Мой. Чертов. Мир. Слово о некромантии

Глава 4
  Слово о Некромантии
   
  1
   
  - Положи его... Так, нужна вода. И шприц... У вас есть обезболивающее? Что, пусть мучается? Неверно.
  - Убийца!! - истерический крик.
  - Вон! Капитан, успокойте её... Как? По морде. Самое лучшее средство... И от этого тоже. Нет, не болит... У меня шок. Самое лучшее обезболивающее... Крови у меня много, не беспокойтесь, выдержу... Капитан, попробуйте навести порядок... Что?! Ну что ж...
  Звук удара. Возмущённый возглас.
  - Простите, капитан... Я же говорил, лучшее средство... Идите и командуйте – я сейчас приду, помогу вам. Зачем я с ним вожусь? Он мне нужен. Вы знаете, что у нас остался всего один пилот?.. И он умирает. Этот заменит... Да, я уверен. Выполняйте приказ, капитан. Ни пуха, ни пера...
  Новые голоса. Женский, звенящий сталью:
  - Убей его, Аксак!
  - Таби, тихо... Стоять! А теперь слушай. Ты пойдёшь сейчас и будешь помогать капитану... Большой, волосы с сединой, привык командовать – узнаешь.
  И – по-норманнски:
  - Иди, родная. Я на тебя надеюсь...
  Звук шагов.
   Ещё один, тоже женский, но помягче:
  - Вот вода. Возьмите аптечку...
  - Большое спасибо... Помогите мне затащить его в рубку... Так, взяли... Тяжёлый, чёрт!..
  Чьи-то руки хватают его за шиворот, волокут. Раненая рука взрывается новой болью. Он громко стонет.
  -...А вы сильная. Спасибо... Что бы я без вас делал. Что та девушка?.. Нет, меня так зовут... Нет, не имя. Скорее псевдоним. Аксак. А вас как?.. Очень приятно познакомиться... За что спасибо? За это? Так я вас ещё не спас... Вот посажу самолёт – буду принимать поздравления... Очередь?! Ха-ха-ха! Тогда вас я запишу первой... Спасибо, идите... Мы уж тут сами...
  Звук поцелуя.
  - Что-то я сегодня популярен... Куда летим, командир?.. Ах, чёрт, уже готов... Ну извини, тогда я сяду... Кровь хлещет, как из ведра... И что-то холодно становиться. Эй ты, не спи – замёрзнешь!
  Удар по лицу. Ещё один. И ещё.
  К носу подносят что-то жутко вонючее. Пороша не хочет, но просыпается. Выплывает из забытья.
  Открывает глаза. Как больно!
  Чьи-то ярко-золотые сумасшедшие глаза. Ниже – прямой нос с раздувающимися ноздрями и криво ухмыляющийся маленький рот.
  - Очухался? Вовремя... А теперь слушай. Мы в воздухе, на этой большой железной птичке. Тот, кто всем этим управлял, убит твоими молодцами... Потом их прикончил я. Тебе прострелили руку...
  Пороша скашивает глаза. Вместо правого предплечья – гора окровавленных бинтов. Вообще руки он почти не чувствует – как бывает после применения некоторых дурманов, например мухомора. Да и голова словно не своя...
  Лицо человека чуть отдаляется. Потом следует удар по щеке. Сильный и с оттяжкой, так, что голова грозит отлететь.
  - Слушай и не вздумай спать, иначе все сдохнем... Самолёт идёт на автопилоте – что это, объяснять не буду, но пока падение нам не грозит... Но это только пока. Дальше будет так. Любая стрела, даже запущенная самой сильной рукой, когда-нибудь всё равно падает на землю. Упадём и мы... Если не найдём другой способ. Осознал? Поможешь?
  Человек внимательно вглядывается в его глаза. Пороша кивает – да мол, понял.
  - Скажи. - предлагает человек.
  - Да, если обещаешь отпустить живым и невредимым.
  Человек усмехается:
  - Теперь верю. Даю слово.
  Пороша качает чересчур лёгкой головой:
  - Слово без имени?
  - Вот ты как? - удивляется человек с улыбкой. - А ты уверен, что хочешь его знать?
  - Мне нечего терять.
  Человек наклоняется к уху Пороши. Помедлив две секунды, шепчет что-то. Пороша вздрагивает, неверяще смотрит...
  - А ты попробуй. - предлагает человек.
  Он пробует. Потом ещё раз.
  - Вот так-то... Мне это как слону горошина. Сожрал и не заметил. Теперь веришь?
  - Верю. Но что это?
  Вся левая рука человека в крови. Штаны – черны от крови. Под сиденье второго пилота натекла лужа. И лицо у человека – смертельно бледное, без единой кровинки.
  - Это? Ты меня эдак... Из "Узи". Но давай, займёмся делом...
  - А если ты умрёшь? Меня разорвут на части...
  Человек хмурится. Затем берёт в руку пилотские наушники, щёлкает тумблером.
  - Капитан? Это Аксак. Зайди в пилотскую... Таби, замени его на пару минут...
  Глухой металлический стук в дверь.
  Человек кивает – открой.
  Пороша тяжело встаёт. Забинтованная рука на перевязи отдаёт болью на каждом шаге.
  Он путается в незнакомых затворах. Сзади голос:
  - Ключ поверни налево. Ручку – вниз.
  Дверь открывается. На пороге – крепкий мужик лет сорока с лишним, полуседой. Волевое, словно вырубленное из камня лицо, на котором проступает удивление, затем угроза, рука тянется за спину...
  - Заходи, капитан – всё в порядке. Мы теперь в одной лодке... с ним.
  Капитан – сдержанная ненависть в глазах – проходит вперёд.
  - Извини, сам открыть не мог. Как там дела?
  Капитан с тревогой вглядывается в бледное лицо человека. Переводит взгляд на лужу крови на полу.
  - Ты истекаешь кровью! Тебе врач нужен, чёрт возьми! Сейчас...
  - Сядь! - резко обрывает его человек.
   Такая воля сконцентрирована в этом слове, что капитан, далеко не слабовольный человек, мешком опускается в кресло.
  - Слушай, капитан, и не надо звать врача – он мне не поможет, да у вас его и нет. Если мы не посадим самолёт – умрут все... Если посадим – может быть я и выживу. Дальше. - тон Аксака становится властным, не терпящим возражений. - Я даю ему, - кивок в сторону Пороши. - своё слово. Если он посадит самолёт – я его отпущу, живым и невредимым – то есть как он есть сейчас. Если я умру – а это возможно – то моё слово переходит на тебя... Согласен?
  - Он что – пилот?
  - В некотором смысле – да. Так что, капитан?
  Капитан смотрит на Порошу, потом кивает и говорит: да.
  - Всё, капитан. А теперь - иди... И - передай Табитине и Данке, что я их люблю. Сделаешь? Ну хорошо, иди. Иди, иди, катись – скатертью дорога. Счастливо.
  - Ни пуха, ни пера.
  - К чёрту!
  Дверь закрывается.
  Пороша осторожно садится в пилотское кресло.
  - Вот так-то. - Аксак ухмыляется. Он уже белее белого. Как вампир. Только ещё и губы бескровные. - Ты мёртвых оживлять умеешь?
  - ?!
  Пороша смешался.
  - Да. - ответил после раздумья. - Приходилось...
  - Не буду спрашивать – где... Берись за дело. Вот тебе свежий труп. - Аксак показал большим пальцем через плечо.
  Пороша глянул. Там лежали два мертвеца в одинаковой форме – тёмно-синие брюки и небесно-голубые рубашки с погонами. Один – лицом вниз. На спине тёмное пятно. Второй, как на зло, искажённым гладко выбритым лицом вверх. На шее – смятый галстук. Чуть пониже галстука – рваная рана.
  - Которого? - спросил Пороша.
  - Да хоть двоих – мне не жалко...
  Он осмотрел обоих, хотя и понимал, что потянет от силы одного. Да и то... Слишком давно он последний раз занимался некромантией.
  Хотя Сила... Он чувствовал её целый океан. Много, очень много. Магия, волховство, некромантия – всё держалось на таких вот источниках. И на людях, умеющих этими источниками пользоваться.
  Он был одним из них. Проводник, как называли их Старые.
  - Ну что там? - голос Аксака.
  - Только один. У второго голова повреждена.
  - Так действуй. Время поджимает – топлива минут на тридцать. Потом будем падать.
  Пороша оттащил одно из тел в угол – подальше. Разорвал другому рубашку на груди...
  - Мне нужен нож.
  Кресло повернулось. Аксак, скрючившись, правой рукой достал нож и подал рукояткой вперёд.
  - Смотри, эскулап...
  Вычертить пентаграммы было делом нескольких минут. На голой груди мёртвого пилота пятиконечная звезда в круге соседствовала с арабской вязью. Ровно в полночь...
  - Сейчас же не ночь. - спохватился Пороша.
  - В Нью-Йорке – ночь. - отрезал Аксак. - Да не волнуйся ты из-за пустяков – тибетские монахи оживляли в полдень... Лучше подумай, как сделать, чтобы у него память не исчезла! Нам ещё один идиот здесь не нужен, тем более что от живых не знаешь куда деться...
  Пороша поразился – этот полумертвец ещё шутил. Но от незамысловатой шутки стало легче.
  Пороша задумался. Потом вспомнил:
  - Мне нужен ритм.
  - Будет тебе ритм... и хоровое пение в придачу. Какой ритм?
  Прослушав Порошино выстукивание пять раз подряд, Аксак сказал:
  - Лучше дай слова.
  Пороша подозрительно взглянул на него. Но делать нечего, он пропел первую строфу.
  Аксак запомнил сложнейшие строки с первого раза, на подлокотнике кресла выстучал мелодию так, что Пороша поразился её соответствию нужной.
  - Готово? - спросил Аксак.
  - Да, начинай стучать...
  ... Пилот открыл глаза. Затем сел, равнодушно глядя перед собой.
  Пороша выдохнул сквозь зубы – получилось. Не с первой попытки, но – получилось. Что теперь? - спросил он сам себя. Сам же и ответил: не знаю...
  Аксак скрючился в кресле, непонятно чему ухмыляясь.
  - Отлично. - сказал он. - Вижу, что мастер.
  Пороша никогда не любил похвал, но мраморный человек в вычерненном кровью кресле не хвалил его, нет – он констатировал факт. И это было так... Тепло от этого стало, надёжно.
  - Командуй. - Аксак вывалился из кресла на пол. По подлокотнику словно мазнули грязной кистью, предварительно омоченной в багровой краске. Жизнь уходила из него быстро, слишком быстро...
   
  2
   
  ...В голову бил молот. С каждым ударом я страшился одного – что черепная коробка не выдержит, и лопнет под страшным напором извне. Треск перезрелого арбуза, мякоть наружу и бледно-жёлтые мозги сметанными брызгами по загаженным стенам.
  Боль пришла. Вернее, она никуда и не уходила, а затаилась рядом, в пяти шагах, в рваной тени развалин. Но до этого ей что-то мешало...
  Я сам.
  Умеющий Забывать.
  Тот, кто был Юрием Станиславовичем Андреевым... Аксаком... сознанием...
  И то, что я считал шоком, чьим последствием было полное обезболивание и вливание гигантской порции адреналина в медленно, но верно уходящую кровь...
  То было – Умение Забывать.
  Защитная реакция на жесточайшие условия. Порция морфия. Умение забыть отчаянный вопль нервов.
  Я это умел...
  А сейчас, сию секунду... Словно огромный военный корабль, капитан которого вышел покурить и не вернулся. Стучат машины, тысячи смолотых в фарш лошадей крутят пятиметровые винты, тяжёлый дым мешком перьев вываливается из труб, канониры на своих постах, штурман прокладывает курс... Сотни людей ждут приказа. Которого не будет, покуда не вернётся капитан. Или первый помощник не решится взять командование на себя.
  Корабль корчит под огнём неприятеля...
  ...Рывком очнулся, словно некто повернул рубильник, и вот оно – сознание.
  Боли не было.
  Наконец-то, чёрт тебя возьми! Не время спать, батенька – Родина в опасности...
  А вот это – подсознание.
  Я сел на полу, превозмогая страшную слабость. Боли всё ещё не было. Шок.
  Огляделся. Перед глазами плыли цветные пятна, и пол пытался убежать. В моём кресле сидел пилот – бледное безжизненное лицо, светлые, словно выцветшие глаза без всякого выражения. Обеими руками он держал штурвал. За лобовым стеклом – пронзительно ясное небо, солнце над полем ватных облаков.
  - Жив? - с интересом спросил Пороша, появляясь откуда-то сбоку.
  Я усмехнулся:
  - Не уверен. Если, конечно, ты не применил некромантию и к моему трупу...
  - Не применил. И не думаю, что тебя можно будет поднять после смерти. - Пороша прикусил губу, пытаясь не стонать. Но разговор продолжил:
  - Что дальше? У нас есть мертвец, управляющий этой птичкой. Теперь приказать посадить нас на землю?
  Я задумался. До посадочной полосы мы дотянем. По крайней мере, до военного аэродрома – их тут пруд пруди. Но стоит ли? Олег, по всей видимости, мёртв. Остаётся Пороша... Но! Он – террорист. Если ему не дадут высшую меру, если лет через пятнадцать мы его дождёмся, если он не Перейдёт раньше, если... Короче, надо решать: или здесь и сейчас, или никогда.
  Ты забыл про людей? Там раненые. Без медицинской помощи им – хана! А ты собираешься затащить их в примитивный мир, где все болезни лечат кровопусканием...
  Цель оправдывает средства. И это сказал не я.
  - А теперь, Пороша, ты должен Перейти... Вместе со всем самолётом.
  Он посмотрел на меня как на сумасшедшего. Потом иронично улыбнулся:
  - Мне всегда нравились бредовые идеи...
   
  3
   
  ...Посреди бескрайнего белоснежно-ватного поля облаков разверзся зеленоватой просвечивающей глоткой Дромос, и люди замолчали, сжавшись на своих местах.
  ВОЙ.
  Треск рвущейся ткани миров.
  Грань.
  Мурашки бежали по коже. Волосы сами, без всякой видимой причины норовили стать дыбом.
  ПЕРЕХОД.
  - Здравствуй. - беззвучно сказал я. - Я вернулся. Несите шампанское.
   
  Не впускай зверя в дверь,
  Он опасен, поверь!
  Он несёт свой покой,
  Он играет с тобой.
  И в безмолвии льда,
  Тонешь ты навсегда,
  Не оставив следа…