот Баюн.
- Это что: монстр Хаоса? Я читал про него только в сказках, - нерешительно сказал Пупис.
- В том то и беда, что – не из Хаоса. Этот паршивец из той же сказки, что и я, и по нашим правилам, без моего ведома, в моих угодьях появляться не должен. Наши правила строгие, на них всё мироздание держится.
- Выходит, не такие уж они и строгие, раз кто-то смог нарушить, - уныло съязвил Пупис.
- Со временем разберёмся. У нас любые загадки разгадываются. И не такие решали.
- Да кто вы такие, чёрт возьми?
- Тсс! Пупик, мы же договорились, что ты об этом не спрашиваешь. Что можно – я сама скажу. Самолюбие взыграло? Потерпи ради дела. А дело в том, что послать на тебя такого кота могла только такая же, как я. Или такой же, как я – но это уже частности. Ты чувствуешь, куда я клоню?
- Что в вашей сказке нет увязки, - сострил он.
- Нет, главное не это. Главное состоит в том, что эта Рыжая Змея с зелёными глазами каким-то образом смогла очаровать своего кащеюшку – такого же, как я, резидента, который к ней приставлен. И теперь использует его в своих целях, чтобы одурманить нашего Белого Единорога.
- Разве это возможно? – удивился Пупис.
- Ещё как, милый мой! И если бы не ты, им давно бы удалось это сделать. Но твой брат, породивший тебя, что-то предвидел, и создал тебя для отражения подобных атак. И когда они попытались незаметно проникнуть в мир сновидений через астральные проекции Амбала, они с удивлением обнаружили, что все врата перекрыты, а сновидения явно контролируются кем-то изнутри. Но потом они каким-то образом вышли на тебя. Ошибка Мерлина состояла в том, что, создав тебя для защиты Белого Единорога, он не защитил от подобной атаки тебя самого!
- Но раз им удалось меня выключить, значит…
- Вот именно, - грустно кивнула головой Василиса, - Они управляют им через сновидения. Наш Белый Единорог уже настолько одурел от любви-с, что все Отражения Амбала охвачены невиданными волнениями и беспорядками. А это, в свою очередь, создаёт благоприятные условия для вторжения сил Хаоса, которые только и ждут, когда появится уязвимое место. Поэтому моё вмешательство просто необходимо: не только из любви к тебе, мой обожаемый, но и по долгу службы я обязана помочь прекратить безобразия!

- И у тебя есть какие-то мысли по этому поводу? – С надеждой спросил её Пупис.
- А как же! Не зря ж меня зовут ещё и Премудрой – значит, заслужила. Я вот что думаю: если мы попытаемся идти тем же путём, что и они, то наверняка потерпим поражение. Там Кащей тоже премудрый сидит: не только заловят, но ещё и нас же во всех грехах обвинят. Мы пойдём другим путём!
- За такую великую фразу тебя можно сразу на броневик сажать! – изображая бурное восхищение, воскликнул Пупис.
- Не надо меня на броневик сажать – он холодный. А я тёпленьких люблю, - обиженно ответила Василиса.
- Ну, ладно, уговорила, рассказывай про свой путь.
- Для начала мы должны найти Шар-Призрак Мерлина и вместе с этим шаром дойти до центра Лабиринта.
- Безумная идея! – теперь уже с неподдельным ужасом воскликнул Пупис, - Как тебе такое вообще в голову пришло? Да туда и без Шара-то добраться – сверхзадача, а с этой громадиной…
- Не волнуйся, доберёмся. Ты, милый, меня что-то недооцениваешь.
- Ты что, хочешь сказать, что здорова как слон?
- Ну, что ты, что ты – и думать не смей! Я хрупкая, слабая женщина. Но я хорошо умею воодушевлять больших и сильных мужчин, - ласково улыбаясь, ответила Василиса, поглаживая его по загривку.
- Это нас устраивает! – ответил он, - Терпеть не могу женщин -  тяжелоатлетов. Ну и что мы будем делать с этим здоровенным шаром в центре Лабиринта?
- А вот это пусть будет пока для тебя загадка. Так надёжней.
- Ты мне не доверяешь? – поразился Пупис.
- Дурачок, не в этом дело. Если б я тебе не доверяла, то вообще с тобой бы не связывалась. Ты же сам знаешь, что даже многие монстры Хаоса умеют считывать знания через глаза. А для ребят моего сословия это вообще – раз плюнуть!
- А у тебя разве не могут?
- А вот у меня – нет. Я вообще уникум.
- Я уже не сомневаюсь, - почему-то с лёгкой грустью ответил Пупис, глядя в её бездонные глаза.
- Да ты, никак, меня побаиваешься? – улыбнулась Василиса, - Не волнуйся, у меня сказки только добрые. И вообще, во всём, что не касается работы – я самая обыкновенная баба, как ты уже смог убедиться. Ну, что – в путь? Время не терпит.

- Подожди, а почему мы забыли про мои способности, - вдруг вспомнил он, - Может сначала перекрыть врата Астрала и восстановить контроль за сновидениями? Правда, для последнего мне нужна моя янтарная цепь… Но её нет на шее!
- А ты хотел, чтобы Баюн оставил её тебе на память? – рассмеялась Василиса, - Он таких ошибок не делает. Странно, что он не тронул магические карты. Хотя, почему странно? Они им не мешают. Им мешали ты и твоя янтарная цепь. Но даже если б цепь была, мы все  равно не стали бы её использовать и тем более не стали бы перекрывать астральные врата.
- Но, почему?
- Да потому, что уже больше месяца никакой защиты нет и в помине, и лишние два часа ничего не решают. А для нас сейчас важнее всего – оставаться незаметными для противника. В моём плане самое главное – это секретность и внезапность. Всё понял, горе стратег?
- Ты не женщина, а просто генералиссимус, - восхищенно выдал Пупис.
- Ну и комплиментик! Что значит, не женщина?
- Я имел в виду – на работе, - смущенно поправился Пупис.
- За это отлучаю тебя от моей баньки до завершения операции! И заруби себе на носу: я и женщина, и генералиссимус одновременно, - выпалила Василиса.
- Ну, ты даёшь! Это сколько ж мне маяться? Да ты сама первая не выдержишь.
- Эх, Пупок – да тут делов-то от силы на два часа.
- За два часа нам даже до Шара-Призрака не добраться. Сказала бы: за двое суток – я, может быть, еще и поверил.
- Ты хорошо помнишь, как он выглядит? – неожиданно спросила Василиса.
- Кто, Шар?
- Ах, господи, ну кто же ещё?
- Вроде бы, да – если только Мерлин его не переделал.
- Ну, это вряд ли. А раз так - через несколько минут он будет наш.
- Это каким же образом?
- А сейчас увидишь - только, чур, не пугаться, - ответила Василиса и как-то странно улыбнулась.
- Да я, вроде, уже привык к твоим фокусам. Надеюсь, нам не придётся превращаться в каких-нибудь летающих крокодилов или гигантских мух?
- Ну, что ты! Я сама таких глупостей не люблю. Мы даже с печки пока слезать не будем. Эй, Избушка! Ты не спишь? – вдруг закричала она.
- Не сплю, доченька, не сплю, - проскрипел жуткий деревянный голос. Он шёл одновременно со всех сторон.
- Сейчас полетим! Ты готова?
- Всегда готова! – тем же жутким голосом, но уже более бодро отсалютовала Избушка.
- Тебе придётся немножко упаковаться: по помещениям летать будем.
- Паковаться, так паковаться – нам не впервой, - прокряхтела Избушка и тут же, скрипя всеми брёвнами, гремя со всех сторон какими-то падающими предметами начала сжиматься.
Пупис следил за всем этим, как зачарованный.
- Она, что, живая? – наконец, спросил он.
- А у меня всё живое, - улыбнулась Василиса, - Мы для неё, как её детки в животике.
- А она нас не раздавит?
- Ну, что ты! Какая же мамочка будет собственных деток давить? К тому же, меньше печки она всё равно не станет.
Действительно: дойдя до размеров, когда внутри ней осталось место только для печки с сидящей на ней парочкой и небольшого пространства перед ними, Избушка прекратила сжатие.
- К упакованному полёту готова, - снова отрапортовала она.
- Молодец! – похвалила её Василиса.

Она полезла куда-то за трубу и, чихая от пыли, вытащила оттуда какое-то зеркальце размером с книжку, в потемневшей бронзовой оправе с длинной рукояткой. Всё зеркальце было покрыто толстым слоем пыли.
- Давно не пользовалась, - призналась она, вытирая зеркальце подолом сарафана.
- Ты мне до этого не казалась неряхой, - огорчённо заметил Пупис, - Ты же сарафан пачкаешь.
- Так надо, иначе сказки не получится, - спокойно ответила Василиса, продолжая очищать зеркальце, но теперь уже – своей роскошной косой, - Не волнуйся, потом всё отмоем.

- А вот теперь посмотрим, как хорошо ты помнишь Шар-Призрак, - сказала она, закончив приготовления, - Бери его заручку и держи перед собой. Так. А теперь, всё время глядя в зеркальце, старайся разглядеть в нём Шар-Призрак. И ни в коем случае не отводи взгляда. Сосредоточься и всё время думай о Шаре.
- Я вижу! Он в центре большого полутёмного зала. Я помню этот зал – он на третьем подземном этаже замка Мерлина. Нам туда ни за что не пробиться.
- Это, мой сладенький, уже моя забота, а твоё дело сейчас – просто разглядывать Шар. Избушка! а ты видишь Шар?
- Вижу, милая, смутно, но вижу.
- Тогда полетели!
- Уже лечу, милая, уже лечу, - шершаво забормотала Избушка.
- Интересно, как она видит? – поинтересовался Пупис.
- Так же, как и ты: зеркальце – её глаз.
- Что-то я не чувствую никакого полёта. Ты уверена, что мы летим? - снова спросил Пупис через некоторое время.
- Ну, вот! А ещё считаешься спецом по астральным явлениям. Пока к Шару летит только астральное тело Избушки.
- Хорошо, допустим, что оно доберётся до Шара, но если мы не переместим туда и наши физические тела – это ничего не даст. А перемещать физические тела невозможно! – безапелляционно заявил Пупис, продолжая вглядываться в зеркало.
- Ты рассуждаешь точно как профессор физики, - похвалила его Василиса, - А скажи, пожалуйста, как вы протаскиваете друг друга через ваши магические козыри?
- Я не знаю точно механизма этого явления, - неуверенно ответил Пупис, чувствуя, что его загнали в угол, - Но протаскивание – это же совсем другое!
- Зато я знаю точно, что моя Избушка умеет перемещать свой астральный образ, а потом прыгать в него – есть в ней механизм для такого явления, - уже с нескрываемой иронией подытожила Василиса.
- Фантастика! – Восхитился Пупис.
- Я прилетела! – Хрипло доложила Избушка, - Можно прыгать?
- Подожди минутку, - попросила Василиса, - Встань почти вплотную к Шару и развернись дверью в его сторону.
- А я давно уже так стою, - сообщила Избушка, - Я же не дура.
- Ты у меня умница! – снова похвалила её Василиса, - Избушка любит, чтоб её хвалили, - шепотом сообщила она Пупису, - После этого она старается делать всё ещё лучше.

- Прыгаем по моей команде! – предупредила Василиса, - Пупик! Как только Избушка прыгнет, бросай зеркальце на печку и выскакивай за мной наружу – за Шаром. Избушечка! Как только затащим Шар, тут же прыгай домой – а то тебя тут на куски разорвут. Всем всё ясно? Прыгай!
Пупис почувствовал какой-то резкий толчок, на мгновение в глазах потемнело, потом как будто полыхнуло пламя, потом снова резкий толчок… Он бросил зеркальце и выскочил вслед за Василисой из избушки. Шар был рядом. Он был прикреплён нижней частью к высокой изящной стальной тумбе. Но тумба была наглухо вделана в каменный пол! Из дальних углов зала уже слышался злобный лай сторожевых волкодавов.
- Держи крепко за верхнюю часть тумбы, - скомандовала Василиса.
Потом что-то сверкнуло внизу, и через секунду они уже втаскивали Шар, прикреплённый к верхней части тумбы, в дверь Избушки. Нижней части тумбы просто не было.
Они захлопнули дверь перед самым носом ближайшего пса.
- Как тебе удалось? – спросил он у Василисы.
- Что удалось? – удивилась она.
- Ну, разрезать тумбу.
- Ах, это… - Не обращай внимания. Пустяк: ноготочком провела. Тут перед нами куда более сложная задача стоит. Вот теперь ты должен вспомнить, как выглядит центр Лабиринта.
- Я, конечно, попробую, но ясного образа у меня нет. Там всё выглядит сверхъестественно. Моё зрительное воображение может с этим не справиться, - неуверенно ответил Пупис.
- И всё же мы должны попробовать! Это – самый короткий и безопасный путь, - сказала Василиса, - Попробуй сначала, закрыв глаза, ощутить себя в центре Лабиринта. А потом открой и продолжай представлять, глядя в зеркальце.
Он попробовал, но ничего не получилось. Попробовал снова – и опять неудача.
- Это пустая трата сил. У меня не получается, - горестно сказал он после четвёртой попытки.

- Стоп! Я, кажется, нашла выход, точнее, вход. А вход в Лабиринт ты помнишь?
- Да, это вроде проще, - согласился Пупис, - Но что это нам даст?
- Мы совершим прыжок к входу в Лабиринт. Там выйдем из Избушки и немного постоим, чтобы ты вспомнил, как его проходил. А потом вернёмся в Избушку и повторим то, что делали сейчас. Тебе не хватает ассоциаций!
На сей раз всё прошло, как по маслу, и через несколько минут они уже стояли в самом центре Лабиринта. Шар-Призрак вместе с верхней половиной тумбы висел перед ними в воздухе. Пупис уже не спрашивал у Василисы, как ей это удалось, понимая, что всё равно ничего не поймёт.

Всё пространство вокруг казалось совершенно нереальным. Его геометрия непрерывно менялась: оно становилось то почти круглым, эллипсоидным, то вдруг создавало бездонные гиперболические провалы, то заполнялось прямоугольными объёмами. В воздухе метались непрерывно меняющиеся разноцветные молнии. И как будто что-то падало сверху мощным мерцающим потоком, напоминая сказочный снегопад.

- Ух, какая красота-лепота! – восхитилась Василиса, - Никогда не думала, что наблюдение за процессами мышления может вызывать такие приятные эстетические чувства. Мне почему-то казалось, что это должно выглядеть отвратительно. Теперь я буду относиться к своему подопечному просто с трогательной нежностью!
- А, как же я? – попытался обидеться Пупис.
- Нашёл, кому завидовать. В отличие от него, ты тоже можешь относиться ко мне с трогательной нежностью. А этого беднягу мы сейчас лишим даже того призрачного счастья, которое он имеет.

С этими словами она подошла вплотную к Шару-Призраку и стала быстро выполнять какие-то манипуляции, легко касаясь пальчиками его поверхности в разных местах. Через пару минут она опустила руки и, покачав головой, печально сказала:
- Всё. Теперь я долго буду чувствовать себя поганкой. Хоть снова в бабу-ягу превращайся.
- А что ты с ним сделала?
- Вернёмся в родной лесок – расскажу. Здесь мне почему-то даже говорить об этом не хочется.
Возвращение обратно прошло без приключений. Они даже совершили акт благородства, забросив по пути Шар туда, откуда они его стащили. Выходить из Избушки даже не стали: просто выбросили его в открытую дверь и тут же ускакали.

И уже в родной обители, попарившись в баньке, Василиса рассказала ему, как она избавила мир Амбала от настырной Рыжей Змеи с зелёными глазами.
- Я просто ввела его на короткое время в гипнотическое состояние, а за это время, управляя им, как куклой, отправила от его имени по Всемирной Паутине письмо Рыжей Змее. Хорошее письмо, приветливое, в его излюбленной манере – оно почти ничем не отличалось от предыдущих. Кроме одного маленького нюансика: письмо было написано на одном из тех языков, которые она ненавидит.
- И ты считаешь, что этого достаточно? – воскликнул потрясённый Пупис.
- Этого более, чем достаточно. Я хорошо знаю, этих больших людей. Ты помнишь притчу о Вавилонской башне? С тех пор они не стали терпимей. Разные языки, разные религии, разные цвета кожи, по-прежнему разделяют их и служат неиссякаемым источником взаимной ненависти.
- И это может убить даже любовь?
- Нет, думаю, что настоящую любовь это не смогло бы убить. Но здесь её не было - по крайней мере, с её стороны.
- И что, все большие люди таковы?
- Конечно, нет! Иначе их мир давно погряз бы в бесконечных войнах и распрях, и рухнул бы, как Вавилонская башня. Есть силы, которые, наоборот, объединяют.
- Такие резиденты, как ты? – спросил он.
- Не только. И Всемирная Паутина – тоже. Но самая великая объединяющая сила – это, конечно, Любовь.

На следующее утро погода резко изменилась: ветер стих, то есть, его совсем не стало. Всё небо было застлано унылыми серыми тучами, моросил мелкий дождик.
- Какая странная погода, - заметил Пупис.
- У него тихая грусть, - ответила Василиса, - Ничего, это пройдёт. Ну, что поживёшь пока у меня? Может, ещё чему-нибудь научишься.
- Да я… Да я с тобой сто жизней готов быть рядом! – вскричал он, подхватывая её на руки.
- Ты не похож на своих воинственных и жестоких родственников. Может, потому что клон? Но душа у тебя светлая. Поживём, увидим: может и получится сделать из тебя ангела.
- Причем здесь ангелы? – удивился Пупис.
- Я ангел-хранитель вашего Амбала, - ответила она.

Немая сцена: Пупис с разинутым ртом и вытаращенными глазами, держащий на руках свою Василису Прекрасную.