Эксплицитная деривационная виртуальность

 Под виртуальностью в данной работе понимается вероятностная характеристика экзистенциального статуса средств и/или способов деривации. При этом нужно подчеркнуть принципиальное отличие исследуемых явлений от вероятностного словообразования в понимании В.П. Изотова. Ср.: «Вероятностное словообразование призвано показать пути развития словообразовательной системы, а также то, что невозможно, поскольку знание запретов необходимо при любом поиске. <..> Наибольшую вероятность появления имеют смешанные способы, поскольку комбинирование способов фактически ничем не ограничено» [Изотов В.П. Параметры описания системы способов словообразования (на материале окказиональной лексики русского языка): Дис. … докт. филол. наук. – Орел, 1998, с.275] и т.п.Следует присоединиться к мнению ученых, считающих нужным изучить в словообразовании «не только то, что реально существует, но и то, что возможно, хотя лексически не представлено» [Современный русский язык. – М., 1981, с.210]. Хорошей иллюстрацией к этому положению служит и известное высказывание В. фон Гумбольдта «язык в полном своем объеме содержит все, что облекается в звук… Помимо своих уже оформившихся элементов, язык в своей гораздо более важной части состоит из способов (Methoden), дающих возможность продолжить работу духа, и предначертывающих для этой последней пути и формы» [Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. – М., 1984. – С.82], а также цитируемый В.П. Изотовым тезис А.А. Кретова о необходимости лингвистической прогностики [Изотов В.П. Параметры…, с.273]. Между тем нам ближе относительное понимание прогностики, поскольку «импровизируемое мною слово … уже существует потенциально в языке…, а его реализация в речи есть факт незначительный по сравнению с самой возможностью его образования» [Ф. де Соссюр. Труды по языкознанию. – М., 1977, с.200]. Соответственно в создании и описании гипотетических слов в порядке лингвистического эксперимента нет самодостаточной научной ценности, если эти слова примечательны лишь количеством комбинирующихся в них способов деривации. Особенно ярко это представлено в работе В.П. Изотова, замечающего по поводу количества возможных комбинаций: «теоретически возможны 1711 комбинаций двойных способов (при исходных 59 способах, при этом порядок следования способов во внимание не принимался) [Изотов В.П. Параметры..., с.56]. Для «тройных» способов это число равно уже 32509. По неизвестным причинам далее автор такие подсчеты не ведет, хотя выделяет реализованные «четверные» и «пятерные» способы и даже конструирует гипотетический «девятерной» способ. Заканчиваются эти рассуждения закономерным выводом: «предельным же гипотетическим квазиспособом будет комбинирование всех чистых способов разной синтагматической направленности. Сконструируется ли такое когда-нибудь?» [Изотов В.П. Параметры..., с.260].Вследствие этого наша работа носит в меньшей степени прогностический характер, основное внимание уделено самому процессу словопроизводства, сущностные черты которого представляются не до конца (точнее, не во всех измерениях) изученными. И здесь отправной точкой исследования будет скорее служить еще более известный тезис В. фон Гумбольдта – «по своей действительной сущности язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый данный момент преходящее» [Гумбольдт В. фон. Избранные…, с.73]. На современном этапе развития литературного языка многократно возросла роль его письменной формы, в некоторых областях сумевшей потеснить первичную знаковую систему. Одной из таких областей сегодня является словопроизводство, или деривация. До сих пор, насколько известно, участие графики в деривации на материале русского языка отмечалось лишь в узком секторе производства некоторых аббревиатур. Однако реальная сфера действия (идео)графической деривации даже шире сферы действия звуковой деривации (конечно, не в абсолютно-количественном исчислении произведенных слов, но в тех преимуществах, которыми отличается письменная форма актуализации дискурса). Так, появляются специфические слова с нечеткой звуковой оболочкой, но с четкой графической (напр. пост(а)теист). Количество подобных дериватов невелико, однако до последнего времени вопрос о них вообще не вставал. А буквенные аббревиатуры, начав активно образовываться около ста лет тому назад, сегодня стали уже привычными единицами коммуникации. Идеографическая деривация – это не один способ, а целая область разнообразных феноменов, функционирующих в современных речевых процессах. Часть из них закреплена в узусе (в некоторых узуальных дериватах идеограммы являются единственным отличием от базы деривации). Для актуализации ряда производных (например, буквенных аббревиатур, торговых знаков) графика явилась первичной знаковой системой (идеографизация), в результате чего звуковой (вторичный) облик не играет существенной роли в их функционировании, является вариативным, факультативным или невозможным (особый тип дериватов при вполне четкой графической оболочке в принципе не имеет адекватного звукового облика). Напротив, ряд идеограмм в определенных контекстах обретает однозначный звуковой облик (фонографизация), участвуя в процессах деривации как база, формант или дериват; помимо формирования звуковой стороны такие идеограммы облигаторно привносят в дериват смысл, обозначаемый ими до фонографизации. Итак, на примерах участия идеограмм различных типов в деривационных процессах можно заметить постепенное стирание границ между вербальными и невербальными единицами, их взаимопревращения (два обобщающих течения – идеографизация и фонографизация), а также принципиально новую деривационную функцию, реализуемую грамматограммами. Проведенные наблюдения позволяют сформулировать рабочее определение идеографической деривации – это участие идеограмм(ы) в качестве базы, форманта или деривата в процессе актуализации означающего. Таким образом, под способом словопроизводства можно понимать способ добывания не только «звуковой оболочки» [Торопцев С.И. Словопроизводственная модель. – Воронеж, 1980, с.74], но и оболочки вообще.С идеографической деривацией тесно связана ранее практически не исследованная деривационная виртуальность. Под виртуальностью здесь понимается зависимость адекватной реализации вероятностной структуры и семантики деривата от воли каждого конкретного реципиента. Сама постановка проблемы, казалось бы, должна исключать возможную узуализацию вероятностных способов как препятствующих коммуникации. Между тем эксплицитная виртуальность на всех уровнях языка в большинстве случаев предоставляет возможность выбора всего из двух-трех вариантов, то есть, организуя высказывание нелинейно, является довольно простым, универсальным и эффективным средством компрессии (тем самым облегчая коммуникацию), что в перспективе может привести к узуализации: «Одним из отличий человеческого использования естественного языка является эллипсис в широком смысле слова; имеется в виду сокращение в речи того, что понятно» [Супрун А.Е. Лекции по языковедению. – Минск, 1978, с.25]. В частности, нелинейно сконструированный термин, элементы которого воспринимаются интерактивно, поскольку эксплицированы виртуально, может компрессировать или стать гиперонимом для нескольких терминов, состоящих между собой в отношениях антонимии или синонимии, при этом его линейная протяженность будет равна одному из них. Например, (не)эвклидова геометрия [Русская грамматика. Т. 1. – М.: Наука, 1980,§269]; Физикохимия ультрадисперсных (нано)систем [реальное название научной конференции – Д.Г.].Эксплицитная виртуальность как дериватологическая категория реализуется в том типе дериватов, которые представлены графически нелинейно: не имеют однозначной звуковой оболочки; окказионально членятся идеограммами, виртуализирующими сам процесс деривации (дефис), формант и операцию (скобки, слеш), семантику форманта (кавычки). В графическом облике ряда узуальных сложных (аппозитивных) дериватов можно наблюдать дефис, соединяющий и в то же время разъединяющий производящие (бал-маскарад; Бог-отец). По всей видимости, аппозитивное сложение – один из этапов на пути к полному объединению слов, на котором оба еще сохраняют свои парадигмы словоизменения. Ср. слово плащ-палатка, первая часть которого уже не изменяется.Имплицитная виртуальность как дериватологическая категория выступает в вероятностных омоформах к производящим на фоне контекста (напр., прилетали как сущ. множ.ч. или педали как глаг. пр.вр. множ.ч.); в случаях эмансипации части слова, которой равновероятным образом приписывается значение всех слов, содержащих эту часть (напр., префикс пере; суффикс изм; флексии хи, цы [см. Николина Н.А. От морфемы к слову// Переходность и синкретизм в языке. – СПб. – Ставрополь, 2001, с.55]; сегмент д [см. Изотов В.П. Параметры..., с.46]).По нашим наблюдениям, основная сфера применения эксплицитной виртуальной деривации – литературная критика постмодерна (ЛКП). О становлении ЛКП как отдельной общественно значимой гуманитарной дисциплины можно говорить после опубликования ряда монографий ведущих критиков постмодерна (А. Гениса (1999), В. Курицына (2000), М. Липовецкого (1997), А. Немзера (1998), М. Эпштейна (2000) и др.). Некоторые примеры зафиксированы в других источниках (рекламные тексты, публицистические тексты, научные тексты). Имплицитная виртуальность способствует реализации эстетической функции языка, используясь в рекламных текстах, в текстах юмористического содержания разных жанров с целью комического (как правило) воздействия. Эмансипированные части слов часто наблюдаются в публицистических произведениях как средство сатирической оценки.Идеографическая деривация реализуется в основном неузуальными способами (вариантами способов), так как большинство идеограмм не имеют конвенционально закрепленного звукового облика. Эксплицитная деривационная виртуальность реализуется только на письме, что связано с использованием идеограмм в качестве вспомогательного средства. Этот вид деривации принципиально отличен от линейных способов. Семантическое и формальное усложнение здесь равновероятно возможны и невозможны. При актуализации виртуальных дериватов в речи наиболее сильно проявляется «человеческий фактор». Письмо – инструмент фиксации, обработки, подчинения языка человеку. Поиск способов актуализации означающего, для которого графика – первичная знаковая система, возможен лишь при очень высокой степени владения языком.Если дериват сконструирован линейно (одна оболочка последовательно соотносится с одним словом), то идеограммы в составе оболочки озвучиваются как фонограммы или, наоборот, фонограммы утрачивают самодовлеющий характер озвучивания, превращаясь в идеограммы, то есть идеограмма является базой, формантом или дериватом. Часть таких дериватов уже вошла в узус. Например, в инициальных аббревиатурах идеограммы (буквы) служат базой (в языковом сознании аббревиатуры являются производными именно от графической формы соответствующих слов); в том числе в буквенных происходит иконографизация (их графический облик соотносится не со звучанием, а непосредственно с означаемым (преимущественная сфера употребления – письменная), звуковой же облик вариативен (что фиксируют даже толковые словари), напр. США [Большой толковый словарь русского языка. – СПб., 1998], то есть дериват тоже является идеограммой; звуковые же аббревиатуры становятся полноценными словами (фонограммами).Если база деривации – фонограмма – используется как торговый знак (снова преимущественная сфера употребления – письменная), то для нее находится уникальный видеоряд, который и формирует отличие, например, фамилии Стогов от логотипа (иконограммы) Стогоff. Иногда в целях компрессии, лаконичности общеупотребительные слова на письме сокращаются; звучание же их приобретает вероятностный характер. Так, по принципу схемографии созданы сокращения типа и др.; и пр.: такой знак является упрощенным единым вариантом для обозначения не только всех словоформ базовой лексемы, но и самых различных словосочетаний: «нередко сокращенные написания и пр., и т.п., и т.д., т.е., вполне пригодные в письменном тексте, оказываются непригодными во фразе, предназначенной для произнесения вслух» [Бернштейн С.И. Язык радио. – М.: Наука, 1977, с.23]. Ср. в приводимом С.И. Бернштейном примере: «…производство хлора, едкого натра и др.» виртуальную редакцию: «…производство хлора, едкого натра и других химических веществ» [Бернштейн С.И. Язык…, с.24; подчеркнуто нами – Д.Г.].В результате обозначения слова через логограмму (цифру или другой широкоупотребительный знак) слово обретает несколько равновероятных звуковых оболочек, совмещение которых окказионально. При нелинейной (виртуальной) деривации одна оболочка служит актуализации двух (и более) слов, что может быть выражено имплицитно (окказиональное расширение синтагматики как показатель заимствованной внешней формы) или эксплицитно (формант графически обособляется от производящей базы, при этом база и формант не деформируются). В таких случаях идеограмма (скобки, кавычки, дефис, слеш) является не формантом, а вспомогательным средством соединения базы и форманта, наподобие морфонологического усечения/наращения основы или интерфикса. Такие идеограммы (грамматограммы) не способны выражать лексическое или морфемное значение, не обретают звуковой стороны, обозначая лишь предельно абстрактную грамматическую идею (в данном случае – идею специфического виртуального соединения) в следующих разновидностях: парентезис (заключение в скобки); квотация (заключение в кавычки); дефисация (членение-разделение дефисом); слешинг (написание через слеш). Формант же будет совпадать с формантом соответствующего линейного способа по своему звуковому и семантическому содержанию. Виртуальная деривация базируется на ряде формальных приемов, которые могут сопровождать практически любой из линейных, не идеографических, способов, переводя их в статус виртуальных через внедрение в дериват некоторых грамматограмм: 1) парентезис: пост(а)теист [М. Эпштейн]; (само)уничтожение; не(слишком)лепые [М. Липовецкий] и т.п. – специфический для литературно-критических текстов прием (формант заключается в скобки и происходит виртуализация форманта и самого процесса) – заданная автором текста модель реализуется по-своему каждым читателем, то есть читатель становится соавтором (в качестве средства парентезиса могут выступать также квадратные, угловые, фигурные скобки и специфический знак вариативности слеш – одиночный или парный);2) дефисация: “ботать по-дерриде” [В. Курицын]; по-кончить с собой [М. Липовецкий] (дефис виртуально соединяет или членит слово); 3) квотация: “супер”вещь или “супер”идея [М. Эпштейн] и т.п. (формант заключен в кавычки – виртуализуется процесс деривации и семантика форманта).В функционировании виртуальных дериватов экстралингвистические факторы не менее значимы, чем интралингвистические. Поэтому специфической их чертой является такой параметр, как виртуальность существования (виртуализируется сам формант, деривационный шаг и дериват, а иногда и база деривации). Эксплицитная виртуальность – внутренняя сторона эксплицитной интерактивности. Итак, подобные дериваты можно охарактеризовать по структуре как нелинейные, по субстанциональному статусу как виртуальные, по стилистической функции как интерактивные. Интерактивностью, интерактивной деятельностью принято называть диалогические, творческие, нелинейные формы восприятия артефактов, приглашение реципиента к участию в создании того или иного произведения. Подлинная интерактивность мыслится как деятельность, доступная массовому потребителю, не случайно она получила развитие в век технологического прорыва и расцвета массовой культуры. В результате у термина «интерактивный» появилось дополнительное значение – ‘массовый, осуществляемый через средства массовой информации’ (ср. интерактивный опрос телезрителей, интерактивный диктант на нашем сайте и т.п.). Наиболее развитым инструментом и воплощением интерактивности сегодня является интернет, посредством которого любой может присоединиться к написанию «сетевых романов» и т.д., вставляя собственные отрывки. Интерактивно, нелинейно воспринимать можно как сюжет, так и любое иносказание, реминисценцию, актуальное членение предложения, наконец, членение слова. Читатель становится (со)автором (автор деперсонализирован).В инвентаризации средств деривации будем придерживаться тех же общих принципов: включать в реестр только чистые, «несмешанные» средства; не включать средства стилистических приемов (наложение, фонетическую близость и т.п.). Так, признав самостоятельный статус субституции, нужно будет определить и используемые ею собственные средства. Кажется, такой вопрос еще не поднимался. Будут ли это *транспрефиксы, *транссуффиксы и т.д.? Думается, в выделении подобных средств нет необходимости. Абсолютное большинство исследователей определяет способы словообразования через соответствующие форманты. Сторонники самостоятельности субституции (и редеривации) уклоняются от этого (средства те же, что и при «обычном» словообразовании), обосновывая отдельные способы разными направлениями деривации, что представляется не совсем оправданным. Обратное словообразование, являясь вариантом прямого, также не имеет собственных средств. В состав деривационных средств традиционно включаются и единицы переходного характера – аффиксоиды (префиксоиды и суффиксоиды), что дает все основания дополнить реестр соответствующими инвариантными способами – префиксоидацией и суффиксоидацией, также носящими переходный характер – между композицией и аффиксацией. О полуаффиксации как самостоятельном способе деривации (применительно к немецкому языку) говорится еще в работах М.Д. Степановой и Л.И. Поляковой [Степанова М.Д. Словообразование современного немецкого языка. – М., 1953, с.77; Полякова Л.И. Словообразование имен посредством «полусуффиксов» в современном немецком языке// Учен. зап. 1-го Моск. пед. ин-та иностр. языков. – М., 1955. – Т.7, с.145]. Современное состояние русского языка позволяет квалифицировать соответствующие феномены как переходные вследствие их возросшей активности; очень важно поэтому выявить способы образования слов, включающих в свою структуру аффиксоиды. Сегодня вряд ли можно решить этот вопрос в рамках аффиксации либо композиции.Несколько сложнее ситуация с постфиксоидами. Наиболее близки гипотетическим постфиксоидам (то есть морфемам переходного типа, выступающим как в роли самостоятельных корней, так и в роли постфиксов) части слов «числительного» происхождения (Шереметьево-2; Арзамас-16; Ту-154; олимпиада-2000 и др.), лишившиеся окончаний и находящиеся в постпозиции к склоняемой первой части, что сближает их с аналитическими прилагательными типа беж [Современный русский язык: Учеб. для филол. спец. высших учебных заведений/ Под ред. В.А. Белошапковой. – 3-е изд., испр. и доп. – М., 1999, с.527]. (Так же иногда определяют и префиксоиды, чему способствует их меньшая зависимость от базовой основы по сравнению с суффиксоидами). Однако парадоксальность этого феномена заключается в отсутствии фонографического обозначения (видимо, подобные номинации создаются с ориентацией не на лексему-числительное, а на идею числа, с которой прочно ассоциируется компактный (идео)графический образ, состоящий из цифр: «числа запоминаются, как правило, не слухом, а зрением» [Бернштейн С.И. Язык…, с.24]). Например, не принято писать Шереметьево-Два или Ту-Сто-Пятьдесят-Четыре, хотя произносят именно так. Затруднительно представить даже написание Шереметьево-один, несмотря на то, что исходное слово один может трактоваться как прилагательное. Тем более трудно истолковать как постфикс или аналитическое прилагательное раздельнооформленный и многоударный звуковой комплекс типа сто пятьдесят четыре, (на эту роль больше подходит логограмма 154). Ср. в стихотворении А. Вознесенского: Мы противники тусклого/ мы приучены к шири –/ самоварами тульскими/ или «ТУ–104».Лексикографическая фиксация такого рода элементов не распространена (ни в виде отдельных статей, ни в виде соответствующих значений для числительных), хотя для слов, обозначающих количество от 1 до 10, вполне можно выделить эти значения. Например, -1 |один|. Постфиксоид. В знач.: «номер один», первый в ряду однопорядковых объектов, явлений, которым присваиваются соответствующие номера, напр., дейтерий-1, дейтерий-2.Элементы топонимов типа –на-Амуре, -на-Дону (Комсомольск-на-Амуре, Николаевск-на-Амуре; Ростов-на-Дону, Калач-на-Дону и др.) также не отражены в словарях, видимо, в силу отонимного происхождения. Эти застывшие падежные формы после флексии первого компонента не утратили корневой семантики и могут употребляться самостоятельно. Однако эта самостоятельность говорит и о том, что в данных элементах все еще выделяются разные морфемы [Немченко В.Н. Современный русский язык. Морфемика и словообразование. – Нижний Новгород, 1994, с.273]. Если же квалифицировать их как опрощенные, нужно признать их уже однозначно постфиксами (выражающими пространственное значение). Та же проблема возникает при трактовке окказионализмов типа время-после-нас, истина-для-всех, истина-для-других, клоунада-для-себя, присутствие-в-отсутствии, себя-как-такового [В. Курицын]; изображение-само-по-себе, ничто-ни-для-кого, само-для-себя, вещь-для-себя [М. Эпштейн], в которых первые компоненты равны производящим словам, а компоненты, их распространяющие, восходят к предложно-падежным формам. Несамостоятельность конечных компонентов, семантическое единство терминов подчеркивается полуслитным написанием (ср., однако, узуальный термин И. Канта вещь в себе и, видимо, окказиональный термин М. Хайдеггера бытие-в-мире). Распространяющая часть может восходить и к словосочетанию: текст-победа-над-нами [В. Курицын], однако здесь уже наблюдаются сочинительные отношения между элементами текст- и -победа- и подчинительные – между элементами -победа- и -над-нами, то есть вопрос об опрощении не встает. Если же распространяющий элемент находится в препозиции, слово можно определить как композит с опорной второй частью, где первая также близка к аналитическому прилагательному или к префиксоиду: может-быть-искренность, может-быть-утопия [М. Эпштейн]. Между тем четкая синтаксическая связь по типу примыкания и полуслитное оформление компонентов позволяют истолковать эти случаи как интеграцию, то есть графическое сопряжение синтагмы, реализуемое через дезактуализацию пробела. Действительно, такие дериваты рождаются на письме. Ср. также сложновербализуемый, только-здесь-действительный нами [В. Курицын], насыщенно-ясный [А. Немзер], остроактуальный [А. Генис]. Среди окказионализмов ЛКП встречаются и более протяженные примеры интеграции, например, политика-как-продолжение-войны-только-другими-средствами [В. Курицын]. Ср. вывод Р.Ю. Намитоковой о «непогашенности» синтаксических связей между компонентами своего синтаксического аналога» на примере окказионализма словаслилисьводнуфразу (пример Р.Ю. Намитоковой). Об этом примере можно сказать, что «не погашены» в нем только пробелы между словами. В остальном это стандартное двусоставное полное распространенное согласованное предложение из четырех фонетических слов. Окказионализмом его можно признать лишь на уровне графики (по нашей типологии – интеграция). Итак, нелинейная деривация является функциональной разновидностью общей системы деривации. Виртуальные способы представляют собой отражение соответствующих линейных (инвариантных) способов. Внутриспособовая парадигма большинства способов может быть расширена за счет виртуальных вариантов. Максимально возможное число таких вариантов – три. Они различаются по направлению мотивации – прямой (база равна узуальному слову, а линейно прочитанный дериват окказионален), обратной (линейно прочитанный дериват равен узуальному слову, база окказиональна) или двунаправленной (и база, и линейно прочитанный дериват равны узуальным словам).Например, виртуальная суффиксоидация означает необязательное, виртуально выраженное присоединение суффиксоида к слову, в результате чего виртуально же образуется окказионализм: *человек(олог). При этом база также может быть окказиональной: *человолк(олог). В любом случае, виртуальный дериват теряет адекватный звуковой облик (в одной графической оболочке отражены три равновероятных звуковых оболочки): слово *человек(олог) можно прочитать либо 1) человек, либо 2) *человеколог, либо 3) *человек-человеколог. Из этих трех оболочек две окказиональны (а в деривате *человолк(олог) окказиональны все три оболочки).Виртуальная десуффиксоидация – виртуально выраженное усечение суффиксоида в узуальном слове со связанным корнем, например, *стомат(олог). Если же узуальны оба варианта (с формантом и без форманта), например, *псих(олог), то наблюдается (де)суффиксоидация (из трех возможных звуковых оболочек окказиональна одна – *псих-психолог).Внутри виртуальных вариантов возможно выделение также до четырех субвариантов, различающихся по специфике деривационной операции (парентезис; квотация; дефисация, слешинг). Максимальный состав внутриспособовой парадигмы – 5 вариантов и 12 субвариантов. Минимальный состав – 2 варианта (инвариант и обратный).Наша типология способов деривации базируется на унификации критериев чистых и смешанных, прямых и обратных, узуальных и неузуальных способов. Так, общепринятым является деление способов деривации на чистые и смешанные, использующие одновременно средства нескольких чистых способов. Наша задача – классифицировать в первую очередь чистые способы, поскольку для описания любого смешанного способа достаточно иметь четкую классификацию чистых способов.На данном этапе работы в классификацию чистых способов и средств деривации нами включены четырнадцать парадигм, каждая из которых объединяет инвариант (прямой способ) и обратный вариант. Каждая парадигма охарактеризована через собственный формант, не повторяющийся в других чистых способах. Инварианты каждой парадигмы используются для актуализации как окказиональных, так и узуальных слов русского языка (неузуальные способы представлены лишь неузуальными примерами). Из этих четырнадцати парадигм в литературе с достаточной степенью последовательности описаны семь прямых способов (креация, префиксация, суффиксация, постфиксация, флексация, сегментация, композиция) и их обратные варианты (за исключением обратного варианта креации). Однако до сих пор обратное словообразование трактуется крайне разноречиво; при этом нигде, кажется, еще не проводилась мысль о том, что каждому прямому способу должен соответствовать обратный.Можно дать новое определение парадигме креации и еще семи парадигмам, варианты которых ранее не были описаны (три парадигмы идеографической деривации, при которой базой, формантом или дериватом являются различные идеограммы; четыре парадигмы переходного типа (смежные с композицией) с соответствующими формантами – префиксоидом, суффиксоидом, постфиксоидом и сегментоидом).1. Креация – актуализация выраженного звукорядом означающего на базе семемы, не актуализированной этим означающим ранее, например, *сайбер-спейс (ср. узуальное пейджер). При этом отсутствуют производящие слова (корни) в данном языке.1". Архаизация – дезактуализация выраженного узуальным звукорядом означающего, например, наркомат. К этому варианту можно отнести историзмы и архаизмы. 2. Идеографизация – актуализация выраженного видеорядом означающего на базе семемы, не актуализированной этим означающим ранее, напр. *Стогoff (ср. узуальные РСФСР, США). Выделяется для дериватов с вариативным звуковым обликом.2". Фонографизация – дезактуализация выраженного видеорядом означающего, напр. *Мурак@ми; *1,5цкий (ср. узуальные БАМ, вуз и т.п.).3. Интеграция – актуализация контакта выраженных видеорядом означающих на базе объединения актуализируемых ими семем, напр., *словаслилисьводнуфразу (ср. узуальное вперёдсмотрящий). Парадигма выделяется для неодноударных дериватов.3". Дезинтеграция – дезактуализация контакта выраженных видеорядом означающих на базе разъединения актуализируемых ими семем, например, *живо трепещущий (ср. узуальное ничтоже сумняшеся).4. Онимизация – актуализация онимографа (компонента внешнего облика, отличающего прописную букву от строчной) в выраженном видеорядом означающем, например, *Тынский < *Бора ||* тынский (ср. узуальные типа Искра). 4". Дезонимизация – дезактуализация онимографа в выраженном видеорядом означающем, например, *камю и *сартры (ср. узуальные типа геркулес).5. Префиксоидация – актуализация префиксоида в производящей базе *антисмысл *параболизация5". Депрефиксоидация – дезактуализация префиксоида в производящей базе, например, *клав < автоклав. 6. Суффиксоидация – актуализация суффиксоида в производящей базе, например, *бахтиновед (ср. узуальное пушкиновед).6". Десуффиксоидация – дезактуализация суффиксоида в производящей базе, например, *отоларинг < отоларинголог. 7. Постфиксоидация – актуализация постфиксоида в производящей базе, например, *время-после-нас, *истина-для-всех (ср. узуальные Фау-2, Ростов-на-Дону). Постфиксоидами можно назвать морфемы переходного типа, выступающие как в роли самостоятельных корней, так и в роли постфиксов. Это корневые элементы в процессе опрощения, лишившиеся окончаний, находящиеся в постпозиции к склоняемой первой части, что сближает их с аналитическими прилагательными типа беж. Постфиксоиды «числительного» происхождения на письме имеют, как правило, логографический облик (в виде цифр).7". Депостфиксоидация – дезактуализация постфиксоида в производящей базе, например, *Фау < Фау-2.8. Сегментоидация – актуализация сегментоида в производящей базе, например, *инсектопия, *толстозавр (ср. узуальное динозавр). Под сегментоидом понимается морфема переходного типа, эволюционирующая из асемантического сегмента в корень, в словах, не обладающих членимостью или со слабой степенью членимости.8". Десегментоидация – дезактуализация сегментоида в производящей базе, например, *дино < динозавр.По итогам работы можно сделать следующие выводы:-эксплицитная виртуальность как дериватологическая категория действует на большей части территории идеографической деривации, в то же время имеются небольшие участки контекстуально обусловленной интерактивности, реализуемые чисто фонографически, и наоборот, – участки линейной идеографической деривации;-идеографическая деривация тесно взаимодействует со звуковой деривацией, производя специфические новообразования с высокой степенью семантической и формальной компрессии; в существовании подобных дериватов сказывается заметное влияние письменной формы языка на устную;-основная сфера применения эксплицитной виртуальной деривации – ЛКП, в недрах которой возможно развитие специфической виртуальной терминосистемы;-при инвентаризации способов и средств деривации очень важно соблюдать соответствие каждому способу особого форманта, что позволяет избежать необоснованного выделения мельчайших, подчас и вовсе друг от друга не отличающихся вариантов как самостоятельных способов и, напротив, помогает обосновать новые способы, если найдены новые средства деривации и объяснены механизмы их использования;-исследование эксплицитной и имплицитной виртуальности как дериватологических категорий открывает новые перспективы как в теории лингвистики, так и в практическом применении соответствующих средств выразительности;-выявление переходных и вероятностных явлений деривации (типа постфиксоидов, флексоидов и т.д.) и их систематизация позволит более полно и точно описать современное состояние языка как эволюционирующей системы, в том числе и прогностически. Для оптимального анализа производных слов (особенно окказиональных), можно расширить представление о креации, включить в состав простых способов деривации префиксоидацию и суффиксоидацию, а также идеографические способы, позволяющие вероятностным образом связывать с одной единицей комплекс разнопорядковых значений (идеографизация и фонографизация, онимизация и дезонимизация, интеграция и дезинтеграция).