Когда часы пробьют двенадцать

   Вставать не хотелось... "Ещё немного... Ещё пять минут..." - сквозь сон подумала Алла, но тут она вспомнила, что сегодня - последний день декабря, и окончательно проснулась.

   Шум утреннего города, неясный и приглушенный, доносился откуда-то издалека. Она выглянула в окно и с трудом разглядела контуры стоящего рядом дома, фигуры людей, то появляющихся, то исчезающих в белой, как разбавленное молоко, пелене. Медленно, будто на чистом листе фотобумаги, погруженном в проявитель, в туманном прямоугольнике окна проступали очертания белоснежного города.

   Всё было прекрасно и удивительно: и сказочный город за окном, и какие-то фантастические деревья в ледяных кристалликах тумана, и то, что она, Алла, молода и свободна, а впереди субботний день, когда не надо идти на работу, впереди - Новый год.

   Алла не удержалась, сделала несколько танцевальных движений и мельком посмотрела в зеркало. Сероглазая девушка с модной стрижкой улыбнулась ей загадочной улыбкой Моны Лизы. Хороша! Чудо, как хороша! Алла была влюблена, хотя иногда сомневалась в этом. Она догадывалась, что тоже нравится ему - обычно девушки это замечают сразу, - но не пыталась сделать первый шаг. Пусть сама жизнь расставит всё на свои места. Рано или поздно, может быть, сегодня...  Именно  сегодня Алла была приглашена на вечеринку, где увидит его... А когда часы пробьют двенадцать... И сердце у неё проваливалось куда-то, будто она стояла на высоком берегу и готовилась прыгнуть вниз.

   На улице была предпраздничная суета, которая бывает обычно 31 декабря. В зеркальных витринах магазинов отражались и множились  серебряные ёлочки, украшенные лампочками и разноцветными гирляндами из фольги.

   Алла зашла в отдел женского платья, чтобы купить что-нибудь для вечеринки, и в первую минуту растерялась. Великолепие разноцветных тканей поразило её. Бирюзовые, изумрудные, пурпурные, серебристые, праздничные белые и строгие чёрные, - Алла не знала на чём остановиться. Легко касаясь нежного бархата, она погружала руки в прохладные, струящиеся шелка, которые переливались всеми цветами радуги, ласково гладила мягкий трикотаж и упругую шерсть, по-женски радуясь невиданному богатству. Но всё это было не то. Слишком многого ждала она от предстоящего праздника. Наконец, одно платье - серебристое, как рыбья чешуя, - привлекло её внимание, но посмотрев на цену, она мысленно ахнула: "Придётся занимать...". Впрочем, платье этого стоило.

   Вдруг почувствовав чей-то взгляд, Алла обернулась и увидела его. Вот так встреча! Он смотрел на неё - видимо, давно - и понимающе улыбался. От неожиданности Алла покраснела, будто её уличили в чём-то постыдном, и не было никакой возможности оправдаться... Она только что вспоминала о нём... Неужели, мысли материализуются?
   
   Непроизвольно Алла сделала движение навстречу. Вдруг из примерочной вышла молодая женщина, стройная, рыжеволосая, в том самом серебристом платье, которое так понравилось Алле, - вышла уверенной походкой женщины, которую любят, и убеждённая в своей неотразимости, спросила его: "Ну как, хорошо?" Забыв о существовании Аллы, он восхищённо смотрел на женщину или делал вид, что восхищён, но Алле от этого не было легче.

   Чувствуя себя самой последней идиоткой, она остановилась и открыла сумочку, будто хотела там что-то найти. Кто это женщина? Неужели, жена! Жена, о существовании которой Алла знала, но никогда не принимала в расчет, как будто её не было на свете вообще, а если и была, то считалась совершенной дурнушкой, на которую можно было не обращать внимания.

   Алла окинула соперницу быстрым, оценивающим и всё замечающим взглядом, каким могут смотреть только женщины. К своему удивлению, она не обнаружила в сопернице никаких изъянов. Да она просто прелесть, и платье ей шло необыкновенно! Внезапно она ощутила какую-то солидарность с рыжеволосой женщиной, незримые нити связали их родственными узами, как двух сестёр, или, как подруг по несчастью. И связующей нитью был, конечно, он. А может быть, платье из рыбьей чешуи... Но две женщины в одинаковых платьях! Это ужасно!

   И Алла позорно бежала из магазина. Было так жалко себя, что хотелось умереть. Она вдруг представила, как лежит в гробу, молодая и прекрасная, и люди говорят друг другу: "Эта девушка умерла от любви", и слёзы выступали у неё на глазах от нестерпимой жалости к себе. А потом её закопают в холодную землю...
   Нет, она совсем не хотела, чтобы её закопали... "А может, это не любовь? - мелькнула спасительная мысль, которая давно уже искала подходящую лазейку. - Тогда, зачем умирать? И кто, вообще, теперь умирает от любви?"

   Алла очнулась на незнакомой улице, которая тонула в полумраке, освещаемая только фарами проезжающих машин. Навстречу ей по белому заснеженному асфальту, мягко и медленно, как во сне, скользили неясные тени пешеходов. Она всматривалась в их лица, но как ни пыталась, не могла различить, - все люди были на одно лицо. В какое-то мгновенье закружилась голова, и она перестала ощущать реальность происходящего. Вдруг невидимый волшебник махнул рукой, как на детском празднике, и всё вокруг - улица, дома, деревья, лица прохожих - озарилось волшебным светом уличных фонарей.

   Вся в драгоценных блёстках, Алла шла по улице, а над ней в морозном воздухе, то там, то здесь, загорались и гасли, как живые светлячки, мерцающие искорки снежной алмазной пыли, сквозь которую нежно светили туманные огни, и Алле казалось, что это добрый волшебник из каких-то других миров осыпает всех своим драгоценным серебром, чтобы все люди - здесь, на земле - были хоть немного счастливы в этот вечер, последний вечер старого года.

   Чтобы немного согреться, Алла зашла в кафетерий. Она держала в замёрзших руках белую чашечку и, вдыхая кофейный аромат, не спеша, маленькими глотками пила обжигающий тёмно-коричневый напиток, чувствуя, как тепло медленно растекается по телу. А рядом, за соседним столиком, пил кофе молодой человек. Он внимательно смотрел на Аллу: "Отчего эта красивая девушка такая печальная? Так не должно быть, ведь скоро Новый год..." Впрочем, он тоже не ждал ничего хорошего в этот вечер. Молодой человек хотел заговорить с девушкой, но пока выбирал слова, она ушла.

   Дома, сиротливо кутаясь в платок, Алла сказала себе: "Никаких вечеринок... Новый год встречу одна...", и от этого решения на душе стало ещё тоскливей. Она легла на диван, закрыла глаза и задремала.

   Проснулась от резкого звонка в дверь. Звонила соседка. Она просила тарелки, - у неё были гости, и тарелок, как всегда, не хватало.

   - Ты почему дома, и одна? Что случилось? - удивилась соседка, глядя в заспанное и несчастное лицо Аллы, и не дождавшись ответа, сказала. - Чтобы через полчаса была у меня, и без возражений...

   "Действительно, что случилось? - сонно подумала Алла. - Ах да, я не купила платье... Но это не смертельно. Жаль, что я не примерила его... Впрочем, оно мне не по карману. Слишком высокая цена".

   Через полчаса Алла - в скромном прошлогоднем платье, - но, несмотря на это, красивая и весёлая, пила шампанское за новогодним столом и назло всему - ох, уж эти девушки! - улыбалась своей загадочной улыбкой молодому человеку, который не сводил с неё удивлённых глаз. Его звали Никита. Он оказался интересным собеседником, и прекрасно танцевал. Она готова была поклясться, что видела его прежде. Но - где? Может быть, во сне? Когда Алла смотрела в его глаза, сердце у неё проваливалось куда-то вниз, будто она стояла на высоком берегу.
 
   Никита не любил шумных вечеринок, но теперь не верил своему счастью, - неужели, это та самая девушка из кафетерия! Тогда, в кафетерии, Алла не заметила его, но там - на небесах - кто-то решил, что эти двое обязательно должны быть вместе. И они встретились. А когда часы пробили двенадцать Никита шепнул ей:

   - Давай убежим.
   - Куда?
   - На край света!
   И Алла доверчиво протянула ему руку.

   Они шли по улице, а над ними, высоко в небе, загорались мерцающие искорки снежной алмазной пыли. Это добрый волшебник осыпал их своим драгоценным серебром, чтобы они были счастливы!