Город глухонемых сказка для взрослых

Город, расположенный на берегу моря, издалека казался крошечной бусинкой в шкатулке с драгоценностями. Если постепенно приближаться по той мховой тропинке, что вытоптанна до основания и кое-где проступает глина, можно обнаружить странную закономерность: никакого шума. Конечно, в городе есть и прачечные, и магазины, и сапожная мастерская и даже кузница, но когда входишь в ворота города — никакого шума. Почему? Да потому, что люди, живущие уже пять тысячелетий на берегу Красного моря, глухонемы от рождения. И каждый раз, год за годом, появившийся на свет новорожденный, не издаёт ни звука. И как ни странно, глухонемые люди, делая свою работу естественным образом, тоже не издают ни звука. Как у них это получается — загадка.

Я путешественник. Я брожу по свету и собираю истории. Одну из историй я услышал именно здесь, в городе ГлухоНемых, на берегу Красного моря...
В любом государстве есть Правитель. В городе ГлухоНемых правителя звали Казим. И был он вполне нормальный человек, без каких-либо физических отклонений. Казим правил страной уже сорок лет и все были довольны его Великим Указом, в который были внесены основные законы. Я перечислю эти законы, потому что считаю, что это — важно:

Закон Свободного Перемещения.
Закон Частной Собственности.
Закон Бесплатного Лечения.
Закон Ежегодного Налога.
Закон Индивидуальной Трудовой Деятельности.
Закон Правовой
Закон Обучения
Закон Детский
Закон Пенсионный
Закон Е*

Все законы соблюдались. Все жители жили по законам и все были довольны. Я уже сказал, что я путешественник и, войдя в город, сразу же нправился к правителю Казиму с просьбой дать мне ночлег. Казим встретил меня вежливо и спокойно. Он попросил слуг отвести меня на улицу Чёрных Фонарей и показать домик, где я смогу переночевать. Мы шли по тёмным вечерним переулкам и я практически забыл, откуда пришёл — так петляли улицы. Но один из слуг вручил мне странную вещицу, какую я ещё никогда и в руках не держал. Это был продолговатый предмет с горящим огоньком. Нужно нажать на кнопочку с красной стрелой и огонёк погаснет или загорится. И если мне нужен будет свет — горящий огонёк осветит мне дорогу, а если мне нужен будет поводырь — горящий огонёк укажит мне направление.
Домик, где мне суждено было жить несколько дней, показался мне просто храмом — ухоженный, добротный, с резными узорами и мозаикой на ставнях. В доме тепло и уютно. Две небольшие комнатушки, в одной из которых, по идее, должен был спать хозяин. В другой — я. Или такие, как я, случайные гости.
В полночь дверь скрипнула и по шагам и скрипу половиц я понял, что пришёл мужчина лет пятидесяти. Мужчина прошёл в свою комнату и я погрузился в тишину. Уснул.
Снился мне страшный сон. Ужасным его не назовёшь, но ничего хорошего он не пророчил. Снились змеи. Одна из них долго вилась у моих ног, я покрылся три раза потом и пять раз инеем, пока она соизволила меня укусить. Чувство страха, что вот-вот придёт моя смерть не покидало меня даже тогда, когда я подскочил на кровати. В этот же момент в мою комнату постучали. Я выдавил из себя хриплое: "Войдите!" и укутавшись одеялом по самую шею, насторожился. В проёме двери появился сухонький старичёк невысокого роста и мне показалось, что он горбун. Старичёк, не входя в комнату, поздоровался со мной таким жестом: сначала четыре пальца правой руки коснулись его лба, затем груди, где сердце. Он помедлил и, не меняя мимики, прокрутил двумя пальцами спираль у самого рта и я понял, что это означало: "Пошлите завтракать!" Конечно, я нигде раньше не изучал язык глухонемых, но какая-то природная интуиция подсказала мне, что нужно делать. Я встал, оделся и прошёл к столу. Горбун уже сидел. Он сложил руки лодочкой и начал молиться. Его губы шевелились медленно и долго. Но ни одного звука, ни одной буквы я не услышал. Во время еды я напряжённо думал над тем, каким образом смогу понять рассказы своего хозяина, ведь я путешествую, собирая истории всх стран и народов, не зря самостоятельно изучил несколько десятков языков, а в этой стране, попавшейся мне на пути, что называется, сел в калошу. И по делом!
Когда я вошёл в дом, я заметил стул, который стоял в самом дальнем углу, обособленным государством. Стул ни чем не отличался от остальных, но его месторасположение наводило на мысли. Почему он там стоит? И вот после завтрака, мой Горбун, а теперь придётся называть его только так, сел на этот стул и замер. Некоторое время я шнырял по дому в поисках какой-нибудь книги. Кроме шкафа, кровати, стола и стульев, в доме ничего не было. Зато чистота была идеальная. Я пошёл прогуляться к морю. Разные мысли меня посещали: и грустные и просто убийственные. Я решил переночевать ещё одну ночь и утром двигаться дальше. Вернувшись в дом к обеду, я не удивился, когда увидел старика на том же месте — на стуле. По-моему, это город умолишённых... Я подошёл к старику и спросил:
- Уважаемый, могу ли я вам чем-нибудь помочь?
Старик, неожиданно закивал головой, что означало: "Да! Конечно!" и я даже обрадовался.
- Чем же я могу вам помочь?
Старик сложил руки опять в лодочку и стал отвешивать поклоны, потом его руки быстро и отрывисто начали рисовать в воздухе зигзаги, круги, извиваться и попеременно перекрещиваться, хлопать по коленкам и махать перед моим носом. Я был загипнотизирован его руками. А он продолжал рассказывать и рассказывать...
"Да... " — подумал я. "Что-то достаточно важное для старика... но что?"
- Вы писать умеете?
Старик отрицательно закивал головой.
- Хорошо... тогда давайте сделаем так: я буду задавать вам вопросы, а вы будете мне кивать. Если "да" — утвердительно, если "нет" — отрицательно из стороны в сторону. Согласны?
Старик бешенно закивал "да".
Вероятно старик читал по губам, потому что, когда я задавал вопросы он чуть ли не ел мой рот глазами. "Хорошо, что город не слепоглухонемой!" — подумал я и мне тут же стало стыдно за свои мысли.
- Уважаемый, сколько вам лет?
- Старик показал на пальцах сначало пять, затем четыре.
- 54... Отлично! Вы одни здесь живёте?
Старик закивал утвердительно.
- Скажите, у вас что-то случилось?
Старик закивал отрицательно.
- Наверное, вас что-то не устраивает?
Старик закивал положительно.
- Что же?
Старик начал опять махать руками как ненормальный, а я, увлёкшись неизвестным, с силой стукнул себя по бёдрам. Вот дурак! Даже вопросы задавать не умею!
- Ясно-ясно,— перебил я старика,— а скажите, вы любите своего правителя?
Я задал специально этот провокационный вопрос и старик оправдал мои надежды. Он странно глянул, потом опустил глаза и сидел тихо минуты две. Я повторил вопрос.
Старик замахал головой из стороны в сторону и затаился.
- Ничего не бойтесь! Если ваша жизнь будет в опасности, я вас смогу защитить! — так нагло и смоуверенно я ещё никогда не врал, но любопытство подогревало мой живой ум и подстёгивало к расследованию. Я чувствовал, что в этом городе есть ТАЙНА и эту тайну нужно открыть. Кто, как не я?

Старик меня не обманул. Завтра должен был начаться какой-то местный религиозный праздник, который будет длиться целую неделю. На неделю я оставаться не собирался, но хотя бы один день... Мне нужно было увидеть всё своими глазами и сделать соответствующие выводы.
День начался со странностей. Сначала пропал старик. Я приготовил простецкий обед из морских водорослей и креветок, заварил зелёный чай, насобирал малины, но к обеду дед не появился и я пошёл гулять по городу. В городе стояла предпраздничная тишина. О том, что фейерверк, театральные представления и массовые гуляния будут проходить после двенадцати ночи — было нетрудно догадаться даже такому недалёкому товарищу, как я. Интересно, что мне покажут глухонемые? И возможно ли веселиться в таком обществе? В городе никто не работал. Пустые улицы навевали ужасную скуку. Я медленно направился к морю, посмотреть как красные волны своими пенистыми языками ласкают песчаный берег. Это было зрелище зрелищ. Такой красоты я не видел нигде, хотя путеществую не больше не меньше лет десять. Проходя мимо таверны, я чисто механически глянул в окна. За окном мелькнуло странное лицо. Какое-то не человеческое. А может быть, мне так показалось? Я остановился и стал внимательно рассматривать оконные занавески. Занавески заколыхались и чья-то рука с огромным перстнем зарёрнула их. Ну вот... Сплошные тайны... Взойдя на крыльцо, я наклонился и к основанию перил прилепил каучук, который завалялся в моём почти дрявом кармане. За окном ничего не происходило и я, замучившись ждать чего-то особенного, направился к дому старика в надежде, что тот уже вернелся. Ну, я тебя сейчас припру к стенки! Ты мне всё-ё-ё расскажешь!
Когда я вошёл в дом, старик сидел на своём любимом стуле и молился. Опять странности. Обычно, молитвенный обряд совершают у икон или на коленях, но не сидя на стуле. Я не был верующим, но и атеистом меня трудно назвать. Бог должен быть в душе, а всё, что "за" пределами твоего "я" — это символика. Церковь — символика, поп — символика, кресты и образа — та же символика. С такими убеждениями трудно было выжить и поэтому я ни с кем не откровенничал. Когда попадал к верующим — молился, когда жил у атеистов — был атеистом. Разные народы имели разную веру и если я молился, то молился словами только их молитв. Сейчас я подошёл к старику и просто обнял его.
- Вы где пропали?
Старик показал рукой в направлении Красного моря, произвёл плавательные движения и правой рукой изобразил дугу. Я всё понял. Он ходил в море ловить рыбу. Надо же, мог бы и меня взять в помощники! Я не обиделся. Пригласил к ужину. Мы молча покушали и я спросил:
- Когда начнётся праздник?
Старик показал мне сначала один палец, затем два. Потом соскочил, засуетился, стал наводить порядок в доме.
- Ждёте кого-то в гости?
Старик утвердительно кивнул.
Я стал помогать, плохо соображая, что нужно делать. Часы пробили одиннадцать.
Не успели мы управиться с уборкой, как дверь распахнулась и на пороге появился Казим и два визиря. У одного из них в руках было длинное перо с золотым наконечником и планшетка 30 на 70 с бумагой. Тут я вспомнил, что попал в дом, когда хозяин был в отлучке. Меня сопровождающие слуги вошли в дом без ключа, а я даже не удивился. Вот внимательный! Оказывается, как я узнал позже, в городе вообще не запираются двери и не существует замков и ключей. Странно, но факт.
Если бы я не знал, что Казим правитель, я бы подумал, что этот человек — маленький, лысоватый, на кривых ножках — обыкновенный торговец, приехавший из чужой далёкой страны. Казим выглядел просто и даже богатая одежда, манера держаться и тихий голос, сразу же проникавший в душу, не выдавали его за того, кем он был. Казим не делал никаких вступлений и пояснений (для меня, человека нового). Он сразу же спросил:
"Закон Свободного Перемещения?" И сам же ответил:
"Соблюдаем." Визирь поставил одну галочку напротив фамилии старика.
"Закон Частной Собственности? Соблюдаем.
Закон Бесплатного Лечения?
Закон Ежегодного Налога?
Закон Индивидуальной Трудовой Деятельности? Рыбак. Понятно...
Закон Правовой?
Закон Обучения? Пожалуй, поздно...
Закон Детский?
Закон Пенсионный? Вы довольны?"
Старик замахал головой. Это означало "да".
Казим сделал паузу, глянул на визиря, который ставил галочки и закончил: "Закон Е*?"
Старик вздрогнул и потупился на перо с золотым наконечником, а правитель выжидающе посмотрел на старика. Ничего не происходило и я почувствовал какое-то сумасшедшее напряжение. Пауза затянулась.
Я не заставил себя долго ждать. Я выпрыгнул из своей шкуры и полюбопытствовал:
- А что за закон такой, закон Е*? В первый раз слышу...
Казим невозмутимо ответил:
- Закон Е* от 3 февраля 1265 года предусматривает следующие положения:
Дети, рождённые на территории города ГлухоНемых, независимо от пола, по истечению 16 лет, должны быть переданны в руки правителя для трёхдневного совместного проживания в целях обучения великого искусства "Камасутры".
На детей, чьи родители не желают выполнять закон Е*, накладывается обет безбрачия посредствам выжигания на левой груди знака #.
- ...а-а-а,— понимающе протянул я,— почти ясно. А скажите, как проходит обучение? На чучелах или макетах?
Казим как будто проигнорировал мой вопрос. Он опять обратился к старику:
- За бездетность и соответствующее неисполнение Закона Е*, со следующего года подоходный налог повышается в четыре раза. Вопросы есть?
Старик замахал головой из стороны в сторону, что означало "нет".
Визири быстро вышли, а Казим, вежливо попрощавшись, обратился, наконец, ко мне:
- Выше любопытство может вам дорого стоить, но не смотря на то, что вы чужеземец, приглашаю вас сегодня ночью после праздничного шествия посетить мой дворец. Надеюсь, ваши вопросы не останутся без ответов.
- Спасибо,— сказал я, помедлив, но Казим уже не услышал.

Праздник проходил странно, как, впрочем, и всё в этом городе. На огромной площади стояли столы, обильно наполненные пищей: блюда с барининой, свинными головами, пирамидами колбас; салаты, заливное из рыб, морские деликатесы; мучные изделия, напитки всех сортов в декоративных кувшинах, фрукты, цитрусовые — всё возвышалось бесчисленной равниной и напоминало горную местность, разукрашенную акварельными красками: зелёными, красными, жёлтыми, бардовыми, песочными. Что примечательно — бочек с вином и пивом не было. Никто не знал, что такое АЛКОГОЛЬ.
Люди, стоящие у столов, смотрели на трибуну. Казим сказал приветственную фразу и эту фразу я записал, как самую краткую речь перед праздником, какую я только мог слышать. Правитель подал знак.
Люди тихо сели за стол, сложили руки лодочкой и каждый прочёл молитву, не шевеля даже губами.
"Спасибо Аллаху! Аминь... " — громогласно изрёк правитель и все приступили к еде. Я сидел по левую сторону от Казима и это считалось большим почётом. Обслуживали меня конечно слуги, но Казим иногда собственноручно подливал смородиновый морс в мой бокал. При такой удручающей тишине я ещё никогда не трапезничал. Казим коснулся губами моего уха и прошептал:
- Загадайте желание! Оно исполнится в эту же ночь...
Мне стало неловко, потому что я знал, что кроме нас двоих в этом городе никто ничего не слышит и не может сказать. Почему Казим мне шептал? И тут меня осенила догадка — шепнуть мне на уху особый секрет — была единственная возможность прикоснуться ко мне и почувствовать моё тело... Неужели?
Праздник прошёл на высшем уровне. Концерт глухонемых, театральное представление глухонемых, шествие глухонемых с факелами на Ата-Гору — неподражаемое зрелище, которое я никогда не забуду. И если я погибну в этом странном, но замечательном городе, мои дети, которых у меня пока нет, явят миру непутёвые записки, зарытые где-то здесь, у подножья священной горы. Горы-идола. И я прославлюсь! Кстати, а успею ли я зачать детей, до того, как меня убьют?
Около трёх часов ночи ко мне подошёл незнакомец в чёрном плаще и, кивнув головой в сторону дворца Казима, ухватил за запястье, повёл. Я не сопротивлялся, шёл как будто давно его знаю и ни одна мысль, предостерегающая мои действия, не дрогнула в моей голове. Охмелевший от неожиданностей и оригинальностей, я готов был исполнить любую волю правителя. Странно, ведь я не был пьян. Что-то магическое было в этих глухонемых людях, когда они собирались вместе. Да и зловония, которые лёгким дымком вились из их трубок — не последнее, что могло так вскружить мне голову.
Совершенно не помню, как я попал в апартаменты правителя. Помню только гробовую тишину и запах магнолий. Дурманящий запах магнолий сводил меня с ума. Я очутился в роскошном кресле, обшитом золотой парчой. Напротив сидел Казим, курил трубку и внимательно рассматривал моё лицо. Нет, я не был красавцем: худой, бледный аскет, с редкими чёрными волосами, скрученными в куксочку, густыми бровями домиком, прямым орлинным носом, длинными руками с широкими ладонями, немного сутулой фигурой. Казим разглядывал не только моё лицо, он думал. Я боялся заговорить первым.
- Вот вы и в госях у самого Казима. Это большая честь. Не каждому удаётся получить моё расположение.
- Я тронут. Чем могу быть полезен в столь поздний час?
Казим отложил трубку в сторону, на столик из чешского хрусталя, взял мою руку в свои две и спокойно сказал:
- Вы можете идти спать, если устали. Я распоряжусь. Но мне бы хотелось вам доставить настоящее удовольствие, какое вы не получали ни в одной чужеземной стране. Вы ведь путешественник, не так ли? Странник от слова "странный"...
Я кивнул. Удивительно, но мне было приятно тепло его рук и я почти засыпал. Но сознаться в своей усталости не собирался. Мужчина я или валенок?
- Вы молчите, значит согласны провести ночь в моём присутствии? — Казим хлопнул три раза в ладоши и появился незнакомец, который меня привёл.
Я был знаком лично с человеком, который написал сказку тысяча и одной ночи и мне всегда хотелось его переплюнуть. Вот он, мой звёздный час! Сейчас начнётся!
Пришлось развалиться на тахте. Пришлось напихать в трубку какой-то травы и смотреть на полуобнажённых танцующих красоток с вибрирующими животами. И этого я ждал столько дней? Ничего нового. Примитив.
- Вам не интересно? Вы скучаете... я знаю...
- Отчего же? — завнул я. — Совершенно не скучаю!... А вот... Хотелось бы полюбопытствовать...
- Спрашивайте!
- ...этот ваш закон Е*,— замялся было я,— он каким образом осуществляется?
Казим, вальяжно распластавшись на двухярусном ложе, подставляя лицо то синему, то красному опахалу, произнёс:
- Это тайна принадлежит только нашему городу и если вы хотите быть в курсе, вы не должны покидать город. Вы согласны здесь навечно поселиться? — Казим помедлил. — Я сделаю вас ПЕРВЫМ Советником.
Я был ошарашен. Конечно, я хотел владеть тайной, но не такой ценой. Ценой свободы.
- Согласен,— сказал я, подумав про себя, что завладев тайной, а это было моей главной целью, я немножко подыграю правителю, а там как-нибудь выкручусь. Убежать я всегда смогу. Так я думал.
Казим хлопнул опять в ладоши и человек в чёрном плаще привёл несколько детей: три девочки и два мальчика. Детям на вид можно было дать лет четырнадцать, но по закуну, в котором гласило "после истечении 16 лет", им было не меньше шестнадцати и это немножко радовало.
- Сегодня третья и последняя ночь обучения великому искусству "Камасутры". У меня в гостях человек, который в последствии станет моим приближённым. ПЕРВЫМ Советником. Я бы хотел, чтобы вы продемонстрировали ему те знания, которые вы получали под моим чутким руководством в течении двух дней и ночей. Это будет ваше экзаменационное задание и если ему понравится всё то, что вы будете делать, завтра же я вас отпущу домой с дипломами лучших учеников. Приступайте!
Девочки построились передо мной и впились в меня глазами. Их руки и ноги постепенно стали двигаться в такт музыки, а головы, делая вращательные движения, кидали волосы то взад, то вперёд. Не смотря на то, что танец происходил в пяти шагах от меня, я заметил, что все три девочки не сводят с меня глаз. Неужели, влюбились? Одна стала медленно и очень даже нежно поглаживать свои плечи и груди. Другие две присоединились к мальчикам, которые просто стояли, не шолохнувшись. Девчонки были проворнее и изобретательней. Средняя, самая маленькая, но так сверкающая глазами, как будто это — звёзды, стала постепенно стягивать с себя шифоновую блузку, развязывать одну за другой юбки. Её напарницы продолжали окутывать своими телами мальчишек и раздевать их. Почти одновременно оказался без одежды и я. Как это случилось — понятия не имею. Мало того, все пятеро встали на колени у моего кресла и стали меня гладить, целовать, обступив меня со всех сторон. Тепло и невероятные ощущения посещали меня да так, что я чуть не потерял рассудок. Что будет дальше — мне было ясно и я не сопротивлялся. Но дети! Это же ещё дети! Я боролся со своими внутренними голосами: встать и уйти или остаться и наслождаться происходящим. Я посмотрел на себя со стороны. Со стороны я выглядел не очень привлекательно: лежал, распластанный на персидском ковре, девчонки лизали мои ноги, мальчишки мяли живот и член. Да... Вот так зрелище. Но что я мог сделать, если уже миллион лет существует Закон Е* и никто не восстаёт против правителя. Люди — просто животные. Люди привыкают ко всему.
Невороятно, но Казим наблюдал за всем этим маскарадом, не вмешиваясь, и мне даже показалось, что он уснул. Казим не спал. Он должен был тестировать знания детей. Поставить оценку. Выдать дипломы.
Самая маленькая девочка, которая была шустрее и красивее всех очень нежно облизывала мои колени. Потом она прошлась языком по моему мужскому хозяйству и орган, которому всё это время не было дело до прелестей детей-подростков, подскочил, как ошпаренный. Девичьи груди прекрасно колыхались в такт музыки, а соски напоминали бутоны роз. Белая кожа, почти прозрачная, гладкая и чистая. Фигура, как вылепленная из гипса — ни одного изъяна. Глаз радовался. Руки получали неописуемое удовольствие.
Мальчики занимлись телами других девочек, а моя малышка очень вяло раскрыв свой бархатный ротик, окунула мой член в его алые недра. Я почувствовал девчоночью глотку и боясь, что она сейчас захлебнётся, резко оддёрнул тело. Девочка посмотрела на меня так ласково, как даже матери не смотрят на своих детей, накрыла меня своим телом и стала извиваться змеёй. И снова я ощутил горячую влажную дыру, спрятавшую мой дорогой орган среди различных складочек, изгибов, бугорков. Девочка заработала языком, задвигалась то ко мне, то от меня и я стал улетать. Долго и мучительно улетать. В это же время чей-то тоненький пальчик проник в мой анус и задвигался в такт девочке. Мальчишки массировали пальцы моих ног, уделяя внимание и друг другу. Наверное, это был палец мальчика. Накалившись до предела, по мере усиления и ускорения движений, вся наша сладкая компания, начала громко-громко дышать. Я же — стонал и охал, стонал и охал и слышал только себя, потому что остальные — глухонемые.
Первый раз я изверг свой белый вулкан в рот той самой любимице, у которой глаза, как звёзды. "После всего, что произошло,— думал я,— спрошу утром её имя."
Две остальные амазонки, не дав мне очухаться, сели верхом и стали массировать спину, ягодицы, икры ног, шейные позвонки. Мальчишки делали массаж головы, а я из-под бровей наблюдал за Казимом. Казим занимался онанизмом, не снимая с себя одежд, и меня это ещё больше возбудило для второго раза. Я сильно сжал плечо одного из мальчиков и, видать, поняв меня по-своему, он приготовился мне отдаться. Акт мужеложства я совершил впервые и мне показалось, что мальчик, который до этого нежно целовал мои губы, вздрагивал от каждого моего движения, сжимаясь и скукоживаясь до точки. Наверное, ему было страшно больно, но он не мог говорить, не мог стонать и не мог плакать. Меня как будто обкололи наркотиками — таким бесчувственным и жестоким стал я в эту ночь.
Третий раз мне удалось кончить в воде. Когда меня забросили в бассейн, чтобы привести в норму, я захотел утонуть. Я лёг на дно и не двигаясь пролежал там минуты две. Девчонки, отлично плавающие и ныряющие на глубину пяти метров кое-как отскребли моё тело от кафельного пола. В воде я чувствовал сплошные языки: один проник в мой анус, другой ласкал член, третий, мужской, облизывал губы. Я почти лежал на поверхности воды, когда сильный эмоциональный взрыв нарушил тишину дворца. В конце концов, когда меня оставят в покое эти глухонемые дети? И вот, после моего очередного спермовыделения, дети вытащили меня из воды. Почти безжизненного и никакого. Казим ждать себя долго не заставил, он встал и подошёл к моему измученному телу:
- Поздравляю вас с новым назначением! Отныне вы будете жить в моих харомах и исполнять все приказы, как ПЕРВЫЙ Советник. Ваша комната на втором этаже. Прямо по лестнице, четвёртая дверь на право. Разрешаю вам проститься со стариком и переночевать там одну ночь, чтобы утром собрать свои вещи. Мои слуги вас отведут в его дом.
Казим резко повернулся и полы его одежд ниприятно мазанули по моему лицу. Я всё ещё лежал голый. И это ощущение незащищённости не покидало меня, пока я не заснул.
Я проснулся в доме старика. Что было ночью — помнил смутно. Давил сушняк и я кое-как встал, чтобы напиться. Бак с пресной водой и ковшом стоял в коридоре. Шатаясь и тыкаясь в стены как слепой осёл, на ощупь, я доковылял к "волшебному сундучку". Возвращаясь назад, и чёрт меня дёрнул! — заглянул в комнату к старику. Горбун спал на животе, подперев подушку руками. Одеяло наполовину сползло на пол. Я поднял кусок и хотел было укрыть обнажённые икры спящего и тут мне в глаза бросился знак, о котором говорил Казим — # — клеймо безбрачия. Лунный свет пробивался сквозь решётку окна без занавесок и падал прямо на кровать, где спал старик. Та-а-а-ак. Всё ясно. Старик платит в четыре раза больше налогов по причине бездетности, которую организовал сам же Казим. Так старику-то пятьдесят лет, а Казиму всего сорок с небольшим. И если Казим написал этот страшный Указ, то ничего не клеится. Я побрёл в свою комнату в глубоких размышлениях. Интересно, может быть, Казиму не 40? А может быть, этот Указ принял его отец или старший брат, или ещё кто из почтенных предков? А что было ночью? Собственно... сплошное блаженство... но что-то ведь было помимо этого?! Хоть убей, не помню! "Не переживай!" — сказал я сам себе. "Скоро убьют!"
До утра я ворочался, не мог спать. Встал первый, заварил зелёный чай, настряпал лепёшек. Готовить я любил, но из-за бродячего образа жизни — не готовил.
Старик проснулся, вышел к столу и развёл руками. Сели, помолились, позавтракали.
- Как спалось? — начал я из далека. Совсем издалёка.
Старик обрисовал руками шар и как бы отпихнул его от себя. Это означало — ужасно, и не спрашивай даже!
- Что снилось? — насторожился я.
Старик замахал отрицательно головой и стал бить правым ребром ладони о левое ребро ладони. Я всё понял. Кто-то кого-то порешил.
- Кто кого?
Старик тыкнул пальцем в свою грудь, а потом развёл руками влево и вправо от себя так, как будто хочет растолкать пространство.
- Ага... значит, один против всех?.. — Я заулыбался. — А меня в вашем сне не было?
Старик отрицательно замахал головой и почему-то сразу погрустнел. — Вы в море сегодня пойдёте?
"Да" — кивнул старик.
- Возьмёте меня?

Вечером этого же дня какой-то сорванец принёс пакет с гербом и сургучовой печатью. Я незамедлительно развернул свёрток. Это был приказ о назначении меня ПЕРВЫМ Советником и внизу приписка кучерявым почерком — явиться сегодня к 22.00 во дворец для соответствующей церемонии.
Я наконец-то задумался по-настоящему. Завтра утром собирался в путь — подальше от этого странного города. Сейчас же предстоит выбор: идти или не идти. Глупый, я не знал, что выбора у меня как раз-таки и нет...
- Ну что, старик, пойдём вместе?
Старик отрицательно замахал головой и сел на свой любимый стул. Начал молиться.
Я собрал все свои записи, которые набросал второпях, пока мучился бессоницей и пошёл к тому дому, где однажды увидел в окне промелькнувшее нечеловеческое лицо. Или мне тогда так показалось? Я нашёл дом, крыльцо, у которого стоял несколько минут и каучук, прилепленный к основанию перил, тоесть — под крыльцо. Теперь понятно, зачем я его туда присобачил. Спрятать рукописи. Откуда знал, что пригодится? ... потом, когда меня убьют из политических соображений, как настоящего борца (хотелось бы верить) и когда дом определят на снос (не скоро это случится), какой-нибудь любопытный обнаружит мои письмена, отнесёт их в редакцию и весь мир будет читать мои истории. Читать, восхищаться и жалеть, что умер такой молодой и талантливый, не оставив после себя даже потомства. О, этот миг! Он придёт! Только после моей смерти...
ЭПИЛОГ
В 1972 году на побережьи Красного Моря проводила исследования экспедиция МНИИ (московский научно-исследовательский институт), состоящая из двух профессоров, семи студентов и собаки. Цель исследовательского путешествия была не ясна, но уже обнародована на страницах Московского Комсомольца: археологические раскопки древнего города. Тетрадь неизвестного странника (он забыл написать своё имя) была найдена под какой-то полуразрушенной лестницей. Последняя запись дневника давала очень ценную информацию: хозяин погиб. Что случилось в тот вечер и кто был повинен в насильственной смерти, остаётся только догадываться. Единственное, о чём стоит сожалеть, так это о том, что имя и фамилию талантливого, хоть и молодого писателя установить не удалось.
9 декабря 2002 года  14:28:46