Переходное и вероятностное в словопроизводстве

Под переходными и вероятностным в словопроизводстве понимается совокупность феноменов, отражающих в синхронии процессы исторических изменений в литературном языке, а также системно обусловленные, но не востребованные узусом потенции деривации. При этом не принимаются в расчет смешанные, или комбинированные способы словообразования, поскольку, с одной стороны, их потенциально безграничное количество в принципе не может быть описано со всей полнотой, а с другой, – для описания любого смешанного способа достаточно иметь четкую классификацию чистых способов (как владеющему алфавитом нет нужды запоминать облик каждого отдельного слова).Ряд явлений, отмеченных отечественными лингвистами, получает неоднозначный анализ. Рассмотрим их на примере окказиональных способов из перечня Н.А. Янко-Триницкой [Янко-Триницкая 2001,466-480].1) Выделяются окказиональные аббревиатуры: а) словообразовательного характера, т.е. построенные не по образцам, но получившие широкое распространение». (Примеры типа хебе Я х/б); б) лексического характера, т.е. построенные по образцу, но не имеющие широкого употребления, напр.: ЧДС – «чувство собственного достоинства» [Янко-Триницкая 2001,480]. С наших позиций, слова типа хебе (хабэ) должны быть признаны фонографизацией идеограммы, каковой является буквенная аббревиатура х/б. Слова типа ЧДС также являются идеограммами, нечетко связанными со звуковой стороной: «Для аббревиатур первичной является письменная, графическая форма, а устная форма является только передачей аббревиатур в речи» [Янко-Триницкая 2001,450-451]. Для обозначения способа их деривации можно ввести термин идеографизация.Таким образом, некоторые способы и средства деривации представляется возможным трактовать как особую подсистему идеографической деривации. Ряд слов, образованных такими способами, закреплен в узусе (в некоторых узуальных дериватах идеограммы являются единственным отличием от базы деривации). Для актуализации ряда производных (например, буквенных аббревиатур, торговых знаков) графика явилась первичной знаковой системой (идеографизация), в результате чего звуковой (вторичный) облик не играет существенной роли в их функционировании, является вариативным, факультативным или невозможным (особый тип дериватов (напр. пост(а)теист) при вполне четкой графической оболочке в принципе не имеет адекватного звукового облика). Напротив, ряд идеограмм в определенных контекстах обретает однозначный звуковой облик (фонографизация), участвуя в процессах деривации как база, формант или дериват; помимо формирования звуковой стороны такие идеограммы облигаторно привносят в дериват остаточный прежний смысл.Окказиональным способом называет Н.А. Янко-Триницкая «образование сложных притяжательных прилагательных типа: тети-Тонин, дяди-Женин» [Янко-Триницкая 2001,468]. На наш взгляд, в таких примерах видна узуальная интерфиксация, для которой еще нет кодифицированного обозначения на письме [Еськова 1974] (кстати, это нужно признать и причиной, по которой вполне узуальные компоненты сложений не описаны в словарях: «словари исходят из письменного облика слова» [Маслов 1998,109]). Скорее всего, части слов типа дяди-, тети- являются «застывшими» формами род. п., в которых окончание мутировало в интерфикс. Окказиональность таких образований проявляется лишь на графическом уровне. Если так, то здесь задействован также идеографический способ, который уместно назвать интеграцией. Суть его, вкратце, заключается в слитном (полуслитном) написании двух или нескольких слов (или словоформ). Такая трактовка позволяет, на наш взгляд, снять противоречия, возникающие при разграничении композиции и так называемого сращения. Обратным способом к нему будет дезинтеграция (напр. живо трепещущий).2) «Использование формы имени и отчества для характеристики персонажа или даже предмета» [Янко-Триницкая 2001,467] иллюстрируется следующими примерами: Пенсионер Пенсионерович; Гонорарий Иванович (гонорар). Однако остается неясным, каков формант этого способа. Думается, что здесь дело не в суффиксе антропонима, а в специфическом написании деривата, которое отражает онимизацию апеллятива (типа Пенсионер). Формантом онимизации можно назвать онимограф – компонент внешнего облика, отличающий прописную букву от строчной). Обратным способом можно назвать дезонимизацию, при которой происходит дезактуализация онимографа в ониме, что переводит его в ранг апеллятивов (напр., сартр). Способы эти (точнее, варианты онимизации), как и интеграция, являются идеографическими, т.е. связанными с выражением определенного смысла непосредственно на письме, минуя звуковое выражение. Например, антропоним Роза отличается от апеллятива роза только написанием.3) «Самостоятельное использование деривационных аффиксов и аффиксоидов в функции полнозначных слов. При подобном использовании деривационного элемента особенно ярко проявляется его собственное значение», напр.: дуэлянты, секунданты и прочие «анты» [Янко-Триницкая 2001,476-477]. Этот способ получил в литературе множество наименований: высвобождение аффиксов [Земская 1992,196-197], лексикализаця аффикса [Журавлев 1982,79] и др. Можно выделить две формальные разновидности «эмансипации». В первой слово, содержащее некую морфему, в определенном контексте (при ряде однородных членов, также содержащих эту морфему или созвучный сегмент) переосмысливается как сложное, морфема обретает номинативную функцию, в результате чего остальные части слов опускаются (лексические значения всех возможных слов, содержащих эту часть, равновероятным образом ею актуализируются). Ср. пример Н.А. Янко-Триницкой (выше). Как видим, это проявление (актуализация) собственного значения деривационного элемента в отдельной оболочке, т.е. креация. Во второй разновидности многофонемная морфема с четким, желательно нерасчлененным и конкретным значением употребляется в тексте самостоятельно (в роли полнозначной части речи). При этом значение ее конкретизируется, т.е. определенное лексическое значение актуализируется в определенной, не свойственной для данного кодифицированного языка оболочке, что можно также признать креацией. Ср. Изжив эпоху «нео», мы перебрались в эпоху «пост»... [Генис]. 4) Оборотная сторона этого процесса – использование корней в качестве аффиксов, что является естественным следствием повышения активности ряда элементов. Таким образом, в состав деривационных средств традиционно включаются и единицы переходного характера – аффиксоиды, что дает все основания выделить соответствующие способы деривации – префиксоидацию и суффиксоидацию, носящие переходный характер между композицией и аффиксацией. В лингвистике даются различные критерии выделения аффиксоидов. В.Н. Немченко указывает на сближение аффиксоидов как с корневыми, так и с аффиксальными морфемами, замечая также, что «сходство аффиксоидов с данными видами морфем проявляется прежде всего в особенностях их семантики» [Немченко 1994,64]. Аффиксоиды противопоставляются аффиксам по наличию соединительного гласного [Немченко 1994,65]. Н.М. Шанский относит к аффиксоидам радиксальные морфемы с «абстрактной семантикой, близкой к словообразовательному значению аффиксов» (Шанский 1968,89), исполняющие в составе сложных слов аффиксальные функции. Отмечается также обязательная регулярность префиксоидов. В.В. Лопатин называет аффиксоидом «компонент сложного или сложносокращенного слова, повторяющийся в составе ряда слов и приближающийся по своей словообразовательной функции (способность образовывать новые слова с тем же компонентом) к аффиксу – суффиксу (для последних компонентов сложений) или префиксу (для первых компонентов)» (Лопатин 1997,43). Здесь же приводится значительно расширенный перечень примеров префиксоидов: «само- (самообслуживание, самодисциплина), полу- (полукруг, полупроводник), лже- (лженаука, лжеученый) <…>, видео- (видеофильм, видеопленка), орг- (оргработа, орготдел)» (Лопатин 1997,43). Также отнесены к аффиксоидам «связанные компоненты сложных слов, не выступающие в качестве корневых в словах иной структуры, напр. <…> префиксоиды <…> аэро- (аэровокзал, аэросев), псевдо- (псевдоискусство, псевдоготический), еже- (ежедневный, ежегодный)» (Лопатин 1997,43). Префиксоидация есть актуализация выраженного звукорядом префиксоида в производящей базе, например, *антисмысл (ср. узуальное авторучка).Депрефиксоидация есть дезактуализация выраженного звукорядом префиксоида в производящей базе. Депрефиксоидация возможна лишь окказионально: *автоклав; *автобус. Суффиксоидация есть актуализация выраженного звукорядом суффиксоида в производящей базе, например, бахтиновед (ср. узуальное пушкиновед).Десуффиксоидация есть дезактуализация выраженного звукорядом суффиксоида в производящей базе. Десуффиксоидация возможна лишь окказионально: *отоларинголог.Вопрос о существовании других видов аффиксоидов (постфиксоидов и флексоидов) и их возможного участия в деривации, вероятно, остается открытым. Думается, в первом приближении, что переход непосредственно от корня к флексии невозможен во флективном языке. Если же под флексоидом понимать среднее между суффиксом и флексией, можно причислить сюда т.н. формообразующие суффиксы (но тогда не с чем будет соотнести т.н. формообразующие префиксы), что уже не входит в объект дериватологии. Еще одна возможность – исследовать переход от флексий к интерфиксам (однако здесь лучше подойдет термин интерфиксоид).Несколько сложнее ситуация с постфиксоидами. Наиболее близки гипотетическим постфиксоидам (то есть морфемам переходного типа, выступающим как в роли самостоятельных слов, так и в роли постфиксов) части слов «числительного» происхождения (Шереметьево-2; Арзамас-16; Ту-154; олимпиада-2000 и др.), лишившиеся окончаний и находящиеся в постпозиции к склоняемой первой части, что сближает их с аналитическими прилагательными типа беж [Милославский 1999,527]. (Так же иногда определяют и префиксоиды, чему способствует их меньшая зависимость от базовой основы по сравнению с суффиксоидами). Однако парадоксальность этого феномена заключается в отсутствии фонографического обозначения (видимо, подобные номинации создаются с ориентацией не на лексему-числительное, а на идею числа, с которой прочно ассоциируется компактный (идео)графический образ, состоящий из цифр: «числа запоминаются, как правило, не слухом, а зрением» [Бернштейн 1977,21]). Например, нельзя написать Шереметьево-Два или Арзамас-Шестнадцать, хотя произносят именно так. Тем более трудно истолковать как постфикс или аналитическое прилагательное такой раздельнооформленный и многоударный звуковой комплекс, как сто пятьдесят четыре (на эту роль больше подходит логограмма 154).Элементы топонимов типа –на-Амуре, -на-Дону (Комсомольск-на-Амуре, Николаевск-на-Амуре; Ростов-на-Дону, Калач-на-Дону и др.). Эти застывшие падежные формы после флексии первого компонента не утратили корневой семантики и могут употребляться самостоятельно. Однако эта самостоятельность говорит и о том, что в данных элементах все еще выделяются разные морфемы [Немченко 1994,273]. Если же квалифицировать их как опрощенные, нужно признать их уже однозначно постфиксами (с пространственным значением). Та же проблема возникает при трактовке окказионализмов типа время-после-нас, истина-для-всех, истина-для-других, клоунада-для-себя, присутствие-в-отсутствии, себя-как-такового [Курицын 2000]; изображение-само-по-себе, ничто-ни-для-кого, само-для-себя, вещь-для-себя [Эпштейн 2000], в которых первые компоненты равны производящим словам, а компоненты, их распространяющие, восходят к предложно-падежным формам. Несамостоятельность конечных компонентов, семантическое единство терминов подчеркивается полуслитным написанием (ср., однако, узуальный термин И. Канта вещь в себе и, видимо, окказиональный термин М. Хайдеггера бытие-в-мире). Четкая синтаксическая связь по типу примыкания и полуслитное оформление компонентов позволяют истолковать эти случаи как интеграцию, то есть графическое сопряжение синтагмы, реализуемое через актуализацию контакта. Действительно, такие дериваты рождаются на письме. Ср. также сложновербализуемый, политика-как-продолжение-войны-только-другими-средствами [Курицын 2000], остроактуальный [Генис 1999]. Таким образом, выявление переходных и вероятностных явлений деривации (типа постфиксоидов, флексоидов и т.д.) и их систематизация позволит более полно и точно описать современное состояние языка как эволюционирующей системы, в том числе и прогностически. Для оптимального анализа производных слов (особенно окказиональных), можно расширить представление о креации, включить в состав простых способов деривации префиксоидацию и суффиксоидацию, а также идеографические способы, позволяющие вероятностным образом связывать с одной единицей комплекс разнопорядковых значений (идеографизация и фонографизация, онимизация и дезонимизация, интеграция и дезинтеграция). ЛитератураГенис 1999 – Генис А. Иван Петрович умер. Статьи и расследования. – М., 1999.Курицын 2000 – Курицын В. Русский литературный постмодернизм. – М., 2000.Бернштейн 1977 – Бернштейн С.И. Язык радио. – М.: Наука, 1977. – 47с.Еськова 1974 – Еськова Н.А. О некоторых «каверзах» дефиса// Нерешенные вопросы русского правописания. – М.: Наука, 1974. – С.14-28.Журавлев 1982 – Журавлёв А.Ф. Технические возможности русского языка в области предметной номинации// Способы номинации в современном русском языке. – М.: Наука, 1982. – С.45-108.Земская 1992 – Земская Е.А. Словообразование как деятельность. – М., 1992. – 221с.Изотов 1998 – Изотов В.П. Параметры описания системы способов словообразования (на материале окказиональной лексики русского языка): Дис. … докт. филол. наук. – Орел, 1998. – 341с.Лопатин 1997 – Лопатин В.В. Аффиксоид// Русский язык. Энциклопедия. – М., 1997.Маслов 1998 – Маслов Ю.С. Введение в языкознание.– М., 1998.– 272с.Намитокова 1989 – Намитокова Р.Ю. Авторские новообразования: структура и функционирование (на материале современной русской поэзии). – Автореф. дис.… докт. филол. наук. – М., 1989. – 33с. Немченко 1994 – Немченко В.Н. Современный русский язык. Морфемика и словообразование. – Нижний Новгород, 1994.Торопцев 1980 – Торопцев С.И. Словопроизводственная модель. – Воронеж, 1980.Шанский 1968 – Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. – М., 1968. – 310с.Эпштейн 2000 – Эпштейн М. Постмодерн в России. Литература и теория. – М., 2000.Янко-Триницкая 2001 – Янко-Триницкая Н.А. Словообразование в современном русском языке /РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова. – М.: Индрик, 2001. – 503с.