ТЕНИ

Элинеа провела рукой по свече, и на её пальчиках остались капельки воска. Она задумчиво стала мять их , гладя в пламя. Свечи едва слышно потрескивали, наполняя дом таинственным светом, и причудливые тени мерцали по старинной мебели, роялю, мягким диванам и столу, по давно забытому проигрывателю, вазам и картинам.
Элинеа погружалась в воспоминания – когда-то этот дом был светел, радостен, играла громкая музыка, детский смех наполнял его, и все, все любили заходить сюда и оставаться надолго.
Сейчас тут было тихо и спокойно, и только тени наполняли собой комнаты, беззвучно отражая былые времена.
Вот Мейос прошёл, потирая руки – значит, он чем-то доволен, его глаза блестят, и он вот-вот крикнет: « Т"олис, Маина! А что у меня есть!»
Глаза Элинеи уважнились – как же она любила своего мужа! Они столько лет прожили вместе, столько лет счастливой, весёлой, бурной жизни… Всё это время, проведённое без него, так тяготило её.
« Почему он ушёл таким молодым?» – мучалась Элинеа, вспоминая его и тоскуя о нём.
Ведь он всегда, думала она, всегда что-то делал, всегда что-нибудь придумывал, и у него всегда, всегда был готов сюрприз – и для неё, и для детей.
Дети… О, как давно Толис уехал, как давно они не виделись, как долго он не приезжал сюда. И Маина, она тоже так давно вышла замуж…
« А ведь я уже бабушка,» - подумала Элинеа и улыбнулась. Камок воска в её пальчиках увеличился, и она всё мяла и мяла его, смахивая слёзы. После смерти мужа дом опустел. Никто не приезжает сюда, как будто вместе с Мейосом ушёл некий дух этого жилища – здесь остались только тени, и они пытаются жить той жизнью, которой жил когда-то весь дом.
Элинеа встала, проходя среди них, и подошла к зеркалу.
- А я ещё не так уж и стара, - тихо прошептала она, боясь нарушить тишину и придирчиво оглядывая себя. – Я же хороша, и я могла бы осчастливить кого-нибудь, живя для него.
- Этот дом слишком пуст! – крикнула она, включив свет, и тени испуганно рассеялись по углам.
Но у неё осталось чувство, что они смотрят оттуда – тени всех, кто обитал здесь, ныне живущих и ныне умерших, всех, кто давно не появлялся тут…


*   *   *

Она шла по улице, стремительно приближаясь к цели, которой не знала. Что-то несло её, как будто крылья за спиной, и в её глазах отражались солнечные лучики счастья. Она не знала, почему, да и не задавала себе этот вопрос – просто полёт, полёт куда-то вперёд, а что впереди – не важно.
А там – глаза. Вернее – взгляд, как зеркальце – отразивший лучики её света, сверкнувший в ответ.
На улице солнечного счастья их судьбы встретились и скрестились, и застыли в шатком моменте бытия: слиться, или раскрошиться…
Элинеа удивилась, но не тому, что это случилось, а чему-то другому. Однако солнечные лучи в её голове рассыпались мириадами огоньков, и все вопросы и удивление перемешались, и все мысли разделились на отдельные слова, а слова вылились в чувства.
Любовь налетела на неё как фонтан, как сказочный фейерверк, как полевые цветы и музыкальные потоки.
- Торинелл, зачем я тебе? Моему сыну столько же лет…
- Молчи, - целовал он её. – Не говори, это не важно. Я люблю тебя, ты хороша, ты прекрасна, ты нежна… Ты такая удивительная… И это – самое главное…

*    *    *

- Переезжай ко мне, - сказала Элинеа однажды ему, когда они сидели в кафе. – Эта пустота мучала меня долгое время. Я так любила мужа, и всех тех людей, ко… А эти тени, они всё время… Понимаешь? Тени… Я не думала, что смогу ещё полюбить… Но появился ты – и я снова живу! А эти тени, они всё время молчат… Они наполняют дом движением, но тишиной… Иногда мне кажется, я слышу их разговоры, или то, что они должны были бы говорить… Но так пусто… Переезжай ко мне!
- А может, ты ко мне? Ты забудешь свою прошлую жизнь, мы будем всё время вместе, до конца наших дней…
- Не говори так… - вздрогнула она, положив свою тонкую руку поверх его руки. – Это страшно, я пережила его…
- Извини, я не подумал об этом. Я не хотел… Но всё равно! Ты знаешь, меня по утрам будит солнце, оно ласкается в мою спальню. – Это станет наша спальня!
Она покачала головой:
- Нет, я не могу оставить Дом… Но… Когда в нём жили, он тоже был светел! И там есть комнаты, в которые ласкается солнце – мы виберем лучшую! Мы станем слушать музыку… Я буду ждать тебя на обед и встречать с работы… Мы будем счастливы, а тени – тени уйдут, они развеются от нашего света, и мы будем всегда вместе…
- Хорошо, любимая. Мы можем попробовать оба варианта – я не буду продавать квартиру. Мы можем жить то там – то там. Согласна?
- Согласна!
Она радостно расцеловала его.
- Как девчонка! – засмеялась она.
- А ты и есть девчонка, - радовался он. – У тебя глаза – девчёнки, и ты сияешь своей молодостью.
- Ты мне льстишь, Торинелл, но я знаю, что это правда. Особенно сейчас…

*    *    *

- Мы снимем всю пыль, - сказала Элинеа, открыв настежь все окна и наполнив старинный дом ярким новым светом.
- А вместе с ней – все тени, – ответил, смеясь, Торинелл. Элинеа тоже засмеялась, но где-то под сердцем что-то кольнуло её, и в голове мелькнула неоформившаяся мысль: неужели я никогда не увижу Мейоса? Неужели он не будет больше прогуливаться тут, потирая руки, или засунув большие пальцы в карманы – свидетельство глубоких раздумий?
Но это были секундные образы, и они промелькнули и исчезли в солнечном свете.
В доме работало много прислуги, и царил невообразимый переворот – дом убирали. Не осталось ни одной не вымытой щёлочки, ни единой затерявшейся пылинки…
- Теперь тут чисто, свежо и ново! – радостно объявила Элинеа, распустив крыльями руки. – Ах! – глубоко вздохнула она, глядя на Солнце. – Как же мне теперь хорошо!
Торинелл влился в её руки, как в объятия, и зацеловал её:
- Мне тут нравится, любимая! Тут гораздо вольнее, чем мне показалось в первый раз.
- Я же говорила тебе, - засмеялась она. Он окутывал своими объятиями её тонкий стан, и тоже радовался, и ловил лучики её глаз, отражая их в сердце.
- Это надо отметить! – воскликнула Элинеа, доставая бутылку старинного вина.
- Никогда не пробовал ничего вкуснее, - промолвил Торинелл. – Как замечательно, я и не думал никогда, что со мной может случиться подобное! Что я встречусь с такой необыкновенной женщиной, как ты! Давай выпьем за тебя, и за нашу долгую жизнь…
На следующий день пришла телеграмма от Маины – они всей семьёй едут в гости. Элинеа обрадовалась, и сияла по дому, размахивая телеграммой.
- Моя дочь! Приезжает моя дочь!
- Как ты думаешь, она нормально воспримет меня?
- А почему она не должна нормально тебя воспринять? Это же моя дочь… ну то есть… Она поймёт! В общем, да! Ой… - Элинеа засмеялась, снова счастливо махнув телеграммой… Он тоже засмеялся:
- Я понял.
- Она не такая, но когда со мной…
- Я так и думал…
Элинеа обняла его:
- Я рада! Я рада, что ты! Ты понимаешь меня, мне так хорошо с тобой…
Детский смех заполнил собой дом, и они, играясь с солнечными лучами, сделали его ещё просторнее.
Дочь осталась на какое-то время. Торинелл ей понравился.
- Я понимаю тебя, мамочка, - говорила она. – Прости, что так долго не появлялись… Но теперь мы будем часто.
- Ты и раньше так обещала, - сказала Элинеа, смеясь. – Знаю я вас…
- Нет, мамочка, честно… А он – хороший, молодой правда, но ты же у нас ещё красавица… Я рада, что ты не тоскуешь в одиночестве, я рада, что ты опять любишь…
- Твой отец… Тут всё время были тени…
- Нет, мамочка… Это – от одиночества, ты же знаешь… А папа наш – лучше всех… Но это – другое… Ты же знаешь, мама, мы все его очень любили, но мы все желаем тебе счастья…
Через несколько дней нанёс визит Оскар, старый друг Мейоса.
- Оскар! – обрадовалась Элинеа. Маина тоже расцеловала его, на миг почувствовав себя маленькой девочкой, которая ждёт, что он вот-вот достанет из кармана шоколадку, или какую-нибудь безделушку.
Его рука скользнула в карман, и действительно извлекла оттуда что-то шуршащее и блестящее. Маина обрадовалась, как и когда-то в детстве, а Элинеа, как всегда, всплеснула руками.
Людей становилось всё больше, появились новые знакомые, показались старые.
В самый неожиданный момент раздался звонок в дверь. Элинеа радостно побежала открывать. На пороге стоял Толис.
- Сынок! – обрадовалась она, бросаясь к нему на шею.
- Мамочка! Я так скучал по тебе! Прости, что не появлялся…
- Сынок, родной мой, где же ты был?
Дом опять наполнился звуками и движением, люди приезжали и оставались надолго.
Элинеа встречала Торинелла с работы, и они шли куда-нибудь или устраивали праздник – всегда находился повод для праздника, и они радовались, а дом был светел и весел. Но иногда ей казалось, что среди всего этого продолжают мелькать тени, то радуясь и веселясь вместе со всеми, то недовольно поглядывая на тревожащий их шум. Некоторые тени, имевшие своих хозяев, когда-то давно оставивших и тут и вот сейчас вернувшихся, сливались с ними, а некоторые, наоборот, никак не желали ни принимать их в себя, ни входить в них.
Элинеа улыбалась таким мыслям, иногда они её немного пугали, и тогда она раскидывала их и разбивала солнечными зайчиками. Она всё меньше и меньше задумывалась над этим, и постепенно почти забыла о тенях и о тёмном пустом доме. Он опять был полон, опять звучала музыка, лились голоса и танцы, опять не складывался большой стол, и появлялись новые знакомые, они оставались или часто приходили, и заполняли пустоту.
Жизнь сияла Солнцем, и шуршала безделушками из карманов Оскара, цвела радостным детским смехом и переливалась любовью Элинеи и Торинелла.

*    *    *

Они жили вместе, люди приходили и уходили, дети набывались и уезжали, солнце сияло по своей орбите, а они всё жили вместе, до конца жизни.
Жизнь оборвалась внезапно. Элинеа страшно закричала, когда ей сообщили об этом по телефону. Как страшно – по телефону, думала она… Ведь он должен прийти с работы…
По телефону… Она обвела взглядом солнечную комнату и не увиледа света.
Тяжёлая портьера медленно съехала на окно, оставив на полу красноватый отблеск.
- Торинелл! – звала Элинеа, плача и глотая слёзы. И в каждой слезинке уходила частичка огонька, и вместе с нею – солнечный зайчик… Слова опять выстраивались в предложения и вопросы – почему? почему? почему?
Любимый! За что? Не умирай, ты нужемн мне! Не оставляй меня здесь…
- Мы должны поддержать её, - говорили они…
- Мы нужны ей…
- Мы рядом, Элинеа…
- Мы с тобой…
- Я люблю вас всех, вы нужны мне… Не уходите…
- Мы не уйдём, Элинеа… Мы тоже любим тебя…

*    *    *

Элинеа провела рукой по свече, и на её пальчиках остались капельки воска. Она задумчиво мяла шарик, делая его всё больше и больше. Сколько же времени прошло, думала она. И вот опять я одна… Мейос… Торинелл… Кажется, целую вечность я в этом пустом доме…
Свечи едва слышно потрескивали, наполняя дом таинственными тенями, которые мерцали по старинной мебели. Сейчас тут было тихо и спокойно.
Элинеа погружалась в воспоминания, и мысли её сгорали и оплывали, как свечи, и сминались восковыми шариками в её руках.
Тени наполняли собой комнаты, беззвучно отражая былые времена.
Вот прошёл Мейос, заложив большие пальцы в карманы. Он чем-то обеспокоен.
Элинеа отвела взгляд от мужа и увидела Торинелла. Полувскрик-полувздох вырвался из её груди – мальчик мой, подумала она. Он тоже мелькнул и исчез, и ей стало тесно. Мейос! Торинелл!
Тени скользили по углам, наполняя дом воспоминаниями о былом движении.
Опять появился Мейос, и на этот раз Элинее показалось, что он чем-то очень недоволен. Она с удивлением увидела, как он направился к Торинеллу.
- Что ты тут делаешь? – почти послышались ей его слова. – Моя жена…
«       Моя жена… Моя жена…» – отдавалось в голове.
- Я любил её! – должен был бы ответить Торинелл, и ей показалось, что она слышит эти слова. Элинеа не совсем осознавала, что происходит.
Неожиданно Мейос размахнулся и ударил Торинелла. Тот вытер губы и нанёс ответный удар.
- « Моя жена…» «Я любил её..» – ей казалось, что она слышит отдельные выкрики, иногда она как будто ощущала тяжёлое дыхание двух людей – одно, более прерывистое, того, который старше, и одно – ещё совсем молодое… Элинеа смотрела большими глазами на то, что здесь сейчас происходило, и у неё зарождалось ощущение, что в этом доме тень – она.