Вербное воскресение

Из темного узкого коридора вышли двое. Женщина с ярко накрашенными губами и следом за ней невзрачного вида мужчина в потертых джинсах. В руке он держал лист чуть-чуть мятой белой бумаги и ручку. Его движения были нетерпеливы, он, конечно же, был взволнован, испуган и бог знает, что еще. Всем своим видом он словно показывал готовность записывать за полной дамой её речь, но та отчего-то молчала. Наконец, в единственную светлую комнату, зашли еще двое: женщина в огромной  черной шляпе с большими полями, которые скрывали её выразительные карие глаза, а под руку с ней мужчина, очевидно муж, которого, судя по его лицу, мало волновало то, ради чего они пришли сюда сегодня. Может быть, прямо этим утором он лежал в своей теплой кровати и радовался только тому, что день этот был воскресением и что ему не было никакой нужды идти на скучную работу. И как раз в ту минуту, когда он очередной раз поворачивался с боку на бок, вновь и вновь радуясь этому, зашла она. Сверкнув своими огромными карими глазами, она шумно вздохнула и плаксивым голосом, который так не подходил к её яркой внешности, медленно проговорила:
- Ну неужели ты забыл, что именно сегодня мы идем смотреть квартиру?
Он приоткрывает глаза, безуспешно пытаясь понять, что именно она имеет в виду. Так и не дождавшись ответа, она отходит в сторону, достает свою любимую серебряную зажигалку, тонкую длинную сигарету и курит. Она прекрасно знает, что ему не нравится, когда она курит в комнате, но ему лень еще раз напомнить ей об этом. Потом, вдохнув пару раз сигаретного дыму и от этого все больше и больше прощаясь со сном, он начинает вспоминать, что они (под этим словом он имеет в виду их семью) уже месяца два назад решили переехать в квартиру попросторней и теперь безуспешно пытаются  найти новое жилье, «созданное специально для них» (как говорит его супруга). И  он  быстро собирается и едет с ней только потому, что у него нет другого выхода. Едет, хотя на настенном календаре по-прежнему воскресение, и ему по-прежнему хочется спать.
- Да, просторная квартира, - небрежно заметила, наконец, женщина в шляпе. Это высказывание, слетевшее у неё с губ, было кстати только потому, что все так и продолжали молчать. Сама женщина явно не хотела тем самым как-то похвалить эту обитель, которая, видимо, не пришлась ей по душе.
Полная дама с радостью подхватила эту мысль.
- Да, квартира большая, я бы даже сказала огромная. В одной из комнат есть даже балкон, так на нем хоть плясать можно – такой просторный. Только краска там,  совсем облезла, но это я думаю, не проблема. Наше агентство и продает его не по цене нового…
И она отчего-то рассмеялась. Женщина в шляпе странно посмотрела на полную даму, чуть заметно улыбнулась и бросила недовольный взгляд на мужа. Он же, истолковав его по-своему, громко сказал, поправляя галстук.
- Нелли, кажется, эта квартира нам не совсем подходит. Как ты думаешь?
Но Нелли это предложение тоже не понравилось. Она проигнорировала слова мужа и вновь обратилась к полной даме, которая уже успела насупиться и решить для себя, что день оказался безуспешным.
- Не покажите ли остальные комнаты?
С этими словами она прошла вперед, давая тем самым понять, что не шутит и  делает это не только из вежливости. Полная дама опять расцвела, и на её лице появилась улыбка, похожая на детскую. Она принялась расписывать достоинства и недостатки каждой представленной комнаты, упиваясь своим собственным рассказом. Невзрачного вида мужчина ходил за ней и настойчиво делал вид, что у него очень много обязанностей, что он очень занят и устает  гораздо больше своей начальницы. Получалось у него, по правде говоря, не слишком правдоподобно. Нелли слушала, качала своей маленькой головкой, но думала совсем о другом. Рассматривая уже описанный нам балкончик, она вдруг остановилась, прижала длинный палец к губам и тихо сказала, словно заметила как-то между прочим.
- Я слышала, что когда-то здесь жил художник…
Полная дама сразу же  замахала руками.
- Вздор, вздор! Вы про ту историю? Не верьте газетам – все врут.  Им бы все преувеличивать, да писать всякие пустяки, да глупости. Нормальным людям жить мешают. Не верьте! Да, здесь жил художник – вот и все. Остальное выдумки.
Нелли провела рукой по пыльной стене, смахнула пыль с руки и обратилась к мужу:
- Владислав, мы же непременно купим эту квартиру, не так ли? – при этом она так сверкнула своими огромными глазами, что у него мороз прошел по коже. – Непременно, ведь правда, Слава?
Он не ожидал такой развязки, не ожидала этого и полная дама. Вопрос Нелли звучал как простое, ничем не прикрытое утверждение – и полная дама сразу это почувствовала. От сердца у неё даже как будто отлегло: она больше не корила себя за то, что решилась работать в воскресение, да еще в Вербное. «Не зря Бога погневила», – подумалось ей. Ответа Владислава она не боялась: как только эта парочка вошла в квартиру, она сразу поняла, что все решения здесь принимает Нелли, Нелли Анатольевна, как она представилась по телефону.
       Владислав нервно качнул головой, верно желая что-то сказать, но так же нервно и резко остановился и уставился в окно. Нелли улыбнулась и прошлась вдоль комнаты.
- Я позвоню вам завтра. Непременно…
- Наше агентство полностью к вашим услугам, Нелли Анатольевна, - сказал вдруг невзрачного вида мужчина.
Нелли вздрогнула так, как будто только что заметила, что полная дама пришла сюда не одна. С минуту неподвижно стояла и просто разглядывала его. Благовоспитанные люди заметили бы, что это чересчур неприлично вот так смотреть на человека, которого видишь первый раз в жизни. Но здесь, кроме него самого, не обратили на это никакого внимания. Нелли, направляясь к выходу, нетерпеливо прошла в коридор, стуча своими высокими тонкими каблучками. Вскоре вновь раздался её плаксивый, словно надтреснутый голос:
- Владислав, ну что же так долго? Поехали!
Но он, словно не расслышав, медленно поплелся за ней. Время было около часу дня, и спать ему уже совсем не хотелось…
Ветер нервно трепал белые занавески, повешенные на кухне. Из-за духоты, наступившей внезапно в апреле, окно оставили открытым, и ветер мог забегать в квартиру на одно мгновение, чтобы навсегда остаться закупоренным в четырехстенной коробке и погибнуть там навсегда. Но он все равно забегал каждую секунду, каждый миг и все равно погибал. Наверное, так было кому-то нужно.…Где-то вдали несколько минут звенели колокола, заставляя каждого хоть немного подумать о Боге. Нелли всегда надоедал этот монотонный, казалось бы, даже резкий звук. Сегодня она даже в нетерпении закрыла уши, чтобы не слышать его, но тут вспомнила, что какая-то старушка, прося милостыню на улице, говорила, про Вербное воскресение. Нелли стало стыдно за себя, за свое неверие, за  свой нетерпеливый и вздорный характер, и она заплакала. Заплакала отнюдь не потому, что ей правда было грустно, а просто так, из какой-то мелкой и нервной злости, которая прицепилась к ней с самого утра. Затем она вытерла бегущие по щекам слезы и прошла в гостиную.
Владислав сидел в большом кресле, обитом какой-то бардовой материей, и читал газету. Ему, очевидно, не нравилось, что там писали, потому что он поминутно морщился, перелистывал страницу за страницей, но так и не находил того, что удовлетворило бы его крайне невзыскательный вкус. Он поднял наконец глаза и взглянул на жену. Она была бледна и будто даже измотана, глаза немного припухли от беспричинных слез, но через какую-то долю секунды на лице её появилась  обычная «домашняя» улыбка. Владислав разозлился: он почему-то решил, что сейчас его драгоценная половина просто обязана сказать, что никакую квартиру они покупать не будут, поищут другую, более новую, а то и вообще останутся здесь, в обжитом уже месте. Но Нелли молча прошла вглубь комнаты и закурила.
  Владислав застучал ногой по блестящему бледно-коричневому паркету, отложил газету в сторону и сказал:
- Значит, по милости художника мы переедем в эту старую до убожества квартиру, которую никто и никогда в здравом уме и не подумает купить?
Нелли не отвечала. Владислав в нетерпении продолжил:
- Только из-за того, что моя жена чрезвычайно любит романтические истории. Кстати, что случилось с этим художником?
Нелли стряхнула пепел прямо на пол, точнее на персидский ковер все в тех же бледно-коричневых тонах.
- Ты же читаешь газеты, - она презрительно посмотрела на маленький столик, действительно весь занятый газетами и журналами, - сам должен знать. Хотя, - она помолчала, - ты ведь все равно ничего не запоминаешь. А этот художник повесился в своей квартире года три назад.
Владислав зашевелился на своем кресле.
- Что? Это уже не романтика! Жить в квартире покойника. Это же жуть. С какой стати? Из большой любви к трупам, что ли?
- Я думала, что ты материалист. При чем тут труп, при чем тут, где он повесился? Его самого ведь там нет. А о душе ты вряд ли думаешь…
- Но зачем?
- Ты не поймешь…Мне так хочется, - она поправилась, - то есть мне это нужно.
Владислав о чем-то напряженно думал. Затем подошел к маленькому газетному столику, перерыл большие стопки газет, вынул одну из них и громко воскликнул:
- Точно. Так я и думал. Тот самый художник, выставку которого организовали его коллеги уже после его смерти, - он полистал газету. – Да, да, тот самый, который на всех своих картинах рисовал девушку в белом. Да, да…Я даже был на этой выставке, вернее мы, да мы же с тобой были на ней. Удручающее впечатление. Похоже на помешательство какое-то. Совсем не удивительно, что он повесился. Больной какой-то…
Владислав снова сел в свое любимое кресло.
- А теперь мы, как будто мы тоже больные, собираемся купить эту квартиру. Не удивительно, что этот мужик в джинсах так смотрел на тебя. Да, они точно решили, что мы помешанные. Эту квартиру мы будем ремонтировать года два-три, прежде чем наконец  вселимся в неё. У нас просто средств на это не хватит никаких. Да, они решили, что мы психи, как там называется любовь к покойникам?
- Хватит! – Нелли почти кричала.
 Владислав осекся, посмотрел на неё и тихо сказал:
- Но если тебе будет приятно, тогда разумеется. Не расстраивайся.
  Вечером в квартире раздался телефонный звонок. Нелли, в халате и тапочках, с распущенными  темно-русыми волосами, необыкновенно домашняя и уже как будто полностью успокоившаяся, взяла трубку.
- Да я слушаю.
- Нелли Анатольевна, здравствуйте. Я по поводу квартиры. Вы сегодня смотрели.
Нелли  вздрогнула, и её глаза как-то неестественно сверкнули.
- Вы ведь меня узнали, - заметила она, - но как вы запомнили мое имя?
- Мой сын очень часто о вас говорил.
- Правда? Ну да, конечно, простите.…Простите меня!
- Нет, нет, ничего. Я вот сейчас квартирами занимаюсь. Не очень прибыльно, но тем не менее.…А вы как?
- Да, ничего. Терпимо.
- Нелли Анатольевна, вы ведь будете покупать эту квартиру? Она, конечно, не очень что бы. В общем, не считайте обязанностью…
- Нет, я непременно её куплю. Мне это нужно. Мне так жаль, что я  плохо знала вашего сына. Он был очень талантливым человеком.
- Да.… С праздником вас, Нелли Анатольевна. И до завтра.
Нелли положила трубку и прошла в комнату. Владислав уже спал, уткнувшись в подушку, и мирно посапывал. Нелли выключила свет.

  В мае город и вовсе разморило. Разморило улицы, дома, центральные парки и, безусловно, самих горожан. Кто упивался этим временем, кто негодовал, никак не мог сосредоточиться на работе и мечтал о нескольких прохладных деньках. Нелли редко, но приходила в новую квартиру, чтобы посмотреть на проходящий в ней ремонт. Рабочие мирно стучали молотками, красили стены, белили потолки. В общем, Нелли Анатольевна была более чем довольна. В который раз, прогуливаясь по квартире, она заметила шкаф, сиротливо прибитый к стене коридора. «Не могла раньше обратить внимание, - подумала она. – Он смотрится здесь более чем ужасно». Действительно, шкаф представлял собой крайне плачевное зрелище: облезлая краска, прогнившие в нескольких местах дверцы. «Нет, решительно надо убирать», - подумала Нелли и тут же обратилась к рабочим с этой просьбой.
- Нелли Анатольевна, мы уже думали над этим, но ничего не могли без вас сделать. В этом шкафу есть какие-то вещи. Побоялись выбрасывать.
- Я сама посмотрю их, не волнуйтесь.
Нелли подошла к шкафу и распахнула дверцу. В нос ударил запах залежавшихся вещей и …моря. Нелли не могла поверить в это, но здесь пахло морем, песком и прохладой. Она зажмурила глаза и на минуту ей показалась, что все, что происходит вокруг – только мираж, а она сама лежит сейчас на берегу моря, и ей тепло, уютно и совсем не жарко. «Наверное, на солнце перегрелась», - подумала Нелли недовольно, разбирая первую попавшуюся коробку. Надо сказать, что вещей в шкафу было не слишком много: две картонные коробки с какими-то бумагами, старый светильник и фонарик. Нелли, в конце концов, решила и вовсе не разбирать этот хлам: выбросить что-либо она просто не имела права, а разбирать бес толку смысла не было. «Отдам все его отцу», - решила она, освобождая шкаф. Из одной, неаккуратно взятой коробки, посыпались какие-то бумаги. Нелли была готова положить их обратно, но тут заметила, что среди них находится неизвестно откуда взявшаяся картина. Нелли оставила коробку и взяла недописанный холст в руки. Ей показалось, что сейчас, именно сейчас она почувствует что-то новое, то, чего с ней никогда еще не было. На холсте была изображена все та же девушка в белом. Она стояла рядом с морем, легкий ветер трепал её длинные русые волосы, её легкое, словно воздушное, платье. В безоблачном небе парили чайки, и море было спокойно, как зеркальная гладь. Там все было по-другому, там все было хорошо, там не было страшно…Нелли еще раз вдохнула аромат моря и даже почувствовала холодный ветерок, касающийся кожи.  Внимательно разглядывая эту девушку, она все больше узнавала в ней себя…