Я Колумб, или первый год в Америке

                Я – Колумб, или первый год в Америке.
1. Истоки
По мере того, как устаканивается жизнь, все сложнее заставить себя делать зарубки на память... Прошел год, как мы приехали в Америку. Подобно тому, как молюск, страдая от попавшей в раковину песчинки, творит из нее перл, так и мысль человеческая, чтобы осесть в хаосе воспоминаний и эмоций, творит письмена.... Времена берестяных грамот прошли, и даже начало моей карьеры в журналистике в конце восьмидесятых в Молдове с набором тестов на печатной машинке - это тоже, ох какое теперь далекое прошлое! А ведь я еще не стара. Мне только 36. И сколько  в эти 36 сжалось и уложилось: самые первые теплые ощущения воспоминания себя пятилетним ребенком, сидящим на диванчике, которому мама объясняет, гда левая, а где правая рука. Правая – та, что к двери, значит, левая, та, что к окну. Квартирка была маленькая, крошечная комнатка с кухней в общежитии. И как только я научила ориентироваться с окном и дверью в пространстве моих раскинутых рук (наверное, уже тогда, чтобы обнять весь мир) – мы переехали. Просто папа получил новую квартиру от завода, где работал. Это мне уже пять с половиной...Я прекрасно помню, как мы минут десять, шли от последней остановки троллейбуса к новому дому (сейчас там фактический центр большого микрорайона с таким невероятным движением!) А тогда мы долго взбирались в пустоту холма, где сейчас растут многоэтажки, по пустынному пространству, которое еще едва ли можно было назвать улицей (теперь там удушье базарчиков и человеческая суета у нового развлекательного центра), к дому с вырытым перед ним котлованом (ах, сколько детских моих незабвенных игр прошло на этой новостройке!), к нашему подъезду, перед которым тогда ничего не росло. Теперь там возвышаются в рост моей пятиэтажки пирамидальные тополя. Говорю моей, потому что истинно то наше, что мы отдали, что нам уже не принадлежит. Я почему- то с детской интуицией, задрав голову вверх - вдруг посчитала: то окно на четвертом этаже будет наше, как будто что-то кольнуло... Так впоследствии и оказалось. И вселились мы с родителями в новую двушку в пятиэтажке...
Это потом позже появится в моей жизни мой брат, которого родители принесут из роддома, когда мне будет уже семь, и я, застыв на пороге и вложив руки в бока, по- хозяйски проговорю, открывая им дверь: «Ну, я так и знала, что он будет плакать!» А потом пойдут - побегут мои детские годы, когда я училась в английской школе, занималась музыкой, убирала квартиру, и помогала маме нянчить брата. И так пролетит еще целое десятилетие...
2. Красная линия.
 И вот я уже 17-летняя девушка, с чемоданом в руках и папой в роли сопровождающего, заселяюсь в общагу Московского Государственного Университета, куда  мне повезло поступить сразу после окончания школы с золотой медалью. Я расматриваю стены этого  нового «дома», где мне предстоит прожить ближайшие пять лет, по которым грязно перебирают ногами мелкие тараканы- усачи, и с отвращением думаю: «Наверное, после окончания универа у этого народа одно желание - поскорее вернуться домой!»
Домой мне по окончании университета, увы, почему –то не захотелось. Но деваться по распределению все равно было некуда. Мне было 22, и я была одинока как тот мосфильмовский «тополь на Плющихе». С любовью университетской с брачными вытекающими у меня не получилось, уж больно «многостаночным» оказался мой паренью И я от безысходности (увы, новой большой судьбы в Москве или еще где в России - а любила я сибиряка, мне  было не дано!), в «отмазку» перед собственой совестью возвращаюсь домой, к родительскому теплу. И начинается трудовая жизнь. С праздниками, которыми одаривала  историческая Москва со всем ее культурным многообразием, пришлось покончить. Поездки, нескончаемые командировки от республиканской редакции в районы, кропание над стилем и почерком журналиста, интриги более старших по возрасту коллег - ах, с чем только мне не довелось столкнуться в тот новый для меня 1988 год! Через  полтора года, набивши руку на писательстве, я  выскочила «замуж по залету». Наверное, многие, кто теперь еще работают в  кншиневском Доме Печати помнят эту нашумевшую историю. Или тогда мне только казалось, что все вокруг шумело? Выдержали мы с ним недолго- пару лет, пока родилась и встала на ножки моя дочка Наська. Он был полностью бесполезным существом в доме, поскольку с 6 утра до 12 ночи пребывал в своей редакции. Я  почему-то решила, что если еще и можно его держать в любовниках, то совершенно не к чему держать в мужьях, и, собрав вещички, тряхнув на прощание стариной и поучаствовав в  СНГовском конкурсе «Мисс Журналистика» в Москве, вернулась в родительский дом, где уже год вдовствовал мой папа (мама моя, увы, безвременно ушла из этой жизни)...
Начались новые будни и новая жизнь. Год 1992. Союз уже развалился, и я осталась в национальной республике с захудалой экономикой. Теперь мне предстояло не просто жить самой - мне предстояло воспитывать, содержать и растить Наську. Потому что никаких других помощников в то время со мной не оказалось. Я бы хотела пропустить этот период самой мрачной части моей истории преодоления себя (и жизни заодно). Скажу только, что, как говорят на востоке: «по мере Вашей и будет вам» – и все, что нам отмерено, доведется пройти, потому что нам даны только те задачи, которые нам по силам. Сейчас, когда я смотрю на события того далекого прошлого с расстояния десятилетней давности, я все –таки не понимаю: неужели я сделала это? Неужели преодолела? И в словах и мыслях моих - ни гордости, ни радости, ни злости- просто пустота. Как будто отторжение инородного вещества. Это была я. Но уже и не я. Это была «некто», которую я знала. И которая прошла всю эту недетскую дорогу, весь этот взрослый путь.
 Я, сидящая теперь в тепле американского, не мной налаженного быта,  могу позволить себе эту роскошь - воспоминания. Многие из тех, кто остались «там» и бегают по заколдованному кругу, подобно белкам, вращающим колесо - не могут себе этого позволить. Роскоши воспоминаний. Роскоши отторжения. Роскоши безопасности. Скажу единственное – мне не нужны ледянящий душу аттракционы, мне не нужен эктремальный туризм- я это все прошла. Там. Эту инициацию, эту реинкарнацию. И назад, пусть, увы, будет больно тем, кто меня любит, я не хочу. Не хочу ни за какие коврижки, ни даже за бесплатные билеты домой. Я просто не хочу в свое ПРОШЛОЕ. Я не хочу впускать в себя воспоминания, которые держали меня ТАМ на кресте все эти годы...
3. Устье.
Знаете, сейчас отвлеклась на время от этих компьютерных строчек , потом вернулась – и, снова садясь за клавиши, даже  не знаю, куда еще унесет меня энергия мысли. Боль от первого года в новой стране, на новом континенте прошла. Произошло отторжение прошлого. Произошло рождение нового «Я». И спасибо жизни и людям  за то, что вынесли после крушения на этот остров, полный зелени, пения птиц и... надежд! И какая -бы судьба со мной не случилась, что бы со мной не произошло, я и сегодня, проклинаемая и благословляемая многими ТАМ, никогда не устану благодарить провидение за эти ДВЕ, подаренные мне с промежутком в год безмолвия здесь, жизни. Ту, что осталась по другую строну океана. И эту, которую еще только предстоит воплотить. Я испытываю две благодарности:  родителям, подарившим мне жизнь, и этому огромному материку - Америке, подарившему мне новую судьбу. Я - Колумб,  корабль которого не вернулся к родным  берегам, а разбился у берегов новой земли...
Приветствую тебя, новая жизнь, с открытым забралом!
Наталья Ткаченко