Поиск лошадки 1 Зона

(шизо–паронаидальная пародия на всю современную отечественную литературу)

Слабонервным, женщинам и детям просьба НЕ читать. Всем остальным пристегнуть ремни безопасности. Вынос мозга будет жестокий.
Приятного прочтения…

Ваш Автор.

 
 
1. ЗОНА

  Шесть пьяных ежиков шли по лесу, обходя коряги в тумане.
  – Тьфу, твою мать! Товарищ майор! Ну почему мы поперлись на поиск этой твари в таком тумане! – закричал один из ежиков и передернул затвор автомата.
  – Молоденький еще, – прохрипел предводитель ежиков, – сколько раз тебе образине нужно объяснять, что лошадок всегда ищут в тумане так, мать твою, нужно!
  – Не понимаю… – жалобно проблеял первый ежик.
  – Ох, Промокашка, не выйдет из тебя никогда борца за свободу. Будешь ты по жизни лопухом и шестеркой, – ответил командир.
  Туман усилился и стал коричневым, как Кока–кола.
  – Так, не хватает нам только коричневого тумана, – мрачно сказал предводитель ежиков и машинально взялся за кобуру.
  Коричневый туман означал только одно: они вошли в Зону.

  Лошадка бежала по полю. Ей было страшно – её преследовали ежики. Ни маньяки, ни наркоманы, ни синие с головы до пяток уголовники или их злейшие враги – менты, а обычные ежики со свастикой на рукавах, с автоматами на груди. Ей было очень страшно. Старшего ежика она уже знала. Он преследовал её еще пятнадцать лет назад, когда дружил с медвежонком. Тогда он был еще добрый и пушистый, а сейчас ходил со свастикой на рукаве и с гирляндой лошадиных ушек на шее. Она вспомнила как этот сукин сын однажды, вот просто так ни с того ни с сего, убил и съёл на собрании коллектива ежиху–уборщицу. Это было плохо и собрание на этом закрылось. Конечно, сама лошадка всего этого ужаса не увидела – ей рассказали другие лошадки.
  Ещё она вспомнила, как он её звал. Этот голос навсегда остался в её лошадиных ушах. Но тогда ей еще не было страшно. Теперь этот ёжик прошел всю школу жизни и был готов на подвиг. Он шел за очередной лошадкой с бригадой киллеров. Еще его звали «гений» и это было совсем плохо: такую кличку он мог заработать только за чрезвычайные заслуги в науке воровства, уловок и различных пакостей. Лошадка знала, что эта кличка страшнее чем «подонок», потому что «мастера» подонком не назовут.
  Затем лошадка вспомнила, как в тумане появилась собака.


  – Слышь, Горбатый! – сказал предводителю один из ежиков.
  – Что, Ухарь? – спросил командир ежиков.
  – А помнишь, как ты сидел на балконе одной нью–йоркской квартиры и жрал борщ? Я вот все думаю, что ты хотел этим сказать?
  – Ничего, – ответил майор, – просто я сидел и жрал борщ, так твою мать надо!
  – А свои сексуальные похождения с нигерами ты зачем описал? – не унимался Ухарь.
– Что тебя в них не устраивает? – подозрительно спросил Горбатый.
– А то, что они закончились ничем. Повалялись и помацались… Все ждут от тебя секса, бурного секса с шоколадами, а ты вместо этого описал мудилово с торчками. Вот и спрашивается зачем? – не унимался Ухарь.
  – Заткнись –  заорал Горбатый, – еще один вопрос – пристрелю, сволочь!
  – Ха! Ха! Ха! Ха! – ответили остальные ежики.
  – Не обижайся босс, мы просто шутим, – ответил Ухарь.
  – Расслабляетесь, скотины, на том свете расслабитесь! – завопил предводитель, и ёжики мгновенно замолчали.
  «Так, похоже, дисциплина падает, надо срочно кого–то расстрелять, как в 41–ом!» – подумал Горбатый.
  Перед глазами Горбуна мгновенно пролетели целые километры пленки замечательных «советских» киношедевров. «Сталинград», «Цитадель», «Штрафбат», «Служу Советскому Союзу».
  «Нет, что–то в этом есть» – подумал Горбун, представляя себя за гашеткой пулемета. – «Что–то что мне определенно нравится!»
  Зона мрачно приветствовала бригаду киллеров чудовищной тишиной.
  «Зона! – подумал предводитель бригады. – Как много в этом слове для сердца русского… Зона, какая же ты зона! Ты моя зона – я твой пахан. Ты неприятность – я просто скандал!»
  Коричневый, как Кока–кола, туман медленно клубился.
  «Утекай! – попытался загипнотизировать туман Горбатый. – Утекай, сволочь! Мне ничего не видно. И моим ослам тоже ничего не видно. Ты должен утечь! Я молю тебя и приказываю тебе! Утекай!»
  Туман стал чуть прозрачней, видимо, послушался. Ежики впервые за последние четыре часа увидели деревья.
  – Во, блин! – сказал Промокашка и передернул затвор автомата. На одном из деревьев висела рыжая кошка.
  – Встретишь Рыжего – убей! – весело сказал Тополь, очень суровый ежик.
  – Уже убили! – ответил Горбатый. – Только вот кто?
  – Тут гадать не надо, сразу понятно – мутанты!
  «Мутанты? – мрачно подумал майор. – Их только нам еще не хватает!»
  – Вперед, ослы, мать вашу! – заорал он на свою команду, и ежики хмуро поплелись в чащу.

  Лошадка осторожно ступала по влажной траве. Она думала, как спастись. Шум погони она чувствовала своей гривой. Внезапно она услышала, как ежики запели: «Не стреляй в воробьев, не стреляй в голубей! Не стреляй просто так из рогатки своей!» Она содрогнулась и побежала в сторону от этих голосов.  Её было страшно. Она молилась, чтоб туман не рассеялся.

  – Отставить песню! – мрачно скомандовал Горбатый и подумал: «Она действует мне на нервы»
  – Горбун, ты просто как Филипп Киркоров. Сам петь не умеешь, а хорошая песня тебя смущает. Розовой коФточки еще не увидел? – раздраженно спросил Ухарь.
  – Кофточки, говоришь? – ответил командир ежиков и приставил к голове Ухаря пистолет.
  – Батя, да ты че-е? Я же просто пошутил, – испуганно произнес подствольный ежик.
  – Я тоже скоро пошучу, – убедительно ответил майор, убирая оружие в кобуру. – Пошучу на все «двести».
  – «Двести» это чего? – спросил Промакашка. Ему никто не ответил.


  Ежики замолчали. Туман внезапно стал прохладным, и почувствовался запах могилы. Ежики остановились.
  «Это что еще за приведение?» – подумал предводитель.
  Что–то упало на землю. Ежики приглянулись и увидели расчлененку. Они засуетились и запереживали.
  – Ой! Откуда это? – спросил испуганно Промокашка.
  – Так, ослы… Что нашли?! Мертвяка? Так они здесь везде валяются! Везде и всюду. Не останавливаться вперед! – заорал Горбун
  – Товарищ, майор, разрешите возразить! Это не «мертвяк», это то, что когда–то было человеком. Живым существом, подобием Бога, с нежной душой и мыслями о прекрасном! – отчаянно возразил Промокашка.
  – Ну да, ну да! Жизнь его была пропитана «Бормотухой», душа страдала нигилизмом, а мысли были, как достать денег на шлюх и выплатить просроченный кредит банку, а заодно и коммуналку оплатить.   
  – Товарищ мА…
  – Возражение равно пуле в затылок, – вовремя объяснил Горбун.
  – Да не парься Промокашка, если только не хочешь париться вместе усопшим. Можешь даже заняться с ним эротикой. Помнишь фильм «Груз 200»? – спросил сержант Мурашкин.
  – Так что же такое «200»? – отчаянно спросил Промокашка.
  Ежики подозрительно хитро переглянулись.
  – «200» – это логарифм 21–го при основании восьми, помноженное на кубический корень из трех и на число «Пи» в четвертой степени.
  - В «четвертой степени» это как?
  - А вот так: «Пи…», «Пи…», «Пи…», «Пи…». Это высшая математика! – пояснил коварный Мурашкин, беспощадно вынося своему младшему соратнику мозг.
  «Мертвяк, – мрачно подумал Горбатый, – насовали мертвяков! Везде мертвяк, везде и всюду, обязательно либо вор, либо алкоголик, либо мертвяк, иначе нельзя. Если баба то «звезда», если парень – «гопота», если кореш – наркоман и везде всегда – трупан! А иначе нам нельзя в современном мире, мля!»

  Ежики вяло побрели дальше по лесу. Расчлененка никак не выходила из их маленьких голов.
  «Лучше бы чья–то слеза упала, чем очередной жмурик!» – подумал предводитель и заорал:
  – Почему, ослы, не поете, а ну петь нашу любимую!
  – Пусть в твои окна смотрит беспечно розовый вечер… – вяло и жалобно затянули ежики.
  – Молчать! Ослы, это, что, по–вашему, боевая песня! Кретины… Где же мне нарыли таких полных кретинов?.. Боевую песню!
  – Мы в засадах три ночи ждали, невзирая на снег и дождь! – закричал Промокашка
  – Мы в воде ледяной не тонем и в огне почти не горим… – подхватил Тополь.
  – Мы охотники за удачей, птицей цвета ультрамарин! – радостно продолжили все остальные.
  – Так–то лучше! – похвалил предводитель и добавил: – Вперед, ослы!


  «Говорят, что в дальние страны, подалась она навсегда,
Только мы заявляем прямо – это полная ерунда!» – услышала лошадка и с ужасом поняла, что это ежики поют про неё.


  – Привал! – заорал Горбатый. – Костров не жечь! Весь лес спалите, идиоты, и всю Зону тоже. Раскрыть пакеты с нормой.
  – Ну почему опять норма? – жалобно пропел Тополь.
  – Потому, что ты педик, мать твою! – заорал на него босс, и почувствовал, что сказал что–то не то. Он задумался.
  «Мда… педиков тоже везде насовали, потому и на ум приходит, даже когда не надо».
  – Так будем есть норму, пока не поймаем лошадку, а тогда…
  – Мясо! – радостно прошептал Промокашка.
  – Да мясо, именно мясо! – сказал суровый командующий и, присев на пень старого дуба, достал свою офицерскую норму.
  Все стали мрачно жевать норму.
  – А по–моему норма – дерьмо, простое дерьмо в упаковке, – сказал один из бойцов.
  – Не важно, что по–твоему, – возразил ему Мурашкин. – Норма, конечно, дерьмо, но едят её все, так надо, даже наш… – Мурашкин посмотрел на офицера и сказал про себя и только про себя «нехорошее» слово.
  – Да только норма у него не такая, как у нас, а офицерская! – заявил Тополь
  – Значит у него в норме больше дерьма! – ответил Мурашкин.
  – А может витаминов? – спросил ехидно Болтун.
  – А может и витаминов, – ответил Мурашкин и бойцы тихонько захихикали.
  Командир посмотрел на них и нахмурился.
  – Мурашкин и Болтун на разведку! – заорал Горбатый.
  – Мы?
  – Не рассуждать, проверить все от моего до следующего дуба! И посмотреть, нет ли растяжек!
  – Каких растяжек? – удивленно спросил Болтун.
  Предводитель задумался.
  – Растяжек… – растерянно произнес он, – растяжек, да именно растяжек, всех растянутых дураков, которые годами висят на деревьях, всех проверить, нет ли у них чего за пазухой. Вперед!
  – Есть! – по–армейски крикнули ежики и медленно побрели в лес.
  Двое ежиков пошли выполнять приказ, четверо остались. Внезапный порыв ветра принес новый невиданный еще пока в Зоне запах – запахло летальными исходами…
  – Эй, кретины, а как вас звали на гражданке? – спросил майор у солдат.
  – Э… Э… Э… – разом ответили ежики. – А! Вот: Костя, Анатолий и Бомба.
  – Мать твою, у вас имена даже как у кретинов! – мрачно сказал Горбатый.
  – А… сейчас у всех такие имена, вы любую книжку почитайте, везде имена именно такие.
  Майор задумался… Книжек он не читал, у него была аллергия на буквы.
  «Кто еще сдох?» – подумал он, анализируя странный запах.


  Мурашкин и Болтун шли по лесу. ШЛИ ПО ЛЕСУ (хотя это звучит как маразм). Они искали «растянутых». «Растянутые» попадались пачками, но они уже все были выпотрошены другими кретинами.  В основном «растянутые» висели на деревьях и улыбались Мурашкину и Болтуну крайне натянутыми улыбками. Мурашкин потряс одного.
  – Я глубоко думаю над самым главным: что есть абсолютное размышление над всяким относительным смыслом, – произнес «растянутый».
  – Ты всегда так выражаешься, урод? – задумчиво произнес Мурашкин.
  – Я глубоко задумываюсь над относительно абсолютным в бесконечности падения человеческого общества смыслом опустошенности человеческой души, – ответил «растянутый».
  – Так, этот тоже выпотрошен, – произнес Мурашкин, – та–ак, что будем делать, как говорил один доставший всех этой фразой классик?
  – Я наблюдаю экзистенциальное разложение квинтэссенции абсолютного падения вырождения бытия падающего…
  – Таракана! Мать твою заткнись! – заорал Болтун.
  – Тараканы – это маленькие существа, похожие на людей своим в квинтэссенции нивелированным пониманием отсутствия значения выражающегося мира, – ответил «растянутый»
  – Так, а как тебя зовут? – спросил Мурашкин.
  – Меня зовут Телегин, я был журналистом, но стал писателем, это помогло мне понять весь смысл порождающего вырождение упадка стременного общества полного клинического разложения тумана Кока–Колы, – представился «растянутый».
  – Твой туман хуже всякого дерьма! У тебя есть что–то за пазухой, кроме философии? – спросил Мурашкин.
  – У меня много чрезвычайно важных мыслей для всего человечества, и особенно для впитавшего Кока–колу поколения современных молодых людей.
  – Так, теряем время, а время – баксы, как говорит наш майор,  – подвел итог Мурашкин.
  – А пошли дальше в туман? – предложил Болтун.
  – Зачем?
  – А затем, что где–то здесь спрятан изумруд размером с человеческое яйцо!
  – Не врешь?! Мать твою! – завопил Мурашкин.
  – Он не врет, хотя место нахождения этого полностью скрытого от глаз современного поколения предмета мне неизвестно, настолько чтобы я смог его вам подсказать, – ответил за Болтуна «растянутый».
  – Мать твою, мать твою, в туман, быстро! – завопил Мурашкин, и два идиота понеслись прочь от «растянутого».
  – Мои мысли помогут вам определить точное положение этого предмета, значение которого совершенно недоступно пониманию нынешней молодежи поколения Кока–колы… – услышали ежики своей спиной.
  Закапал кислотный дождь.


  Зона отдыхала.
  Лошадка медленно шла по покрытой кислотными капельками траве и временами щипала её своими влажными губами. Она тихо паслась. Внезапно она услышала шум и остановилась, задумчиво и настороженно. Шум усилился… Затем заколебалась трава и мгновение спустя прямо на неё вылетели из тумана два ежика. Каждый нес свою чушь…
  – Болтун, если ты как говоришь, этот изумруд валяется на дне моря, то как он окажется здесь, в этой зоне? – вопил один из ежиков.
  – Как, как! Ясно дело, это ведь зона, Зона Клинического Идиотизма! Разве он не мог перенестись сюда, как, по–твоему, мы здесь оказались?
  – По воле одного дебила–автора!
  – Естественно, и изумруд должен оказаться точно также! Только надо просто спросить…
  Ежики с автоматами наперевес и свастиками на рукавах пронеслись мимо лошадки в страшном возбуждении. Со стороны они напоминали двух Жириновских.
   Лошадка осторожно пошла в сторону противоположную устремлениям ежиков.
   «Что они ищут? Разве не меня?» – подумала она.


  – Так, – Горбатый мрачным взором обвел свою команду, – разведка кажется… заблудилась.
  – Еще бы, столько «растянутых» на каждом дереве, как же не заблудиться, – ответил  вежливо Ухарь.
  Горбатый обвел всех низким взором исподлобья.
  – Кто еще из вас готов отправиться на разведку? – спросил он.
  – Не… я не пойду – сказал Ухарь, – у меня жена дети, сын двоечник…
  – А если по яйцам? – осторожно спросил майор.
  – А, ну тогда конечно пойду!
  – Сам сказал, – добавил предводитель.
  Истошный вопль разнеся по лесу. Голубые вороны осторожно начали переглядываться и каркать в тон этому вою.
  – Тебе тоже необходим творческий стимул? – спросил Горбатый Тополя.
  – Да нет, нет, совсем нет, я и так пойду…
  «Нет, необходим», – подумал майор.
  Второй истошный вопль огласил лес. Вороны начали серьезно нервничать.
  – Голубая Луна, Голубые мерседесы, Голубое небо, и Голубая Лагуна, – все это ждет вас, голубые кретины, когда мы достигнем цели! Вперед! Вызволить тех предшествующих вам идиотов! – заорал Горбатый, и два ежика, продолжая немного еще загибаться, резво, не оглядываясь, побежали в лес.
  – А я вижу только Голубых ворон, – осторожно сказал Промокашка.
  – Еще увидишь и голубую Луну, придет наше счастливое время, – успокоил его босс.
  «Еще придет наше голубое время, – подумал Промокашка, – придет…» – и он начал мечтать.
  Затем рядовой достал флягу с коньяком.
  «А потом, я, конечно же, опишу всю эту охоту и назову её: «Я был на этой охоте!» – подумал Промокашка, и еще глотнул коньяку. С коньяком он не расставался ни на секунду!

(следующая серия)

http://www.proza.ru/2002/12/15-80