Лилькины каникулы 2

"Лилькины каникулы 2" - продолжение эпопеи с одноименным названием под нумером один.



Глава 1

- Не хотите что-нибудь выпить? Есть газировка и лимонад, - громкий голос вырвал Лильку из забытья, в которое она с таким трудом погрузилась всего несколько минут тому назад.
Она с трудом разлепила веки и увидела десятка два стаканчиков, плавно покачивающихся перед глазами. Лилька встряхнула мозги, чтобы поставить извилины на место и, видимо, ей это удалось, потому что она вдруг сообразила, что стаканы летать не умеют. Она подняла глаза вверх и увидела женщину в синем на теле и голубом на голове. Стюардесса.
- Пить будете?
Лилька помотала головой. Она вдруг отчетливо представила себе лимонад, текущий изо рта в горло, оттуда по пищеводу, потом по кишкам, потом в желудок…, в этом месте Лилька засомневалась. Что у человека раньше кишки, или желудок,  она в точности не знала. Но в любом случае пить сейчас что-либо совсем не хотелось. Как можно пить, когда каждую минуты все внутренности пытаются вывернуться наизнанку.
- Спасибо я не буду.
Самолёт опять провалился в воздушную яму, и Лилька в который уже раз зажмурилась и вцепилась пальцами в подлокотник. Внутренности подскочили вверх, и она поблагодарила себя за предусмотрительность. Лилька посмотрела вправо и увидела родное лицо. Светка полулежала в откинутом кресле и, судя по всему, пыталась уснуть.
- А ты пить не хочешь? - не удержалась повредничать Лилька.
- Издеваешься, - констатировала Светка.
- Ага. Хватит дрыхнуть… Через 40 минут посадка.
- Слава Богу, последняя, - выдохнула измученная Светка.
Они летели в Геленджик. На самолёте АН-24, который был чрезвычайно мал, скрипуч, маловместителен и, вообще не вызывал никакого доверия. Перелёт Москва-Воронеж-Ростов-Геленджик поначалу не обещал никаких трудностей, а  наоборот сулил огромную экономию времени и сил. Теперь же, когда они подлетали к Ростову, Лилька торжественно пообещала себе впредь пользоваться проверенным поездом и катить себе потихоньку до самого до Новороссийска, зажёвывая жареную курицу, запивая её тёплым лимонадом и болтая с попутчиками за жизнь. Надо заметить, что клятву эту Лилька исполнила, тем более, что в следующем году этот рейс был отменён совсем и навсегда.
Уже прибыв в Геленджик, они вдруг сообразили, что скорее всего пролетали над Бермудским треугольником, не иначе. А то как ещё объяснить тот факт, что пробыв в полёте чуть больше пять часов, они потратили на него более восьми… Они сидели на автобусной остановке, делать было нечего и Лилька, взяв блокнотик, принялась писать и считать:

Москва-Воронеж 1 час 15 мин
Стоянка 1       35 мин
Воронеж-Ростов 1 час 30 мин
Стоянка 2       40 мин
Ростов-Геленджик 1 час 15 мин
*******************************
Всего          5 час 15 мин

Ну, точно – Бермудский, не иначе! Они вылетели в 8.00 утра, а прилетели только в 16.20! Лилька показала нарисованную табличку Светке, та пересчитала ещё раз. Всё точно…, да-с, тайна, покрытая мраком. И совершенно не разрешимая!

Автобуса всё не было, ждать его стало совсем лениво и тоскливо, и было решено доехать до места на катере. Им повезло, они успели на последний – пятичасовой. Когда катер подошёл к пирсу, Лилька поняла, что им повезло гораздо больше, чем можно было предполагать. Это был «Маркхот» – катер, капитаном которого плавал Лилькин знакомый – зять её всегдашней хозяйки. А по прибытию в Джанхот – конечную цель их путешествия выяснилось, что их везению в этот день просто нет придела – Вовка в обратный рейс не шёл и помог им дотащить вещи до самого дома.

Во дворе сидела тётя Соня – маленького роста толстушка с длинными чёрными волосами, завёрнутыми на затылке в смешной крендель.
- Внучка приехал! – закричала она, увидев Лильку, - моя московская внучка приехала!
Лилька скинула на цементный пол двора свои сумки и кинулась в распахнутые объятия тёти Сони.
- Комнаты нет. Телеграмму не получала. Что-нибудь придумаю, - скороговоркой проговорила тётя Соня трагическим шепотом прямо в левое Лилькино ухо.

Лилька чуть не расплакалась. Этот домик, ставший родным с пятилетнего возраста, казался ей самым лучшим из всех домиков Краснодарского края, и перспектива жить в каком-то другом месте совсем не радовала. Тем более что был этот домик самым первым на главной улочке посёлка, то есть располагался ближе всех других к морю.

Лилька  возненавидела телеграф! Она самолично отправляла телеграмму ещё месяц тому назад, а они взяли и потеряли её послание, гады!!!

Тётя Соня круто взялась за дело, и уже через полчаса девчонки распихивали вещички в малюсенькой, тёмной комнатёнке без окон, в которой не было ничего, кроме двух железных кроватей, крохотной больничной тумбочки и старого, обшарпанного стула.. Вещички категорически отказывались размещаться на гвоздиках и колченогом стуле, и Лилька не выдержала:
- Свет, - заныла она, - а пусть их, пусть под кроватью лежат, а?
- Вот ты всегда так! Пусть будет, как будет и всё всё равно!
- И вовсе мне не всё равно! Я на море хочу, а вещи у меня не мнущиеся, вот! Я тебя предупреждала – бери, что гладить не надо.
- Предупреждала она, подумаешь! А я, между прочим, так и сделала!
- Ура!!! К морю, к морю, к морю!!!
- Вы не могли бы орать чуточку потише? У нас тихий час, - раздался откуда то из темного коридорчика перед дверью хриплый голос.
- Ой! - вскрикнула Лилька и схватилась за сердце.
- Вам помочь? – в незнакомом голосе звучала явная заинтересованность.
- В чём? – отчего-то разозлилась Лилька.
- Могу подержаться за ваше сердце, у меня рука лёгкая…
- Зато у меня тяжёлая! И вообще, голос в ночи, вы кто?
- Я не в ночи, я в коридоре. Тут, между прочим, ещё одна комната имеется и дверь в неё тоже.
- И сколько же вас там, за дверью прячется? – наконец обрела дар речи Светланка.
- Мы не прячемся. Мы мирные, бедные студенты. Нас мало, но мы в тельняшках.
- Ага! Знаем мы вас, сами такие. Выходи на свет по одному! – скомандовала Лилька.
- Второй дрыхнет, можно я один выйду? Не прибьёте?
- Откуда ж я знаю? Это от вас зависит и от вашего поведения, - захихикала Лилька.
В дверном проёме показалась лохматая светловолосая голова.
- Можно?
- Заходи, если, конечно, найдёшь место, куда ногу поставить. Заходи и представляйся. А то мы девушки честные, хорошо воспитанные и с незнакомыми людьми не общаемся.
- Ага! Я так сразу и понял! Меня зовут Сергеем, моего напарника Андреем, мы  - студенты Киевского технологического, отдыхаем тут вторую неделю, пьём, курим, матом ругаемся, но только по мере наших скромных сил. Меру знаем, к людЯм не приставаем!
- Во даёт! – не удержалась Светка.
- Лилька же не сказала ничего, только выпучила, по старой привычке, глаза и приоткрыла рот.
- Муха влетит! – сказал парень и засмеялся. Причем очень громко и заразительно.
Лилька не смогла удержаться и тоже рассмеялась, а вслед за ней и Светка.

Глава 2

- Да…, мрачноватенько тут у вас…, - изрёк новый знакомый, оглядевшись.
- Мы ж тут жить не собираемся, мы ж тут только так… - переночевать, - оправдалась Светка.
- Я так и понял.
- Ладно, гость дорогой, нам надо на море собираться, не покинешь ли ты наши пенаты? Я так понимаю, что мы ещё увидимся. Мы в этой лачуге примерно на неделю задержимся, - Лильке не терпелось окунуться в Джанхотские волны.
- А потом?
- А потом переберёмся в дом номер один по этой же улице. Я надеюсь.
- Ну, ладно, пойду коллегу разбужу, мы к вам скоро присоединимся, если вы не против.
- Мы не против, - с воодушевлением заявила Светка и твёрдой рукой выставила гостя в коридор.

Море встретило Лильку, как всегда – зеркальной гладью и пронзительной синевой. Это было их с морем старинным и никогда не нарушаемым договором. Лилька с восторгом вдыхала поглубже в лёгкие солоноватый морской воздух и мысленно в который уже раз признавалось ему в любви, а море из года в год не только обеспечивало своей поверхности удивительное спокойствие и чистоту, но ещё и заботилось об угонении  вдаль противных, мерзких, скольких медуз. Причем, самое интересное заключалось в том, что отсутствие медуз в этот первый Лилькин день вовсе не означало завтрашнего шторма. Впрочем, всё это странным Лильке совсем не казалось. Как может быть странным то, что повторяется из года в год с завидным постоянством.

Пока аккуратная Светланка расстилала на крохотном пятачке пляжа их подстилки, Лилька переоделась в кабинке. Конечно, прежде чем начать раздеваться, Лилька по привычке посмотрела вверх на гору и погрозила кулачком сразу нескольким любопытствующим пацанам, притаившимся на склоне горы, около лавочки, стоящей на узенькой тропке. Всегда находился кто-то, кому хотелось заглянуть в женскую раздевалку.

Лилька влезла в свой любимый голубой купальник и вышла к людям. Люди, как всегда отреагировали по-разному. Одни совершенно равнодушно (таких Лилька любила больше всех остальных), а некоторые заинтересованно. Обычно это были местные жители – горячие, черноволосые, кучерявые греки. И обычно они кричали одно и тоже: «Белая-белая, какая белая…» Но в отличие от прошлых лет, когда все эти выкрики заставляли Лильку внутренне сжиматься и сворачиваться в тугой нервный клубок, теперь всё было совсем не так. Женькины уроки не прошли даром. Лилька не хотела больше себя стесняться. А потому, она расправила плечи, демонстративно поправила грудь в чашечках купальника и прошествовала к воде.

Теперь предстояло самое трудное. Надо было снять вьетнамки и пройти насколько метров по крупной и совсем не гладкой гальке. Это было всегда больно, иногда очень больно, но ради удовольствия окунуться в пены морские, Лилька готова была вытерпеть и не такие муки. Когда она была ещё маленькой, её хитроумные мозги нашли способ спасаться от этого неудобства. Она просто меняла вьетнамки на маленькие, гибкие резиновые ласты и вход в воду становился безболезненным совершенно. Но из своих чудесных ласт сначала с хвостатыми рыбками, а потом и с  черепашками она уже давно выросла, а научиться плавать в негнущихся пластиковых так и не смогла. Потому теперь и мучилась. Но, слава Богу, совсем недолго. Шаг, ещё шаг, ещё один, и вот она уже, оттолкнувшись от камней, поплыла. Зажмурилась, окунула в воду лицо, засмеялась и нырнула под воду.

Видимость была преотличная. Мимо проплыла какая-то смелая рыбёшка, не побоявшаяся приблизиться к берегу, прямо под ноги толпы плавающих и ходящих по мелководью людей. Лилька не любила плавать в этом человечьем супе и поспешила вырваться подальше в море. Она поплыла прямо к буйку и вскоре уже повисла на нём, ухватившись одной рукой. Это было здорово – висеть вот так, болтать ногами, не чувствуя тела, зато полностью ощущая всю его поверхность - каждую клеточку кожи. Лилька открыла глаза и огляделась – вокруг никого. Тогда она сделала, наконец, то, о чём мечтала вот уже год – сбросила с плеч лямки купальника и поплыла с обнажённой грудью к видневшемуся вдали другому буйку. Надо быть настоящим поэтом, чтобы описать эти ощущения…, но Лилька поэтом не была, а поэтому никогда и никому не рассказывала о своих пристрастиях. Она обожала плавать по возможности более голой, но предпочитала не распространяться на сей счёт, тем более, что удавалось ей это редко, если не сказать, крайне редко, нет, вернее было бы сказать – почти никогда не удавалось. Вот так – топлесс – иногда, а совсем…, совсем голой  - никогда.

Она забылась настолько, что еле успела натянуть купальник в последний момент, когда до плывшего ей навстречу мужчины оставалось не более нескольких метров – буквально три-четыре гребка.
Это был Сергей – новый знакомый и сосед.
- Ты здорово плаваешь! – тяжело дыша, проговорил он.
- Знаю.
- За тобой послала подруга.
- О! Она это может! Что-нибудь случилось?
- Да нет, просто она стала волноваться. Сказала, что ты всегда плаваешь у буйков, вот я сюда и приплыл.
- Это хорошо, что приплыл, а как насчёт обратно доплыть? Что-то ты, как будто подустал малость. Поплыли к буйку, там передохнёшь. А лучше  ложись на спинку и расслабься.
- Я не умею а спинке.
- Ладно тебе! Как это, не умеешь? – Лилька не на шутку испугалась. Не хватало только в первый же по приезде день кого-то из воды вытягивать, - слушай, давай ты до буйка доплывёшь, а я за лодкой к спасателям сгоняю.
- Не надо. Передохну, и обратно поплывём. Всё будет в норме.
- Надеюсь…
Когда они выбрались на берег, Лилька чувствовала себя выжатой, как лимон. Последние метров 10-15 ей пришлось буквально тащить парня, ухватившегося за её плечо дрожащей рукой. Она с трудом нашла свои вьетнамки и пошла к Светке, которая при виде её вскочила и уткнула кулаки в бока.
- Тоже мне, баба базарная нашлась, - пробурчала Лилька и плюхнулась на подстилку.
- Я же волнуюсь! – возмутилась Светка.
- Ага! Она волнуется! А ты хоть знаешь, что из-за твоих дурацких волнений человек чуть не утоп?!!
- Прям так бы и утоп? – испугалась Светка.
- А кто ж его знает, - призналась Лилька и принялась вытаскивать неровно лежащие камешки из-под живота, чтобы было мягче лежать.

Светка накрыла Лильку полотенцем и пошла в воду. Лилька опустила голову насогнутые руки, и принялась мечтать. О том, как они с Женькой плавают вместе и смеются. А ещё о том, как они вместе взбираются в гору… Лильке было грустно. Женька буквально заставил её поехать в Джанхот. А его не отпустили в отпуск. Кто-то там у него на работе заболел, и  ему пришлось остаться. Впрочем, с ним бы мама её и не отпустила. А вот Светка – это совсем другое дело. Светка она – положительная, она высоконравственная, она серьёзная и практичная. Не то, что Лилька…

- Пойдём, надо идти курсовки выкупать. Тётя Соня велела сегодня обязательно зайти. Она с каким-то Жорой должна договориться.
- А… С Мефодьевичем.
- Это кто такой?
- Это наш фельдшер поселковый. Самый красивый мужчина Краснодарского края.
- Да? – Светка явно было удивлена Лилькиным заявлением.
- Сама увидишь, - засмеялась Лилька.

Глава 3

Лильку впервые привезли в Джанхот в пятилетнем возрасте. Она, конечно, ничегошеньки о тех временах не помнила, но ежегодные приезды в это место уже годам к десяти убедили Лильку в том, что место это, бесспорно, отличается от всех других, и влюбилась в него безоглядно. Правда, пару раз, когда Лильке было двенадцать-тринадцать лет, у её родителей появилось желание вырваться, убежать от притяжения Джанхота, но у них ничегошеньки не вышло. Первое такое лето прошло вообще ужасно. Они ездили по морям: по Чёрному, Азовскому, Балтийскому в поисках чего-то такого, что могло бы вдруг оказаться лучше, спокойнее, или чище…

Они объездили Крым и несколько дней мучились  под горой Аю-Даг,  пожили в грязном и шумном Сочи, потом оказались в Туапсинской районе и целую неделю прозябали в Ольгинке.Этот посёлок на всю жизнь запомнился Лильке не красотами пейзажа, котоых, кажется там и не было вовсе, но двумя огромными бочками: с солёными огурцами и солёной скумбрией. Бочки стояли на хозяйском дворе специально для отдыхающих и Лилька от бочек надолго не отходила - уж очень вкусными было их содержимое. А ещё ей запомнились вечно спящие в обнимку маленькая черненькая собачка и большая белая кошка.

 В другое лето Лильку потащили в Прибалтику, где она возненавидела раз и навсегда водорослевые заросли, и холодные воды грязно-серого цвета где-то под Клайпедой… То ли их семейству просто не везло, то ли Джанхот был для них и правда самым лучшим на свете местом, но в итоге они всегда туда возвращались. Возвращались в знакомые и давно уже ставшие родными места, к невысоким ярко-зеленым горам, поросшим пицундской реликтовой сосной, к пологим склонам с родниками и черепахами, к зарослям ежевики и кизила, к Голубой бухте и скале Парус, ко всегда чистому морю и к доброй тёте Соне.

Лилька знала в Джанхоте всё и всех. Почти. Она любила слушать Тёти Сонины рассказы о соседях, об их судьбах, об их удачах и огорчениях.

В доме напротив тёти Сониного жила семья Дяди Жоры. Он был единственным в посёлке медицинским работником, кажется фельдшером, при его доме работала аптечка и маленький медпункт, где Мефодьич и принимал своих пациентов, отдавая предпочтение молодым курортницам. Дядя Жора был бабником. А ещё он был потрясающе красив и поток больных женщин не прекращался, а только увеличивался год от года. Но работал он в строгом соответствии с режимом работ, написанном на его  калитке и на стене, которую выстроили специально, чтобы она подпирала вечно осыпающуюся, нависающую над дорогой, гору.

Стрелка, указующая на дом Мефодьича была вообще единственной направляющей стрелкой в поселке, где заблудиться можно было с очень большим трудом, да и то, если крепко выпить. Лильке, например, так и не удалось там никогда потеряться. Чистотой Джанхотские воды славились далеко за пределами Геленджикского района и на выходные дни сюда стекались любители поплавать и из Краснодара, и из Сочи, и, конечно, из ужасного, задыхающегося в густом цеметном смоге Новороссийска.

Особенно нравилось Лильке, когда приезжал женский хор из Краснодара. Это было классное зрелище! Женщины, видимо, не умели плавать, но зато здорово умели петь. Они заходили в воду, выстраивались вкруг и затягивали… Лучше всего им  удавались русские народные и казачьи песни. Их огромные груди плавали перед ними в воде, и волны расходились кругами вокруг их больших, колеблющихся в такт мелодии, тел. Зрелище было завораживающим. И каким-то глобальным. Ничего лучше их пения Лилька никогда и не слыхивала. Как-то очень хорошо, удивительно хорошо сплетались звуки песен, морского прибоя, пляжного шума и ветра, порывами налетающего с гор.

Как выяснилось, Мефодьевич достал для них курсовки в рабочую столовую. По два рубля в день. Столовая эта представляла собой маленький дощатый домик, в котором кормили обслуживающий персонал единственного в посёлке, огромного пансионата «Джанхот», строителей, вечно что-то ремонтирующих и достраивающих в корпусах и вокруг них, а также блатных дикарей, знакомые которых могли договориться с администрацией пансионата.
 
Поначалу Лилька обрадовалась такой дешевизне и лёгкостью, с которой была решена проблема их кормёшки, но потом, присмотревшись внимательно к клочку бумаги, она с ужасом разглядела расписание кормёжек.

Завтрак – 8.00
Обед – 12.00
Полдник (выдаётся в ужин)
Ужин  - 18.00

8.00!!! Это какой-то садизм! 8.00!!! Кто же в здравом рассудке станет в такую рань просыпаться только для того, чтобы позавтракать? Нет, может быть, конечно, кто-то особо голодный и станет, но только не Лилька! Слава Богу, Светланка думала точно также, и вопрос о завтраке отпал сам собой. С обедом решили всё тоже просто – проголодаются – пойдут, не проголодаются – не пойдут. Что касается ужина, то и тут проблем не возникло – ужин отдай врагу, или съешь его сам, если захочешь.

Около пляжа всегда функционировал маленький рыночек, на котором в изобилии были представлены огромные сиреневые мясистые помидоры «Бычье сердце», яблоки, груши, персики, абрикосы, инжир, а главное – горячая варёная кукуруза и тушённые болгарские перцы. О! Перцы – это было что-то! Чем только не фаршировали их местные хозяйки. И гречневой кашей с грибами, и смесью капусты,  морковки и кабачков, и мясным фаршем, и рисом с зеленью и брынзой. Ещё Лилька любила вынимаемые прямо из бочек соления. Это было ужасно вкусно: баклажаны, фаршированные кабачками и помидорами; перцы, фаршированные тонко нашинкованной капустой и морковкой; огурцы – большие, мягкие и сочные; зелёные, твёрдые, очень перчёные помидоры и черемша. А ещё на рынке всегда можно было купить голубцы, и долму, и жаренных курей, и сало. И вино. Обычно – кизиловое, или ежевичное, но иногда попадалось молодое виноградное, или яблочно-смородиновое… Одним словом, при наличие денег, курсовки были и не нужны вовсе.

Но уже на второй день, идя на пляж, девчонки обнаружили на берегу палаточку, со всех сторон обставленную деревянными ящиками, наполненными разного сорта виноградом. Нашли и пропали! Как раз в тот год в борьбе с алкоголизмом в стране активно вырубались элитные виноградники Абрай-Дюрсо и весь урожай распродавался по бросовым ценам по всему побережью Чёрного моря. За кило брали от 30 до 50 копеек, и это очень даже устраивало всех любителей винограда, к каковым и относились наши путешественницы.

Они тут же купили три кило. Один – «Дамские пальчики», второй – «Молдова», третий – «Кардинал». И съели всё это великолепие молниеносно. Пошли, купили ещё. И снова съели. В общем, в тот и несколько последующих дней всяческая необходимость в курсовках отпала, потому что и Лилька, и Светка впали в настоящую зависимость от этого, запрещённого всеми диетами для похудания, фрукта. Лильке было ужасно стыдно за своё поведение, она вот уже в который раз пообещала своей мамочке похудеть, но ничегошеньки поделать с собой не могла. Винограда хотелось всегда и помногу.

Так они и жили почти две недели, питаясь одним только виноградом и изредка покупаемым в магазине хлебом. Правда, парочку-троечку раз они заставили себя сходить на обед в столовку, но после этих походов в желудок отказывался помещаться столь вожделенный виноград, и они решили больше не издеваться над своими организмами.

На второй неделе их пребывания в Джанхоте, к Лильке перестали приставать с издёвками загорелые парни, потому что она, наконец, приобрела хоть пока и небольшой, но всё-таки какой никакой загар. Слабенький, бежевенький, но хоть не стыдно было показываться на пляже среди коричневых, коричнево-красных и благородно-красных тел.
Вообще-то Лилька никогда не загорала специально, все краски, приобретённые её телом, появлялись на нём исключительно благодаря долговременному ежедневному купанию. И именно поэтому у Лильку всю жизнь страшно обгорали плечи. Но в этот раз, Женька, внимательно следивший за Лилькиными приготовлениями ещё в Москве, купил  крем от загара и Пан-те-нол, на тот случай, если этого самого обгара избежать не удастся. Лилька честно мазала себе плечи и руки кремом, а по вечерам со стонами и причитаниями втирала в себя Пан-те-нол, потому что, уберечь её белую кожу от солнца, можно было бы, только закутавшись в одеяло с головы до ног.

Лилька купила себе шляпу. Огромную, соломенную шляпу, прикрывшую и голову, и нос, и многострадальные плечи. Наконец-то Лилька могла выходить на улицу в открытых сарафанах, а не в кофточках с рукавами. Светланка посмеялась, покорчила рожи, а потом пошла и купила себе такую же. «Пусть и надо мной смеются!» - заявила она в оправдание.
Лилька ничего не ответила, а только посмотрела многозначительно в сторону моря, где по всему пляжу, как зонтики колыхались на головах отдыхающих шляпы всех, какие только можно вообразить, форм, цветов и размеров.

Почти каждый день к ним на пляже присоединялись соседские парни, что чрезвычайно радовало Светку. Было с кем сразиться в «Кинга»,  было с кем пойти в кино, было, наконец, с кем поиграть в бадминтон. Всё-таки, не так скучно. А Лилька, если честно, отчаянно скучала. Не помогало ни чудесное любимое море, ни весёлая компания, ни старые кинофильмы, которые с завидным упорством показывали в открытом кинотеатре с наступлением темноты. Лилька скучала по Женьке. Всё-таки привычка – это вам не хухры-мухры, привычка – это вторая натура, а Лилька за этот год так привыкла к Женьке… Конечно, он не мог быть с ней постоянно, у него было работа, и какие-то там обязанности по дому, но они всё-таки встречались чуть не каждый день, а выходные уж точно проводили вместе. К этому уже стали привыкать и их родители. И даже Лилькина мамочка, несколько месяцев упорно не желающая не только общаться с Женькой, но и просто замечать его существование, даже она постепенно смирилась, покорённая его спокойствием и всегдашней готовностью слушать её рассказы о хороших подругах и зловредных родственниках.

Лилька писала письма Женьке каждый день. И, что самое интересное – отсылала. Она писала о природе и погоде, о соседях по пляжу, о шикарном розарии перед зданием администрации, о смешных выходках студентов Московского Лесотехнического Института, о просмотренных фильмах, о сортах винограда, о планах на ближайшие дни… Письма получались длинными и чрезвычайно подробными, Лилька писала их с большой охотой, ведь всякий раз, когда она бралась за ручку, ей казалось, что Женька где-то рядом и ей становилось от этой мысли гораздо легче.

Вечером, перед тем как идти в кино, Лилька обзавелась романтической привычкой сиживать на лавочке, поставленной прямо в центре огромной клумбы, густо усаженной огромными, разноцветными, необычайно пахучими розами. Эту клумбу она тоже помнила с самого детства. За ней все годы ухаживал один  и тот же человек, причем, совсем не садовник и не ботаник, а вовсе - плотник. Наверное, от того, что он не был знаком с началами розоразведения, а двигала им только всепоглощающая любовь, розы отвечали ему взаимностью и расцветали не просто пышно, но буйно, а пахли так, что сидеть среди них долго становилось опасно – начинала кружиться голова, в голову лезли глупые любовные мысли, хотелось лечь, обнять один из розовых кустов и умереть в восторге, с глупой улыбкой на губах.

Каждый год местные власти пытались уничтожить клумбу, как не отвечающую законам садоводства, сочинённым партией и правительством, но всякий раз общественность реагировала на эти поползновения столь бурно, что администрация отступала и снова прятала свои остро отточенные лопаты подальше в подсобки. В пику «неправильной» клумбе был
выстроен «правильный» розарий, в котором были дорожки, длинные клумбы-рабатки, и розы росли кучками в соответствии с сортом, цветом и размером. Розарий от чего-то никого не радовал, его лавочки либо пустовали, либо использовались для распития горячительных напитков, что никому даже в голову не приходило сделать рядом с «дикой» клумбой.

Лилька садилась на белую, ветхую, деревянную лавочку, закрывала глаза и мечтала о том, как вдруг появиться Женька… Это были такие сладостные и такие безнадёжные мечты. И через некоторое время Лилька уже не понимала от чего, собственно, у неё кружится голова, то ли от запаха, то ли от божественной красоты нежных, разноцветных роз, то ли от мыслей.
А Светка тем временем вовсю закрутила роман с Андреем, и  Лильке всё чаще приходилось оставаться наедине с Сергеем.  Она тяжело вздыхала, в очередной раз кляла неудавшиеся каникулы и шла куда-нибудь с непрошеным попутчиком.
Особенно раздражало Лильку то, что Сергей совсем, как маленький ребёнок, всё норовил взять её за ручку. Ручка сопротивлялась, выдёргивалась, самоустранялась, но Серёжа снова и снова подхватывал её, как бы невзначай выдёргивая то из-за спины, то из под подбородка, то из-за спинки очередной лавочки, на которую они присаживались. Лильке это не нравилось, но она всё-таки была девушкой хорошо воспитанной и вслух не высказывалась. Иногда Лильке удавалось убежать на прогулку одной, и тогда она пряталась в любимой беседке-ротонде, которая стояла на тропе, вившейся по горе, нависающей над пляжем.

Эта белоснежная ротонда с колонами была своеобразным отличительным знаком посёлка, потому что видно её было издалека с моря. Лилька обожала это укромное местечко. Она могла просиживать там часами в одиночестве, слушая только шипение накатывающихся на берег волн, доносящиеся издалека звуки музыки и крики чаек. Особенно здорово было смотреть из беседки на закат. Красота этого зрелища всегда так завораживала Лильку, что она потом долго не могла прийти в себя и просиживала ещё долго в темноте, совершенно не разгоняемой неверным, колеблющимся светом старого круглого фонаря. 

Но однажды Серёжка нашёл её и там, и Лилька лишилась своего убежища.

Глава 4

Теперь, когда Лильке стало совсем уже негде прятаться, она заодно перестала и убегать. Дни тянулись не шатко-не валко, и Лилька постепенно привыкала к настоящему, безмятежному отдыху. Она, как заведённая часами плавала от буйка к буйку, гуляла с компанией по близлежавшим горам и покорно ходила по вечерам в кино, не зависимо от того, что там показывали. Но однажды, проходя мимо афиши, она прочитала знакомое название «Ессения» и впервые заартачилась.
- Ну, пожалуйста, -  канючила она, прикладывая ручки к груди, - со мной ничего не случиться, честное слово.
- Я обещала твоей маме не упускать тебя из виду.
- А я обещаю тебе, что никуда не уйду со двора. Буду вести себя, как паинька, не стану пить, курить, ругаться матом и приставать к мужикам. Ну, правда, Свет, идите без меня. Я этот фильм смотреть ещё долго не захочу, у меня воспоминания неприятные.
Светланка ещё чуть-чуть поломалась, но всё-таки согласилась. Она оделась потеплее и отправилась в кино с соседями. Но в покое Лильку не оставили. Не успела она облегчённо вздохнуть и поудобнее устроиться на кровати с книжкой в руках, как дверь распахнулась, и в комнату ввалился Сергей.
- Ты заболела?
- Нет, с чего ты взял? – Лилька села на кровати.
- Но Света сказала, что ты не хочешь идти с нами в кино.
- Это ты спрашиваешь или отвечаешь?
- Я волнуюсь. Если ты не идёшь, то я тоже не пойду. Я с тобой останусь.
Он сел на Лилькину кровать и быстрым движением руки покровительственно похлопал Лильку по щеке.
Вот уж чего-чего, а этого Лилька просто терпеть не могла. От эдаких жестов её обычно начинало мутить и дёргать, она просто ненавидела пальцы, упирающиеся  ей в лопатки, дыхание в затылок, чужой живот, вжимающийся в попу, острые углы сумок, висящих на чьём-то плече и больно вминающихся в спину. Всякий раз, вылезая из вагона метро или переполненного трамвая, Лилька кляла на чём свет стоит все виды общественного транспорта вместе взятые и обещала своим будущим детям, как можно чаще вывозить их за пределы этого тесного, набитого сверх всякой меры людьми, города.
Именно поэтому, а вовсе не из-за вздорности характера, Лилька и отреагировала так резко. Она вскочила и бросилась в сторону двери на воздух и простор, совершенно позабыв об узости прохода между кроватями и, естественно, не могла не споткнуться о вытянутые ноги Сергея.
Лилька летела… Она летела головой вперёд, прямо к двери и прикидывала в полёте, удастся ли ей рухнуть ещё в комнате, или придётся с позором вылетать во двор на всеобщее обозрение. Силы инерции и притяжение Земли вычислили траектории по третьему, не учтённому Лилькой варианту, затормозив о дверь, но, всё-таки, распахнув её настежь, и она рухнула так, что вне комнаты оказалась только её многострадальная голова. Лилька лежала, вернее, стояла на четверёньках, по-дурацки отклячив задницу, вытянув руки вдоль тела, прижимаясь к грязному полу грудью и щекой. Причём, опять левой – пронеслось в голове, и Лильке стало смешно. Где-то сзади суетился виновник трагедии, он обхватил её талию и изо всех сил пыжился оторвать от пола совсем даже не сопротивляющееся тело. Видимо, богатырём парень не был, бесполезные попытки становились всё реже и постепенно прекратились совсем.  Лилька, кряхтя и охая, сгруппировала тело вокруг согнутых коленей и, опираясь руками в пол, наконец-то, поднялась. Голова кружилась. Это было совсем неприятно. Коленки болели, особенно, правая, и это было ещё более неприятным. Сергей, сочувственно охая, придвинул Лильке стул, и она, не задумываясь на него села. Об ошибочности этого поступка, она поняла уже сидя на полу в окружении деревянных обломков разной величины и воя от боли в месте, которое культурные люди называют копчиком. Боль была просто ужасной и одновременно смехотворной. Рассмеялась Лилька первой, а за ней уже и все, кто сбежался полюбопытствовать и посмотреть на причины столь странных звуков и грохота.  Сразу несколько человек, всё ещё смеясь, подхватили Лильку под локти и водрузили на кровать.
Вскоре Лильке уже было не до смеха. Публика разошлась, она выгнала вконец расстроенного и растерянного Серёжку и принялась составлять калькуляцию понесённого ущерба.  Всё, слава Богу, не было так и страшно, во всяком случае, далеко не так плохо, как год назад, но коленки и локти были здорово ободраны, грудь и щека поцарапаны, самообладание подорвано и главное…, главное заключалось в том, что её некому было пожалеть…
- Женя-я-я-я!.. -  тихонько начала всхлипывать Лилька и, наконец,  разрыдалась.
Она плакала долго и от души, она даже попричитала немножко. Она сидела, скорчившись на кровати, тёрла кулачками уже покрасневшие глаза с намокшими длинными ресницами и азартно хлюпала распухшим носом. Проведя в этом скорбном состоянии примерно пол часа, Лилька почувствовала, что пора переходить к следующему действию, она ещё не знала к какому именно, но то, что надо сменить обстановку ей было понятно совершенно точно. Лилька промыла перекисью все свои ранки и принялась намазывать себя йодом. С коленками дело обстояло просто. Лилька одной рукой наносила йод ваткой на ранку, а другой размахивала, помогая себе дуть на неё и шипеть от боли одновременно. С локтями было сложнее. Мазать-то она их могла, а вот дуть на них… Но не делать этого совсем было просто невозможно, и Лилька дула, сосредоточенно надувая щёки…, в противоположную сторону. А какая, собственно, разница, главное стараться, как можно лучше и дуть посильнее, а уж в какую сторону значения не имеет.
Произведя все положенные манипуляции, Лилька набрала в грудь побольше воздуха и вышла во двор. Там никого не было. Вернее, там был один Сергей, так и не ушедший в кино. Лилька потопталась у двери, надеясь ускользнуть от него незаметно, но, быстро сообразив, что это ей не удастся, нарочито громко шаркая подошвами по цементному полу двора, пошла к калитке. Сергей перехватил Лильку уже у самого выхода.
- Ты куда? – спросил он угрюмо.
- Пойду, прогуляюсь к морю.
- Я с тобой.
- Лучше не надо. Мне хочется побыть одной.
- Ты здорово расцарапалась. Может, я помогу чем-нибудь?
- Нет, нет, всё нормально, честное слово.
- Но ты так плакала… Я даже испугался.
- Это я так…, сама не знаю…, нашло на меня что-то…, извини, что испугала…
- Пойдём вместе погуляем, пока ребята в кино.
- Серёжа, честное слово, я не знаю, как с тобой разговаривать, ты и правда не понимаешь, что я не хочу с тобой гулять?
- Это, почему это? – возмутился Серёжа, - чем же это я тебе так плох.
- Да не плох ты, не плох, но у меня в Москве есть парень и никто другой мне не нужен, - Лилька изо всех сил старалась быть как можно убедительнее.
- Ох-ох-ох, подумаешь, какие мы верные! Цену набиваешь? Я хожу вокруг тебя чуть не неделю, выходит, время теряю, так выходит, что ли? Ты за кого себя принимаешь? Подумаешь, фря какая выискалась.
- О! Слышу голос не мальчика, но мужа! – Лилька напряглась - ситуация была ей до боли знакома и неприятна до чрезвычайности.
Лилька, в который уже раз за сегодняшний день тяжко вздохнула, она знала до последнего словечка всё, что ей сейчас будет сказано. А сказано ей будет, что она не только не лучше всех, но наоборот даже хуже, потому что толще, что умение плавать ещё не доказывает её женскую состоятельность, что надо бы ей почаще смотреться в зеркало и поменьше есть. Лилька уселась на лавочку, подпёрла кулачком щёку, раскрыла пошире глаза и приготовилась слушать. Сергей опешил. Во всяком случае, замолчал и с удивлением уставился на Лильку.
- Я тебя внимательно слушаю, только, если можно, жалуйся мне на меня побыстрее, а хочу до Светкиного прихода к морю успеть прогуляться. А то она заругается – решила опередить словесный поток Лилька.
- Теперь ты будешь строить из себя маленькую девочку?!!
Лилька начала злиться. Нет, ну, в самом-то деле, имеет она право на свою личную жизнь, или нет?!! Свою собственную, единоличную, а навязанную ей кем-то?!!
- Отстань, надоел, - очень тихо сказала она и развернувшись, пошла вниз по засыпанной щебёнкой дороге к морю.
Море было спокойным и чёрным. Очень чёрным. Лилька подошла к воде. У самых ног начиналась лунная дорожка в никуда. Не хотелось думать, что эта дорога в Турцию, хотелось думать, что это дорога в сказку, к огромным золотым и серебряным звёздам, сверкающим на тёмно синем, нет, скорее, фиолетовом небе. К пролетевшему вдруг прямо над головой спутнику, к прочертившей в небе след падающей звёздочке, неизвестно отчего сорвавшейся со своей законной орбиты и пустившейся в далёкое путешествие по галактике. Лилька совсем, было, размечталась, как вдруг вспомнила, что падающая звезда это и не звезда вовсе, а крохотный, микроскопический метеорит, сгорающий так красиво, трагично и навсегда в верхних слоях земной атмосферы. Теперь не мечтать захотелось, а грустить… Она поднялась по белой лестнице наверх в ротонду и уселась на каменную лавку, уткнувшись подбородком в положенные на балюстраду ладони.
Где-то в далёкой дали медленно двигался огромный пароход, сияя тысячью огней, которые нелегко было отличить от перемигивающихся вокруг звёзд. Пролетел один самолёт с красными и зелёными огоньками, потом другой. Вокруг стояла почти торжественная тишина. Она была бы ещё торжественнее, если бы сюда не долетали звуки музыки с танцплощадки. Лилька снова вспомнила «Окские дали» и тамошнюю танцплощадку и Джони, и его тёплые руки, и его смеющиеся глаза…
Воспоминания были грубо прерваны въехавшей на площадку рядом с лестницей старой «Волгой». Когда-то у Лилькиного отца была такая же голубая, округлая красавица с оленем на капоте и она невольно питала к этим машинам добрые и нежные чувства, тем более, что воспоминания о той старой машине были все без исключения чрезвычайно приятны. Именно на той машине Лильку первые годы возили на юг, именно в ней, в отличие от купленного потом «Жигуля», было так удобно и уютно спать, вольготно развалившись на заднем сидении. Нет, какое там сидение? Это был большой, мягкий, полноценный диван. Волгу у них купил какой-то аксакал в огромной папахе. Лильке до сих пор было неприятно вспоминать, как папа спросил: «А зачем вам машина в горах?» и покупатель ответил с жутким акцентом: « Ба-а-алшой, кра-а-асывый, баранов ва-а-азить буду!» Лилька так и виделось расстроенное, почти испуганное выражение на лице отца. Наверное, в тот момент он очень и очень пожалел о продаже своего старого, верного друга. Но маме так хотелось ездить на чём-нибудь поновее…
Именно в связи со всем вышеперечисленным Лилька и уставилась на подъехавшую машину с большим интересом и вскоре увидела странное…

Глава 5


Ну, а вы бы не удивились, если бы вдруг увидели, что фары машины то вспыхивают, то гаснут, то опять вспыхивают, и всё это проистекает в кромешной темноте? Лилька же, в силу своего характера, не удивиться просто не могла. Какое-то время она, расслабленная думами о вечности, просто смотрела, потом потрясла головой, дабы поставить мозги на место и попыталась сделать умозаключение по поводу увиденного. Она внимательно всмотрелась в чёрно-звёздную даль, туда, куда светили, растворяясь в пространстве, лучи фар. Ей вдруг показалось, что где-то на горизонте вспыхнули ответные огни…
Это же шпионы! Лилька почувствовала, как бешено заколотилось сердце и азартно раздулись ноздри. Вот это да! Шпионы! Лилька стала лихорадочно вспоминать азбуку Морзе. Когда-то в детстве, она выучила эту премудрость наизусть. Просто так, от нечего делать. Она даже записалась в пионерском лагере в радиокружок и часами просиживала там в темноте (в том же помещении проводились занятия фотокружка, в который Лилька тоже была записана), отстукивая точки и тире. Теперь Лилька помнила лишь, что «А» -это – точка-тире, «С» - три точки, «О» - три тире, а «Г» - тире-тире-точка… Но этого было маловато. Что же делать? Ко всему прочему, Лилька здорово замёрзла, и уходить надо было в любом случае. Надо, но как? Машина стояла прямо под лестницей, перегораживая проход. То есть, спуститься, конечно, было можно, но только, если, не таясь, а вот, чтобы пройти незаметно…
Лилька не надолго задумалась, потом, низко пригнувшись, почти ползком, перебралась через ровную площадку между пролётами и, прижимаясь к белым столбикам балюстрады, перекинула через неё ногу. Нога перекинулась, а Лилька застряла. Она совершенно не понимала, что же ей теперь делать со своим телом, которое с большим трудом сохраняло равновесие в крайне неудобной и шаткой позе. Лилька легла животом на широкий поручень и закинула на него вторую ногу, немного полежала, отдыхая и привыкая к высоте, а потом опустила первую ногу вниз, на другую сторону. Под ногой ничего не было. Как только Лилька не пыжилась, как не старалась дотянуться хотя бы кончиком пальца до земли, у неё ничего не выходило. Она точно помнила, что с этой стороны лестницы никаких пропастей быть не могло и, закусив, дабы не заорать от страха, губу, перевалилась вслед за свисающей ногой. Естественно, сначала она ударилась многострадальной коленкой, поэтому сближение живота с землёй прошло почти совсем безболезненно. С этой стороны лестницы фонарей не было, земля была тёмной, и Лилькина одёжка замечательно слилась с окружающей средой. Она стала медленно продвигаться вниз по склону к машине. Уже несколько минут, как машина прекратила передавать в эфир информацию, видимо, она скоро уедет, а Лильке надо было обязательно, хотя бы, мельком увидеть водителя или пассажира.
Из машины доносились что-то напоминавшие звуки, она шаталась из стороны в сторону, но никого не было на её сидениях. Лилька опешила. Разгорячённая погоней за противником-шпионом, она поднялась с корточек и заглянула в салон. То, что она там увидела, заставило её сначала замереть, а потом и согнуться пополам…от еле сдерживаемого смеха.
В машине было двое шпионов. Шпионы любили друг друга. Это были самые романтичные шпионы, каких Лильке доводилось видеть. Выполнив задание, они азартно предались сексуальным забавам… Лилька, пошатываясь и  изо всех сил прижимая руки ко рту, стараясь не шуметь, ретировалась подальше и, очутившись, наконец, достаточно далеко, расхохоталась. Шпионы! Сигналы подавали! Она отчетливо вспомнила месторасположения включателя фар и подивилась акробатическим способностям любовников. Подивилась и неожиданно позавидовала. Ей захотелось снова настроить себя на грустный лад, отдавая дань воспоминаниям о Джони, но было уже поздно. Всё-таки, веселиться она привыкла гораздо больше, чем горевать и удавалось ей это гораздо лучше.
Всё ещё хихикая, Лилька отправилась домой. Ей смутно казалось, что кино, видимо, уже кончилось и совсем не хотелось встречаться с разъярённой Светкой, которая слишком уж серьёзно отнеслась к возложенным на неё обязанностям Лилькиной няньки. Уже почти подойдя к дому, Лилька попала в затор. Прямо посередине дороги, запрудив её от края до края, совершался ритуал собачьей свадьбы. Лилька вжалась в нависающую над дорогой скалу, зная, как нервически относятся местные горные «кабысдохи»  к вмешательству в это священнодействие. Кабысдохами здесь принято было величать огромных, выше догов, мускулистых и голенастых собак с огромными, страшными головами и длинными обвислыми ушами. Таких страшилищ можно было бы без всякого грима снимать в роли собаки Баскервилей, вернее в роли целой Бескервильхоллской стаи. Эти собаки поздними вечерами бесшумно появлялись на улицах всех ближайших посёлков, и говорили, что они спускаются с гор и уходят туда же с восходом солнца. Лилька не помнила ни одного случая, или рассказа о случае нападения этих собак на кого бы то ни было, но, тем не менее, пробираться сквозь стаю у неё никакого желания не возникло. Она пригляделась и увидела в самом центре стаи махонькую, не более двадцати сантиметров в холке собачонку. Она имела пренесчастный вид и была совершенно мокрой, так как каждый кавалер считал своим долгом, выражая ей свои любовь и восхищение, облизать бедняжку от мордочки до хвоста и обратно. Собачка уже еле стояла на ногах и тихо взвизгивая пыталась уворачиваться от длинных, почти с неё размером, языков, но у неё ничего не получалось. Кавалеры периодически начинали драку за обладание красоткой, но зубоскальство быстро заканчивалось, и свободные от облизывания кобели присаживались, чтобы с удивлением и всё возрастающим недоумением посмотреть на виновницу торжества. Инстинкт велел действовать…, но как? Слишком уж мала была красотка. Вдруг самый большой и мрачный из кабысдохов, разогнав других претендентов резким движением морды, подскочил к сучке и, схватив её зубами за пушистый загривок, потащил вверх по дороге. Остальные вприпрыжку понеслись за ним, тыкаясь мордами  в его ноги и бока. Собачонка мокрой тряпочкой безвольно повисла в воздухе.
Лилька, конечно, сильно расстроилась за бедняжку и пришла домой в совершенно мрачном настроении. В комнате её уже ждали. Обозлённая Светка с кавалером встретили Лильку совсем недобрыми взглядами. Причем, проницательная Лилька сразу же поняла, что причины для этого у парочки были совершенно разные. Светка злилась, что Лилька пришла так поздно, прошлявшись неизвестно где и с кем, а вот Андрей, напротив, злился на то, что она вообще вернулась. Сергея, слава Богу, нигде не было видно, и Лилька вздохнула с облегчением.
- Ой, что было, что было, - опережая Светланку, запричитала Лилька, - представляете, сначала я чуть не поймала шпионов, а потом пришлось ждать, когда собачья свадьба разбежится.
- Поймала? – хмуро перебила Светка.
- Разбежалась? – одновременно с ней спросил Андрюша.
- Не поймала, разбежались, - ответила Лилька сразу обоим.
- Здорово! Мы тут волнуемся, а она веселится! Совести у тебя нет! – каждое следующее слово произносилось Светкой со всё большим и большим надрывом и Лилька испугалась за подругу – вдруг она сейчас лопнет от злости и всех вокруг обрызгает.
- Светочка, ты успокойся, пожалуйста, я, ведь, уже большая девочка, я не заблужусь, а, если и заблужусь, то пойду к дядечке милиционеру и спрошу у него дорогу. Что ты так расстраиваешься?
Светка выпучила глаза, набрала в грудь побольше воздуха, открыла рот…, и тут же с шумом его захлопнула – не нашлась, что ответить.
- Ой, ребята, вы бы пошли тоже прогулялись к морю, там так хорошо, никого нет, можно голышом искупаться, - пропела ласково хитрая Лилька.
- Свет, правда, пойдём к морю, - воодушевился Андрей и с благодарностью посмотрел на искусительницу.
- Нет уж, я голышом купаться не собираюсь! – отрезала суровая Светка.
- Ну, просто воздухом подышите.
- А ты? – продолжала сомневаться наставница.
- Я спать лягу, честное пионерское!
Светланка не заставила себя долго упрашивать и, прихватив с собой купальник, отправилась с кавалером к морю.
Лилька взбила повыше подушку и улеглась в кровать. Но не успела она прочитать и странички из припасённого детектива, как вдруг вспомнила – купаться в море после наступления темноты было в этом году ЗАПРЕЩЕНО! Ей сказала об этом тётя Соня, а Лилька по рассеянности совершенно об этом забыла. Что будет с ребятами? Вдруг их пограничники теперь арестуют? Они же без документов пошли. Лилька вскочила, натянула бриджи, водолазку, схватила свой и Светкин паспорта и сломя голову, понеслась на пляж.

Глава 6


Уже подбегая к пляжу, Лилька услышала раздражённый Светкин голос. Даже не голос, а крик.
- Убери руки! Убери, я сказала! Да что же это?!! Мне холодно, я одеться хочу. Всё равно, у меня с собой нет документов, ни в купальнике, ни в платье, ни в сумочке!
Лилька подошла уже достаточно близко, чтобы разглядеть в темноте и Светку, и державшего её за руку пограничника. Рядом с пограничником лежала, понуро покачивая  головой, большая, пушистая, собака. Собаке явно всё надоело, она так грустно и шумно вздыхала, что порой перекрывала своим дыханием Светкины взвизги.
Лилька подошла к пограничнику и уже протянула руку, чтобы потрогать его за плечо, как собака, не поднимая головы, тихо зарычала. Тихо, но достаточно угрожающе и Лилька поспешно отдёрнула руку. Пограничник обернулся и с интересом уставился на неё.
- Я принесла документы этой девушки,  – придав своему солидный, как ей казалось вид, сказала Лилька и протянула паспорт.
- Маевская Лилиана Станиславовна… - прочитал сержант.
- Ой, это не её, это – мой паспорт, вот её, - Лилька выхватила из руки пограничника один паспорт и вложила другой.
- Кудрина Светлана Анатольевна…, ага, ага, ага…
- Что ты агакаешь? – сорвалась Светка, - не судилась я, и не привлекалась, за границей не была, в оккупированных зонах тоже.
- Будешь грубить – в милицию сдам. Правила нарушила? Нарушила. Что пререкаться-то теперь, - сержант из последний сил пытался сохранить серьёзное выражение лица.
Терпение пограничника потрясло Лильку до глубины души, о чём она и сказала вслух. Погранец удивился и выпустил Светкину руку.
- Ладно, на первый раз прощаю, - сказал он и широко улыбнулся. Собака встала и тоже улыбнулась. Лилька не выдержала и потрепала её по голове. Собака с сомнением глянула на своего хозяина, но так и не зарычала – собаки Лильку любили.
Из темноты вышел второй пограничник, без собаки, но с автоматом. Он что-то сказал на ухо первому, и они пошли  к верхней по-над-горной тропе. Лилька разом прониклась ко всем пограничникам безграничным уважением. По этой страшной тропе она не смогла бы пройти даже при свете солнца, а они так запросто, в тяжёлых сапогах, с оружием и собакой, ходили по ней и ночью и днём, и в любую погоду.
Название этой тропинки, вившейся узкой не более, чем тридцатисантиметровой террасой чуть ниже верхнего среза, пусть и невысоких, но всё же гор, вдоль моря от посёлка к посёлку, от бухты к бухте полностью отвечало её сущности. По-над-горой, то есть одновременно и «по», и «над», лучше не скажешь. Не проходило года, чтобы кто-нибудь не погиб, гуляючи по ней. Правда, обычно случалось это либо с пьяными, либо в дождливую, слякотную погоду.  Лилька слышала рассказы аборигенов, о том, как однажды не то обрушился, не то был засыпан мощным обвалом, серпантин, соединявший Джанхот с Геленджиком, на море был страшный шторм, и всем, желающим выбраться из посёлка в город, приходилось этой страшной тропой пользоваться. Хорошо, что тогда не было в Джанхоте Лильки. Она, наверное, тут бы и зазимовала, лишь бы не испытывать судьбу. У неё начинала кружиться голова, уже, когда она смотрела на идущих по тропе людей, снизу, от моря, а о том, чтобы поставить на неё хотя бы одну ногу, вообще, не могло быть и речи.
Итак, вся переполненная восторгом по поводу очевидного героизма защитников Родины, Лилька принялась махать им во след обеими руками. Но вежливой оказалась только псина, которая что-то гавкнула Лильке из темноты, а потом шаги и шум осыпающихся камней окончательно затихли. Лилька снова сделала серьёзное лицо и обернулась к Светланке, задумчиво вглядывающейся в морские дали.
- Красиво-то как…, - вдарилась в романтику Лилька.
- Что красиво? – неожиданно возмутилась Светка, - тебе красиво, а Андрей пропал! Андрей, Андрей, ты где?!! - Светкин голос сорвался на крик, и Лилька вздрогнула.
Светка надрывалась во всю силу своих лёгких, а Лилька, похолодев от страха, скинула туфли и, пробежав пару метров по воде, кинулась на пирс. Она бежала по нему, громко шлёпая по деревянному настилу, и негромко вопрошала: «Андрюша, ты меня слышишь? Может быть, хватит шутить?» Потом, Лилька не выдержала и перешла к угрозам: «Если ты немедленно не вылезешь, я с тобой такое сделаю, что мало не покажется!» Видимо, угрозы помогли, потому что, добежав до самого дальнего узкого края пирса, Лилька услышала тихие всплески и слабый голос: «Я тут. Ноги свело. Сам не вылезу. Холодно очень. Потону, наверное, зови помощь». «Заткнись!» - не выдержала Лилька, - терпеть не могу, когда скулят». Но Андрей, так обрадовался, что его нашли, что остановиться был уже не в силах и всё бубнил и бубнил какие-то жалобы, просьбы и призывы.
- Руки тоже свело? Ты чем там держишься?
- Я на балке сижу, и свело меня всего, вытаскивайте меня поскорее, пока я от холода не помер.
- А, что, до утра никак не дотянешь? – с надеждой спросила Лилька и тут же получила подзатыльник от подбежавшей Светки
- Чего ты дерёшься? – обиделась она, - я ж думаю, как его оттуда выудить. А, кстати, было бы интересно узнать, как он там вообще оказался и зачем так надолго?
- Я от погранцов скрывался, - простучал зубами Андрей.
- И чего ты от них скрывался? Такие хорошие были ребята. Может быть, ты шпион? Или ты тут развратом страшным с моей непорочной подругой занимался? Или готовился к переходу, то есть, пардон, переплыву границы?
Говоря всё это, Лилька под недоумённый взгляд Светки, скидывала с себя одёжки. Сначала тёплую кофту, потом и всё остальное. Оставшись в нижнем белье, Лилька задумалась на мгновение и приказала: «Глазки закрой!» А потом, не дожидаясь реакции несчастного полу-утопленника, солдатиком нырнула вниз.
Андрея она обнаружила почти сразу – он сидел под пирсом на балке в метре от воды, обхватив руками колени, и дрожал, как цуцик.
- Хватит трястись, прыгай в воду, тут тепло и яблоки, - ласково сказала ему Лилька.
Андрей никак не прореагировал на её просьбу и трястись не перестал.
- Ты не бойся, я тебя вытащу. Надо торопиться, погранцы могут вернуться в любой момент. Хотя, я и не пойму, что ты их так боишься, но предупредить обязана, они тут, как спутники над землёй пролетают через равные промежутки времени.
Андрей зашевелился. Лилька не могла видеть его лица, разговаривать приходилось с чуть видной в кромешной темноте головой и Лилька начала злиться. Она предпочитала говорить, глядя собеседнику в глаза и видеть его реакцию.
- Я ног не чувствую, - простонал несчастный.
- Свет, ну, хоть ты ему скажи, может, он тебя послушает! А то придётся искать кого-то и вытягивать его наверх – это займёт кучу времени, а проплыть тут всего-то метров пять-шесть, - Лилька начала терять терпение.
- Ладно, я попробую, - тихо прошелестело сверху.
- Только ты не прыгай, ты осторожненько спускайся и рук от балки не отпускай, - разволновалась Лилька.
Послышался тихий всплеск и Андрей скользнул в воду.
- Наконец-то, - отплёвываясь, выговорила Лилька с облегчением и скомандовала: «Хватайся за плечо,  не боись и двинулись потихоньку».
Андрей и не собирался бояться, он сжал Лилькино плечо своей широкой ладонью и заколотил всеми членами по воде. Лилька дёрнулась и пригрозила: «Будешь брыкаться – оглушу! Тресну по башке в полном соответствии с правилами спасения на водах. Мне за это ещё и медаль дадут». Андрей затих и позволил пыхтящей Лильке доставить его на мелководье. Там она, не без труда расцепив пальцы спасённого, снова нырнула в глубину.

Глава 7

Нырнула Лилька вовсе не потому, что ей захотелось дополнительной романтики  – новая встреча с пограничниками ей тоже не улыбалась, просто она вдруг сообразила, что даже в неверном свете дальних фонарей её теперешний костюм выглядел бы слишком похожим на костюм Евы (слава ей во веки веков!). Вообще-то, благодаря многотрудным и настойчивым стараниям Женьки, Лилька уже почти не сомневалась в том, что она была вряд ли на много хуже первой в истории Земли красотки, но, вот, осмелиться разгуливать голышом, в отличие от неё, пока не решалась.
- Вылезай, - поторопила Светка.
- Пусть Андрей отвернётся!
- Да он валяется на пузе и ничего не видит, вылазь скорее.
- Внимание, внимание, говорит Германия! Выхожу! Всем приготовиться, стоять смирно, нервных просьба удалиться!, - объявила Лилька и, боязливо оглядываясь по сторонам,  вышла из воды.
Она подхватила свои одёжки и, дрожа от холода, проскочила в раздевалку, где, скинув с себя всё мокрое, одела прямо на голое тело сухое.
Светка и Андрей уже с нетерпением ждали её около лестницы. Но просто так уйти снова не удалось.
- Ты здорово понравилось нашему Буяну, - раздался из темноты знакомый голос.
Лилька в ужасе замерла и обернулась. Никто из них не слышал, как подошли пограничники. Лилька почувствовала, что сейчас сгорит от стыда, и кинулась в атаку.
- Бедная собачка! Как же она теперь, после такого нервного стресса?
- Собачка-то ничего, переживёт, а вот нам, бедным, теперь точно тяжко придётся. Может быть, нам тебя, как злостную правонарушительницу с собой взять для профилактики? А? Как думаешь?
- Не надо, дяденьки, пожалейте, не берите, я исправлюсь, я больше не буду, честное пионерское!
- Нет, нет, что ты! – испугался тот, что постарше, - ты меньше не будь, а больше -  сколько угодно. Сама понимаешь, чем больше женщина, тем она виднее! А в нашем дела это самое важное!
- В смысле – лучше видать?
- Во всех смыслах! – заржал сержант, - во всех!
- Да, ну вас, охальники! Обещаю, больше ночью в воду не полезу, только, если спасать кого.
Пограничники, весело похохатывая, наконец-то удалились.
- Симпатичные солдатики какие! В следующий раз, чур, я в воду полезу в ночи, - задумчиво произнесла Светка и искоса глянула на Андрея.
-    Вот ещё! – возмутился он, - у тебя я есть!
Светка гордо и покровительственно посмотрела на Лильку. Лилька поняла и сделала понимающее лицо.
- Пошли до дому? – с надеждой вопросил Андрей, - надеюсь, больше сегодня уже ничего не случится, ни шпионов, ни свадеб, ни пограничников…
- Ни утопленников, – не удержавшись, дополнила список Лилька.
В этот день с ними, и правда, больше ничего не случилось. До 24.00! Началось сразу после. Но, ведь, это уже следующий день, так что, можно смело сказать, что надежды Андрея сбылись в полной мере.
В ноль часов ноль две минуты, уже придя в свой хлипкий домик, они обнаружили, вернее, не обнаружили в нём Сергея. Его не было ни во дворе, ни в туалете, ни в душе, его не было нигде. Больше всех перепугался почему-то Андрей. Лильке даже показалось, что он боится оставаться один в комнате. Это было смешно, тем более, что она вдруг вспомнила где и при каких обстоятельствах они обнаружили год назад пропавшую соседку по комнате в «Окских далях» Обстоятельства были более, чем неприличные и Лилька захихикала. Андрей и Светка ужасно обиделись на Лилькину чёрствость.
- Это он из-за тебя! – выпалил Андрей.
- Что из-за меня? – не поняла Лилька.
- Не понимаешь? Ты ж ему отворот-поворот дала! Или я ошибаюсь? – возмутился Андрей,  - с ним этого раньше не случалось.
- Всё в этой жизни когда-то бывает в первый раз! – отрезала Лилька, - что с того?!!
- А, ну тебя! Где теперь искать-то его? – горевал безутешный сосед.
Глядя на него, принялась горевать и Светка. Лилька насупилась. Что это с ней, в самом деле? Человек пропал, а она веселится. Лилька насупилась и попыталась задуматься. Как только она это сделала, в памяти снова всплыла та же сценка из порно-фильма, свидетельницей которой она стала в прошлом году. Тут же всплыла в памяти и вторая сценка – сегодняшняя - шпионская и Лилька с трудом сдержала смех.
До самого утра они втроём бродили по посёлку и по пансионату, останавливаясь около каждого здания, дома, домика, сарайчика и хибарки, прислушиваясь к доносившимся оттуда звукам, обыскивали кусты, уединённые лавочки, скрытые полянки и даже поднялись вверх к даче Короленко. Там они заглянули во все открытые двери, постучали во все закрытые, посетили могилу хозяина и ни с чем спустились вниз. Лилька уже шаталась от усталости, раненная коленка разболелась не на шутку, и она с трудом сдерживала стоны. Наконец, то ли отчаявшись, то ли пожалев Лильку, Светка скомандовала возвращаться домой.
Лилька уснула сразу, едва коснувшись головой подушки, и уже не успела увидеть, как Светланка, прихватив с собой подушку, скрылась в соседней комнате. Впрочем, даже, если бы и увидела, то, вряд ли, удивилась. А что тут такого? Надо ж поддержать парня, если ему так страшно. А Светка всегда отличалась исключительным сердоболием и стремлением к самопожертвованию.
Утро тоже не задалось. Во-первых, проснувшись, Лилька не обнаружила рядом Светку, а во-вторых, её прямо таки затошнило при взгляде на виноград.  Уф! Почему-то страстно захотелось съесть жареной колбасы с яичницей или,  в крайнем случае, пельмешек со сметанкой, или…, или блинов с селёдкой, а ещё бутерброд с брынзой, предварительно вымоченной в кипятке. Причем, кушать всё это хотелось жадно, быстро и невоспитанно. Желательно, даже, положив локти на стол, громко чавкая и прихлёбывая горячим сладким чаем прямо из блюдечка. Лилька аж зажмурилась от реальности, всплывшей перед внутренним взором, картины. Она схлебнула наполнившую рот слюну и бросилась искать Светку, чтобы поскорее вытащить её в столовку на завтрак. Светка нашлась быстро – в соседней комнате и Лилька, стараясь не обращать внимания на голого, к счастью, лежащего на пузе, Андрея, принялась трясти её за плечо. Светка с явным трудом продрала, наконец, глаза и с непониманием уставилась на Лильку.
- Тебе чего? – спросила она и снова закрыла глаза.
- Я хочу есть, приступ у меня поедательный! Свет, да проснись же ты!
- Жор, что ли напал? Ладно, сейчас встану.
Лучше бы она и не вставала вовсе. Завтрак им дали препротивный. Что-то такое подгоревшее, не то белое, не то серое и яйцо. По одному на каждого. Лилька загрустила, но потом встрепенулась и потащила Светку на базар. Там уже раскладывали свои кушанья толстые, красивые, уютные тётеньки, которых Лилька знала и любила с детства. Она поводила носом и, повыбирав несколько минут, купила себе огромную, горячую, светло-желтую кукурузину,  большой солёный огурец и красный перчище, фаршированный мясом с рисом и грибами. Купила и, примостившись тут же, около прилавка на деревянном ящике, съела. Светка тоже себя не обидела и, вскоре они уже шли обратно домой сытые и добродушные, вполне удовлетворённые мирозданием.  Подходя к дому, они вдруг вспомнили о пропаже, и у них опять испортилось настроение.
- А может быть, он уже вернулся, - принялась мечтать Лилька, - представляешь, сейчас входим, а он сидит во дворе и кофей хлебает.
- Это было бы здорово, - согласилась Светка, давай кулаки держать, вдруг повезёт.
Не повезло. Никто во дворе не сидел, и в комнате ребят, кроме Андрея никого больше не было.
- Спит, - с нежностью глядя на него, сказала Светка.
- Дрыхнет без задних ног, - уточнила Лилька, - и с голым задом.
- Я не сплю, я думаю! – прохрипел Андрей и накрылся простынёй, -  а ты могла бы и отвернуться.
- Вот именно, - запоздало возмутилась Светка.
- Ой, ой, ой, да я и не смотрю, не очень-то и хотелось! –  фыркнула Лилька,  развернулась и вылетела из комнаты.

Глава 8

Они решили, что о пропаже Сергея пора уже сообщить властям. Большинством голосов. Лилька при голосовании воздержалась, тем более, что никто не знал, где эти самые власти находятся. Лилька повздыхала и предложила взять почту-телефон-телеграф, там-то должны знать, где искать какое-нибудь начальство для организации поисков пропавшего.
Но до почты они не дошли. Серёжка нашёлся на пол пути, на сцене танц площадки.. По всему было видно, что он никуда не торопится. А зачем бы ему торопиться? Рядом с ним находилось совершенно сказочное создание – блондинка с длиннющей косой, тонкая, большеглазая, длинноногая и высокая. Создание было очень красиво упаковано в нечто небесно-голубое и воздушное. Создание играло на рояле, а Сергей, опершись рукой на его крышку, стоял, закрыв глаза, и покачивался в такт мелодии.
- Ты где был? – выскочил Андрей, - мы ж тебя искали, не знали, что и думать!
- Я знала, - встряла Лилька.
- Ты всегда всё знаешь! Всё из-за тебя!
- Ну, вот, опять всё снова-здорова! Вон всё из-за кого. Я-то тут каким боком? – громко возмутилась Лилька.
- Милый, кто это? – устало отбросив с лица длинную золотистую прядь, томно изрекла девушка.
Сергей вздрогнул и оглянулся вокруг.
- Ой, это вы, - пролепетал он, сложил брови домиком и снова уставился неподвижным взглядом на предмет своего обожания.
- Меня зовут Зоя, - сообщило существо и одарило всех снисходительной улыбкой.
Сергей посмотрел на неё, потом на Лильку и сказал поучительно: «Вот та-а-ак вот!» Лилька хихикнула и повернулась к девушке.
- Лилиана, - представилась она, - а это моя подруга Светлана, а это друг вашего друга Андрей.
- Очень приятно, рада с вами познакомиться, я так много о вас слышала от Серёженьки. Неправда ли, сегодня замечательная погода.
- Правда, правда, погода просто прелестная. Воздух, ветерок такой свежий и лёгкий, на небе ни облачка, гидрометцентр обещал, что антициклон продержится ещё не менее двух недель, средняя температура воздуха – плюс 27, воды – плюс 23,  давление 750 мм ртутного столба, влажность не более 70%. Чудесная погода.
Светка укоризненно покачала головой и, показав Лильке кулак, взяла под ручку совершенно обалдевшую Зою и увлекла её за собой к морю. Зоя послушно шла, изредка оглядываясь и испуганно глядя на Лильку.
- Классная девчонка, правда? – спросил Сергей.
- О! Не то слово. Я таких видела только на картинках, в рекламе стоматологических клиник и модных париков.
- Издеваешься? Опять издеваешься?
- Почему это? Она правда очень красивая. Как фея из сказки. Где ты её нашёл? Неужели она была одна? Не верится даже.
- Мне тоже не верится, – Сергей замолчал и отвернулся.
- Расскажешь? Я такая любопытная.
- Нет, я всё-таки не понимаю, ты прикидываешься, что ли, или тебе и в самом деле всё безразлично? – лицо Сергея исказилось и он принялся трясти Лилькино плечо.
- Ты что? – Лилька сбросила руку, - что мне безразлично? И нечего меня трясти! Нашёл грушу! Что тебе ещё надо? Нашёл настоящую красавицу, провёл с ней ночь, а теперь меня трясёшь? Тьфу на тебя! Все вы, мужики, одинаковые! – Лилька гордо вскинула голову и бросилась вслед за Светкой, Зоей и Андреем.
Зоя оказалась очень приятной девушкой. Несколько манерной и слишком озабоченной сохранением своей небесной красоты, но в остальном – вполне ничего. Она заканчивала текстильный институт и собиралась стать модельером. Лильке было по настоящему интересно слушать её рассказы об истории моды, о шляпном искусстве, о раскраске тканей и ещё о многом, многом другом. Всё равно с кем-то говорить было надо. Тем более что Светку она видела всё реже. Зато её всё чаще и чаще видел Андрей. Так часто, что Лилька даже ревновать начала. Но у парней уже заканчивался срок пребывания на берегах Чёрного моря, и Лилька решила, что терпение  - качество, которое может пригодиться в жизни и стоит потренироваться. Конечно, без Светки было скучновато. И Зоя вдруг влюбилась в Сергея и ходила за ним, преданно заглядывая  в его глаза и выполняя всякие мелкие поручения. Лилька даже как-то задумалась, а не совершила ли она ошибку, не обратив внимания на такое чудо, каким, наверное, был парень, раз уж в него влюбляются такие красотки, как Зоя. Задумалась, но так и не поняла, в чём же тут дело. Женька был, несомненно, гораздо лучше. Хорошо, что его тут нет, решила Лилька, а то влюбилась бы в него Зойка и всё – пиши-пропало – отбила бы Женьку у Лильки.
Лилька скучала, скучала, бродила в одиночестве, плавала в одиночестве, даже в кино сидела не как раньше, завернувшись в одно со Светкой одеяло, а снова в одиночестве…
И однажды к ней подсел мужчина. Ничего себе мужчина – симпатичный, но староватенький немного – лет тридцати пяти-сорока. Мужчина был невелик ростом, но весёлый и остроумный, к тому же на отдых он приехал с семилетним сыном, а потому никаких опасений не вызывал. Правда, знакомясь с Лилькой, он попросил называть себя Витасиком…, но Лилька решила, что это он так пошутил, и называла его просто – Виталий Сергеевич. Собеседник из него получился преотличный. Он знал очень много, особенно в области термодинамики, которую и преподавал в Киевском ВУЗе, в том самом, в котором, как выяснилось, учились Андрей и Сергей. Ещё Виталий Сергеевич обожал рассказывать Лильке о звёздах и делал это с таким азартом и выдумкой, что она даже прощала ему мелкие и не очень мелкие ошибки и заблуждения в области любимой Лилькой астрономии. Конечно, Лилька ему в этом не признавалась – не хотелось обижать мужчину. Правда, однажды, она чуть не сорвалась, когда он поведал ей о том, что Полярная звезда располагается в созвездии Большой медведицы, а Кассиопея находится в южном полушарии и с берега Чёрного моря её увидеть нельзя. Лилька слушала, глядя то на Полярную звезду, подмигивающую ей из Малой медведицы, то на огромное созвездие, так похожее на английскую букву W, прозванное каким-то романтиком Кассиопеей и молчала, изредка выдавливая из себя: «Да, что вы? Ой, как интересно! А я об этом и не знала!» Мужчина был большим фантазёром и путаником, но Лильке с ним было спокойно, весело и не так давило одиночество. Соседи были в полном восторге от того, что за Лилькой ухлёстывает их преподаватель и всячески подбивали её на безрассудства. Лилька удивлённо и обиженно пожимала плечами, совершенно не понимая, что они имеют в виду, ведь Виталий Сергеевич рук не распускал, на охальные темы не заговаривал, и, вообще, вёл себя вполне по джентельменски. Правда, иногда Лильке казалось, что он слишком надолго задерживает свой взгляд на её груди, а порой он принимался чересчур уж рьяно стряхивать с неё пылинки, песчинки и листики, которых она сама и не видела вовсе. Но она всякий раз отгоняла от себя крамольные мысли,  опасаясь впасть в манию преследования. Всё оборвалось в один миг, на пятый день их знакомства.
Виталий Сергеевич уговорил Лильку пойти с ними в поход на левую гору. Лильке очень не хотелось, она вообще не любила ходить в горы, но потом, вооружившись биноклем и так и не высмотрев на горе ни одного крутого местечка, согласилась. Вечером они ещё раз сверили список необходимых в походе припасов. Лилька очень беспокоилась о маленьком сыне Виталия Сергеевича, для которого надо было взять в дорогу воду и бутерброды, не забыть кепку, бинты с йодом на всякий пожарный и другие мелочи. Каково же было её удивление, когда, встретившись с В.С. в назначенном месте в назначенный час, она не увидела пацана, так мечтавшим полазить по большой и страшной, как ему казалось, горе. В.С. объяснил, что мальчик неожиданно приболел. Лилька уж было хотела бежать к нему, но мудрый папаша объяснил, у мальчишки всего-навсего лёгкий насморк и за ним есть кому присматривать. «Не откладывать же поход, - сказал он, - из-за такой мелочи». Лильке фраза совсем не понравилась, но она всё-таки решила согласиться – не пропадать же бутербродам, в самом деле!

Глава 9

Лучше бы она этого не делала! Что случилось с её мозгами? Как можно было так расслабиться и не заметить искусно расставленную западню? Глупая, самоуверенная девчонка! Лилька уже на подходе к основанию горы, стала догадываться о неладном. Мужчина принялся как-то странно дёргаться. Он то и дело что-то вскрикивал, бубнил какую-то несусветную чушь, и Лилька вскоре вообще перестала понимать изрекаемый им словесный понос. Лилька всмотрелась и похолодела. Глаза спутника горели, он нервически облизывался и подозрительно тяжело дышал. Лилька отмела первую свою мысль о неожиданно грянувшем сердечном приступе и, как ей этого не хотелось, вынуждена была признаться себе в том, что у В. С. созрел план, который он намерен осуществить, и она в этом плане играет не последнюю роль.
Н-да… Снова надо убегать и прятаться! Лилька тяжело вздохнула. Всё возвращается на круги своя. Даже глупость. А, ведь, Лильке казалось, что она стала не только взрослее, но и умнее… Видать, зря казалось. Лилька вспомнила свои прошлогодние убегалки и огляделась. Никаких деревьев… Заросли ежевики и кизила, дикие яблони, редкие кривенькие сосёнки, вот и всё… В ежевику Лилька не полезла бы даже под расстрелом. Горячая любовь к животному миру так и не смогла заставить её примириться с существованием змей, а местным ежевичникам народная молва давно уже приписала славу змеиных вместилищ и рассадников. За кизилом она не смогла бы спрятаться, даже, если бы вдруг разом похудела сразу вдвое, яблони почему кривились почти у самой земли, а сосёнки так причудливо извивались во все стороны, что не представляли никакой надежды на спасение за ними. К тому же сосны были колючими, а яблони – пыльными и громко шелестели своими иссохшими листьями на ветерке…
Лилька так задумалась о путях отступления, то не заметила, как они вышли на большую, затенённую поляну, по кругу которой стояли пицундские сосны. Земля была покрыта толстым многолетним слоем старых иголок. Длинных, зеленовато-коричневато-желтоватых и уже совсем не колючих. Лилька присела и, схватив ладошками сразу кучу иголок и подбросила вверх. Увидеть, их приземление ей не пришлось, потому что в этот самый миг она сама стала стремительно падать вниз. Коварный спутник просто-напросто толкнул её на землю, куда она и плюхнулась со всего размаха неожиданно обнаружившимися костями копчика. Не вовремя они проявили себя - столько редкие в её организме косточки, и Лилька вскрикнула от боли.
- А!.. Ты чего толкаешься, больно же. Дурак, какой-то! – Лилька попыталась встать, но Витасик прижал её к игольчатому ковру и никак не выпускал. Лилька разозлилась. Ей было больно! Ей было совсем не до его ухаживаний!
- Да отстань же ты! – снова выкрикнула она, оттолкнула  насильника и, вывернувшись, перевернулась на живот.
Витасик снова скакнул в её сторону, но споткнулся и со всего размаха плюхнулся на Лилькину спину,  больно воткнув острую коленку в многострадальный копчик.
- А!!! – заорала Лилька, - а-а-а-у-у-у-ы-ы-ы!!! - боль была просто адская, Лильке показалось, что её сломали пополам, слёзы буквально брызнули из глаз и она, раскинув руки и ноги, распласталась на земле.
- Что  с тобой? Прости, ради Бога, я нечаянно, я споткнулся…, - Витасик попытался перевернуть Лильку на спину, но у него не хватало на это силёнок.
Он всё пыхтел и пыхтел над нею, всё тянул и тянул её то за одну руку, то за другую, а потом встал сбоку на колени и, упершись обеими руками в крутое бедро,  всё-таки перевернул. Теперь Лилька лежала, широко распахнув глаза в синее небо. Себя было жалко. Попа всё ещё болела, так же, впрочем, как и вконец потрёпанное самолюбие.
Ну, что ты будешь делать?!! Опять в историю вляпалась…
- Я всё испортил, да? – раздался рядом угрюмый голос.
- Что – всё? – не менее угрюмо вопросила Лилька.
- Наши отношения…
- Какие такие отношения?
- Как какие? Мне казалось, что я тебе нравлюсь…
- И что? Разве это значит, что надо на меня набрасываться? И потом, что значит – нравишься? Ну познакомились, ну гуляли, ну звёзды рассматривали, ну болтали о том, о сём… И что с того? Что с того, я тебя спрашиваю… Дружили, дружили, а вы… Будто с цепи сорвались…
- Дружили? Ты, как дитё малое рассуждаешь, честное слово!
- Это почему же? – удивилась Лилька, вы за мной не ухаживали, цветов не дарили, на любовь не намекали…
- Какая любовь? При чём тут любовь?
- Вот и я говорю – при чём тут любовь? Так, что вы от меня хотите?
- Нравишься ты мне. Всегда любил больших женщин.
- Ничего себе! А раньше что ж молчал, почему не говорил? Боялся?
- Да…, как-то…, - Витасик вдруг засмущался, и Лилька поняла…
Поняла и засмеялась. Витасик был трусом! Он не хотел, чтобы публика знала о его пристрастиях, он предпочитал на людях ухаживать за обычными женщинами, за теми, за которыми ухаживать принято, Витасик жил двойной жизнью…
Лилька знала таких людей. В её группе учился знойный красавец-грузин, который ужасно стеснялся своей любви к тонюсеньким, нежным и прозрачным худышкам. Среди его друзей это было не принято. Это было смешно. Всем, кроме любимой Лилькиной подруги, которая очень переживала, что может встречаться со своим избранником только в хорошо законспирированных местах, только там, где он мог быть уверен, что их не увидят, а значит, не засмеют и не осудят его приятели. Или ещё один знакомый, который женился по страстной любви на очень полной Лилькиной однокласснице, но всем рассказывал, что сделал это, чуть ли, не под расстрелом после наезда её папаши. Ему сочувствовали и не осуждали за выбор, сделанный им якобы не по своей воле. Однажды Лилька не выдержала и прижала его к стенке. «Так, ведь, засмеют, если я правду скажу», - попытался оправдаться парень и Лилька навсегда запрезирала его за слабость и трусость. Вот и этот, видимо, такой же. Никчемный человек.
- Пошли-ка до дому! – сказала Лилька, - жалко, такую прогулку испортил!
- Чего прикидываешься? Ты ж всё прекрасно понимала! Разве ты согласилась придти со мной сюда, если б сама не хотела… Может быть, хватит выпендриваться! Не многие на тебя польстятся! Или ты давно в зеркало не заглядывала? А, может быть, ты туда просто не помещаешься?
- Ага!. Но и ты не самый завидный экземпляр, - Лилька страшно обиделась, но изо всех сил старалась не подавать вида.
Она вдруг почувствовала, как лопнуло враз, так долго и тщательно выстраиваемое, равновесие. Она опять показалась себе неуклюжей и ущербной. Значит, вот всё-таки, как она смотрится со стороны. Комок в горле распух и мешал дышать. Он не в коем случае, не должен этого заметить! Не в коем случае! Она должна бороться, она должна ему доказать… Что доказать, что и зачем?
- Да я  - нормальный экземпляр! Я – мужчина! Спасибо бы лучше сказала, что внимание на тебя обратил! Не многим такие, как ты нравятся!
- А мне многих-то и не надо! – гордо выпалила Лилька, наконец-то взяв себя в руки, - пошёл к чёрту! И учти, ничегошеньки, ни одного кусочка моего тебе не достанется, ходи и облизывайся, сколько хочешь!
Лилька подняла с земли свою сумку, вытряхнула из неё пакет с бутербродами и, задрав кверху подбородок, пошла к дороге.
- Можешь меня не провожать, не заблужусь! – бросила она через плечо напоследок.
- Мы ещё поговорим, - крикнул Витасик, и Лильке послышалась в его голосе скрытая угроза.

Глава 10

Лилька сдерживалась только, пока была в зоне видимости этого ничтожного человечишки. Но, зайдя за поворот, всё-таки не сдержалась и расплакалась. Как же ей тут всё надоело. Даже любимое море и то вдруг встало поперёк горла. И этот гад… Надо же, нет, ну, надо же…
Когда Лилька приблизилась к дому, слёзы уже давно высохли, но настроение ничуть не улучшилось. Из калитки вылетела запыхавшаяся Светка с чемоданом в одной руке и Лилькиной сумкой в другой.
- Ну…, а я тебе суприз сделать хотела, - расстроено проныла она.
- Какой такой суприз? –  невесело удивилась Лилька.
- За нами приходила тётя Соня. Твоя любимая комната освободилась, и мы переезжаем. Ура!!! Или не ура? – Светка, наконец, заметила Лилькино состояние.
- Ура, - вяло проговорила Лилька, - конечно – ура… Там удобнее, и окно есть большое, и до моря ближе, и тётя Соня…
- Да, что с тобой такое, Лилёк? – обеспокоилась Светланка уже не на шутку, с Витасиком что-то?
- Да, нет…, - Лилька равнодушно пожала плечами и тяжело вздохнула, - всё с ним нормально, я его даже и не тронула…
- Как это? Не тронула? Почему не тронула? Ничего не понимаю.
Разговор этот мог длиться бесконечно, и Лилька ни за что бы не смогла отвертеться от дотошных Светкиных расспросов, но её спасли соседи. Они выбежали из домика и, не заметив Лильки, заорали хором: «Свет, скорее, она ж скоро придёт!»
- Она уже пришла, - объявила Лилька, тута я, давайте помогу переезжать.
Примерно через час они уже принимали гостей в своём новом жилище. Лилька, конечно, была права – жильё у тёти Сони отличалось гораздо большей комфортностью, чем у старой их хозяйки. Две широкие кровати, шкаф, стол, три стула, две тумбочки, большое круглое зеркало на двери…
- Я чувствую себя, как королева в своём новом дворце, - восхищалась обстановкой Светка.
А Лилька просто чувствовала себя, как дома. В этой комнате она жила всякий раз, как приезжала сюда. Правда в этом году она была здесь впервые без родителей, но почему-то этот факт совершенно не расстраивал. Не то, чтобы Лилька совсем не скучала по дому, но пожить месячишко подальше от них тоже не мешало.
Через день на рассвете они провожали бывших соседей, срок пребывания которых у берегов Черного моря, подошёл к концу. На автобусной остановке они столкнулись с Витасиком, тоже уезжавшим к своим пенатам. Лилька сделала вид, что не заметила ни его попыток заговорить с ней, ни его самого. Неожиданно для всех с ребятами уезжала и  Серёжина белокурая красавица. Больше всех удивлялся сам герой-любовник, недоумение на его лице сменялось испугом и обратно. Смотреть на него было немного смешно, и Лилька даже посочувствовала парню. Но больше всех было жалко Светку. Она держалась из последних сил. Было видно, как она сглатывает слёзы, но некоторые - одинокие и горькие - всё-таки скатывались изредка по вдруг побледневшим щекам. Андрей тоже был не в своей тарелке, но держался молодцом. Они ещё с вечера обменялись адресами и телефонами и договорились, что будут писать друг другу не реже одного раза в неделю. Лилька верила. Она же писала Женьке каждый день… А Светка вот, судя по всему, сомневалась, но лезть в чужую жизнь Лилька не собиралась.

Утром следующего дня две бледные фигуры понуро брели к морю. Было душно, Воздух уже звенел от противного скрежетания кузнечиков и сверчков, дорога под ногами была пыльна и неровна, одним словом – всё было плохо. «Если бы тут вдруг оказался Женечка,» - затосковала Лилька и…, и увидела его. Она увидела Женьку, сидящего на корточках, прислонившись спиной к бетонной стене. Рядом сидел какой-то парень.
- Смотри, - Лилька потянула Светку за руку, - один – вылитый Женька, а второй на Филипповых похож. Бывает же такое сходство.
- Ага, - мрачно протянула Светка, теперь нам с тобой только на миражи любоваться и остаётся.
Они уткнулись в землю и поплелись дальше навстречу миражам.
- Пушо-о-ок… - раздалось вдруг отчётливо, и Лилька мотнула головой.
- Светка, а миражи слуховые бывают? – зажмурившись, прошептала она.
- Слуховые бывают галлюцинации, - уверенно заявила Светка, а ты глаза чего закрыла?
- Страшно, - снова шепотом сказала Лилька и открыла глаза.
Перед ней стоял Женька собственной персоной, и Лилька опять отчаянно затрясла головой. Мираж не исчезал, тогда она ущипнула себя за руку – не помогло! Мираж откровенно издевался, он смеялся, широко открыв рот, и смахивал выступившие на глазах слёзы.
- Солнышко моё, это я – твой котик, - сквозь смех выдавил из себя мираж и Лилька, не сомневаясь больше, кинулась ему на шею.
- Так не бывает, - мрачно констатировала Светка.
- Бывает, бывает, - подхватывая её под руку, изрёк второй парень, так похожий ни то на Серёжку, ни то на Андрюху Филиппова – братьев близнецов, Лилькиных старинных приятелей и по совместительству – соучеников.
- Сейчас же прекратите целоваться! – крикнула Светка, - и смеяться прекращайте! Нет, это же надо, какие люди несерьёзные!
Лилька оторвалась от Женьки, но руку его на всякий пожарный случай не выпустила. Мало ли что!
- Как вы, откуда, какими судьбами? - затараторила она.
- Как не знаю, из Москвы, судьбами и путями неисповедимыми, - чмокнув Лильку в нос, пропел Женька.
- Вообще-то это ещё не всё, - загадочно проговорил один из братьев.
Впрочем, Лилька, приглядевшись, уже определила, что это был Андрюша. У неё был такой талант – различать братьев Филипповых. Это точно был Андрюшка. Кроссовки красного цвета, рубашка в синюю клеточку, хохолок на макушки завинчен слева направо, на правой щеке, под трехдневной щетиной маленькая коричневая родинка, часы на правой руке. Лилька никогда не могла понять, как вообще можно спутать братьев. Более непохожих друг на друга людей найти было трудно. Но почему-то это мало кто замечал, чем бравые братья пользовались в полной мере.
- Что значит – не всё? – не могла успокоиться Светка.
- Это значит, что мы не знали на какой из двух улиц вы живёте и сделали засаду на обеих из имеющихся в наличии. Разделились пополам, нам досталась Короленко, а Илюшка с Серёжкой сторожат на Приморской.
- Ужас какой – ещё двое! – схватилась за голову Светка, - куда ж мы их денем?
- Вот именно, - подбоченилась Лилька, - двоих мы ещё могли спрятать под кроватями, но четверых…
- Я тебе дам, под кроватями, - рассмеялся Женька, и Лилька захихикала вместе с ним.
- Выхода нет, надо ребят подобрать и сдаться тёте Соне, только она нам поможет. Два места есть, мы оттуда недавно съехали, может быть, их ещё не заняли…
- Обожаю, когда ты разговариваешь сама с собой, - продолжал смеяться Женька.
Но вариантов у них не было. Зато, как выяснилось буквально через двадцать минут, у них была неимоверная везучесть. Вернувшись домой, они обнаружили большое выселение народов. Освобождалась большая четырёхместная комната, прямо за стеной их комнатушки. На радостях попытались покачать на руках тётю Соню, но она с визгом скрылась в своём домике, крикнув на последок: «Два студента и лопата заменяют экскаватор!», что заставило всех на какое-то мгновение призадуматься.
- Интересно, а когда этот самый экскаватор понадобится? – хором спросили братья.
- А, как только - так сразу!  – пообещала Лилька, - можете не сомневаться.
Экскаватор понадобился уже на следующий день. Причём сразу два. Один копал траншею снизу вверх, другой  - ему навстречу, а Лилька со Светкой разъезжали на импровизированной штабной машине, фырчали, буксовали на колдобинах и корректировали направление работ, потому что тёте Соне нужна была только одна траншея. Глубиной в метр, шириной в пол метра и длинной примерно метров в двадцать. В середине дня штабная машина превратилась в походную кухню и в водовозку на лошадиной тяге, причём в роли лошадей выступали всё те же – наименее ценные члены бригады женского пола. Мужики работали, как звери и Лилька ужасно переживала за Женю, ведь он уже давно вышел из студенческого возраста и для таких работ - по её мнению – уже не годился. Впрочем, сам Женька, видимо, так не считал и работал так же рьяно, как все остальные. Ему нравилось видеть Лилькино волнение и он периодически хватался то за сердце, то за спину, то за коленку и издавал всякий раз такие проникновенные стоны, что Лилька снова и снова покупалась и мчалась к нему, чтобы оказать первую медицинскую помощь. Женька смеялся, обнимал её, заставлял целовать ушибленный локоток, пальчик, щёчку или носик и уже через пару часов Лилька стала такой же грязной и вывалянной в земле, как и ребята. Но её это совсем не огорчало. Зато это огорчало Светку, которая бегала вокруг и непрерывно причитала: «Ох, стирать-то сколько, ох, стирать-то, ох, стирать…»
- Да мы сами постираем, - пробасил здоровенный Илюшка, выбрасывая очередную внушительную порцию земли, - мы сами с усами, чего ты так волнуешься?
- Ага! Вы уж постираете, - продолжала причитать Светка, знаю я вас.
Лилька вдруг заметила, как Светка заворожено поглядывает на Илью, и вдруг увидела, что он ужасно похож на уехавшего Андрея. И цветом волос, и ростом, и фигурой. Это сходство сулило некоторые перспективы и внушало разнообразные надежды.
Вечером они набросились на море, как путники в пустыне на давно не попадавшуюся воду. Лилька чуть не выбежала из раздевалки голышом – так торопилась окунуться в вожделенную гладь вместе с Женькой.
И они, наконец, поплыли. Вместе поплыли к горизонту, к заходящему солнцу, к чему-то такому, что Лилька не могла бы в тот момент определить… Скорее всего это было просто счастье.
А на следующий день начались новые приключение, без некоторых из которых Лилька с удовольствием прожила бы ещё сто лет.

Глава 11

Утром следующего дня было решено съездить в  Геленджик, потому как надо же было чем-то питаться, а в единственном на весь Джанхот магазинчике поживиться было практически нечем. Не станешь ведь ежедневно питаться яйками с молоком и серым хлебом с консервами, которые, судя по ржавчине на банках, были выпущены ещё в день Лилькиного рождения. Геленджик Лилька знала, как свои пять пальцев и гораздо лучше, чем родную Москву. Они отыскали на рынке мясной ряд и купили парочку толстых кур и половинку кролика. Потом они загрузили рюкзаки картошкой, капустой, морковкой, луком, макаронами, банками местной тушенки и другими разностями и вкусностями, которые могли бы насытить шесть человек хотя бы в течение недели.
Светка руководила закупочным процессом с таким знанием дела, что не могла не вызвать всеобщего восхищения. Лилька пыталась встрять и периодически попискивала что-то, но внимания на неё никто не обращал и она, обидевшись, надулась и решила, что обязательно должна хоть как-то проявить себя. Что она и сделала, воспользовавшись тем, что компания в какой-то момент упустила её из вида.
Лилька улизнула, пока все остальные стояли в очереди за сливочным маслом, которого, как водится, больше одной пачки в руки не давали. Просто она увидела рядом другую очередь и быстренько в неё внедрилась. Лилька купила две пачки дефицитных пельменей и радостно предвкушала восторг и благодарность всей компании за покупку-сувенир, тайно засовывая пельмешки в один из рюкзаков.
Они вернулись в Джанхот ужасно голодными, и вопрос об обеде встал ребром. Светланка предложила быстренько сварить макароны и размешать в них тушенку. Все, конечно, одобрили, но в этот самый момент Лилька, не удержавшись, торжественно извлекла из рюкзака свои пачки.
- А пельмешек поварить? – радостно крикнула она.
- Пельмешки… Это – здорово…, - после непродолжительной паузы, с сомнением в голосе проговорил Женька и вдруг посмотрел на Лильку с такой жалостью во взгляде, что она, удивившись, огляделась вокруг. Вокруг висела тишина. Безрадостная. Лилька растерялась.
- Хорошие были, наверное… - тоскливо протянул Илья.
- Вкусные… - задумчиво изрёк Серёжка.
- Я очень люблю пельмени… - тяжело вздохнул Андрей.
- Не травите душу, - изрекла Светка и почесала кончик носа.
- Ребята…, а что случилось-то? – не выдержала Лилька.
- А ты пачечку-то открой – сама поймёшь, - в Светкином голосе послышалась раздражение.
Лилька послушалась и открыла, чуть не сломав при этом ноготь на указательном пальце левой руки. В пачке были, нет, в пачке было…,  одним словом - там находилось нечто…слипшееся, противное, странного вида и подозрительного запаха.
Лилька вытряхнула содержимое пачки на тарелку и с удивлением уставилась на неаппетитное месиво. Она и представить себе не могла, что столь любимые ею пельмени могут иметь такой непрезентабельный вид. Хотя, если быть честной, то о чём-то таком она, конечно, догадывалась, вот только почему-то позабыла в ответственный момент.
- Солнышко, ты что -  не знала – пельмени тают на жаре, - ласково проговорил, наконец, Женька, видя Лилькину растерянность.
Лилька ужасно не любила, когда с ней разговаривают, как со слабоумной. Особенно в такие вот моменты, когда именно таковой она и являлась. Тем более, что она прекрасно знала не только об особенностях пельменей, но, ко всему прочему, была прекрасно осведомлена и об их происхождении и о рецептуре их изготовления. Лилька стояла, низко опустив голову, и молча переживала свой стыд и позор.
- А я все равно это сварю и съем. Вот! Какая разница, какой они формы? По вкусу-то, ведь, пельмени пельменями и останутся, правда же? – Лилька, неожиданно для себя жалобно всхлипнула и пошла на кухню, - сейчас, вот, кипяток солёный сварю и пельмени в него покидаю.
- Жень, а Жень, она пошла кипяток варить…, тебе не кажется, что её пора остановить? – взволновалась Светка таким громко-театральным шепотом, что услышали все. И заржали.
Женька с сомнением почесал в затылке, а потом под жизнерадостное хихиканье подхватил Лильку на руки и понёс прочь со двора. Лилька брыкалась и даже взвизгнула несколько раз, но Женька был неумолим и остановился, только донеся её до кровати.
- Позорище ты моё, - целуя Лильку, проговорил он ласково и обнял.
- Я больше не буду, я просто не подумала, я хотела сюрприз сделать, - пробубнила несчастная дурочка, уткнулась в мускулистое плечо и снова всхлипнула. Напоследок,  вернее, на всякий случай.
- Ты скажи им, чтобы казнили пельмени без меня. Я этого трагического зрелища могу не пережить, - Лильке вдруг стало очень весело, и она сдерживала рвущийся наружу смех из последних сил.
- Не переживай, я даже прослежу за церемонией захоронения, - говоря это, Женька не переставал успокаивать её вполне убедительными методами, позволяемыми лишь ему одному.
- Ты дверь запер? – обеспокоилась Лилька, решив, что сейчас всё-таки не до смеха.
- Да, - сказал Женька глухо и снова уткнулся губами в её правую ключицу, едва выделяющуюся под гладкой загоревшей кожей, - ты такая солёная, ты так морем пахнешь, - он лизнул кончиком языка жилку на шее и увидел как рядом с ней часто забился пульс, - я ужасно соскучился, просто ужасно, - говоря это, он уже стаскивал с Лильки сарафанчик, и она, помогая ему, поднимала по очереди ноги, бёдра, попку и всё остальное по мере необходимости.
Лилька так любила его ласковые сильные руки. Она так по ним соскучилась. Лилька почувствовала, как слёзы подступили к горлу. Она зажмурилась и прижала Женькину голову к груди.
- Мне тоже было плохо без тебя. Очень-очень плохо.
Больше Лилька ничего не говорила, она только вслушивалась в свои ощущения и всё больше погружалась в восхитительное облако нежности и любви. Где-то у края сознания она чувствовала тепло рук, прохладу ветерка из открытого окна, горячие прикосновения губ, тихие звуки, вырывающиеся то ли из его, то ли из её рта, лихорадочный стук сразу двух сердец. Она гладила его плечи и спину,  касалась груди, она прижималась к нему изо всех сил,  дарила ему себя и получала взамен не меньше. Всё, что окружало их, стало призрачным и бессмысленным, потеряло всякое значение, как будто и не существовало вовсе. И были на всём белом свете только он и она, только два сердца, только два тела, и только одно на двоих счастье от сознания того, что они есть и любят друг друга.
- Пушок, пушок, пушок, - тихий шёпот и ласкал, и звал, и обещал что-то, и Лилька радостно ринулась ему навстречу.
Она, наверное, так бы и уснула, уткнувшись подбородком в ямочку посередине его груди, если бы сначала кто-то не постучал в дверь, а потом задыхающийся голос Женьки не вывел её окончательно из прекрасного небытия.
- Пушок убери локти, они такие острые! Слава Богу, что это всё острое, что в тебе есть. Пушок, просыпайся!
- Я не сплю! И не называй меня Пушком! А то отращу себе ещё парочку косточек и несколько острых уголков, узнаешь тогда! – Лилька убрала локти и скатилась со страдальца на неожиданно скрипучую кровать.
- Ой, зачем же сразу так жестоко?!! Обещаю называть тебя Пушком только в бессознательном состоянии. Клянусь!
- Да ты в этом состоянии находишься почти всё время! – Лилька потянулась и чмокнула Женьку в нос.
- Только, когда я рядом с тобой! Между прочим, нам стучали. Стучали, стучали, кричали, кричали…
- Что кричали? – лениво полюбопытствовала Лилька.
- Кричали, что обед готов, - равнодушно сказал Женька.
- Что ж ты меня раньше не растолкал? Кушать хочу! Ужас как хочу кушать! И не делай такое лицо, я, ведь, знаю – ты тоже хочешь есть, ты всегда хочешь есть после…, - Лилька покраснела и запнулась.
Женька снова рассмеялся. Он ужасно любил, когда Лилька вот так вот краснела. Делать делала, а сказать словами ни за что не могла. Стеснялась.
- Девчонка! – он вскочил и принялся натягивать на себя одежду.
Лилька полежала ещё несколько секунд, любуясь им и его новыми джинсами, и тоже встала, прикрываясь простынёй.
- Отвернись, пожалуйста, - попросила она, и Женька тут же послушался. Он никогда не пытался бороться с её скромностью, и Лилька это ценила.

Глава 12

Туча налетела неожиданно. Она обрушилась откуда-то сверху и справа. Темная, клубящаяся, мрачная. Она наползала и наползала, закрывая собой небесную синеву, прогоняя прочь белые пушистые облачка, только что весело катившиеся в дивную страну Турцию. Только что Лилька проводила взглядом сразу трёх забавных, неуклюжих медвежат, грустного одноухого верблюда, зайца с добрыми глазами, круглую черепаху и вот уже все исчезли, как будто их и не было вовсе. Тяжёлая туча была бесконечна, её хватило на всё небо от края до края, она не оставила ни единого просвета для солнечного луча, зато неожиданно сама выплеснула из себя яркую вспышку света. Одновременно грянул гром, и Лилька вздрогнула так сильно, что с её головы слетела панамка. Она в испуге оглянулась и с облегчением увидела торопящегося к ней Женьку.
Пляж опустел за несколько минут. Ливень ещё не успел начаться, а уже и мочить-то ему было почти некого. Вообще-то, Лилька обожала плавать под дождём, но страшная туча не предвещала ничего хорошего, она грозила молниями, ветрами, холодом, штормом  и другими неприятными вещами. Вокруг потемнело. Всё напряглось в ожидании и затихло на несколько мгновений. Даже море сменило окраску и стало тёмно-серым. К берегу, всё убыстряясь и множась на глазах, вприпрыжку неслись грязно-белые барашки, постепенно сливаясь в тяжёлые, высокие валы, которые неумолимо накатывали на пляж, заглатывали его больше и больше и вскоре осталась только узкая полоса берега – несколько метров вдоль отвесной скалистой гряды.
Они взобрались на лестницу и, стоя на ней, заворожено следили как доброе и ласковое море превращалось в страшную и угрожающую всему живому стихию. Казалось, что оно растёт на глазах. Вот уже вспенилась и потекла вспять крохотная речушка без названия, которая всего несколько минут назад, неторопливо переваливаясь с камня на камень, весело журчала, вливаясь в море рядом с причалом.
- Пойдём домой, - ухватив Женьку за руку, попросила Лилька, - страшно тут, не хочу на это смотреть.
- Завораживает, правда? – Женька впервые воочию видел настоящий шторм и был потрясён его силой.
- Завораживает. А ещё притягивает. Мне кажется, что оно за мной пришло. Пошли.
Ливень обрушился, как только они вошли в дом. В обеих комнатах было пусто. Ребята со Светланкой утром уехали в Геленджик. Им вдруг захотелось цивилизации. Светка ныла, что страшно соскучилась по приличной одежде, кинотеатрам и концертам. Вот они и поехали, чтобы погулять по асфальту, изучить городские театральные и кино афиши и покататься на катамаранах.
Лилька ехать в город отказалась наотрез, и Женька остался с ней их чувства солидарности. И вот теперь они сидели рядышком на Лилькиной кровати и переживали. Серпантин из Геленждика в Джанхот не был совершенно безопасным и в сухую погоду, а в дождь…
- А вдруг они решили обратно вернуться на катере? – испугалась Лилька.
- Ну, что ты себя накручиваешь? Перестань сейчас же! Всё будет нормально! Доберутся, как ни будь.
- Как ни будь, как ни будь… Какой ты чёрствый!
- Неправда! Я не чёрствый, я – свежий!
- Как ты можешь шутить в такую минуту?
- Вот именно! – раздался с порога весёлый голос Ильи, - как можно шутить, когда перед тобой стоят четверо совершенно продрогших, мокрых, уставших человеков.
- Ура!!! – закричала Лилька, - ура!!! Приехали, не потерялись, не утопли, со скалы не свалились! Ура!!!
- Мы сели в автобус и приехали. Почему это мы должны были потеряться, утопнуть, а потом ещё и свалиться? – нахмурился Илья.
- Ну-ка, рассказывай, что это ты задумала? – стряхивая с себя прямо на Лильку холодные дождевые капли, спросил Андрей.
- Я задумала шикарные похороны! – отпихивая его подальше, - крикнула Лилька, - а, ну-ка все вон! По комнатам разбежались и от воды отжались!
Она по очереди выпихнула всех парней из комнаты и принялась высвобождать Светку из насквозь промокшей одежды.
- Надо волосы просушить, - Светка потрясла слипшимися кудрями и вытянула из-под кровати коробку с феном.
- Ты садись на кровать, я тебя пофеню, а то ты что-то еле дышишь. Перегуляла, наверное.
Лилька лукавила. Светланкина усталость тут была совершенно не причём. Просто она обожала делать своим подругам причёски, а те, зная о размерах её необузданной фантазии, крайне редко доверяли ей это священнодействие.
Лилька взяла в одну руку фен, в другую расческу и, прикусив нижнюю губу, прицелилась. Она вытянула длинную прядку и нажала на кнопку фена. Раздался страшный грохот, звон, крик и одновременно с этой какофонией в комнате погас свет. Наступила жуткая тишина, нарушаемая только тяжёлым и испуганным дыханием.
- Света-а-а, - тоскливо протянула Лилька, - это я сделала?
- А кто же ещё? Конечно, ты!
- Уф, как же я испугалась, сердце сейчас просто выскочит наружу. Это надо же –  как громыхнуло…
- Да уж…
Они выглянули на улицу. Дождь кончился. Небо было вымытым и пронзительно синим. От тучи не осталось и следа. Только влажный, свежий ветерок, да струйки воды, стекающие по желобкам с крыши на цементные плиты двора, а с них – каскадом – на улицу напоминали о ливне, который пронёсся с такой скоростью, что был скорее похож на маленький ураган.
Лилька набрала в грудь побольше воздуха, наполненного озоном, и вдохнула. Очень хотелось летать. Вернее парить в высоте. Она закрыла глаза, раскинула в стороны руки и представила себя птицей… Это было смешно. Лилька – птица! Ого! Маленький такой летающий бегемотик… Лучше не надо!
Из своей комнаты вышли ребята.
- Из нашего окна видна какая-то суета - народ бежит в гору, почему-то с лопатами и граблями, - Женька был явно взволнован.
- На горе – дача Короленко. Вы там ещё не были. Мы вас завтра туда сводить собирались. Наверное, что-то случилось, - Женькино беспокойство передалось и Лильке.
Дача Короленко была одним из её любимых мест на всём белом свете. Владелец этого совсем небольшого домика был родным братом того самого Короленко, который написал «Дети подземелья» и много-много чего другого. Великий писатель бывал на южной дачке не часто. Но брат место это любил, жил почти безвылазно и даже велел себя похоронить около дома. Его одинокая могила на крохотной полянке в нескольких десятках метров от дома, с непонятным для Лильки удовольствием посещалась туристами и была гвоздём программы всех экскурсий. Крохотный музей, состоял из нескольких комнат, наполненных, в общем-то, обычными вещами и каменной пристройки в виде шахматной ладьи.. Пристройка была на несколько метров выше дома и окружающих его деревьев. Стоя на вершине этой маленькой башеньки, можно было увидеть море, сверкающее издалека голубизной в хорошую погоду и цветом тёмной больной бирюзы в шторм.
- Надо узнать, что случилось, - не выдержала Лилька.
Они вышли на улицу, и пошли к даче, туда, куда бежали люди. Лилька вдруг заметила, что с ними бегут только мужчины, и испугалась ещё больше. Однажды она уже такое видела. Она была тогда совсем маленькой, но очень хорошо помнила, как мужчины со всего посёлка - и местные и отдыхающие - шли тушить большой лесной пожар.
Тётя Соня рассказывала ей, как страшны местные лесные пожары. По склонам росла Пицундская сосна. Её длиннющие иголки из года в год сыпались вниз – на землю. Этот слой порой достигал метра. С какого бы места не начинался пожар, он тут же с неимоверной скоростью начинал распространяться сразу во все стороны – по сухому игольчатому ковру - и одновременно вниз и вверх  – с яруса на ярус, с уступа на уступ, с лёгкостью перепрыгивая через дороги-серпантины, извивающиеся по всем горным склонам до самых вершин.
Самые худшие опасения вскоре подтвердились. Молния, судя по всему, ударила одновременно в несколько деревьев, и пожар уже бушевал вовсю.
Лильку и Светку прогнали уже на подходе к даче Короленко. «Женщинам на пожаре не место!» - крикнул, пробегающий мимо человек в тёмно-зелёном кителе и парни, словно очнувшись, его поддержали. Девчонкам, конечно, не хотели уходить и праздновать труса, они, конечно, хотели остаться и помочь, но мужчины были неумолимы. А разозлённый Женька так накричал на Лильку за её упрямство, что она чуть не расплакалась от неожиданности, обиды и бессилия.
И вот теперь они сидели на лавке во дворе и прислушивались к шумам, доносившимся со стороны улицы. Откуда-то вернулась тётя Соня и взяла всё в свои руки.
- Чего вы тут расселись? – крикнула она. Надо воду наносить, надо крышу поливать.
- Так, ведь, дождь только что… - удивилась Лилька.
- Высох уже твой дождь! Высох! Надо приготовится, а вдруг придётся воду на крышу поднимать?!!
Светка машинально кинулась к раковине. Воды не было. Это случалось частенько. Просто на водосборнике, стоявшем вверх по ущелью, периодически закрывали вентиль. Местные жители были к этому готовы. У каждого во дворе выкапывались и цементировались специальные маленькие водохранилища – своеобразные колодцы, пополняемые водой не сверху, а снизу. Во владениях тёти Сони колодец был огромным – глубиной метра два и в разрезе два на два. К счастью только вчера, будто что-то предчувствуя, тётя Соня попросила ребят долить в колодец воды, и сейчас он был полнёхонек.
Вскоре уже выстроилась цепочка жильцов, а из недр подвала извлекли с десяток вёдер. У каждого угла дома стояли огромные пустые бочки, и теперь надо было заполонить их, хотя бы до половины. Работа закипела. Не прошло и получаса, как всё уже было готово. Двое отдыхающих вызвались добровольцами дежурить на крыше. Им вручили длинные толстые верёвки с крючьями на концах, с помощью которых они в случае опасности, станут поднимать вверх вёдра с водой, расставленные теперь по всему периметру дома.
Лильке не сиделось на месте. Она то и дело вскакивала и принималась расхаживать по двору. Лильке было страшно за Женьку и ребят. Они все приехали сюда к ней, и она несла за них ответственность!
- Света! Давай пойдём, посмотрим, что там и как.
- Нельзя!
- Ну, почему, нельзя? А, если бы мы с тобой были врачами? Мы бы помогли! Мало ли что!
- Мы не врачи! Отстань! Ты, что думаешь, я не переживаю, что ли?
- Но нас на военной кафедре учили оказывать первую мед помощь! Мы возьмём йод, бинты, пантенол от ожогов…, воду питьевую в бутылках, наконец! – Лилька уже не просила, она умоляла. Она понимала, что одна пойти все равно не решится, а со Светкой – сильной, смелой, не боящейся даже высоты…, и ей самой будет не так страшно!
- Ладно, - заколебалась Светка, - если пантенол…, и вода, опять же…
- Я пойду, Свет, я пойду, соберу сумку, а? – Лилька вскочила и бросилась в комнату.
- Погоди, я с тобой!
Сумку они собрали в один момент и уже собрались выходить, как вдруг увидели в окно одного из соседей, волокущих сразу несколько чемоданов.
- Чего это он? – удивилась Светка.
- Наверное, хочет в одно место сложить, чтобы, если пожар подойдёт слишком близко, унести побыстрее, - предположила Лилька.
- А мы? Нам разве так сделать не надо?
- Ладно, давай, только скорее!
Они быстро покидали вещички в сумки и собрались уже выходить, как вдруг неугомонная Светка вспомнила о вещах парней. Лильке раздумывать было недосуг, она не стал упираться – слишком хорошо знала Светку – легче согласиться и сделать, чем терять время на споры.
В комнате у ребят оказалось столько вещей, что Лилька ахнула.
- Светка, мы так с тобой никогда не уйдём! – взвыла она.
- А мы сейчас всё в кучу свалим и в одеяла завяжем!
- Ух! Здорово ты придумала! – Лилька забегала по комнате, хватая подворачивающие под руки вещи и кидая их на кровати.
В кучи были свалены без разбору сапоги, плавки, кроссовки, брюки, рубашки и всякие другие мелочи. Светланка сильными руками затянула узлы, и они вынесли во двор четыре увесистых тюка.
- Бежим скорее, нетерпеливо дёрнув Светку за руку, прокричала Лилька, и они понеслись в гору на пожар. Как на пожар!

Глава 13

Около дачи никого не было.
Откуда-то сверху доносились голоса и подружки устремились туда.

Картина, открывшаяся им вскоре, была столь необычной, что они даже остолбенели на пару минут. По склону, между деревьями ходили, похожие на инопланетян, мужчины. На их спинах были укреплены узкие длинные баллоны, очень похожие на те, что одевают водолазы. В руках они держали тонкие шланги с железными наконечниками и маленькими крантиками. Псссс-псссс-псссс – неслось со всех сторон. Из шлангов с шипением вырывались струйки какой-то жидкости и маленькие всполохи огня на ветках и травинках угасали на глазах.

Лилька ужасно захотелось попыскать на огоньки из неведомого агрегата, и она обратилась с предложением помощи к одному из ходящих огнетушителей. Но, видимо, тому и самому нравился этот процесс и он отказал.  Категорически.
Лилька, было, надулась, но потом, оглядевшись по сторонам и увидев вокруг сосредоточенные, грязные и усталые лица, решила, что сейчас не время строить из себя выпускницу детского сада.

Светка уже вовсю топала ногами по то и дело вспыхивающей траве, и Лилька тут же к ней присоединилась. Она подобрала большую ветку и принялась одновременно сбивать огонь с деревьев и притаптывать его ногами. Людей было много, все трудились молча и сосредоточенно. Иногда группы людей пробегали вниз и вверх по горе и сообщали последние новости.

Огонь успокаиваться не собирался. Он уже достиг верхней гряды и начал скатываться по противоположному склону к Прасковеевке, откатываясь от Джанхота всё дальше.
Ждали вертолётов. Кто-то там – в Геленджике, или Новороссийске никак не мог решиться их прислать. Студенты московского ЛесТеха сооружали встречный огневой вал, но, кажется, не успевали – огонь продвигался слишком быстро.

Они здорово устали. Жар, исходящей откуда-то из-под земли, и сверху, и со всех сторон не давал нормально дышать. Лилька подвязали кофточку под грудью, закатала повыше штанины бриджей – ничего не приносило облегчения. Не было и речи о том, чтобы идти кого-то, где-то искать - столько людей мельтешили вокруг. Девчонки передохнули несколько минут, попили воды, поделились ею со всеми до кого могли докричаться в этой суматохе и продолжили свои нудные занятия. Огонь пробирался под ногами – под слоем листьев и иголок, он просачивался через заграждения, тихо сползая вниз. Там его снова ловили – поливали, прибивали, притопывали, морили всем, чем только можно. Уже чувствовалось, что на этой стороне горы удача на стороне людей и стихия отступает.
Лилька казалось, что ноги её всё время, как будто прилипают к земле. Она устало облокотилась на дерево с обуглившейся корой и подняла ногу. Несколько секунд она тупо смотрела на подошвы своих недавно новых и красивых кроссовок - они оплыли и стали похожи на расплавленный сыр…
- Девочки, давайте-ка вниз собирайтесь. Здесь уже всё, - совсем черный, как шахтёр только что из забоя, человек, казалось еле дышал от усталости.
- Не-е, - протянула Светка, вытирая грязной рукой давно уже ставший чёрным лоб, - мы тоже пойдём наверх – поможем.
- Спасибо, не надо. Пожарные прибыли из Новороссийска, сейчас вертолёты прибудут, человек тридцать студентов подошло. Справимся без вас. Пора и профессионалам поработать в полную силу.
- Может быть, мы вам воду принесём? – встряла Лилька.
- Я сказал - не надо, - мужчина в камуфляже был суров и угрюм, - не надо нам мешать, спасай вас потом. Мы всех добровольных помощников отпускаем – решение штаба. Всё! По домам!
- Ладно, мы пойдём. Если что – мы в доме номер один по улице Короленко.
- Договорились! – мужчина вдруг засмеялся, - с такими боевыми подругами… Там пустой баллон валяется, вон, видите – большой красный, захватите его с собой, до столовой донесите, ладно? И на этом всё.

Дядька ушёл прогонять других добровольцев, и девчонки заторопились вниз, прихватив с собой огромный баллон. Он был похож на помятую авиабомбу. Большую – в человеческий рост. Лилька с громким э-эхом подняла свою часть бомбы, Светланка подхватила другую, на счёт раз-два-три вскинули громадину на плечи и понесли вниз по серпантину, вдруг показавшемуся ужасно длинным. Во всяком случае, гораздо длиннее обычного.

- Давай, сначала эту бандуру занесём, а потом уж до дому, - предложила совсем уж обессилевшая Лилька.
- Давай, - неожиданно быстро согласилась Светка и Лилька вдруг увидела, как она устала.

Они поднесли снаряд к столовой, куда было велено и, шаркая ногами от усталости, поплелись домой. На них смотрели, кое-кто даже аплодировал, им показывали поднятые  вверх большие пальцы – им было всё равно. А Лильке ко всему прочему ещё и трудно было отрывать ноги от земли – противные, враз ставшие страшными и старыми кроссовки совсем потеряли свои подмётки, которые всё ещё прикидывались плавленым сыром и норовили приклеиться ко всему, к чему не попадя.

Светка докулупалась до дворика первой.

- Ой, - тихо сказала она Лильке, уткнувшейся головой в её спину.
- Что – ой? – Лилька от усталости уже еле шевелила губами.
- Кажется, нас ждут. Кажется, давно. Кажется, нас бить будут…

Лилька вышла из-за Светкиного плеча и увидела перед собой картину, потрясшую её до глубины души. На длинной лавочке лицом к ним  сидели все четверо. Ноги их были как-то угрожающе расставлены, руки уткнуты в эти самые ноги, а лица…
На лицах было сразу столько чувств и эмоций, что Лилька тут же согласилась со Светкиным предположением – бить будут. Обязательно.

- И где же вы были?  - грозно выкрикнул Женька и его голос в самом конце почему-то перешёл в фальцет, вы что не понимаете, что мы вас обыскались, трижды на горе вас искали. тоже мне пожарницы хреновы!!! Мы уж с час, как вернулись и вместо отдыха застаём тут..., чёрт его знает что застаём!

Лилька давненько не видела Женьку таким рассвирепевшим. Пожалуй, с прошлого года... Она даже голову втянула в плечи. На всякий случай.

- Мы пожар тушили, - промямлила Лилька и принялась крутить пальчиком в глубине сложенной ладошки.
- Да, что ты их спрашиваешь, ты сам что ли не видишь, - взвизгнул Серёжка и, вскочив, забегал туда-сюда с такой скоростью, что Лильке даже стало больно глазам за ним успевать, - они ж чёрные, как черти, они ж…, я их сейчас прибью, держите меня семеро!!! – крикнул он и рванул к девчонкам.
- А-а-а-а!!! – закричала шепотом Лилька, но с места, ввиду полного отсутствия сил, так и не сдвинулась.
- Всем стоять смирно! – вдруг ужасно громким голосом закричала тётя Соня, наблюдавшая за всем из двери  своего дома, - они ж вас спасать ходили, они ж пожар тушили. Их сразу бить никак нельзя. Сейчас их надо отмыть, накормить и спать уложить. А уж потом побить обязательно.
- Нас бить не надо. Мы хорошие, мы всех спасали, мы огонь потушали… - Светка лепетала уже вообще что-то нечленораздельное.

И тут парни заговорили все хором.
- Потушали они…, - а вещи наши…, вещи наши вы зачем в одеяла повязали?
- Нам теперь вовек не распутаться!
- Грязное с чистым!
- Смяли всё так, как будто корова жевала!

- Это вы о чём? – недоумённо напрягая мозги, вымучила из себя Лилька и села на крылечко.
- А это мы о том, солнце моё, что перед тем, как исчезнуть в лесном массиве, вы вещички наши в одеяльца побросали и во двор вынесли. Вспомнила? – сказал Женька так ласково, что Лилька аж сжалась вся от ужаса.
- Вспомнила – выцедила она через силу и зажмурилась от ужаса.
- А ты, Светочка, вспомнила?
- Ага…, - призналась Светка и испуганно заморгала.
- Ну и что?!! А за что нас бить-то? Нас тётя Соня научила… Мы боялись  - пожар к дому спустится. Мы о ваших вещах беспокоились. Вот. Тёть Сонь, это ж вы нас научили. А вы – злые злыдни, - Лилька всё бубнила и бубнила, и не сразу услышала доносящийся уже со всех сторон смех.
А, когда услышала, совсем обиделась. Она надула щеки и отвернулась, чтобы смахнуть с щеки предательницу-слезу.

Но тут Лильку взвалили на плечо и понесли. Она повисла безвольным бараном, успев только отметить, что Светку, тоже поволокли, взяв её под грязные руки. Кажется к раковине.

А потом Лильку осторожно сняли с плеча в узком домике душа, и оказалось, что принёс её туда Женька. Впрочем, Лилька в этом и не сомневалась. Кому же ещё было совершать такие подвиги?
 
Он её раздел, усадил на лавочку, и принялся намыливать огромной колючей мочалкой. С ног до головы. Это было приятно. Очень. Потом Женька чертыхнулся и принялся размазывать мыльную пену уже руками. Это тоже было приятно. И снова очень. Она совсем обнаглела и легла на лавочку, подложив под голову руки и согнув ноги в коленках.
- Пушок…
- Ой, Женечка, ты продолжай…, так хорошо…, просто замечательно…
- Нахалка.
- Я не нахалка, я очень-очень уставший маленький Пушок…
- Как же вас угораздило на пожар пойти? Я чуть с ума не сошёл от беспокойства.
- Ты мыль, мыль, не останавливайся. Женечка, мы правда пошли только воды вам принести, но не нашли вас. Мы не виноватые, честное слово. Ты мыль. Мыль...
- Везде?
- Нет, везде, как раз, не надо, а то я устала очень.
- Не мылить?
- Не мылить.
- Или всё-таки чуть-чуть?..
- Ну…, если только самую малость, - сказала наглая Лилька и засмеялась так громко, что Женьке пришлось прижаться губами к её рту. У него просто не было другого выхода.

Глава четырнадцатая

Несколько часов подряд Лилька во всю силу своего убеждения пыталась отговорить Женьку идти завтра путём, на который ей и смотреть-то было страшно. Женька не хотел её слушать и то принимался её снова и снова целовать, чтобы заставить, наконец, замолчать, то бессовестно хихикал, видя неподдельный ужас на её лице.

Тропа «по над морем» представляла собой узкий – сантиметров в сорок, а где и меньше –карниз, тянувшийся по вертикальному склону на высоте примерно пятого – шестого этажа сталинского дома… По ней любили прогуливаться отчаянные люди. Лилька не могла ими восхищаться, хотя, конечно, признавала их несомненное бесстрашие и отчаянность. Лилька не понимала, ради чего эти люди подвергают свои жизни такой опасности. Ей казалось, что так рисковать глупо. Очень-очень глупо. Каждый год с тропы срывалось несколько человек. Все разбивались насмерть, кроме одного везунчика в прошлом году, который во время ливня съехал по обрыву и упал в глубокую, наполненную водой яму под стеной песчаника. И вот, теперь пройтись там захотел Женька…

Лилька заплакала, но Женька был неумолим. Он, видите ли должен проверить себя! Кому должен, зачем должен?  Но он стоял на своём – должен и всё тут! Особенно после вчерашнего. Он вбил себе в голову, что клин надо выбивать клином, а страх страхом.

* *  *

А началось всё, как милая, ни к чему не обязывающая шутка. Олька – внучка тёти Сони  - предала её на всеобщее поругание. Уж кто-кто, а она прекрасно знала, как Лилька боится высоты, так нет, взяла и предложила слазить на верхотуру, чтобы посмотреть со старой телевышки на Геленджик и цементный туман над Новороссийском.

Лилька так и не поняла, в какой момент шутка переросла в идею, а идея  в план со списком необходимых для его выполнения вещей.
Как на грех, больше всех остальных обрадовался Женька. Он прямо-таки светился от счастья познать ещё непознанное и увидеть ещё невиданное. Лилька выкручивалась и так и эдак, врала что-то про больную голову, потом про вдруг захромавшую ногу, потом попыталась покапризничать, но у неё ничего так и не вышло. Никто не собирался обращать внимания на её глупые отговорки. А, когда бедная, всеми затюканная Лилька призналась в том, что просто–напросто боится высоченную гору, её и вовсе подняли на смех.
- Солнышко, - хохотал Женька, - она же и не гора даже, а так – бугорок на ровном месте.
- Неправда! – горячилась Лилька с трудом сдерживая слёзы, - она – самая настоящая гора, сам же видел, как она над морем нависает – метров пятьдесят, если не больше…, нет, пожалуй,  метров сто, или даже сто пятьдесят!
- Пять тысяч, - не унимался Женька.
- Вот, вот, - обрадовалась неожиданной поддержке Лилька, - пять тысяч…
- Лилька, прекрати истерику, - не выдержала Светка, - там тропка идёт, а по сторонам тропки деревья растут. За них можно держаться.
- Лилёк, помнишь тропку на нашем берегу? – вдруг спросил Женька.
- На каком берегу? - простонала Лилька.
- На Оке. Ты же там ничего не боялась. Даже за лягушками и змейками гонялась. Помнишь?
- Лилька за змейками? – обалдела Светка, - не может того быть! Она же их, как чёрт ладана, боится!
- Я волю воспитывала, - пробурчала Лилька, чем вызвала уже не смех, а просто гомерический хохот.

Лилька обиделась. Она ушла в комнату, заперла дверь и принялась дуться. Она не открыла Женьке, отказалась помочь Светке жарить котлеты, а потом не вышла к обеду, вызвав у всех серьёзное беспокойство за её психическое здоровье.

А Лилька лежала на кровати и вспоминали все свои обиды и злоключения. А потом окончательно впала в тоску и с жаром принялась представлять собственные похороны.

Хоронили Лильку всегда очень красиво и пышно. С оркестром и толпой друзей.  Оркестр играл мелодии ансамбля Queen, а одноклассники, одногруппники, дворовые приятели и друзья детства подвывали мелодично и надрывно. Когда Женька, обливаясь горючими слезами, начал свою надгробную речь, Лилька зарыдала. С громкими всхлипываниями и тихим мычанием. Минут через пять, когда гроб уже присыпали землёй,  и слёзный источник почти иссяк, Лилька начала вспоминать сцены из «Овода». Это был беспроигрышный вариант. Лилька обожала эту книгу за те потоки слёз, которая она могла проливать над её страницами. Особенно было жалко кардинала-отца… Или епископа?.. Лильке было лень напрягать мозги и уточнять такие мелкие детали.

Примерно на десятой минуте истерики она почувствовала, что проигрывает. Плакать было больше не о чем… 
Ничто трагическое больше не приходило в голову.  Ну, ни в какую. Тогда-то она и решила, что пора отправиться на разведку и поглядеть на ту самую тропу.

Лилька выглянула на улицу и обнаружив, что во дворе никого нет, быстро прошмыгнула за дом – к курятнику. Прямо за ним и начиналась извилистая тропа вверх. 

Лилька почесала нос. Потом подёргала мочку уха. Потом потёрла ладошки. Священнодействия, как обычно, помогли и она, плюнув напоследок через левое плечо нечётное количество раз, двинулась на примерочный штурм. Метров через пять она поняла, что боялась совершенно зря. Тропинка была не сложной и не опасной. Более того, совсем, как на Оке, её пересекали корни деревьев, а их стволики служили прекрасной опорой для рук. Лилька добралась до какой-то горизонтальной тропки и с удивлением увидела чуть в глубине на крохотной полянке голубую палатку. Из палатки доносилась музыка. Тропа уходила дальше вверх, огибая покосившийся дощатый столик с двумя кривоватыми лавчонками. Лилька совсем успокоилась. Что страшного может быть в такой обжитой тропе? Конечно же, ничего. Ничего, ничего, ничего… Лилька всегда считала, что аутотреннинг – дело хорошее. Даже очень. Почти, как самовнушение. Хотя, если честно, то в чём разница, Лилька не знала.

Она вернулась в дом, натянула самый открытый и поэтому самый любимый Женькой купальник и отправилась на пляж подлизываться и молить о прощении.

Женька сдался почти сразу, едва только она скинула с плеч коротенький халатик и блеснула не загоревшими ещё кусочками тела, а вот Светка ещё минут десять не хотела разговаривать.
Дулась и отфыркивалась. Лилька дождалась, когда ребята пойдут плавать и подсела к подруге.

- Свет…, ну, Свет…, - заканючила она, - я просто испугалась…
- Ага! И потому устроила всем сцену из серии «Все люди сволочи, никто меня не любит, никто не понимает!»
- Я не говорила, что все сволочи! – возмутилась Лилька.
- Но зато заставила всех серьёзно задуматься, не сошла ли ты с ума, - Светка играла желваками и зла была так, как никогда.
- Да я…
- Вот именно – я, я, я, только и знаешь! В самом деле, что ты из себя дурочку-то строишь? Как дитё малое! А все вокруг крутятся, крутятся, уговаривают, беспокоятся! Не хочешь идти, не иди. Почему другим-то нельзя?!!
- Можно! Я ж ничего, я ж не запрещала, я только сама боялась. А теперь уже не боюсь. Я посмотрела – там и не страшно вовсе… Я у всех пойду прощения просить. И в гору с вами пойду. Вот увидишь.
- Ну, уж нет! Я с тобой в гору не пойду. Это может быть опасно для жизни. Тем более, что мы уж и раздумали. Решили завтра на машине покататься. В Прасковеевку сгоняем, в Архипку. В Бетту заедем.
- На какой машине? – удивилась Лилька.
- Да нас Володя – Олькин отец пригласил. Он завтра выходной как раз. Ему хочется дочку покатать и нас заодно позвал.
- Здорово! Я тоже хочу.
- Женька сказал, что вы не поедете. Он сказал, что будет наказывать тебя за капризное поведение. Вот!
- Ну, и ладно! Подумаешь! Не очень-то и хотелось, - сказала Лилька и не стала обижаться. Перспектива провести почти целый день наедине с Женькой её  очень даже обрадовала.

Вечером, когда компания отправилась в клуб смотреть киношку, Женька  сообщил Лильке, что от плана забраться на гору отказываться не собирается, тем более, что, как он узнал от Светки, теперь и у неё нет никаких возражений. Лилька опешила.
Делать нечего – придётся карабкаться…

Ночью Лильке приснился страшный сон – она сидела на вершине островерхой высоченной скалы в обнимку с отцом Фёдором, размахивала только что отнятым у него в кровопролитной борьбе кругом одесской колбасы и орала: «Тамара, царица Тамара, спаси меня, спаси!»
Царица Тамара не летела. Санитаров тоже не было. Лилька стала замерзать. Отец Фёдор напоил её водкой с перцем и ей сразу стало жарко и горько. Колбаса не помогала. Ко всему прочему, её оказалось слишком мало для двоих оголодавших скалолазов. А ещё очень хотелось пить. Водка почему-то совершенно не утоляла жажду.
Вдруг откуда-то сбоку появилась Светка вся в белом и чистом. Она молча поставила на пенёк корзинку, набитую пищей, и переносной холодильник. Потом Светка так же спокойно удалилась, не реагируя на Лилькины вопли. В холодильнике обнаружилось десять бутылок кваса ужасно противного на вкус, запах и цвет. Лилька не хотела пить эту гадость, но, глядя на отца Фёдора, принявшегося уже за вторую бутылку, не удержалась и тоже припала к источнику влаги, не забывая энергично жевать огромную куриную ногу. Нога была ужасно пересолена.
- Фу, какая гадость, - громко и возмущённо сказала Лилька и проснулась.
- Что гадость? – спросила Светка.
- Курица, - честно ответила Лилька и снова зажмурилась, чтобы получше запомнить странный сон.
- Ну, ты даёшь - даже во сне пищу видишь.
- Вообще-то, мне приснилось, что я на скале застряла и слезть не могу.
- А курица откуда?
- Ты принесла. Слушай, а куда ты потом-то делась?
- Вот уж не знаю. Твой же сон, откуда же мне знать-то. Может быть, расскажешь подробности?

Лилька уже было начала рассказ, но в это время в дверь постучались и они засобирались.

Часам к десяти ребята уехали на экскурсию по близлежащим посёлкам, а Лилька, облачённая в отстиранные после пожара бриджи, полинялую рыжего цвета кофтёнку и кроссовки, стояла у тропы и ждала Женьку. Тот появился не один. Из-за его плеча выглядывала хитрая Олька.
- Ты не поехала с отцом? – удивилась Лилька.
- Не-а! А чё я там не видала-то?!! Это ему хотелось, вот пусть и ездит. А ему сказала, что с вами в гору полезу.
- Ну, так иди, переоденься, - Лилька чувствовала себя по меньшей мере старшей сестрой и удержаться от указаний никак не могла.
- Не-а, я так пойду,  - равнодушно отмахнулась Олька.
- Как это – так? Во вьетнамках? – опешила Лилька.
- Ну, и чё?!! Я всегда так лазю на эту гору. Па-дууу-ма-ешь!!!

Они в один момент и с лёгкостью забрались на площадку к палатке. Первым шёл Женька и, когда он вдруг резко притормозил, Лилька с размаху ткнулась носом прямо в его поясницу, в очередной раз подумав, что некоторым из её друзей не лишним было бы носить на спинах вывеску – «Соблюдай дистанцию, у меня крутые тормоза!» Женька сделал попытку попятиться, чуть не свалившись при этом на Лильку.
- Э-э-э-э…, кхе-кхе, - услышала Лилька странные звуки и попыталась увидеть то, что затормозило Женьку, но у неё ничего не вышло и она, упершись в его спину, попыталась продвинуть застывшую фигуру вперёд.
Когда ей это не без труда удалось, она увидела восхитительную картинку в стиле Моне.
 На размытом от бивших в глаза солнечных лучей зелёном фоне небольшой полянки, вольготно раскинулись две женские фигуры. Одна лежала вверх впуклостью своего несуществующего живота и светло коричневых прыщиков на плоской груди, вторая наоборот – выпуклостью ярко-розовой попки. Грудь первой была такого же опасно-интенсивного цвета, как и попа второй  и Лилька вздрогнула от страха. Совсем недавно она читала пугающую цифрами и фактами статью о раковых заболеваниях груди и, глядя сейчас на потенциальную онкологическую больную, не могла сдержать мгновенной реакции.

- Вставайте! – крикнула она и попыталась отпихнуть Женьку, чтобы самой поднять несчастных.
- Пушок! Прекрати, - зашипел Женька, - что я голых баб не видел?
- Да гляди, сколько захочешь, - изумилась его реакции Лилька.

Девушки неохотно просыпались. Они потягивались, как манерные кошки и явно не собирались осознавать где и в чьём присутствии находятся. Наконец, одна из них протёрла глаза и увидела Женьку… Следующим Лилькиным желанием было уже не спасать, а убивать, потому что девица, нагло улыбаясь и глядя прямо в Женькины глаза, погладила себя сначала по красным грудям, потом по животу и ногам, но и этого ей, видимо, показалось мало и она, кокетливо зажмурившись, провела кончиком острого язычка по губам. У Лильки всё поплыло перед глазами от гнева и враз вспыхнувшей ненависти.

- Одеться не желаете? - вложив в свой голос максимальное количество язвительности, вопросила Лилька.
- О-о-о…, пардон, мы вас не заметили, - лелейным голоском ответила первая, не спуская глаз с Женьки, а вторая медленным движением руки накинула на себя большое махровое полотенце и, снова улегшись на живот, уткнула голову в сложенные руки.
- Закрой глаза, - дёрнув Женьку за руку, приказала Лилька и тут же услышала рядом весёлое Олькино хихиканье. Девчонке явно понравилась разыгранная перед ней сцена.
- И ты закрой глаза! – скомандовала ей Лилька.
- Вот ещё. Поду-у-умаешь…, - Олька презрительно пожала плечами, но всё-таки отвернулась.
- Мы вас не ждали, - проворковала первая девица, - в следующий раз предупреждайте заранее о своём визите. Она поднялась и, ничуть не стесняясь, прошествовала в палатку, вихляя красной задницей и странно вскидывая худые, голенастые ноги.
- Убила бы, - зло прошипела Лилька и повернулась к Женьке.
Тот стоял, честно закрыв глаза, и чему-то улыбался. Лильке эта улыбочка совсем не понравилась…
- Можешь смотреть, - разрешила она.
- Спасибо, родная, - Женька продолжал веселиться, - я успел увидеть всё, что хотел.
- Ах ты!.. – вскипела Лилька, - и что же ты увидел?
- Я увидел девицу, которая, наверное, очень приглянулась бы Серёге, он, по-моему, любит таких жеребят.
- Кого-кого?
- Ну…, таких вот худышек – тонкие ручки, тонкие ножки, косточки в ряд и так далее.
- Обзываться не хорошо! Она была очень даже ничего! Все таких, как она, любят.
- Не все, - вдруг сказала вторая девушка, о существовании которой Лилька уже напрочь забыла,  - на вкус и цвет…, сами знаете…
- Вот именно, и ты тоже в курсе! - Женька, казалось, разозлился.
- Ну мы пойдём, наконец, на вершину? – капризно спросила Ольга, видимо, совсем потеряв терпение.
- Пойдём! – очнулась Лилька и потянула Женьку к тропе.

Несколько десятков метров она, обдумывая только что происшедшее, пыталась понять, чем разозлила Женьку и не замечала ничего вокруг. Как вдруг соскользнувшая вниз нога заставила её оглянуться.  Она сделал это совершенно зря. Совершенно! Зря! Потому что внизу – прямо под ней обнаружилась пропасть. Где-то там -  на самом её дне - виднелось крохотное голубенькое пятнышко. Это была палатка.

Глава пятнадцатая


Лилька зажмурилась и потрясла головой в надежде отогнать страшное видение. Ничего не вышло, только голова закружилась ещё больше и Лилька прижалась к горе. Она открыла глаза только, когда кто-то потряс её за плечо. Рядом стояла Олька. Стояла! Стояла? Господи, она стояла! Лилька запрокинула голову и посмотрела в испуганное лицо.
- Тебя, что ли змея укусила? – растягивая звуки, спросила Олька.
- Не-е-е-ет… Высоко… Как ты можешь стоять и не падать? – Лилька опять потрясла головой и снова посмотрела по сторонам. Она, как ей казалось,  висела на вертикальной стене. Так как же на ней СТОИТ эта девчонка?
- Лиль, тут ещё очень даже горизонтально, я тоже спокойно стою, - раздражённо сказал Женька и Лилька услышала шуршание его шагов где-то рядом со своей головой.
- Я не понимаю, - грустно и безнадёжно прошелестела она, совсем упав духом,  - как это получается, что вы можете стоять, а я нет.
- Ты, наверное, просто испугалась, вот и всё, - глубокомысленно изрёк Женька и протянул Лильке руку.
Лилька вытянула свою и, ухватившись покрепче, попыталась встать. Ей это почти удалось, как вдруг вспотевшая ладошка выскользнула и Лильку снова намертво прижало к горе. Лилька осмотрелась, в надежде найти место, где и она могла стоять так же вольготно, но не увидела вокруг себя ничего обнадёживающего.

Тропа стала гладкой. Никаких корней не было и в помине. Слой ставшей неожиданно сколькой пыли, или тонкого песка покрывавший тропу, осыпался из-под ног и Лилька чувствовала, как ноги, а за ними и вся она постепенно соскальзывают в глубокую пропасть. Она попыталась продвинуться вперёд и даже сделал это, но какая-то сила тут же опустила её чуть ли не ниже прежнего. Голова кружилась всё больше. Ей вдруг показалось, что вековая пыль тропы забивается в горло и ей сразу стало трудно дышать. Она почти прижалась лицом к земле и видела близко-близко медленно катящиеся вниз песчинки, крошечные палочки и сосновые иголки. Ей вдруг отчётливо представилось, что и она вот так же медленно и незаметно скользит вслед за ними. Как пылинка, как песчинка…

- Я не могу встать, - прошептала она очень тихо,  вдруг вспомнив, что от громкого шума в горах случаются обвалы и селевые потоки.
- Почему ты не можешь встать? Тут не страшно, сама посмотри – тропинка широкая и можно за провод держаться.
- Какой провод?
- Голову поверни и увидишь.
Лилька повернула и увидела. Толстый, диаметром сантиметра два металлический кабель висел справа на расстоянии вытянутой руки.
- Это специально подвесили? – удивлённо спросила она, немного приободрившись.
- Наверное, это с тех пор осталось, когда вышка ещё работала, - лениво процедила Олька, - я побегу вперёд, ладно?
- Беги, - разрешил Женька, - и прихвати фотик, а то я не смогу поднять наверх и его, и Лильку.
- Ага! - радостно выкрикнула Олька и, мелькая голыми пятками, побежала вперёд.
Лилька заворожено смотрела ей вслед. Как же это? Она даже не в кроссовках! Лилькины затуманенные страхом мозги напрочь отказывались понимать происходящее.

- Лилёк! Пошли, хватит спать! – Женька явно сердился, - Лилька услышала это по его голосу.
- Я попробую, - прошептала она неуверенно и принялась перемещаться вправо – к кабелю.
Ей это удалось неожиданно легко и она воспряла духом. Следующие несколько метров Лилька, совсем как заправский альпинист перемещалась вверх, подтягиваясь на руках и упираясь ногами в стену. Она даже представила себя со стороны и осталась довольна увиденной картиной. Но прошло всего несколько минут и совсем не богатырские Лилькины руки устали. Мышцы, которые, как она знала, называются бицепсами, принялись дрожать и отказывались работать.  Она решила передохнуть и только тут поняла, что давно уже не дышала. Во всяком случае, как она не пыталась наполнить грудь, воздуха для этого вокруг было явно недостаточно.
Вдруг Лилька услышала сдавленный Женькин вскрик и её сердце сжалось от дикого ужаса. Одновременно что-то просвистело рядом с Лилькиным ухом и с шумом укатилось вниз.

- Женя, Женечка! – истошно завопила она и с облегчением услышала  в ответ приглушённый стон, - что случилось?
- На меня фотоаппарат свалился, - крикнул Женька, - представляешь, эта дурочка умудрилась его уронить и он мне прямо по носу долбанул.
- О! Так это он мимо меня вниз улетел? Вот это да! – сказала Лилька и посмотрела вниз.
Она никогда так и не смогла простить себе этого глупого поступка. Это же надо было ТАК забыться! Причём во второй уже раз! Знала ведь, что смотреть вниз никак, ну, просто никак нельзя! То, что она увидела, вернее, не увидела, привело её в такой ужас, что она окончательно потеряла ориентацию в пространстве. Внизу была только уходящая в бесконечность, осыпающаяся тропа и никакого дна. То есть, не дна, конечно, но Лилька подумала именно так – «никакого дна»…

И тогда она взвыла. Истошно. Как заправская истеричка. Она даже не пыталась сдержать рвущийся из горла крик. Просто в тот самый момент она вдруг совершенно ясно поняла, что именно это место станет её последним пристанищем, потому что никто и никогда не сможет сдвинуть её с места. Потом она перестала кричать и, посмотрев ещё раз вниз, прикинула, что упав вниз, точно не останется в живых. Имело смысл как-то закрепиться. Ей почему-то показалось, что умереть от голода, например, или так от холода, будем менее болезненно, чем разбившись на мелкие, рваные осколки где-то там - в далёкой дали…

Женька оказался рядом в мгновение ока. На нём не было лица. Одни только расширившиеся от ужаса глаза и почему-то побелевший нос.
- Женя,  - выцедила из себя Лилька медленно, слово боясь спугнуть притаившееся где-то рядом чудовище, - Женька, ты уходи. Иди без меня. Я, если смогу потом подойду. Попозже.
- Ты чего, с ума, что ли сошла? – возмутился Женька, но как-то тихо и пришибленно, - ты что говоришь-то? Как это я тебя тут одну брошу? Ты что?
- Жень, я всё равно дальше идти не смогу. И не проси. Не могу я. Мне так страшно…, - Лилька заплакала. Ей было очень стыдно. Именно это, а не донимавший её страх и вызвал эти горькие слёзы. Она вдруг представила себе Женькины муки. Он всю жизнь будет вспоминать её ужасную смерть, никогда не сможет смириться и будет несчастлив всю оставшуюся жизнь. Женьку было жалко. Очень жалко, и Лилька заплакала ещё горше.
- Ну, вот что, - неожиданно резким голосом, без тени сочувствия сказал Женька – если ты сейчас же, немедленно не поднимешь свою задницу и не заберёшься на вершину, я тебя прибью.
- Я не смогу поднять задницу, - разозлившись от его неожиданной грубости, взвизгнула Лилька.
- Тогда я сейчас так по ней стукну, что ей мало не покажется, - рассвирепел Женька.
- Женяяя, Женяяяяяя, я правда не могу, я высоты боюсь, я же предупреждала, почему ты не поверил? - Лилька с трудом оторвала от скалы левую руку и принялась утирать ставшее совсем мокрым лицо.
- Вот что. Я тебе сейчас помогу отползти к кустам и ты пойдёшь там. Будешь хвататься за них и потихонечку, полегонечку поднимешься.
- А, если я не удержусь и покачусь вниз?
- За кусты зацепишься. Смотри, сколько там орешника и вообще…, некуда там катится.
- Я попробую. Только ты меня снизу придерживай, пока я не доползу, ладно?

Они так и сделали. Женька трясущимися руками подталкивал Лильку снизу, то и дело судорожно втягивая в себя вдруг сгустившийся вокруг них воздух, и она, медленно передвигаясь, потратив на это целую вечность, преодолела два метра, отделявшие её от края тропы.

Лилька лежала на спине, упершись ногами в ствол низенькой, кривенькой сосны и отдыхала. Мышцы рук постепенно перестали трястись, да и страх немного отпустил, как только она убедилась в том, что отсюда упасть вниз просто-напросто не сможет. Даже, если очень захочет. Вокруг неё высились какие-то кустарники, несколько орешников помахивали безмятежно своими ореховыми гроздями, трава вперемешку молодая и совсем уже старая, засохшая и пожелтевшая торчала клочьями разной высоты то тут, то там. «Наверное, тут полно живности», - лениво и отрешенно подумала Лилька и проводила взглядом вдруг вспорхнувшую совсем рядом птичку-пеструшку.

- Правда, Жень, ты иди. Я не боюсь больше.
- Не выдумывай!
- Женечка, я только отдышусь немножко и пойду. Тут совсем не страшно.
- Я помогу тебе.
Но Лилька больше не могла терпеть его снисходительность.
Слабость, трусость, истеричность… Она так ненавидела эти черты в других и тем более ужасно было обнаружить их в себе.
- Женечка, я очень хочу побыть тут одна. Если я вскоре не вскарабкаюсь, ты ведь придёшь за мной?
- Что ты глупости говоришь? – его голос дрожал и Лилька не хотела сейчас думать от чего – от гнева, ненависти, или бессилия и страха за неё.
- Я очень тебя прошу!
- Если ты не придёшь на вершину через пятнадцать минут после меня, я побегу вызывать вертолёт!
- Иди уже, иди…
Женька ушёл на тропу и вскоре она услышала удаляющиеся, шуршащие всё тише и тише, шаги.

Лилька передохнула и принялась пробираться вверх. Это оказалось тяжело и больно, но зато совсем нестрашно. Она очень скоро расцарапала в кровь коленки и не только. Не глубокие, но болезненно щиплющиеся царапины вскоре пересекали её живот, грудь и руки. Лилька целеустремлённо продвигалась вперёд, не отрывая взгляда от приближающей вершины, которая виднелась, уже отчетливо проглядывая сквозь ветки и травы. Там  - на верху – деревья, видимо не росли, их становилось всё меньше и меньше. Лилька снова остановилась передохнуть и, вытирая лоб рукой, заметила на ней кровавые подтёки. Она здорово удивилась и дала себе слово, что очутившись на вершине, сразу займётся своими ранами, а уж потом всем остальным.

Потом Лилька вдруг вспомнила, что с вершины придётся ещё и спускаться, но отогнала от себя эту мысль, показавшуюся ей в этот момент слишком дикой, жуткой и несвоевременной.
Когда до вершины оставалось метра три, Лилька услышала голоса и музыку. Лилька удивилась. Лилька опешила. Лилька не поверила собственным ушам и последние метры преодолела чуть ли не в прыжке.

Её голова оказалась подбородком на плоской вершине и немедленно уткнулась носом… в мокрый и холодный нос какой-то собачонки. Лилька скосила глаза к переносице, не поверив тому, что видит. Нет! Никаких собачек здесь быть просто не могло. Собачки не лазят по горам. Во всяком случае, нормальные. Значит, эта собачка не была нормальной. Значит, она была по меньшей мере бешенной. Лилька не успела испугаться ещё и этому обстоятельству. В носу резко засвербело и она оглушительно чихнула, не успев зажать нос рукой. Собачка взвизгнула и отскочила в сторону. На её месте тут же возникла знакомая Женькина рука и Лилька, с облегчением на неё опершись, наконец, выбралась на свет божий.

Вокруг было солнечно, светло и просторно. Она оказалась на огромной поляне. Поляне, полной людьми. Люди сидели и лежали на одеялах, люди играли в бадминтон, люди ели шашлыки. Люди слушали музыку, доносившуюся из… машины, стоявшей тут же, неподалёку.

В следующий миг на поляне наступила гнетущая тишина. В шоке была не только Лилька, но и вся окружающая её теперь публика. Женька обнимал Лильку за плечи и что-то говорил ей на ухо, но она ничегошеньки не слышала. Среди отдыхающей публики Лилька увидела и своих опешивших приятелей. Светка кинулась к ней через поляну,  широко растопырив руки и тихо подвывая. Ребята так и остались сидеть с выражением тихого ужаса на лицах.

- Что это? – спросила Лилька сама себя, - что это?
- Лиль, ты только успокойся, понимаешь, это Олька пошутила. Она нам не сказала, что сюда можно прийти по серпантину. Он такой широкой, что и на машине можно. Оказывается, это вообще модное место. Тут высоко и красиво. Понимаешь? Лиль, ты понимаешь?

Лилька поняла. А что тут было не понять? Краем глаза она заметила Володю, молча трясущего любимую дочь. Олька не сопротивлялась. Лилька оглядела толпу зрителей и фыркнула. Потом ещё раз. Зрители насупились. Лилька хихикнула и прижала расцарапанную ладошку к губам. Зрители напряглись и приоткрыли рты. Лилька согнулась пополам и засмеялась. Смех повалил её на травку и она, дёргаясь, как ненормальная, принялась издавать странные истошные звуки. Она всхлипывала, всхрапывала, подвывала и кудахтала, квакала и курлыкала. Слёзы брызгали во все стороны и она ничего не могла с этим поделать.

Когда Лильке, наконец, полегчало и она смогла снова оглядеться по сторонам, вокруг смеялись уже все. Поляна превратилась в филиал цирка. Даже маленькая собачка, напуганная, было, лилькиным чихом, и та, казалось, смеялась. Она сидела рядом с хозяйкой, выпучив на Лильку свои круглые, удивлённые глаза и помахивала ушами.

- Сволочи, - выдохнула, наконец Лилька, - ужасные сволочи! Учтите, я вам этого никогда не прощу!

Лилька попыталась сделаться серьёзной, но вместо этого снова расхохоталась, согнувшись пополам. Уж больно уморительно было смотреть на друзей. Такими расстроенными были их лица.

Вниз они с комфортом съехали на автомобиле. И только дома до Лильки дошло, отчего так взгрустнулось её друзьям. Когда Женька принялся стаскивать с неё кофточку, оказалось, что она не отлепляется от тела. Кофточка приклеилась к многочисленным лилькиным кровавым ранам, ранкам, царапинам и царапинкам. Стягивать бриджи Лилька испугалась. Они были разодраны в нескольких местах и там тоже были видны следы крови. И вот что интересно – боли совершенно не чувствовалось.

- Придётся отмачивать, - решила Лилька и похромала в душ.

Женька увязался следом. Он вообще как-то притих и выглядел не только растерянным, но и пришибленным. Пыльным мешком. Из-за угла.

Они отмочили и кофточку, и бриджи, и всё остальное. Холодная вода здорово смягчила боль, но Лилька всё равно позволила себе от души пошипеть и даже постонала самую чуточку для острастки. Женька молча пыхтел и почему-то не пытался ни погладить, ни приласкать. Он только помог ей отмыть подтёки грязи и крови, потом закусив верхнюю губу осторожно смазал ранки йодом и …, и вышел из душа. Лилька опешила. Она была жертвой, а Женька даже не попытался её утешить… Это было не просто удивительно, это было страшно! Лилька поспешила одеться и выскочила ему вдогонку.

Женька лежал на кровати, отвернувшись к стенке, и сопел.
- Жень, ты чего?
- Лилёк… Лилёк, я так испугался за тебя… Даже начал прикидывать, где на горе сможет сесть вертолёт. Мне их просто убить хочется. Особенно Ольку!
- Да ладно… Смешно получилось. Я, как представлю себе эту картинку… А собачонка-то, собачонка… Смотрит мне в глаза, пыхтит и удивляется. Что это за голова торчит? Хи-хи…
- Да ты же изодралась вся! На тебе живого места не осталось!
- Не преувеличивай. Не мне столько места вообще, что и живого, в частности, осталось предостаточно. Жень, а тебе пошто моё живое тело надо?
- Перестань смеяться! Я до сих пор в себя придти не могу. Всё от страха внутри трясётся. Мне кажется, что я теперь тоже высоты боюсь…
- Ладно… Так, наверное и не бывает вовсе… Это ж не заразно…

В дверь постучали. Стук был таким деликатным, что сразу стало понятно – стучится кто-то чужой.
- Войдите, - крикнула Лилька.
- Здравствуйте ещё раз, - в дверях стояла девушка из голубой палатки, - я вам фотоаппарат принесла. Мы сначала, конечно, думали, что это манна небесная, но потом решили, что кто-то из вас уронил. Тем более, что с горы доносились такие вопли… Мы прямо обмирали от страха. А потом прошелестело что-то, просвистело и в железное ведро грохнуло. Я думала, что навсегда заикой останусь! Оказалось – ваш фотик. Наверное, повредился… Мы пофоткались, конечно. Не упускать же случай.
- Спасибо вам, - сказала Лилька проникновенно, - Я вам очень благодарна Спасибо, что нашли нас, времени не пожалели…
- Да пожалуйста. Было очень весело.

Девушка потопталась на порожке, посмотрела на Женькину спину, вздохнула грустно и ушла. Ни с чем.

- Вот змея! – с досадой сказала Лилька.
- Ты это о чём?
- О благодетельнице, о ком же ещё. Слушай, Жень, и чего они в тебе находят? Не слишком высокий, не Шварцнюгер, попа не так, чтоб очень маленькая, и вообще, уши у тебя всю дорогу холодные… Опять же – вот теперь ко всему прочему ещё и высоты боишься… Жень, как думаешь, кому ты, кроме меня, конечно, и своей мамы нужен?
- Ты не язва! Ты – змея! – Женька уже смеялся.
- Я змея? Так меня, знаешь ли, ещё никто не оскорблял.
- Бурундучок!
- Сам такой! У меня щёки гораздо меньше.
- Тыковка…
- В смысле – тыквоголовая?
- Нет, в смысле – круглая и сладкая внутри.
- Тогда, пусть будет – изюмка. Мне нравится – и-зюм-ка! Она туже кругленькая и сладенькая.
- Из белого кишмиша.
- Почему это?
- Он беленький, как ты.
- Обижаешь! Я вон как загорела. Смотри-ка!

Лилька сделал серьёзное лицо и спустила с груди вниз сарафанчик.

- Видишь, какая разница. Здорово, правда?
- Ты хитрая, пятнистая, переперчённая неизвестно кто! А ещё ты немножечко кошка и чуточку мышка.
- И много-много от большого слоника! Нет, скорее от розового бегемотика! А бегемотики и слоники, между прочим, по деревьям и горам не лазают!
- Почему это? Может быть, они вверх не лазают, зато вниз  - милое дело. Сложился и покатился!
- Согласна, только сначала грузовые, тягловые лошадки с козликами их должны на гору воздвигнуть…
- Намекаешь?
- Я? Намекаю? Я намекаю? Да! Я намекаю! Умный слоник в гору не пойдёт, а умный козлик его в гору не потянет. Только глупый козёл!
- За козла ответишь! – Женька сделал бешенные глаза и принялся размахивать увесистым кулаком.
- Бить будешь? Ой, дяденька, не бейте, ой дяденька, пожалейте! Не калечьте тело моё белое, чуточку обгорелое, не ломайте ручек и ножек моих усталых, не царапайте грудок моих немалых, не давите на пузико пустое и голодное, и всю меня – красивую, дородную…
- Пуш, ты уморить меня решила? Не смеши меня. У меня всё болит. Особенно нос. Посмотри, кажется его фотоаппаратом сломало.

Лилька подошла поближе и нагнулась над скорбным лицом.

- Прикройся, охальница, - сдавленно прошептал Женька, открыв глаза и увидев над собой её ничем не прикрытую грудь. Особенно белую по сравнению с загоревшей шеей и плечами.
- Мне жарко, милый, - нежно проворковала Лилька и склонилась ещё ниже.
- Я завтра пойду «по над морем», - зажмурившись сказал Женька, - высотобоязнь надо клином вышибать.
- И я с тобой… Умрём вместе, милый!
Прямо сейчас, - прорычал несчастный, замученный Женька и опрокинул Лильку на себя.


Глава шестнадцатая

Но всё это было вчера. А сегодня заплаканная  Лилька уже в который раз безуспешно пыталась взять себя в руки и успокоится. У неё ничегошеньки не выходило.

Пришла Светка и они стали горевать вместе. Оказалось, что Серёжка с Адрюшкой решили составить компанию Жене. Они решили пройти до Геленджика. Отказался только благоразумный Илья. Он вовремя сообразил, что просто не поместится своим большим, накаченным телом на узкой тропке.

Хоть один умный оказался, хоть один, - в отчаянии шептала Лилька, но это её совершенно не успокаивало. Она почти не спала ночью. Не смотря на страшную усталость и ломоту всех, какие в ней только были, мышц. Или наоборот – из-за этого. Под утро она выключилась и погрузилась в чёрный – без сновидений – сон. Светка растолкала её, когда солнце стояло почти над крышей дома.
- Где они? - засуетилась Лилька, лихорадочно одеваясь и приглаживая длинные вихры.
- Лилёк, они, наверное, давно ушли. Я когда встала, их уже не было.
- А Илюшка?
- Илюшка на рыбалку пошёл. С сегодняшнего дня разрешено ловить с лодок ставридку. Ты ж знаешь.

Лилька знала. Только это не имело никакого значения.

Светка позавтракала и ушла на пляж, Лилька идти с ней отказалась, сказала, что болят ранки на теле. Она вышла во двор и просидела там часа три. Потом пошла в комнату к ребятам, нашла пачку сигарет и спички. Во дворике дул ветерок и она, неумело чиркая спичками долго пыталась прикурить. Руки подрагивали, спички ломались одна за другой, а те, что всё-таки загорались, тут же гасли под порывами тёплого, но совсем не ласкового сегодня ветерка. Лилька долго думала, что-то прикидывала, потом, видимо вспомнив, открыла коробок и, чиркнув спичкой, погрузила огонёк в маленькую нишку. Огонёк затрепетал, но устоял и она, наконец, прикурила. Лилька втягивала в себя горячий, царапающий горло дым и с удивлением смотрела на руку, держащую сигарету. Не помогло и она прикурила вторую сигарету. Потом третью. Её она докурить уже не смогла – жутко закружилась голова. Она встала и пересела на бетонные ступеньки, ведшие со двора вниз на улицу имени писателя Короленко. Ещё минут через тридцать она вышла на улицу и встала там, прислонившись к кривому кизилу росшему прямо около калитки дяди Жоры. Она смотрела на нижнюю улицу и мучительно пыталась не ждать. Не ждать, не ждать, не ждать…

Она стала думать о ставридках. Маленькие рыбёшки ходили серебреными косяками и ловить их было принято на «дурман». Так в этих местах называлась специальная снасть – просто проволока с привязанными к ней десятью крючками. Наживка дурной рыбке не требовалась, она жадно кидалась на пустые крючки и заглатывала их, как сумасшедшая. Иногда, если повезёт, за один бросок можно было вытянуть зараз до семи-восьми рыбок.
Лилька рассказала себе всё это один раз, потом второй… Не ждать, не ждать, не ждать…

Пришли Светка и счастливый Илюшка с огромной сумкой, набитой до верху маленькими ставридками. Они увели её во двор. Ставридок Лилька очень любила. Никто из её друзей не любил, потому что просто никогда не ел, а Лилька ела и знала, что на свете нет ничего вкуснее сушённой или просто засоленной рыбёшки. Она спокойно поведала Илюшке о всех способах приготовления ставридки и посоветовала самых маленьких немедленно почистить, обвалять в муке и пожарить до коричневой корочки.  Не ждать…

Она взяла листок бумаги и принялась рисовать на нём линии и завитушки, но вскоре в этих незамысловатых рисунках ей стало видится Женькино лицо и она выкинула провинившийся листок.

Она встал а и снова ушла под кизил. Светка принесла ей свежезажаренных рыбёшек, Лилька покорно их съела и сказала, что очень вкусно, хотя не почувствовала вообще ничего. Когда Светланка снова ушла на море, Лилька вернулась во двор и опять выкурила сразу две сигареты. У неё это получилось уже гораздо лучше, но облегчения не принесло и на этот раз.

К ней подсел Илюшка и вдруг обнял за плечи грязными, испачканными рыбой руками. Лилька проскулила что-то и вжалась лбом в его широкую, выпуклую грудь. Так они сидели долго-долго и Лильке отчего-то стало легче. Немного размяк колючий, густой комок в груди и ослабла боль в глазах. Илюшка молчал и она молчала. Лилька вдруг подумала, какой, всё-таки Илюшка хороший… Добрый… Как Женька. Ей не хотелось, чтобы кто-то был, как Женька. Она отстранилась и отвернулась, сглотнув вдруг навернувшуюся слезу. Илюшка вздохнул и ушел дочищать свои тридцать килограмм рыбы.

Они пришли, когда на посёлок уже опустились сумерки. Весёлые, воодушевлённые, гордые собой и Лилька изо всех сил радовалась, стискивая всё ещё трясущееся руки и незаметно потирая ломившие тягучей болью виски. Тревога почему-то никак не отпускала её и она, наконец, не выдержав, ухватила Женьку за руку и больше не выпускала, только иногда усилием воли заставляла себя ослаблять хватку стиснутых пальцев, боясь причинить ему боль.

Утром она не смогла встать. Поднялась температура и дядя Жора долго выслушивал и простукивал её, а потом, повздыхав, ушёл, так ничего и не поняв. Температура росла и Лильке становилось всё хуже. Женька прогнал всех и принялся смачивать её тело холодной колодезной водой. Он дул на пылающий лоб, а Лилька металась, стиснув зубы и пыталась отогнать страшные видения. Вернулся дядя Жора, принёс какой-то травяной настой и заставил Лильку выпить полную чашку. Лилька уснула и проспала до следующего утра. Температура спала ещё под вечер и Лилька встала. Женька был рядом. Он смотрел на неё и Лилька видела, что ему тяжело.

- Тебе со мной плохо, - вдруг выпалила она, - я не буду тебя больше держать. Я тоже так больше не могу. Я боюсь сойти с ума. Когда ты уходишь, я перестаю жить. Я так больше не хочу. Понимаешь, не хочу. Я хочу спокойно жить, выйти замуж и родить детей. Подальше от гор и высот. Но я не имею права просить тебя об этом. Ведь ты всё это любишь и всегда будешь рисковать, и играть с судьбой. А я не смогу этого выдержать. Больше не смогу.
- Я готов пообещать тебе, что больше никогда не стану рисковать. Я обещаю, что больше никогда не заставлю тебя так волноваться за меня. Только в случае крайней необходимости. Ты понимаешь, что в жизни может случиться всякое?
- Да, конечно, я это понимаю. Но ты ещё должен обещать, что не станешь учить глупому риску наших детей.
- Ни за что! Ни одного из них!
- Им может захотеться летать на парашюте и дельтаплане, заниматься скало лазаньем, или сплавляться по горным рекам. Я не позволю им этого!
- Дорогая моя, они просто станут делать это по секрету.
- Хорошо, по секрету от меня, но не от тебя. Ты будешь рядом и ты научишь их быть очень-очень осторожными и разумными. Обещаешь?
- Обещаю. А у нас много их будет?
- Кого?
- Детей.
- Трое. Мальчик, девочка и ещё один мальчик.
- Или девочка.
- Нет, ещё один мальчик.
- Почему это? А, если я хочу ещё одну девочку?
- Родим её четвёртой.
- Ты хочешь, чтобы я умер в трудах праведных? Разве ты не знаешь, женщина, как тяжело приходится нам – мужчинам, когда мы стараемся качественно проделать эту работу?
- Не замечала!
- Вот как? Змея.
- Змея? Я? Я змея?
- Ладно-ладно! Изюмка! Пушистая, сладкая изюмка. А можно мы начнём делать первенца уже сегодня?
- Нужно! Всё-таки ты ужасно глупый. Ужасно.