Клубная ночь

                КЛУБНАЯ НОЧЬ

Беспорядочно, бессмысленно блуждающие прожекторы: сиреневый, зе-леный, оранжевый, две лампы: самодостаточная фиолетовая, задумчивая, оди-нокая, в тени, спокойная, наблюдающая, и тонкая розовая штучка, она рисуется, она такая уникальная, розовые и оранжевые шашки на стене, но им далеко до шашек, они статичные и разрозненные, они не доверяют этим волнам, волнам слоновьего топота, которым покоряются стройные тела, в белых коротких блуз-ках, тела, да, тела, ибо какие могут быть души под эту музыку, и этот клетчатый пол, плеск цвета и звука, однообразного, тем и приятного вам, фосфоресци-рующим, умеренно обнаженным, целенаправленно соблазнительным, и этот цветной дым, клубящийся в конце прожектора, такой пыльный; такое спокой-ное, чуть скучающее наблюдение, ожидание непонятно чего, музыкальная скука под музыкальное хлюпанье, однотонное гроханье, визг, зажигающий полудох-лых, полупьяных, обнаженные руки до ключиц, до пупка животы, и ребра, и лица, которым принадлежит эта красота, уши, послушные примитивному гро-хоту, муть бара, гипербола цен, и кваканье в перерыв, грохочущий накат новой «музыки»; перевернутые рюмки, для которых мир вверх ногами, застывший стеклянный мир стекающих капель, грусти, задыхающейся в искусственности, сияющих со всех сторон белых футболок, не знающих, не знающих, куда деть себя и свое время, долбежка, объединяющая мир, от Парижа до Токио, от Токио до Сан-Франциско, эти всеподчиняющие «простые движения», «вертикальная проекция горизонтального желания», ах, кто же это сказал, уж не Фрейд ли, да нет, не он, но очень в его духе, блестящие майки официанток, равнодушных, привыкших, вечно готовых к любому флирту, с мурашечной кожей, возбужден-ной от уличного холода, проникающего сквозь басы, заказанное, запланирован-ное исступленье, безумие, сверкающее, разноцветное, подпитанное алкоголем и деньгами, контролируемое отупевшей, но не подающей вида охраной, руки, спины, замерзающие, но сладострастные, и животы, о, животы! – прожекторы, они тоже меняют цвета, они тоже хамелеоны, исчезание и появление, отрыви-стые в этом свете движения, монтаж танца, танца воли к жизни, кружение ламп, кружение тел, в однообразном жизненном ритме, вперед, только вперед, грудь только вперед, а вот – скучное блуждание охранника, растворяющегося в струе дыма, и половые испарения, о, сколько их в кубическом миллиметре! – непре-одолимое желание улечься на пол, друг на друга, о, как же вы сдерживаетесь! – синее мерцание лунной лампы, она здесь и не здесь, она думает о луне, мечтает в нее превратиться, в кратеры, и в темную сторону, она мечтает погаснуть, ну правда, каждый вечер одно и то же, надоело, давно уже надоело, и маятники-охранники, они загрустили, такая пустая ночь, как всегда, и это ваша работа, за нее платят, но это ваша работа! – мутные клубы розового дыма, отъединение, улыбчивое отчуждение, и разбредание по домам в медленном утре зимней ночи.

Ночь 30.12.02, с натуры