Выбор

                Ирина  Языкова-Ярич
Выбор
(4-я редакция)

    Была суббота и Наталья Петровна, по обыкновению пекла блины. К вече-ру ждали гостей.  Чаепитие по субботам у Кузьминых было давней традицией, ещё со студенческой поры. Это был своего рода клуб по обмену разными ново-стями. Один из  субботних вечеров стал особенным для нас,  мы стали свидетеля-ми  явления, о котором я не могу не рассказать.
Я пришел первым, и принялся помогать хозяевам накрывать на стол. Спра-вились быстро и мы с Колей, мужем Натальи вышли на балкон покурить в ожида-нии остальных. С недавних пор я решил бросить курить, и теперь не только со-кращаю количество выкуренных сигарет, но и количество затяжек. На третьей за-тяжке раздался звонок, и я нашел повод оторваться от «Золотой Явы», поспешил к входной двери. Виктория и Илья стояли за дверью. Войдя, они отдали свои гос-тинцы хозяйке, помыв руки, стали располагаться за столом, где кроме горячих блинов  красовалось клубничное и черничное варенье, конфеты на любой вкус: «Мишка на севере», «Полёт», ирис «Золотой ключик», «Гусиные лапки», а также овсяное печенье и вафли «Артек».
Мы закончили один педагогический институт, но по специальности никто кроме меня не работает. Наталья закончила филологический факультет, но много лет трудиться в отделе кадров. Мы с Ильей – исторический. Но он был инструк-тором райкома партии, а последнее время  пытается заняться бизнесом, но у него не очень то получается. Я же чередую преподавание в школе с торговлей на рын-ке. Виктория и Николай - математики, но несколько лет назад переквалифициро-вались в бухгалтеров. Кирилл, сын хозяев собирается поступать в мединститут, но увлекается историей.  Между нами разгорелась дискуссия о роли личности в ис-тории. Все началось с упоминания Кириллом события, которое произошло в Ита-лии в начале XIII века. Он недавно прочитал о нем и говорил  с возмущением:
- Я то думал, что все значительные события в истории происходят из-за хит-роумных планов, рассчитанных на благо страны, народа. А выходит, что глобаль-ным последствиям, отражающимся на судьбах тысяч и тысяч людей, даёт толчок лишь личное желание выгоды или власти одного из богачей!
- Ну не всегда так, но бывает, - сказал его отец и призадумался.
И было отчего. Возможно и катаклизмы, потрясшие нашу страну за послед-ние десять-пятнадцать лет вызваны лишь честолюбием и жаждой власти единиц, всплывших на волне популизма благодаря слепоте одних и корысти других.
- Вы только послушайте и вдумайтесь из-за какого пустяка, простой житей-ской ситуации началась война! – возмущался Кирилл. – Человек обещал жениться на одной, но влюбился в другую и женился на ней. Банальная история, которая может произойти в любую эпоху, в любой стране и в любом сословии! – Юноша в полном изумлении не мог постичь мир взрослых, такой запутанный и противоре-чивый.
- Любовь и женитьба не такой уж и пустяк, наоборот – решающий шаг в личной жизни, - возразил сыну Николай, откусывая  блин, предварительно обмак-нув его в сметане.
- Вот именно, что в личной жизни! А в этой истории обиженные родствен-ники брошенной невесты отомстили бывшему жениху так, что в результате мно-голетняя гражданская война унесла сотни, да что там сотни, тысячи жизней! Ну не глупо ли?! Главное: из-за чего?! – у возмущённого Кирилла выступили слёзы, это он в запале отхлебнул большой глоток горячего чая.
- Дружок, возможно, что ты чего-то не понял и месть твоему «герою» была не причиной, а поводом к войне или к устранению противника с её помощью, - предположил я, намазывая на очередной блин клубничное варенье.
- Какая разница! – воскликнул юноша. – Результат всё тот же: смерть или разорение или то и другое  среди жителей всего города, всех сословий! – он уста-вился в чашку, где размешивал черничное варенье, наблюдая как вода меняет цвет из кроваво-бордового в фиолетово-чёрный.
- С нашим совершенно иным мировоззрением трудно дать объективную оценку событиям минувших веков, - напомнил я, дожёвывая печенье.
–  Вот, если бы можно было собственными глазами всё увидеть, тогда уж   оценка события была бы объективна! – сказал юноша, с отчаянным хрустом ломая вафли.
- Твой взгляд был бы таким же субъективным, как и другие. Абсолютно объективно рассмотреть проблему почти невозможно. Каждый исследователь вольно или невольно отдаёт предпочтение той или иной стороне в соответствии со своими взглядами, характером, темпераментом, - возразил ему Илья, медленно разворачивая ириску и опуская её в рот.
- Ну, тогда услышать очевидца событий, - не унимался Кирилл.
- А, лучше самого участника – виновника и жертву – мессера деи Буондель-монти, то есть надо вызвать духа, - добавил Николай. Хозяин дома – весельчак и отменный шутник. Он часто разыгрывал нас, и так искусно и неожиданно, что мы каждый раз попадались на его изобретательные уловки.
- А почему бы и не попробовать? – откликнулась Наташа, она всегда лю-била экспериментировать. - Недавно видела по телевизору программу «Америка с Михаилом Таратутой», так там рассказывалось о маленьком городке в США, где живут в основном медиумы. Они общаются с духами своих родителей и даже ви-дят их. К жителям этого городка приезжают со всей Америки, - сообщила Наталья в надежде увлечь собравшихся спиритизмом, после чего отправилась на кухню доливать чайник  и кипятить.
- Я тоже видел эту передачу, - подтвердил я  слова Наташи, но без её энту-зиазма.
- Давайте, давайте! И вызовем дух Макьявелли, - подхватил Кирилл, забыв  о блине с черничным вареньем, которое вытекало кроваво-темными тонкими струйками из его ладони.
- Почему именно его? – спросила безучастно Виктория.
- Потому что о Буондельмонте я прочитал в «Истории Флоренции» Никол-ло Макьявелли.
- Да, никто не появиться, и ни кто не отзовётся, что вы как малые дети! – возмутился Илья, беря следующий блин и макая его в черничное варенье.
- Отзовётся, не отзовётся. Попытка, не пытка. Поиграем сегодня в медиу-мов, что плохого произойдёт. Давайте! Я никогда этого не делала, но читала об этом и объясню, что надо делать, - сказала Наталья, которая вошла снова с пол-ным чайником и стала разливать чай по чашкам.    
В результате решили провести спиритический сеанс. Все отнеслись к это-му как к игре, уверенные, что ничего не произойдёт, а так позабавятся.
Мы выполнили все рекомендации Натальи и долго ждали, призывая от-кликнуться, то дух Николло Макьявелли, то дух мессера Буондельмонте деи Бу-ондельмонти. Ждали несколько минут, и вот почему-то у меня помутнело в глазах и будто всё вокруг стало как-то зыбко. К стати сказать, такое же ощущение было у всех присутствующих, как потом выяснилось. Совсем скоро это прошло, но я чувствовал, что что-то изменилось, но что? И вдруг мы услышали голос. Он зву-чал отовсюду, как бы заполняя собой пространство, и в то же время нельзя ска-зать, что звук доносился из вне, напротив я явно ощущал его внутри себя!
- Приветствую тебя мой юный читатель и всех твоих достопочтимых дру-зей. Я писал свой труд для потомков, но не мог надеяться, что мою «Историю…» будут читать в ХХI веке от Рождества Христова! Вас интересует далекая во вре-мени и пространстве Флоренция! Я тронут, признателен и благодарен. Любовь и боль за родной город, вложенные в мою работу не напрасны. Я повторюсь, но я глубоко тронут…Если я не ошибаюсь, в данное время вы хотите знать об эпизоде, который послужил поводом к войне?
Бледный, с испуганными глазами Кирилл нашел в себе силы, едва слышно выдавить: «Да».
Я же слушал и не верил в реальность происходящего. Что это могло быть? Конечно же это устроил Николай, вдвоём с Натальей, не зря она уговаривала нас. Но что же они сына не предупредили, бедняга сидит ни жив, ни мёртв. Да и они сами выглядят растерянными, если не сказать испуганными, даже больше чем ос-тальные – «артисты». 
По первым репликам духа можно было догадаться, что это якобы Николло Макьявелли. Его твёрдый голос зазвучал вновь:
- На ваш призыв откликнулся мессер Буондельмонти, он рядом со мной.
- Приветствую вас, добрые люди! Вы хотите знать мою печальную исто-рию? О, не имейте роковых желаний, и не будет роковых деяний.
Все присутствующие переглядывались между собой, и каждый надеялся, что он не сошел с ума.
Тем временем дух Буондельмонте продолжал:
- Вы не только услышите, но и увидите, как развивались события.
 Все замерли. И тут со столом, за которым мы сидели стало  происходить что-то странное. Сначала воздух над столом стал колебаться и всё, что мы видели на нём раньше начало постепенно «таять», одновременно проступало … Перед нами лежал Апеннинский полуостров! Мы видели его сверху, словно высоко па-рили над Землёй. Возгласы удивления и восхищения вырвались из наших уст! Края его начали уходить из поля видимости. Изображение стало меняться.
- Это моя родина, Тоскана, - пояснил нам дух Макьявелли.
Прямо перед нами протянулась мощная горная цепь Апеннин. Высокие остроконечные горы постепенно разветвлялись на несколько цепочек, которые понижались уступами. Всё вокруг покрыто грядами  мелких лесистых холмов, пе-ресеченных ниточками рек. Самая крупная из них подобно потоку голубых брил-лиантов изгибаясь бежала к далёкой кромке моря по обширной долине, цвета малахита.
- Арно, - добавил он.
Изображение перемещалось, двигаясь против течения, и вдали показались постройки. Поначалу я всё удивлялся, как удалось Николаю спроецировать это действо? Голографической установки у него нет, уж я точно знал. Но как по дру-гому? Я наблюдал  за пейзажем, не переставая восхищаться и удивляться. Такое возникло ощущение, что находишься среди густых лесов на холмах, среди сочных трав на лугу. Вдали показался средневековый город. Не прошло и минуты как всё пространство вокруг нас заполнили его строения:  лачуги и маленькие домики бедноты, широкие площади и крепкие дома в несколько этажей с зубчатым вер-хом, соединённые между собой для всего рода и объединённые центральной баш-ней. Дома-замки, дома-башни, дома с лоджиями, дома с плоскими крышами, пре-вращённые в открытые террасы. Узкие и кривые улочки с домами, тянущимися сплошной стеной. Всё это освещено и согрето южным солнцем. Чувствовалось, что жизнь горожан текла тихо и мирно. Но, как ни странно, почему-то нарастало ощущение надвигающейся тревоги, ощущение горьких перемен и утрат.
- Это мой родной город, который к началу тринадцатого века существовал уже столько же столетий, - объяснил дух. – Юный читатель и вы его друзья знаете из моего труда, что вся Италия, я имею в виду её жителей, раскололась на две враждующие стороны: одни поддерживали германского императора, именовали себя гибеллинами и помогали ему добиться власти над Италией. Другие были сторонниками церкви, называли себя гвельфами и желали победы папы Римского в борьбе с императором. Во Флоренции же царил мир, как сказали бы вы совре-менным языком – относительный, но всё же открытой вражды не было. Все при-знавали власть императора, хотя в городе имелось немало  приверженцев папства среди знатных фамилий.
Городская суета заполняла улицы и переулки. По своим делам мирно и де-ловито спешили  мужчины и женщины в длинных темных одеждах, остроносых ботинках и конусообразных капюшонах, а также  богато украшенные  всадники.  Но ощущение приближения чего-то неотвратимого усиливалось. Небо над горо-дом хмурилось, ясная его голубизна закрывалась, а ослепительно белые облака изгонялись наступающими грозовыми тучами. Словно убегая от них устремля-лось в лазурную даль белоснежное облачко, похожее на всадника. Но сизые клу-бы грозной тучи стремительно приближались к нему. За ней тупо надвигались на солнце мрачные и толстые грязно-серые облака, готовые лопнуть и излиться все-сокрушающим ливнем. Грозовые тучи нависли над Флоренцией!
Вскоре перед нами возник большой каменный дом с открытой лоджией на втором этаже, через которую мы мигом «проникли» внутрь. У меня перехватило дух, женщины закрыли рты, чтобы не вскрикнуть, Кирилл съежился и прилип к спинке стула, Илья и Николай сидели как вкопанные, тараща глаза вокруг. «Во-рвавшись» в комнату мы оказались среди собравшейся толпы!
Дух Макьявелли поспешил нас успокоить:
- Не бойтесь, благородные люди, они вас не видят и не слышат. Для вас это всего лишь образы, давно ушедших из жизни  людей.
- Это собрание по поводу моей помолвки, - добавил дух Буондельмонте.
Хороши образы, ничего не скажешь, они были настолько реальны, что мы сидели, ни живы, ни мертвы. По огромной зале ходили, переговариваясь, и стояли богато одетые люди. Они ходили вокруг нас, между нами и сквозь нас, словно мы прозрачные! Но постепенно страх проходил. Когда в очередной раз через блед-ную, чуть живую Викторию проходила парочка вельмож, я попытался схватить одного из них. Но моя рука прошла сквозь бархатную полу кафтана, отороченную мехом, и опрокинула вазочку с конфетами. После этого я окончательно понял, что мы для них, также как и они для нас неуязвимы и успокоился. А мои друзья стали спокойнее и смелее рассматривать всё вокруг.
Солнечный свет, проникающий через узкие окна, скупо освещал просто-рное помещение. В редких лучах  блестели драгоценности, украшающие шелко-вую и бархатную одежду женщин и мужчин, яркими бликами сверкала начищен-ная серебряная посуда на столе. На резных скамьях и стульях из темного дерева сидели мужчины в коротких приталенных кафтанах с расширяющимися к низу рукавами и узких, обтягивающих ноги брюках, на  женщины были приталенные длинные до пола платья  со шлейфами, с длиннющими и широкими рукавами. У некоторых рукава были  с разрезом. По раскрасневшимся лицам было понятно, что в доме тепло, несмотря на это  почти у всех надеты небольшие шапочки, а у женщин под шапочкой ещё и покрывало, закрывающее волосы. Казалось, что всем своим обликом они хотели показать своё богатство и высокое положение в городе. Из-за спустившихся шлейфов и большого количества башмаков мозаику на полу трудно было рассмотреть.
- Кратко расскажу вам, как я сюда попал, - бархатный голос духа Буон-дельмонте напомнил о себе. – Любил я посещать с друзьями весёлые пирушки. Вот на одной из них вышла крупная ссора. Мы с приятелем ели из одной тарелки, как это издавна заведено на пирах. Шуту хозяина дома, видимо захотелось себя показать перед гостями. Свои насмешки он почему-то направил на моего сотра-пезника. Пытаясь развлечь остальных, этот глупый малый сказал ему что-то гру-бое, непристойное  и оскорбительное. Пиршественная зала сотряслась от хохота. Но честь и достоинство моего приятеля были задеты. Шута надлежало поставить на место. И я не мог не вступиться за честь сотрапезника. Но нашлись и те, кто поддержал, вступился за шута. Захмелевшие пирующие быстро перешли от слов к делу. В ход пошли кулаки и оружие. Во время драки я ранил в руку Одда Арриги (Одарриги). После этого я  ожидал с его стороны кровной мести. Но через некото-рое время он мне сообщил, что на их семейном совете было решено дело кончить миром, и предложил мне в жёны свою племянницу.   
- Они решили воспользоваться  случаем и породниться с одним из влия-тельнейших родов Флоренции, - дух Николло Макьявелли дополнил. – Буондель-монте был главой  рода, а род владел домами в западной части города, на улицах Апостолов и «Терм». Вся долина реки Пезы, притока реки Греве составляла их владение. В долине реки Греве, впадающей в Арно с юга по дороге из Флоренции в Сьену располагался главный замок, от которого произошла их фамилия.
- Я тоже был не бескорыстен. Вы, уважаемые господа услышите не только отрывки разговоров, но и мысли некоторых из нас. Мы вам покажем не все, но наиболее важные моменты, которые привели к трагическим последствиям, - пояс-нил дух Буондельмонте.
- Уважаемый мессер Буондельмонте деи Буондельмонти, скажите, пожа-луйста, где здесь ваша невеста и её отец? – робко спросил Кирилл.
- Её отец, Ламбертуччо? Да, вот он рядом с небольшим столом, стоит око-ло меня. А я в этот момент подписываю этот проклятый брачный контракт. Неда-леко от нас – моя невеста, - ответил дух.
Рядом со столом стоял мужчина, лет под пятьдесят в зелёном бархатном кафтане. Глубоко посаженные серо-зеленые глаза строго следили за движениями будущего зятя. Седеющие длинные волнистые волосы зачёсаны назад, сжатые гу-бы вытянуты в подобие улыбки. Возле него склонился над столом молодой очень привлекательный человек. Густые тёмно-русые волосы прикрывали шею и ворот-ник голубого бархатного кафтана. Синие миндалевидной формы глаза чуть при-крыты пушистыми длинными ресницами. Над ними раскинулись полу дуги бро-вей. Продолговатые, полные, чётко очерченные губы и мускулистая стройная фи-гура привлекали взоры женщин.
- О, да Вы красавец мессер Буондельмонти! – не удержала своего восхи-щения осмелевшая Виктория.
- Был, - с тенью горечи и разочарования добавил дух.
И тут мы услышали бархатный голос этого молодого человека.
- …девицу, дочь Ламбертуччо Пандольфини из рода Амидеи обещаю взять в жёны.
При этом он передал своей невесте кольцо с крупным изумрудом, как залог крепости своего слова. Легкий румянец окрасил её личико.
Ламбертуччо Амидеи   взял в свою десницу изящную  ручку дочери и, кла-дя её в правую руку будущего мужа, произнёс:
- Мессер Буондельмонте деи Буондельмонти, передаю тебе свою власть над этой девицей. Отныне не отец властен над дочерью, а жених над своей невес-той, как над будущей женой.
- Благодарю будущего тестя за столь драгоценный дар. От меня же прими этот подарок, - сказал Буондельмонте и забрал из рук подошедшего слуги зимний плащ на лисьем меху, преподнося его Ламбертуччо.
Потом они стали решать, когда назначить день брачного торжества.
Невеста, почти ещё подросток то бледнела, то краснела и  в волнении и смущении одной рукой гладила резной узор на своём золотом поясе, а другой те-ребила кружевную отделку платья. Косые лучи солнца разбивались о драгоцен-ные камни в её диадеме, озаряя лучезарным светом голову со светло-каштановыми волосами, убранными в сложную причёску. Иногда она бросала взгляд своих зелёных глаз на будущего супруга. Затем устремляла его сквозь рез-ной деревянный потолок в небесную даль моля и благодаря Пресвятую Деву Ма-рию, что её будущий муж молод, богат и хорош собой. И в силу сложившихся об-стоятельств он является главой рода, поэтому она войдёт хозяйкой в его владения. Её тонкие губы постоянно вздрагивали. Видимо девушку одолевали противоречи-вые чувства и от этого маленькое, даже слишком, личико её выражало то еле сдерживаемую радость и чуть не растягивалось в ликующей улыбке, то мимолёт-ный испуг заставлял закусить нижнюю губку и широко раскрытыми глазками по-смотреть на строгого отца, то выпятив губки принимала плаксивый вид, что каза-лось ещё мгновение и невеста разрыдается. Бедняжка так волновалась, что не зна-ла куда деть руки. Она беспрестанно теребила ткань своего шикарного платья, ко-торое ей совсем не шло. Худенькое тельце и простенькое личико не гармонирова-ло с блеском парчи, золота и драгоценных камней, которые её украшали. На груди невесты слева красовалась брошка «Рубиновое сердце» - плоский треугольный рубин в центре, а вокруг россыпь бриллиантов. Скорей всего рубин не очень прочно держался в золотой оправе, иначе он не выпал бы после очередного судо-рожно-нервного движения её рук. То ли задела камень рукой, то ли жёстким ру-кавом платья, так или иначе, но рубин, как большая кровавая слеза скользнул вдоль складок платья и упал к ногам невесты, незамеченный никем.   
Буондельмонте время от времени посматривал на свою будущую жену. А мы услышали его мысли!
«Надо же, её даже не красит богатый наряд, несмотря на него она выглядит простушкой. Не знаю смогу ли полюбить её. Скорей всего вряд ли. Меня пленяет красота! Только ослепительная красота  и знатность – вот перед чем я не смогу устоять. Но богатство  родителей невесты скрашивает недостатки её внешности. Наверное, действительно пора жениться, хоть и не очень хочется. Отказываться всё же не стоит. Будет скандал, может дойти до кровной мести. Впрочем партия выгодна. Род Амидеи богат и знаменит, владеет обширными поместьями с плодо-родной землёй по течению реки Греве. А кому во Флоренции не известно какие денежные дела они проворачивают, не брезгуя даже ростовщичеством. Да и не каждый род может похвалиться такими предками, как у них, прославленными участниками первого крестового похода. Многие мечтают породниться с ними. Тому пример Одарриги, который сообща с Амидеи владеет центральной башней, которая объединила их соседние дома, что стоят вокруг площади Стефано, у Ста-рого моста и на прилегающих улицах …»
- …Итак, решено, свадьбу отпразднуем 11 февраля. (*) Свадебный поезд бу-дет ждать жениха у Старого моста, около статуи Марса. Оттуда они пройдут в наш семейный приход, церковь Санто-Стефано, где и обвенчаются, - Ламбертуччо Амидеи прервал размышления Буондельмонте. - Слуги принесут приглашения на свадебный пир всем родичам до третьего колена. А теперь, дорогие гости, прой-дёмте к столу – поднимем кубки с крепким вином за здоровье молодых и отведа-ем дичи. Вчера мы славно поохотились.
Все оживились, пришли в движение, зашелестели наряды, застучали каб-лучки по  мозаичному полу. Вдруг раздался скрежет и хруст. Хозяева и гости в недоумении переглянулись и посмотрели себе под ноги. Оказалось, что металли-ческая набойка-подковка левого сапога Буондельмонте раздавила упавший рубин и засыпала пол вокруг жениха крошечными осколками. Они алели на светло-серой мозаике как капли крови. Невеста заметив рубиновые крошки почти ин-стинктивно дотронулась до своей любимой броши. Но увидев, что «Рубиновое сердце» пусто почему-то побледнела. 
Потом изображение стало, колеблясь таять, менять свои очертания… По мощеной улице гулко отдавался стук копыт,  звенела  серебряная сбруя. Всадник мчался, распугивая прохожих и торговцев. 
Илья улучил момент и спросил: - Уважаемый мессер деи Буондельмонти, а чем вы занимались до ожидаемого дня свадьбы?
- Вёл прежний образ жизни, - ответил дух.
* - Празднование намечалось на 11 февраля 1216 г., но по флорентийскому календарю 1215 г., так как Новый Год во Флоренции наступал с 25 марта.


- В те далёкие от вас времена любимым занятием рыцарской молодёжи бы-ла демонстрация своих успехов в верховой езде перед дамами, сидящими в лод-жиях своих домов. Наш герой, как и другие, частенько гарцевал по площади на виду у них, - пояснил дух Николло Макьявелли. – Вот и сейчас он собирается за-няться этим делом.
Всадником оказался Буондельмонте, он выехал на площадь и … вместо не-го перед зеркалом сидела дама горделивая, с важным  видом, лет 37-40 в чёрном бархатном платье с кружевной отделкой. Она была довольно привлекательна. Ру-сые волосы серебрила кое-где ещё редкая седина. Хитрые голубые глаза, оттенён-ные тёмными ресницами под изогнутыми вопрошающими бровями, самодовольно ухмылялись тонкими, но красивыми губами. Дама, надевая на голову покрывало, размышляла: «Дочери мои красавицы, не каждая мать может похвастаться таки-ми. Красоту их надо продать по дороже. Младшая дочь ещё подождёт, а вот вели-колепная внешность старшей поможет нашему роду расширить свои владения и породниться с одним из влиятельнейших семейств города».
- Доченьки, я вас жду на лоджии, - крикнула она, выходя из несколько мрачноватой, но с богатой резной мебелью  комнаты.
- Эта женщина – причина моего счастья и моей беды, - сказал, явно волну-ясь, дух Буондельмонте.
- Мадонна Гуальдрада, вдова главы богатого и влиятельного рода Донати. Дочери на выданье, поэтому главная её забота теперь - выгодно выдать их  замуж. Поэтому, в хорошую погоду они часами просиживают на лоджии. Ведь лоджии во времена Буондельмонте и в ваше время – совсем не одно и тоже. Тогда площади и лоджии были своего рода местом для смотрин, где можно было присмотреть же-ниха или невесту. Матери, чьи лоджии выходили на светлую и просторную пло-щадь, сидели в них вместе со своими дочерьми. Они показывали их молодым ры-царям и выбирали для них женихов, - объяснил нам дух Николло Макьявелли.
Мадонной Гуальдрада захватив чёрный бархатный плащ на собольем меху, вышла на лоджию, села на диван, облокотясь на подушки, и погрузилась в разду-мья. Вскоре за ней туда же пришли две девушки изумительной красоты, примерно с разницей в возрасте 2-3 года. На них были накинуты длинные и широкие плащи в тон платьям, утеплённые мехом чёрно-бурой лисицы. Младшая дочь Гуальдра-ды, одетая в тёплое тёмно-синее платье, которое оттеняло её голубые глаза, пере-шёптывалась со старшей сестрой.
А на наш герой в сопровождении нескольких юношей различными аллю-рами объезжал площадь круг за кругом. Широкий коричневый плащ Буондель-монте распахивался от порывов ветра, открывая лисий мех, которым был подбит открывал  кафтан из зелёной шерсти, облегающий мягкими складками его тело. Стройные ноги обтягивали суконные тёмно-зелёные брюки. Из-под широких ру-кавов с отворотами виднелась белая нательная рубаха, плотно обтягивающая ру-ки. В тон брюкам и плащу по краям её рукавов и горловины шла зелёная и корич-невая кайма. От декабрьской прохлады голову Буондельмонте защищала корич-невая бархатная шапка, утеплённая шерстяной подкладкой зелёного цвета. Из та-кого же бархата были и остроносые башмаки на заячьем меху. Цветовая гамма костюма Буондельмонте контрастировала с белой мастью его коня. Не обратить на него внимания было нельзя.
- Мы с друзьями договорились встретиться на площади Донати и по обык-новению заняться верховой ездой. Там недавно в лоджии одного из домов я уви-дел красавицу, и всякий раз находил повод проехать или пройти на виду у нее и полюбоваться ею. Я, конечно, помнил, что помолвлен, но не мог подавить жела-ния видеть ее. Вот и в тот день платье и плащ цвета спелой вишни незнакомой красавицы притягивали мой взгляд. Белокурые локоны и глаза - маслины манили к себе. Коралловые пухленькие губки возбуждали молодую кровь, - с нежность в голосе сказал дух Буондельмонте.
Не одному Буондельмонте приглянулась пышная красота незнакомки. Его приятели тоже бросали на неё жаждущие взоры. Но меня насмешил конь нашего героя, по-моему даже он не остался равнодушен к прекрасному лику девушки. Приближаясь к её дому он как будто бежал более напористо или вышагивал гра-циознее и всегда норовил повернуть волоокую морду в ту сторону, где алела её одежда.
Гуальдрада внимательно наблюдала за  пестрой стаей юных всадников, ко-торые носились по площади, переходя то на галоп, то на рысь.
- Беатриче, кто из этих молодых рыцарей (*) тебе нравиться? - обратилась она к старшей дочери.
* - рыцарь - всадник (нем.) Reuter, Ritter)

- Всадник в черно-серой одежде - на вороном коне, впрочем, и всадник на белом коне, одетый в зеленое и коричневое тоже хорош, - ответила та.
- Присмотрись к последнему, - посоветовала она дочери, - он из них самый богатый. Два рода, чье могущество и влияние распространяются на всю Флорен-цию - это Уберти и Буондельмонти. Молодой щеголь на белом коне - глава рода  Буондельмонти. Из вас вышла бы прекрасная пара. Знатность и состояние его фа-милии как раз то, что тебе нужно.
- Мама, я слышала, что у него уже есть невеста из рода Амидеи.
- Да, это досадная неприятность, которую надо устранить.
- Как  можно устранить помолвку? Он же обещал жениться на другой!
- Обещал, но ещё не женился. Данное слово можно и забрать, заплатив штраф. Я хочу, чтобы он был твоим мужем, и я добьюсь этого.
- Но, мама ..., - попыталась возразить Беатриче.
- Не возражай мне, я  стараюсь для твоего же блага, - властно прервала воз-глас дочери Гуальдрада.
Большие карие глаза Беатриче, точь в точь такие же, как у ее покойного отца, смотрели на Буондельмонте. Длинные, густые и загнутые вверх ресницы чуть вздрагивали. Брови, как два крыла взлетающей птицы приподняты в удивле-нии.
“Как может мать расстроить помолвку? Не будут ли оскорбленные Амидеи мстить? ... Но, как же он хорош! Глава рода - заманчиво”, - услышали мы ее мыс-ли, в которых сквозило сомнение и соблазн.
А младшая дочь Гуальдрады жадно прислушивалась. Она была любопыт-на, как все подростки и старалась вникнуть в суть “взрослого” разговора.
Кто-то из друзей Буондельмонте крикнул:
- ... Поедемте ко мне. У меня есть славное вино!
Согласившись на его предложение, всадники ещё немного покружили вдоль домов и  умчались. И тут словно невидимая волна смыла ту часть города, которую мы имели честь лицезреть. Но через несколько мгновений перед нами снова предстала та же площадь.
- Не удивляйтесь, - заметив наше замешательство, сказал дух Буондель-монте. - Прошло  уже несколько дней. Мне понадобилось встретиться с другом моего покойного отца, который помогал мне вести дела. Путь мой лежал через площадь Донати. Подходя к дому, где я видел мою красавицу я, намеревался пройти мимо, так как её не было в лоджии, но  вдруг открылась дверь и вышла женщина, вернее две, изменившие мою судьбу.
- Мадонна Гуальдрада не оставляла своего замысла выдать старшую дочь за мессера деи Буондельмонти. И как только она его увидела в окно, идущего без друзей и слуг по направлению к ее дому, то поспешила выйти к нему, призывая Беатриче последовать за ней, - добавил дух Николло Макьявелли.
Дверь дома, мимо которого шел наш герой открылась. Дама, закутанная в черный плащ, вышла, приветствуя Буондельмонте. Она сказала:
- Мессер деи Буондельмонти, поздравляю Вас! Вы помолвлены. Такой бли-стательный рыцарь, как Вы достоин прекраснейшей супруги, а не дурнушки. Я, уважая Ваш славный род и Вас лично, лелеяла мечту предложить в жены Вам мою старшую дочь. Но опоздала ... или ... может быть нет? Вы же еще не женаты ... А, вот и она, моя старшая дочь, Беатриче! - указала Гуальдрада на очарователь-ную девушку, показавшуюся в дверях.
Как только увидел её наш герой, в миг преобразился, словно тигр замер в прыжке. Недоступное оказалось рядом, лакомая добыча манила своей близостью. Но невдалеке рыщут свирепые львы - родственники злосчастной наречённой, ревностно защищающие свои интересы и готовые в любой момент к схватке. По-этому осторожность, переходящая в страх перед превосходящим противником останавливала  от решительного и быть может смертельного  броска.
- У меня дыхание перехватило, радость и огорчение  завладели мной. Я тотчас узнал в ней прекрасную незнакомку, встречи с которой в тайне желал. Но я был помолвлен! Дороги назад не было! ... Или ... Мысли мои путались. Я лишь смотрел на нее не в силах отвести взгляд, - дрожащим голосом сказал дух.
А Беатриче в свою очередь смотрела на юношу, но вспомнив о приличиях, она  заставила себя опустить глаза.
Мать, предвкушая победу внутренне уже ликовала. Она видела какое впе-чатление произвела её дочь на молодого человека. Он буквально застыл, не в си-лах оторвать взора от прекрасных черт Беаотриче. «Похоже, что интерес у них взаимный. К лучшему, и дело быстрей уладиться», - подумала она, а вслух произ-несла:
- Мессер  деи Буондельмонте могу Вам сказать, что я счастливая мать - та-кой красавицы, как моя Беатриче во всей Флоренции не сыщешь, а может и во всей Италии, - произнесла она, делая многозначительное ударение на каждом сло-ве.
- Я ... Большая честь быть Вашем зятем. Я с удовольствием  исполнил бы Ваше желание, тем более оно совпадает с моим. Но я помолвлен - вот препятст-вие, мешающее нам, - запинаясь и краснея, преодолевая волнение сказал Буон-дельмонте.
- Это препятствие не такое уж непреодолимое, - возразила, мило улыбаясь, вдова. - Я Вам напишу, и мы с Вами обсудим это дело.
Любезно распрощавшись с юношей Гуальдрада и Беатриче, вошли в дом.
Великолепная внешность девушки поражала, и я невольно позавидовал нашему герою.
- Я продолжал свой путь, ошеломленный и озабоченный. Мне не давало покоя предложение мадонны Гуальдрады и то, что недоступная красавица, с ко-торой я не надеялся познакомиться, могла стать моей женой! Только тогда я осоз-нал, как она мне нравилась, нет, я жаждал её, - с горечью поведал дух Буондель-монте, как бы снова переживая то, что стало уже давней историей.
Замелькали узкие и кривые улочки, бедно одетые люди кутались в грубую холщовую и шерстяную одежду. Близко друг к другу лепились мрачноватые двух-этажные каменные дома со стрельчатыми окнами. В один из них входил наш герой. Вслед за ним вошёл скромно одетый мужчина средних лет.
- Господин, Вам записка от моей хозяйки, - окликнул он Буондельмонте.
- А кто твоя госпожа? – спросил молодой человек удивленно и пристально смотря на посыльного, при этом  протягивая своему слуге только что снятый плащ.
- Мадонна Гуальдрада, Ваша милость.
Буондельмонте замер и со смешанным чувством удивления, радости и страха воззрился на письмо, словно в нём было решение его судьбы. Затем не без волнения протянул руку и медленно, как бы осторожно раскрыл его…
“Мессер деи Буондельмонти! Я видела, как Вы глядели на мою дочь. Заме-тила, как она смотрела на Вас. Вы созданы друг для друга. И были бы прекрасной парой.  Беатриче именно та девушка, которая  достойна стать Вашей женой, а не дурнушка Амидеи. Разорвав помолвку, Вы ничего не теряете. Вам известно, что мы не беднее того рода, с которым Вы намереваетесь породниться. К тому же за дочерью я даю больше приданного, чем Амидеи. Вы дали слово другой. Но, ведь только слово, а не руку и сердце. Уплатив штраф, Вы освободитесь от данного Вами слова”.
- Подожди, сейчас напишу ответ, - бросил он слуге мадонны и стремительно вышел в другую комнату.
Быстро стал писать, лихорадочно макая перо в чернила и от волнения делая кляксы. Негодуя невесть на что он в сердцах скомкал испачканную бумагу, швырнул её прочь и принялся марать очередной чистый лист. Непослушная рука дрожит и буквы прыгают в неровных строчках.
Дух любезно зачитал:
“Мадонна Гуальдрада! Вы представить не можете, как бы я хотел видеть своей женой Вашу дочь Беатриче! Но заплатить штраф я не могу, у меня нет на-личных денег. Весь мой капитал в деле. Я опасаюсь, что Амидеи не удовольству-ются штрафом и помешают нашей с Беатриче свадьбе”.
Отправив ответную записку, Буондельмонте потерял спокойствие, он рас-сеян и возбужден. То лихорадочно ходит по полутёмной комнате, то сидит  в рез-ном кресле в глубокой задумчивости, обхватив голову руками.
- Тогда я не мог, да и не хотел подавить вспыхнувшую страсть, и в боль-шей степени меня занимало, как расторгнуть помолвку без особого скандала и как жениться на Беатриче, - с долей сожаления сказал дух. – Перед моим мысленным взором витал образ несравненной Беатриче и строки из письма её матери: «…вы созданы друг для друга …». Нет, иначе я поступить не мог, не в силах был отка-заться от обладания столь желанной красавицы, которую мне предлагала сама её родительница.
“Не буду ли я глупцом, женившись на Амидеи, - это были мысли Буон-дельмонте, услышанные нами. -  Гуальдрада назвала ее дурнушкой. И после свадьбы люди скажут: “Ему в жены предлагали красавицу, а он отказался, пред-почтя другую”. Надо мной весь город будет потешаться. Почему я должен же-ниться на Амидеи? Я ее не люблю! Сердце мое с Беатриче! Амидеи богаче Дона-ти? Да, нет. Род Донати владеет землями и укрепленными замками. На восточном конце Флоренции Донати имеет комплекс домов. Вся площадь и длинная улица носит их имя. Даже монастырь св. Петра Великого своим украшением обязан щедрости Донати. Тогда, почему же я должен жениться на той, которая не богаче, и не красивее? Мне в руки дают знатную  богокрасную деву! А, я еще размыш-ляю, сомневаюсь! Ну, не глупец ли я?! Кто же от удачи откажется? Девицу Ами-деи, конечно жаль, но ... Ну, поплачет, а потом утешиться другим женихом, хотя может в цене упасть - бедняжка. А, вот родственники ее взбесятся, это уж точно. Придется штрафом заткнуть им глотки…  А где найти деньги? Если взять в долг, то начнутся расспросы. Слух дойдет до Амидеи…»
Слуга вдовы пришел опять, принес ответ.
Буондельмонте, схватив записку, лихорадочно ее развернул и прочитал вслух.
“Мессер деи Буондельмонти! О штрафе можете не волноваться. Я оплачу его за будущего зятя. А, обвенчаться можно без шумихи, не привлекая любопыт-ных. Когда дело будет сделано, Амидеи не смогут помешать”.
Молодой человек прижал к груди благое, как ему тогда казалось послание и с сияющей улыбкой принялся быстро писать: « Да, да, я принимаю Ваше пред-ложение и согласен! С Вашего разрешения я жажду поскорее сочетаться браком с милой моему сердцу Беатриче! …»
- После непродолжительной переписки, через пару дней, мы обвенчались тайно  от жителей города. Под покровом ночи  Беатриче была перевезена в мой дом, и решено было до 11 февраля скрывать, что мы стали мужем и женой, - объ-яснил нам дух Буондельмонте.
- Молодожены наслаждались, хоть и тайной, но счастливой супружеской жизнью, - добавил дух Николло Макьявелли. - Поглощенный любовью к Беатри-че, Буондельмонте и не заметил, как пролетело время. А бедняжка Амидеи давно не видела своего жениха, но скучать было некогда, шла подготовка к свадьбе. Члены семьи не особо огорчались отсутствием визитов жениха. Думали, что его занимают предсвадебные  хлопоты и не могли предполагать, что он может нару-шить данное слово. Намеченный день свадьбы неумолимо приближался, и вот, он наступил.
Огромный трёхэтажный дом из красного камня, украшенный гобеленами примыкает к высоченной башне с зубчатым верхом, всего лишь с пятью рядами окон высотой в полтора человеческих роста. Около входа на  лавках, накрытых коврами сидят празднично одетые люди в теплых,  пышных и тяжелых одеждах, отороченных мехом и отделанных золотом. Вокруг них собралась толпа   любо-пытных.  Несмотря на хмурый, пасмурный и неприветливый день все в хорошем настроении, весело переговариваются между собой.
Вот, вышла дочь Ламбертуччо, смущенная вниманием собравшихся и ра-достно предвкушая встречу со своим женихом. Сверкающие блики от золотых украшений пробегали по бархатному платью в те редкие минуты, когда солнцу удавалось вырваться из-за туч. Ветер мягкими волнами переливал мех на ее одеж-де. Она в сопровождении нарядно одетых девушек двинулась в путь.
- Невеста вместе со своими “дружками” отправилась к Старому мосту. Там к ней, как было договорено, должен присоединиться Буондельмонте,  оттуда они пешком проследовали бы в церковь Сан-Стефано, - напомнил дух Николло Макь-явелли.
Через мутно-грязно-жёлтоватые воды Арно переброшен широкий камен-ный мост. Невдалеке от него высится величественный каменный всадник в древ-неримской одежде.
- Это древняя конная статуя Марса. В ней по старинной традиции жители Флоренции видели языческого патрона города - бога Марса, - объяснил нам все тот же дух.
Невеста, приблизилась к статуе, положила у ее подножия пучки укропа и петрушки, а также букетики фиалок и нарциссов, тем самым исполняя старинный обычай и призывая Марса в покровители своего благополучия.

- Долго ожидал свадебный поезд жениха. Но тот все не появлялся. Тогда послали слугу к Буондельмонте, опасаясь, не случилось ли чего с ним. Слуга вер-нулся с известием, от которого отец невесты пришел в ярость и чуть не прибил его, ни в чем не повинного. Узнав, об измене Буондельмонте Амидеи прокляли  несостоявшегося зятя. А несчастная невеста! Можете себе представить ее горе, каково ей было! Рухнули мечты, надежды! Опозорена! Бедняжка заливалась сле-зами! - с сочувствием сказал дух Макьявелли.

Предстала просторная  комната, скорее пиршественная зала, на её стенах висели шпалеры, изображающие сцены охоты. Отсветы от языков пламени факе-лов мерцали на фигурах рыцарей Круглого стола в цветных витражах арочных окон. На скамьях по обеим сторонам длинного массивного  дубового стола, ус-тавленного яствами  сидели бородатые мужчины в дорогих красивых кафтанах. Лица их были  угрюмы и задумчивы.
- Ламбертуччо Пандольфини собрал дальних и близких родственников на семейный совет, - с печалью в голосе выдохнул  Буондельмонте.
Разъяренный Ламбертуччо  вскочил и стал вышагивать по комнате, гневно цедя сквозь зубы:
- Я его убью! Поганый юнец опозорил мою дочь! ... Не пришел! ... Опозо-рил меня, мой род! ... Не сдержал слово!
- Лживый изменник! – добавил худощавый и жилистый Фифанти (*).
- Видит Бог, я не хотел смерти деи Буондельмонти, не стал мстить за рану, нанесенную им. Более того, в залог примирения предложил ему в жены племян-ницу! И какова же благодарность этого молокососа! Он, и ее, и нас подло обма-нул! Прощенья теперь от меня он не получит! - стукнув кулаком о стол, так что  зазвенела посуда крикнул Одарриги.
- Клянусь всеми святыми, что здесь не обошлось без вдовы Донати. Эта хитрая и алчная Гуальдрада готова богатства всего города прибрать в свои руки! – с уверенностью изрёк Гангаланди с длинным и горбатым носом и маленьким под-бородком, отчего его профиль  схож с грифом.
- Такую обиду стерпеть позорно для всего рода! - выкрикнул голубоглазый толстяк, поддающийся чужому влиянию Ламбертески, и отправил в рот смачный кусок свинины.
- Самым достойным отмщением за позор будет смерть деи Буондельмонти! - резко отрезал Скьятта дельи Уберти, сероглазый блондин воинственного вида.
- Смерть Буондельмонте! Отомстим, оставив молодую Донати вдовой! Смерть изменнику! Накажем коварную Гуальдраду и лживого Буондельмонте! Смерть, опозорившему наш род! -  возбуждённые возгласы близких и дальних ро-дичей Ламбертуччо сливались в зловещий разноголосый хор.
Седовласый старик, благонравной наружности задумчиво смотрел на изо-бражение травли волка на стене и медленно гладил окладистую бороду. Словно
 ------------
* - Имена родственников Пандольфини мы  узнали от духов.

очнувшись от своих дум он спокойно, но твёрдо произнёс:
- Оскорбленная честь взывает к мести и это справедливо! Но подумайте, к чему она приведет! Ведь родичи убитого Буондельмонте будут мстить за его смерть. Род поднимется на род! Кровная месть охватит, может быть половину го-рода! А это уже война, разорение многих семейств, сотни, а может и тысячи смер-тей! Так не разумней ли будет побороть голос, зовущий к мести. Наказать, не уби-вая. Разумней предотвратить возможную войну! Не обрекать наших потомков на смертельную вражду и верную гибель! – так пытался охладить гневный пыл собравшихся двоюродный дядя Пандольфини.
- Похоже, ты прав, - согласился с ним его сосед с грозными густыми бро-вями, дальний родственник Ламбертуччо, который не питал к Буондельмонте вражды.
- Твои слова Гвидо, как всегда разумны, но как же нам тогда изменнику отомстить? -  Фифанти не мог допустить, что мщения может и не быть.
- Только кровь Буондельмонте смоет этот позор! – гневно выкрикнул Уберти.
Собравшиеся зашумели, часть из них поддерживала рассуждения  Гвидо, остальные призывали к мести.
“Вот представляется прекрасный случай избавится от политического со-перника. Если род Буондельмонти ослабнет, тогда мы, Уберти будем диктовать жителям города свою волю. Может быть, даже удастся присоединить владения погибшего? Но разумные доводы дядюшки Гвидо могут поколебать многих. А мне это невыгодно! Буондельмонте надо убрать с моей дороги!” - думал самый богатый из собравшихся Скьятта дельи Уберти и самый дальний родственник Амидеи. Вслух же он молвил:
- Доводы мессера Гвидо прозвучали убедительно, и быть может, верно. Но верно и то, что наглец Буондельмонте этим гнусным поступком не ограничиться. Действительно, чего или кого ему бояться? В ссоре ранил Ода Арриги, вместо от-мщения ему предложили одну из самых богатых невест города! Он же отверг ее,  коварно и трусливо! Женился на другой! А ему дарят жизнь!  Что же - пусть жи-вет! А то война начнется! Но, ведь этот коварный наглец может еще что-нибудь натворить, если мы его не покараем. Он решит, что ему все можно, все дозволено, что если его не наказывают, значит, боятся, значит можно диктовать свою волю. И вот уже знатные семейства Флоренции идут к нему на поклон, он вмешивается в их дела, фактически правит  над всеми нами! Да разве можно это допустить!
 Опять все загалдели, разъярённо доказывая друг другу свою правоту. За-звенели отодвигаемые кубки из венецианского стекла, загрохотали серебряные блюда со снедью. Ламбертуччо, хотя сам и возмущён до крайности, но дабы от-влечь и немного утихомирить гостей дал знак  слугам и через несколько мгнове-ний те внесли  подносы с двумя молочными поросятами, фаршированными саза-нами и миски со стерляжьей ухой. Опустевшие было бокалы, расписанные жид-ким золотом, разукрашенные филигранью вновь наполнились красным терпким вином. На какое-то время внимание собравшихся привлекли ароматные запахи и вкусная еда. Но несмотря на обильную и сытную закуску  хмель начал ударять в головы близких и дальних родственников несостоявшегося тестя. Среди общего шума вновь раздался зычный призыв Фифанти:
- Опозоривший наш род должен умереть! Избавим Флоренцию от этого на-глого диктатора-щеголя!
- Сгоряча мы можем принять неверное, губительное решение. А это дело надо обстоятельно обдумать, - попытался вразумить разгорячённую родню Гвидо.
- Тот, кто слишком обстоятельно обдумывает дело, никогда его не завер-шит! -  вспылил  Моска деи Ламберти и швырнул обглоданную ножку поросенка собаке под стол.
- Такого позора я ему никогда не прощу! Все равно убью, согласны вы или нет! - решительно отрезал Ламбертуччо перед тем как опорожнил серебряную чашу с вином.
- Ламбертуччо, я тебе помогу избавиться от этого негодяя! – вкрадчиво предложил Уберти, тщетно пытаясь скрыть улыбку, предательски растягиваю-щую его тонкие губы.
- Я присоединяюсь к вам, - пролепетал заплетающимся языком Моска.
- И я! - вызвался Фифанти.
- Я тоже! - раздался голос жующего Гангаланди.
- Все началось с меня, и  я ему за это отомщу, - напомнил Одарриги.
- Я хочу предупредить, кто оставит в живых Буондельмонте, раненным или побитым, тот может заранее готовить себе могилу - он погибнет от моей руки, - уже жёстко предупредил Моска деи Ламберти.
Все поняли это как призыв к полной кровной мести и согласились, что из-менник должен быть умерщвлен.
- Мить, мне  страшно, - прошептала Наталья, наклонясь  ко мне.
- Мы ничем не можем помочь ему. Но прерывать  их рассказ, вернее показ, наверное, нельзя. Не вежливо. К тому же такой возможности перенестись в про-шлое, скорей всего уже не будет. Так что потерпи, - ответил я так же шепотом.
- А каково Кириллу? Зачем мальчику такие страхи испытывать и ужасы смотреть? - прошептала она.
- Кирилл пусть набирается мужества и ума, а то вырастет хлюпиком.
По глазам других я понял, что они, как и Наталья, напуганы, уж больно грозные были флорентийцы. И была огромная разница между тем, что мы слыша-ли и видели и просмотром фильма, даже, если бы это был стереофильм. В данном случае члены совета  “находились” рядом с нами, “среди” нас. Мне тоже было как-то не по себе. Человек, я миролюбивый и не любитель сцен угроз и насилия. Но мы тогда не знали, что еще предстоит нам увидеть!
- Теперь Буондельмонте уже не скрывал свою женитьбу, наоборот все  в городе знали о ней и недоумевали, как могли Амидеи стерпеть такое оскорбление, - продолжил рассказ дух Николло Макьявелли.
- Первое время я ожидал нападений и из дома один не выходил. Меня по-стоянно сопровождали вооруженные слуги или друзья. Но прошел месяц, на ис-ходе другой, а попыток каким-либо образом отомстить, замечено не было. Ну и мы с мадонной Гуальдрадой решили, что Амидеи  успокоились, получив от нас штраф. И я стал появляться в городе без охраны, решив, что опасаться нечего, - горько вздохнул дух Буондельмонте, сожалея о своей недальновидности.
Снова перед нами величественная статуя Марса, озарённая лучами яркого солнца. А на грязной, замусоренной улице, ведущей к мосту показался белый всадник. Сказоч-ный, волшебный рыцарь появился на грешной земле. Кто же это? Приближается. О, Бу-ондельмонте деи Буондельмонти! Как прекрасен он в своём белоснежном наряде. Едет важно и степенно. Какой невинный и счастливый взгляд! На чело чуть спустился лилей-ный венок. Тёмно-русые волосы прикрывает белый бархатный берет. На ветру развева-ется  шелковый плащ молочного цвета. Под ним плотно облегая и подчёркивая красоту  тела сверкает атласным блеском короткий  меловой кафтан. Ноги в белокипенных узких суконных штанах и бархатных башмаках обнимают бока грациозного коня соловой мас-ти. В этот светлый, солнечный день вид  белого всадника чудесен.
Въехав на мост конь Буондельмонте осторожно ступал мимо лавок торговцев, брезгливо отвернулся от прилавка мясника, где разложены куски мяса, свиные и бычьи головы и висят на крюках окорока и рёбра;  гневно покосился на колбасника, окутанного ароматными тонкими и толстыми начинёнными кишками; настороженно прошёл мимо кожевенника, утопающего в штабелях выдубленной кожи; резко дёрнул ушами, заслы-шав звон молота у  кузнеца. Всадник, опасаясь запачкать свой ослепительный наряд, брезгливо отодвигал кнутом толпившихся у лавок и загораживающих ему проход. 
 - Белое - с головы до ног - высшее рыцарское щегольство, которое я так любил, - с наслаждением в голосе тихо промолвил дух Буондельмонте. Он так и остался любите-лем помодничать и покрасоваться. - Мы с Беатриче приезжали в ее отчий дом на пасху. Она хотела повидаться с матерью и сестрой. Оставив ее с ними, во второй пасхальный день, 11 апреля, я поехал к друзьям, веселый и беспечный, - уже с сожалением добавил он.
Спускаясь с моста, белый рыцарь  хотел перейти на рысь, как вдруг из-за корзин и коробов со всякой снедью, появились: Ламбертуччо, Моска, Фифанти, Гангаланди, Одарриги и Уберти. Оказывается, они  ждали его, прячась между лавками торговцев, недалеко от статуи Марса. От неожиданности он натянул поводья, и конь резко остано-вился, встав на дыбы. Мстители, не теряя время на ругань и пререкательства, окружают его. Уберти удалось ухватиться одной рукой за плащ, а другой за кафтан  растерявшего-ся Буондельмонте. Опомнившись, тот отчаянно борется, пытаясь высвободиться из цеп-ких рук. Пустить коня вскачь ему не удается, так как его удерживает Фифанти. Конь ме-чется, крутится в испуге - беднягу хлещет, бьет в бока хозяин, а за узду и поводья вце-пился здоровенный детина, удерживая его на месте изо всех сил. Уберти, хоть и старше Буондельмонте, но физически крепок и силён. Его мускулистое тело почти не знает ус-тали. И вот Буондельмонте теряет равновесие и его тут же стаскивает с седла Уберти, бросая на землю. К нему стремительно подбегают  Ламбертуччо, Моска и Гангаланди и вонзают свои мечи. Озверев от злобы, они наносят удар за ударом. Тем временем Одар-риги выбил меч из руки Буондельмонте и полоснул по венам кинжалом.
Удовлетворив свою жажду мести, грозная компания поспешила к лошадям, ожи-давшим их за лавками, и стремительно умчалась прочь.
Мы сидели, оцепенев от ужаса, и таращили испуганные глаза  друг на  друга и на безжизненное тело. Оно лежало на притоптанной траве, под статуей Марса. Некогда роскошный белый костюм изрезан и покрыт, почти сплошь алыми пятнами. Земля и трава рядом с мертвым Буондельмонте пропитана кровью, стекающей из его истерзан-ного тела. А вокруг уже собирается толпа очевидцев  и зевак, живо обсуждающая про-исшедшее.
Как тяжело видеть человека, умирающего на твоих глазах и при этом ты ему ничем не можешь помочь! Я тогда опасался за юную, неокрепшую психику Кирилла. К  сча-стью все обошлось.
У женщин  на глазах были слезы. Мужчины - подавлены, в горьком разду-мье.
Но изображение заколебалось, помутнело, затем прояснилось вновь. Группа всад-ников мчится к месту убийства. Во главе ее скачет женщина, ее волосы, словно полы золотистого  плаща  трепещут на ветру. Это Беатриче, подскакав к телу, она спрыгнула с коня, бросилась к мужу, и распростерлась, почти без чувств над ним, накрыв золотом волос его окровавленную грудь. Потом, заливаясь  слезами, причитая, зарыдала. Ее ду-шераздирающие крики огласили округу. Беатриче, запачканная кровью повергнутого супруга, мокрая от слез, гладит, целует остывающее лицо и руки любимого мужа. При-казывает слугам положить Буондельмонте на носилки и нести в дом. Когда те, исполнив приказ, собирались отправиться, Беатриче жестом остановила их. Забравшись на носил-ки с помощью слуги, она положила окровавленную голову к себе на колени. Сделав знак слугам, чтобы они трогались Беатриче, с глазами полными слёз, которые беспрестанно сбегали невысыхающими ручейками, обратилась к людям мимо которых их проносили.
- Достойные жители Флоренции, скажите, за что убили моего супруга?! За что ли-шили будущее дитя его отца?! Люди, посмотрите на его раны!  За что он принял такое мучение?! Зачем меня лишили моего мужа?! Посмотрите, это коварные Амидеи убили его! Проклятые Амидеи и их родичи осквернили святую неделю! Совершили убийство во второй пасхальный день!
Всю дорогу кричала и рыдала молодая вдова, в отчаянье, разрывая на себе одежду. Убитая горем, со спутанными волосами с запекшейся кровью, с распухшим, красным от слез лицом юная вдова вызывала сочувствие и сострадание. Люди высказывали опасе-ние за ее рассудок. Но среди толпы находились осуждающие покойного Буондельмонте и ее. Они выкрикивали:
- Отбила жениха, теперь потеряла мужа!
- По заслугам получил!
- Другую с горем оставила - и сама его получила!
- Не сдержал слово, поэтому и жизнь потерял!
- Опозорив, оскорбив других - сам долго не проживешь!
И уже тут между теми, кто поддерживал и осуждал поступки Буондельмонте и Амидеи завязывались споры, и даже ссоры.
Один, бедно одетый пожилой человек сказал, другому, стоявшему рядом:
- Богачи убивают других сами, а защищать себя от ответных ударов нас пошлют.
- Из-за их драгоценной чести, чтоб она была проклята, наши головы могут поле-теть, - ответил тот.
- Слышьте, в убийстве принимал участие Уберти, а они с Буондельмоти в одной партии были. Как же это так? Что же теперь будет? - удивлялся третий, подошедший к этим двум, видимо их знакомый.
- Что, что? Разве господ не знаешь? У них, чуть что: хватаются за меч - и голова с плеч. Может быть раздор и неразбериха. Эхе-хе-х, - удрученно ответил первый, смотря вслед удаляющимся носилкам.
Труп мессера деи Буондельмонти внесли в его дом. И тут же во всем доме разда-лись истошные женские крики. Беатриче и все женщины в доме, распустив волосы, ры-дали, рвали на себе одежду до пояса и в исступлении царапали себе ногтями лицо и грудь.
Тело покойного стали готовить в последний путь. Его обмыли теплой водой, осы-пали благовонными травами и ароматическими веществами.
В новом бархатном коричневом костюме  лежал бездыханный Буондельмонте с белым, бескровным лицом, над которым склонилась плачущая и безутешная Беатриче.
- На следующий день моя милая вдова нашла в себе силы организовать мои похо-роны. Я был погребен в соборе Репараты с почестями, как гражданин рыцарского досто-инства, - горечью и гордостью заключил дух Буондельмонте.
А дух Макьявелли продолжил:
- Демонстрация жестоко убитого, окровавленного Буондельмонте и его, убитой го-рем вдовы взбудоражили весь город. Беатриче поклялась отомстить за смерть мужа, и нашла немало сторонников. Мир между объединенными родами: Амидеи - Уберти и Бу-ондельмонти - Донати уже наступить не мог. Слуги и зависимые люди, вынужденные исполнять волю своих господ, стали участниками кровной мести.  Жители города, как бы разделились на  два враждебных лагеря. Одни приняли сторону молодой вдовы, а другие - брошенной невесты. Одни мстили за Буондельмонте, другие  - за Амидеи. При-поминались старые забытые обиды. Все чаще ссоры между ними заканчивались  смер-тью одного или нескольких человек. Родственники убитых начинали мстить убийцам. Кровная месть, подобно эпидемии чумы, охватывала семью за семьей! К семейным, бы-товым конфликтам примешивалась и политическая неприязнь. Из-за кровной мести род Буондельмонти, сделав роковой шаг, перешел в партию гвельфов - противников Уберти, отстаивающих власть церкви,  власть Папы Римского  над Италией. А, ведь раньше Бу-ондельмонти и Уберти были лидерами партии гибеллинов, поддерживающей власть германского императора над Италией. И в делах партии и в делах города ранее они при-нимали участие вместе. Кровная месть и политическая вражда переросли в войну между этими родами. Владея мощными замками и дворцами, укрепленными башнями и воору-женными людьми, они вели войну многие годы. Иногда она затихала в перемириях, но затем разгоралась вновь.  – поведал нам дух Макьявелли. - “... В раздорах этих Флорен-ция пребывала вплоть  до времени Фридриха II (*), который, будучи королем Неаполи-танским решил увеличить силы свои для борьбы с Папским государством и, чтобы ук-репить свою власть в Тоскане, поддержал Уберти с их сторонниками, которые с его по-мощью изгнали Буондельмонти из Флоренции (**). И наш город разделился на гвельфов и гибеллинов, как уже давно произошло со всей остальной Италией ...”, - процитировал  он напоследок строки из своей “Истории Флоренции”, - завершив рассказ об одном из эпизодов бурной жизни и истории родного города.


Пораженные тем, как события  были нам показаны, мы еще долго находились под впечатлением от увиденного и услышанного. Все прониклись сочувствием  к мессеру Буондельмонте, хотя и в разной степени, несмотря на то, что он заварил такую кашу, ко-торую расхлебывать пришлось другим людям не один десяток лет. Но, с другой сторо-
_______________________
* - 1212 - 1250 гг.
** - в 1248 г.

ны, если бы не властолюбивый Скьятта дельи Уберти, который для достижения своих целей, может быть,  загубил не одну жизнь, возможно, все вышло бы совершенно иначе.
Напоследок Кирилл, пришедший наконец-таки в себя от увиденного, задал нашим рассказчикам вопрос:
- Уважаемые, достопочтимые господа:  деи Буондельмонти и Макьявелли, скажи-те, пожалуйста, каким образом мы понимали вашу и других речь, ведь вам, наверняка не знаком русский язык?
- Мы его не знаем. Но здесь другое. Существует единый универсальный язык – язык мысли! Но так как вы живые и обладаете органами слуха, то вам привычнее пони-мать нас именно так, - ответили духи.
- Если я вас правильно понял, то нам только кажется, что мы слышим ваши голоса, а на самом деле информация передаётся в мозг и там перерабатывается? – высказал я свои предположения.
- Примерно так, - уклончиво подтвердили они.
Мы горячо поблагодарили духов. И расстались с ними тепло и дружески. Да, именно так! Из незнакомых нам людей, живших в далекую и жестокую эпоху, они для нас стали друзьями.
Кузьмины нас пошли провожать до остановки. Вечер был на удивление тёплый, почти летний. Сочная трава росла не только по обе стороны от тротуара, но и  настойчи-во пробивалась сквозь трещины в асфальте. Крохотные звёзды появлялись в небе. Их наступление на небосклон шло с востока, где он уже был синий, в то время как на западе  ещё бирюзово-голубой. Но нам было не до вечерних красот природы. Мы обсуждали историю мессера деи Буондельмоти.




                Первая редакция - 17.10.97 г. - 21.01.98 г.
                Вторая редакция- 14.05, 14.07.- 07.09., 01.12.98г.               
                Третья редакция – 09.06-01.07.2001 г.
                Четвёртая редакция – 27-29.08.2002  г.