Берёза

Видно за ночь в кармане отсырели, а теперь трутся, сыплются, но не горят. Спрятал назад в карман. Достал кисет, выскреб щепотку, положил на язык, к нёбу прижал, сладко стало, тепло, в нос ароматом потянуло – весна.
Сапоги по проталинам скользят, не сошёл ещё снег в лесу, лежит чернеет, а птахи уже по небу носятся, песнями заливаются, солнцу радуются. И у меня на душе как-то весело, легко, свежо – хорошее нынче утро, ясное.
До рощи рукой подать, но не тороплюсь. А она издалека белеет, шумит, зовёт к себе: давно не виделись, с самой зимы, когда за хворостом захаживал – соскучилась.
Языком с губ горечь слизываю, а рук разомкнуть не могу, так и стою, обняв, молча, а она радуется, ветвями машет, почками вскрывается, первой листвой колышется.
Много их здесь, всех наперечёт знаю, и они меня: почитай, как пятнадцатый год вместе, а словно вчера.
Хожу, здороваюсь, смотрю, не набедокурил ли кто, не поломал ли моих родных. А они смеются, перешёптываются, сверху глядят, окликивают.
Моя красавица, стоит в сторонке, смотрит на меня, ждёт, когда подойду, обниму, расцелую…
Плачет по колышку в баночку стеклянную, слезой прозрачной, тягучей, сладкой. Через край уже, а она всё вздыхает и молчит.
- Кто же тебя так, милая? Знаю, больно, но ты потерпи, чуток. Сейчас, только колышек вытащу, сразу легче станет. Потерпи.
Смолой еловой рану замазываю, а она всё сочится, плачет, обижается, что не досмотрел, не уберёг.
- Ты прости уж меня, родная. Я теперь чаще захаживать буду. Набирайся сил: тебе ещё почки раскрывать, листвой зеленеть, расти.



17.12.2002 г.