Из воды... , или Девушка С Веслом, Глава 6

ГЛАВА 6

 Утром Картуз проснулся от какого-то непонятного шебуршания, вздохов и неразборчивого бормотания. Он уже выспался, поэтому с удовольствием раскрыл глаза. Где-то вдалеке слышались негромкие голоса Вождилы и Пеша - их экипаж сегодня был дежурным, поэтому они встали раньше всех и во всю готовили завтрак. Но шебуршание исходило не от них. Его источник находился в самой палатке.

 Картуз слегка повернул голову и увидел Зеленку, склонившегося над рюкзаком. Тот был вывернут почти наизнанку, а вещи беспорядочно разбросаны рядом.
- Что ищем? - поинтересовался Картуз, приподнимаясь на локте.

 Зеленка повернул к нему расстроенное лицо:
- Бумагу я дома забыл... Туалетную... - он тяжело вздохнул.
- Да,  это неприятно, - посочувствовал Картуз, - Это ты, братец, очень даже оплошал. - Он расстегнул молнию на спальнике, - Туалетная бумага - не роскошь, а предмет первейшей необходимости в походе! - однако увидев расстроенное лицо Зеленки, поспешил добавить, - Да не огорчайся ты! Поможем твоему горю. У нас есть запасная пачка салфеток. Дадим тебе. Уверяю тебя - ничем не хуже!

 Он вылез из спальника, притянул к себе свой рюкзак, пошарил там и, вытащив обещанное, протянул Зеленке.
- На, пользуйся на здоровье!
 Зеленка схватил пачку и, выпорхнув из палатки, стрелой помчался в лес, на бегу пожелав дежурным доброго утра. Картуз выглянул в небольшое окошко. Небо было ярко синее, с легкими белыми облачками, неторопливо плывшими куда-то по своим делам. Ветра не было. День обещал быть теплым, если не жарким. Картуз вытащил из кармана, пришитого к внутренней стенке, пакет с мылом, зубными щетками и пастой, и полез наружу. Кепочка еще досматривала последние сны.

 У костра колдовали Вождила и Пеш.
- Привет! - сказал Картуз, подходя к ним. - А где же ваш третий? Неужели дрыхнет еще?
- Привет! - весело махнул ему Вождила. - Да, Тычок пока спит. Что нам здесь втроем у костра толкаться? Работы немного - каша да бутерброды с чаем. А он свою норму после завтрака выполнит - каны мыть будет.
- А какая каша? - поинтересовался Картуз?
- Пшенка, - коротко ответил Вождила, помешивая в кане специально выструганной для этой цели палкой-мешалкой.
- Пшенка - это здорово! - одобрил Картуз. Он присел у костра на лежащее рядом бревно и уставился на огонь.

 Картуз был самым обыкновенным бенгальцем. Вернее, не совсем обыкновенным. Как известно, все бенгальцы делятся на две категории: тех, которые любят сгущенку и ненавидят любое варенье, и тех, что наоборот обожают варенье и терпеть не могут сгущенку. Картуз не относился ни к тем, ни к другим - он с одинаковым энтузиазмом употреблял оба продукта, причем предпочитал делать это без хлеба.

 Однако, черничное варенье было у него на особом, почетном месте. Отчасти по этой причине он и стал бенгальским водоходом - за возможность добираться до безграничных природных запасов черники, собирать ее в любых желаемых количествах и варить варенье прямо на месте. С этой целью он всегда брал в поход десяток складных пластмассовых канистр и мешок сахара. Сахар он держал в корме байдарке, в результате чего у нее с самого начала путешествия обычно был задран нос, так что она несколько напоминала катер на подводных крыльях. На каждой стоянке Картуз с утра пораньше уходил на сбор любимой ягоды, а по вечерам варил на костре варенье и заливал его в канистры, поочередно выуживая их из рюкзаков. Заполненные канистры он размещал в носовой части байдарки, отчего с каждым днем та постепенно выравнивалась, принимая горизонтальное положение. К концу путешествия, когда сахар заканчивался, а варенья становилось очень много, канистры перевешивали даже самого Картуза, сидевшего сзади, и байдарка задирала корму, утыкаясь носом в воду, как бы что-то высматривая на дне.

 По ориентации байдарки Картуза всегда можно было с уверенностью судить о том, на каком этапе маршрута находились водоходы. Впрочем, Картуз был не прочь и поэкспериментировать.

 Так, однажды, когда сахар у него закончился раньше срока, то есть раньше, чем оказались заполненными все привезенные из города канистры, он решил приготовить варенье с шоколадом. Благо последнего было запасено в поход вдосталь. Если следовать принципу, что отрицательный результат - это тоже результат, то эксперимент полностью удался. Другое дело, что котелок, в котором готовилось блюдо, пришлось потом три часа драить изнутри, освобождая от корки перегоревшего шоколада, сахара и ягоды. А потом еще час Картузу понадобился, чтобы отмыться самому от слоя той же субстанции, которая в процессе чистки посуды успешно перекочевала с котелка на его руки и лицо. Тем не менее энтузиаст-вареньелюб не был разочарован, хотя и не рассказывал никому о своих вкусовых ощущениях после того памятного эксперимента.

 Сам Картуз, как можно догадаться, не отличался излишней худобой и несколько комплексовал по этому поводу. Да так, что время от времени начинал проводить кампанию по похудению. Еще лет за десять до описываемых событий он попытался проделать это впервые. Успех был достигнут, он сумел сбросить тогда целых 18 килограммов, чем несказанно гордился. С этой целью он выработал несколько принципов, которые считал своей величайшей заслугой перед человечеством и которым дал название "принципа трех Ж", что означало, что на время "худпроцесса" он отказывался от всего жирного, переставал есть житное (то есть хлеб, пироги и плюшки), и резко снижал потребление жидкости. Ну и, естественно, старался уменьшать количество потребляемых калорий, отказывая себе ежедневно во всем. Измождал он себя неимоверно. Однако в то время он был на десять лет моложе, и энтузиазма в деле приведения себя в норму ему было не занимать.

 Сейчас же все было по-другому. В этом году за зиму сидячей работы он отяжелел так, что снова решил использовать свой старый опыт. Но теперь силой загонять себя в свои старые брюки не хотел. Он конечно также решил придерживаться "принципа трех Ж", оправдавшего себя десять лет назад, но попутно, ведя вполне традиционный образ жизни, вместо изнурительных голодовок лишь добавил еще одно правило: никакого мяса после шести вечера. Новый эксперимент обещал дать хорошие результаты, если бы не одно совсем маленькое "но" - подошло время похода. А в походе, когда с утра ждет обязательная каша, а вечером - макароны с тушенкой, соблюдать режим весьма трудно. Во всяком случае, ему.

 Тем не менее, Картуз не унывал. По собственному опыту он знал: во время похода, при активных переходах и жизни на свежем воздухе, никакие каши и макароны не в состоянии заставить его распустить ремень еще на одну дырочку. Подтверждено личным опытом. А потом, по возвращении, видно будет!
- Слушай, Вождила, - произнес он несколько минут спустя, - а что это твое семейство в этом году тебя одного бросило? Почему без них в поход отправился?

 Вождила ухмыльнулся:
- Более важные дела нашлись!
- Какие же могут быть более важные дела, чем летний поход? - удивился Картуз.
- Старший сын на сборах, к соревнованиям готовится...
- Он у тебя спортсмен? Я и не знал.
- Спортсмен. Как в университет поступил, так сразу в секцию экстремальных видов спорта записался. Сейчас они готовятся к соревнованиям по гонкам на коровах по льду. В закрытых помещениях.
- Эвона как!... - уважительно протянул Картуз,  - Экстремальные виды спорта, говоришь. Ну, тогда, конечно, с нашим курортным вариантом ему не интересно!
- Ага, - согласился Вождила, - С нами, матрасниками, ему не по пути...
- А жена с младшим сыном? - продолжал допытываться Картуз, - Они-то как? Тоже в коровьих бегах участвуют?
- Нет, - Вождила помотал головой, продолжая перемешивать кашу, - Эти еще более круто завернули! Мечтаем, говорят, попробовать хоть раз чего-нибудь необычного, неизведанного, загадочного... Хотим, мол, острых ощущений...  Ну и все такое... В общем, чего-нибудь нестандартного им подавай...
- Ну и?... - Картуз аж дыхание затаил.
- Вот тебе и ну и? На море укатили на две недели... Путевку в дом отдыха взяли... На пляже загорать будут... Ну я им, конечно, сказал: "Если тяжело станет, если почувствуете, что нет сил больше - не мучайте себя, бросайте все, возвращайтесь домой!  Здесь с бухты-барахты нельзя! Закалка нужна! Главное - не надорваться! Такими вещами не шутят! Пусть кто-нибудь, кто попривычней, на пляжах корячится!" В общем, даже не знаю, как они там одни справятся! - Вождила вздохнул. Потом, повернувшись к Пешу, спросил, - Молоко готово? А то каша уже сварилась.
- Готово! - отрапортовал Пеш, сидя на корточках и помешивая ложкой в котелке, пытаясь догнать нерастворившиеся в кипятке комки сухого молока и раздавить их об стенки.
- Ты молоко в конце добавляешь? - спросил Картуз Вождилу.
- Ага! - ответил тот. - Так надежней! Если сразу вливать, то на костре каша легко пригорает.
- Интересно, - пробормотал Картуз, - Надо будет попробовать...

 Вождила надел перчатку и аккуратно снял кан с кашей с большого черного крюка, висевшего на длинной перекладине над костром. Помешивая кашу палкой-мешалкой, он влил в нее молоко, после чего опять повесил кан на перекладину, но уже не над огнем, а немного в стороне.
- Пусть дойдет, - подытожил он, - а мы пока доделаем остальное. Пеш, порежь, пожалуйста, хлеб и колбасу с сыром на бутерброды. - С этими словами он снял с костра второй кан, где уже давно булькал кипяток, и щедрой рукой всыпал в него заварки. Поставив чай на землю у костра, он выпрямился и окинул взглядом лагерь. После чего, набрав полную грудь воздуха, что есть сил прокричал:
- Ла-а-а-агерь! Подъе-е-е-ем! Десятиминутная готовность!
- Ну ладно, пойду умоюсь, - Картуз встал и не торопясь направился к берегу, где на камнях уже вовсю поливался прохладной водой и отфыркивался по пояс голый довольный Зеленка.

 Скоро с мисками и кружками к костру стали подтягиваться позевывающие и помятые водоходы. Последним, уже после призывного набата половником по миске, прибыл полусонный Тычок. Вождила принялся раскладывать кашу.
- По бутерброду с сыром и бутерброду с колбасой каждому! - провозгласил он. - Сейчас всем разложу - будет еще добавка!

 За завтраком обсудили планы на день.
- Мы с Кепочкой за ягодой, - заявил Картуз. - Вчера сходили на разведку - черники море!
- А мы с Крутилой сплаваем во-о-он в тот заливчик, - Ученой ткнул пальцем куда-то вдоль берега. - Вчера не успели туда добраться, а там травка - щучья! Попробуем побросать.
- Отлично, - одобрил Вождила. - Ну, а мы нынче дежурим, так что с  берега покидаем спиннинг, не отходя далеко. - Допивая чай, он поинтересовался, - Обед к какому часу готовить?

 Сошлись на трех часах дня, после чего все разбрелись. Вождила взял каны и спустился к воде. Там уже сидели Картуз и Зеленка, старательно оттирая миски от остатков каши.
- Ты опять со своим комбайном? - спросил Вождила.
- А как же! - хмыкнул Картуз. - Куда ж без него!
- Каким таким комбайном? - заинтересовался Зеленка.
- Увидишь! - загадочно пообещал Картуз. - С нами за ягодой пойдешь?
- Обязательно! - кивнул Зеленка.
- Тогда одевай сапоги, а то там сыро.

 Через несколько минут Зеленка стоял возле палатки в полной боевой готовности.
- Какую-нибудь посуду брать? - спросил он Кепочку.
- Это зависит от того, сколько ты хочешь собрать. Если на варенье - возьми тару. Если же просто поесть - то прямо в рот и собирай.

 Зеленка подумал с минуту, потом достал из пакета с посудой свою кружку.
- Для начала сойдет это, - сказал он и сунул ее в огромный карман штормовки. Чем ему нравилась отцовская штормовка, так это то, что в ее карманы могло влезть решительно все.

 Из палатки выбрался Картуз, держа в руках какой-то непонятный предмет. Он смахивал на большой совок, закрытый со всех сторон. Наверху у него была ручка, а на конце  вместо сплошного лезвия было что-то вроде расчески с длинными зубьями. Эта "расческа" отделялась от остальной части совка небольшим металлическим экраном, свободно висящим на маленьких петлях.
- Вот это и есть комбайн, - пояснил Картуз. - Собираешь им ягоды как расческой. Стебли и листья проходят между зубьями, а ягоды остаются внутри. Потом немного перебрать, удалить мусор, и готово - целая гора ягод. Гораздо быстрее, чем руками собирать.
- Здорово! - восхитился Зеленка. - Вы всегда с ним ездите?
- А как же! - подтвердил Картуз. - Только с ним! А иначе и смысла собирать нет! Ну, пойдемте!
 И они втроем направились в лес. Впереди шел Картуз, за ним семенила Кепочка, замыкал шествие Зеленка.

 Картуз направился в сторону болота, выходившего на берег рядом со стоянкой. Они спустились с пригорка, миновали последние деревья и вышли на открытое пространство, усеянное кочками и заросшее ярко-зеленой растительностью. Они прошли несколько метров. Почва под ногами издалека казалась твердой и сухой, но стоило наступить на нее ногой, как она тут же подавалась под действием веса, слегка пружиня, и снизу выступала темная вода. Если бы не сапоги, ноги давно бы промокли. Все болото было покрыто травой, а вокруг кочек росли какие-то маленькие кустики, даже и не кустики вовсе, а просто вылезали на поверхность листики на тонких стеблях. Листья были зеленые, иногда с красным оттенком. Неожиданно прямо у себя под ногами Зеленка увидел весьма странную ягоду - желтую, с красным отливом. Состояла она из нескольких одинаковых кругляшей и по форме немного напоминала малину. Поодаль на кочке виднелась еще одна. Зеленка огляделся. Повсюду, на сколько хватало глаз, виднелись эти ягоды: большинство насыщенного желтого цвета, некоторые - почти оранжевые.
- Это морошка, - Картуз остановился. - Самая вкусная ягода Лакерии! Для меня, конечно. - Он наклонился, сорвал несколько ягод и сунул в рот. - Блеск! - он мечтательно прикрыл глаза,  медленно разжевывая. Зеленка последовал примеру. Ягода и впрямь была сладкой, с густым насыщенным ароматом и легким медовым привкусом.
- Мы бы только ее и брали, - сказала Кепочка, также отправив в рот горсть ягод, - да слабая она очень. Не доедет до дома. Раскиснет. И собирать можно только руками, ягодка за ягодкой. Ни малую, ни большую механизацию не применишь!

 Они двинулись дальше. Зеленка по-прежнему замыкал шествие, время от времени наклоняясь и отправляя в рот очередную душистую ягодку. Кое-где из болота торчали серые засохшие стволы деревьев с облетевшей корой. Через несколько минут они подошли к противоположному краю. Там снова начинался лес, который чуть дальше постепенно и неторопливо взбегал на склон пологого холма. Войдя в лес, они увидели, что весь склон покрыт черничными кустиками, как и их стоянка. Но здесь черники было даже еще больше, и она была крупнее. Зеленка тут же набросился на нее, как будто и не было только что плотного завтрака. Никогда еще не встречал он такого количества этой ягоды.
- Ну что я тебе говорил! - воскликнул Картуз. - Видишь, просто залежи! Только ради этого и можно сюда ездить. Я уж не говорю про все остальное.
- А что с ней делать? - спросил Зеленка с набитым ртом. Губы у него уже начали синеть от черничного сока. - Как домой везти?
- Варенье сварим, - ответила Кепочка, ловко обирая ягоды с кустиков и ссыпая их в котелок, захваченный с собой. Картуз в это время водил своим комбайном по кустам, одной рукой немного помогая стеблям протискиваться между зубьями. Там, где проходил комбайн, кустики распрямлялись легко и свободно, уже не отягощенные весом спелых ягод.
- Варенье? - в очередной раз изумился Зеленка. - А где? - В его понимании, варенье полагалось варить в большом тазу и исключительно в городской квартире, оборудованной газовой или электрической плитой.
- Всему свое время! Сам увидишь, - улыбнулась Кепочка. - Ешь пока.
- А этот ваш комбайн - он не портит кусты? - заволновался Зеленка. - Они не пропадут?
- Не волнуйся, с ними все в порядке, - успокоил его Картуз. - Видишь, как аккуратно листики и стебли сквозь зубья проходят! Только ягоды в совке и задерживаются. А вообще-то, конечно, надо очень серьезно к этому делу относиться. Ведь каждый черничный кустик лет десять-двенадцать растет, пока в полную силу плодоносить начинает! Зато когда раскочегарится - больше тридцати лет будет давать урожай! Кстати, не все так уж бережно относятся к чернике, как мы. Видишь те заросли? - он указал рукой на небольшой участок, где вместо покрытых листьями и ягодами кустов торчали лишь их жалкие зеленые веточки.
- Вижу! Как корова языком слизнула! - засмеялся Зеленка.
- Вот-вот, - подтвердил Картуз. - Именно, корова. А точнее, лось. Тот уж своими губищами как загребет - об экологии и не вспомнит!

 Они продолжили сбор, время от времени перебрасываясь ничего не значащими фразами и шутками. Примерно через час Зеленка распрямился:
- Уф! Объелся! - весь рот у него был черно-фиолетовый, так же как и его руки. Он с испугом посмотрел на них, - Это что, так теперь долго будет? - обеспокоенно спросил он.
- Не переживай, быстро отмоется! - засмеялась Кепочка, с усилием разгибаясь. Ее руки тоже были черные, зато котелок был заполнен уже почти наполовину. - Если надоело, возвращайся в лагерь. Передохни!
- Вот еще, передыхать! - вмешался Картуз, - Чай, не пенсионер! Лучше удочки свои обнови. Глядишь, поймаешь кого! Севрюга к столу никогда лишней не будет!
- Точно! - обрадовался Зеленка, - Пойду, потренируюсь бросать спиннинг. А что, здесь действительно есть севрюга?
- Да пошутил я, пошутил! Нет здесь севрюги. Но есть ничуть не хуже рыбка. Главное, поймай!
- Ну, тогда я пошел! - и Зеленка заспешил в сторону лагеря.
***
 
 Утреннее солнце своими не по-северному жгучими лучами так сильно нагрело брезентовую палатку, что когда Смычок открыл глаза, он сразу понял, что проснулся именно от жары. Откинув край спальника, он толкнул Никошу рукой. Тот пошевелился и что-то возмущенно промычал.
- Вставай, вставай! Пора за дело! - Смычок приподнялся и сел. - Всю ночь продрыхли! - он взглянул на часы, - Уже девять! Мы что сюда, спать приехали?

 Никоша не стал возражать, так как и в самом деле проспали они всю ночь и все утро, и он чувствовал себя вполне выспавшимся и отдохнувшим. Он протер глаза и тоже сел. Снаружи было тихо, только шелестели едва слышно деревья, да легко плескалась вода у берега. Никоша ощутил сильное чувство голода. Смычок будто прочитал его мысли, так как сказал:
- Поднимайся, да пойдем скорее костер разводить. Жрать охота, как из пушки! - и принялся расшнуровывать полог палатки.

 Выбравшись наружу, Никоша сладко потянулся. Погода была великолепная. В такую погоду только загорать на природе! Но Смычок вновь торопил его.
- Пошли, пошли же! Не забывай, мы должны проследить, куда они двинутся. Ты пока займись завтраком, а я пойду и погляжу, что они делают, - Смычок скрылся между деревьями.

 Никоша подошел к воде. По ней бежала легкая рябь, едва-едва накатывая почти незаметную волну на берег. Он быстро сполоснул лицо прохладной водой и вернулся к палатке. Порывшись в рюкзаках, вытащил пачку вермишели и батон хлеба. Конечно, вермишель с утра - не самая лучшая еда, но особо привередничать не приходилось. У костра стоял котелок, оставленный там с вечера. Никоша нагнулся за ним, чтобы принести воды, и рука его замерла на полпути. Котелок изнутри был весь покрыт остатками макарон с тушенкой, которую они съели за ужином. Съесть-то съели, а вот помыть котелок, или хотя бы залить его водой, забыли. Вот чайники, обругал себя Никоша, теперь фиг ототрешь! Придется попотеть! И когда теперь завтракать?

 От расстройства он снова принялся шарить в рюкзаке, и тут - о счастье! - рука выудила оттуда целых два батона копченой колбасы. Живем, обрадовался Никоша. Перебьемся и без макарон!

 Однако перспектива возиться с котелком, оттирая его песком, совсем не улыбалась Никоше. Он стал лихорадочно соображать, как бы выкрутиться из этой ситуации с минимальными затратами энергии. Очевидно же, что это далеко не последний раз, когда они забыли помыть посуду. Особой старательностью и стремлением к чистоте никто из них не отличался.

 Может, подсунуть котелок Смычку? Пусть потрет, когда вернется! М-да, как же, заставишь его! На Смычка где сядешь, там и слезешь! Все равно все на Никошу обратно спихнет!

 Ладно, наконец решил Никоша. Залью-ка я его пока водой, и повешу над костром греться. Глядишь, эта доисторическая окаменелость слегка и размягчится, а там и отдирать полегче будет. Довольный, что ему удалось пока отложить решение этой проблемы на неопределенное время, Никоша притащил воды и занялся костром. Хорошо, что они еще захватили с собой чайник. По крайней мере, смерть от жажды им не грозит!
 Когда Смычок вернулся, колбаса была порезана, привлекая своим ароматом вечно голодных и назойливых чаек, а вода для чая бурлила во всю.
- Все в порядке! - сообщил он, еще не успев подойти, -  Они завтракают. Палатки стоят, вещи разложены. Похоже, что двигаться никуда не намерены.
- Может, они уже приплыли на нужное место? - с надеждой в голосе предположил Никоша. - Может, после завтрака копать начнут?
- Все может быть, - Смычок пожал плечами, - Сейчас тоже позавтракаем, да пойдем, последим за ними. Что ты приготовил? Колбаска? Это хорошо! Просто отлично! В смысле здорово, что ты не стал пока макароны варить! - Он заметил кипящий котелок, - А там что? Супчик варишь?
- Да если бы! - буркнул Никоша. - Вчерашние макароны отпариваю!
- А зачем это? - удивился Смычок. - Все равно потом их же там снова и варить! Так какая разница, что в посудине? Только лишний труд!
 Никоша подумал, что Смычок, возможно, не так уж и не прав. Как говорил один его приятель, "больше грязи - ширше морда". Надо быть проще...

 Они принялись за еду.
 Позавтракав, наскоро собрались и двинулись по лесу вдоль берега.

 Как оказалось, они остановились совсем недалеко от походников. Буквально через несколько сотен метров они перевалили через заросший лесом холм и вышли к неширокому болоту, за которым сквозь деревья уже различались палатки водоходов. Смычок и Никоша осторожно, скрываясь за деревьями, прошли вдоль болота в его дальнюю часть, туда, где деревья стояли несколько гуще, и принялись переходить на другую сторону. Они не успели пройти и десяти метров, как их ноги стали по колено мокрыми.
- Черт бы побрал это болото! - выругался Смычок, - Ты бы хоть предупредил, что надо с собой сапоги взять!
- А я здесь причем? - стал оправдываться Никоша, - Я тоже здесь впервые.
- А кто отвечал за техническую подготовку операции? Я что ли?
- А кто? Я? - удивился Никоша.
- Конечно, ты! Я руководитель, сколько можно повторять тебе?

 Они дошли примерно до середины болота, как вдруг Никоша спросил, указывая под ноги:
- Смотри, что это? - перед ним красовалась большая желтая ягода, будто слепленная из нескольких маленьких круглых ягодок.
- Не знаю, не видел такой никогда, - Смычок протянул руку и сорвал ее. Рассмотрел внимательно и широко разинул рот, что бы положить туда.
- Стой, что ты делаешь! - почти закричал Никоша. - А вдруг это что-нибудь очень ядовитое?

 Смычок в испуге отдернул руку и бросил находку на траву. Физиономия его вытянулась от ужаса. Он осторожно переступил через ягоду и пошел дальше, старательно обходя другие такие же, которых, как оказалось, вокруг было великое множество.

 Наконец, они выбрались на твердую землю. Отсюда можно было различить контуры палаток, стоящих на берегу озера. Между ними поднималась тонкая струя дыма от затухающего костра. Они спрятались за камнем и стали прикидывать, как им незамеченными подобраться поближе. Однако дискуссия продолжалась недолго. Выглянув из-за укрытия, Смычок обнаружил, что из лагеря водоходов вышли три человека, которые направились в сторону того самого болота, откуда только что пришли они сами.
- Гляди, гляди, - возбужденно зашептал Смычок, дергая Никошу за рукав, - тот самый, в кепке! А с ним парень! И тетка. Интересно, куда они... - он замолчал, напряженно вглядываясь. - Ну точно... Глянь-ка, у тетки в руках котелок! Зачем ей котелок в лесу?

 Голос его задрожал от волнения.
- Не знаю, - Никоша недоуменно пожал плечами, - И у этого, гуся кепчатого тоже что-то в руках... Совок, вроде, какой-то...
- Зато я знаю! - торжествующе зашептал Смычок. - За кладом они намылились! Это же очевидно! Совок - копать, а котелок для золота! - и презрительно добавил, - Тоже мне, нашли, с чем за сокровищами идти! Будто объемистей тары нет! Давай за ними! Только осторожно - чтобы комар носа не откусил!

 Короткими перебежками от дерева к дереву они двинулись по краю болота на другую сторону. Туристы шли, весело переговариваясь и не замечая разбойников. Неожиданно они остановились и принялись что-то обсуждать, глядя себе под ноги. Затем тот, который был в кепке, нагнулся, поднял это что-то и сунул себе в рот. Его примеру последовали и остальные.
- Что они там нашли? - изумился Никоша.
- Наверное, ягоды, - ответил Смычок и ехидно добавил, - С ядом кураре.

 Туристы тем временем пересекли болото и вошли в лес. Далеко они, правда, проходить не стали, а остановились тут же на склоне холма, и, рассредоточившись по нему, принялись что-то собирать. Причем тот, что в кепке, водил по земле своим совком, а остальные вовсю работали руками.
- Смотри, опять за ягоды взялись, - удрученно произнес Смычок. Они залегли за каким-то деревом и стали ждать, время от времени поглядывая на преследуемых и рассчитывая, что те скоро насытятся и наконец двинутся прямой дорогой к сокровищам. Однако время шло, а троица и не думала заканчивать сбор. Более того, женщина ссыпала ягоду в котелок, который предназначался для золота. Водоход в кепке, набрав полный совок ягод, выудил из кармана пакет, пересыпал в него ягоду и вновь принялся утюжить землю. Примерно через час самый молодой из туристов (который, кстати, вовсе и не собирал ничего, а только неустанно набивал рот) насытился и покинул компанию, вернувшись в лагерь. Двое других продолжали свое занятие. Увлеченно ползая по склону, они постепенно приближались к укрытию разбойников, поэтому в целях конспирации тем пришлось переместиться глубже в лес. Отойдя на приличное расстояние, так что собиратели ягод совсем скрылись из вида, Смычок подытожил:
- Похоже, что они еще не прибыли на место. И мы, соответственно, тоже. Иначе, уже должны были бы отправиться за кладом. А не ягодки дурацкие собирать!
- Да, - согласился с ним приятель. - Вряд ли они с ягодой пойдут потом куда-нибудь, - и он неопределенно махнул рукой вглубь леса, словно показывая направление, где может быть спрятан клад.

 Смычок непроизвольно повернул голову туда, куда указал Никоша, и замер.
- Смотри, лошадь! С рогами! -  от неожиданности он даже разинул рот. Огромное животное с рогами-лопатами стояло метрах в ста от друзей и с любопытством косилось на них. Никоша посмотрел в том же направлении:
- Ты что! Разве у лошадей рога бывают? - запротестовал он.
- Не знаю... А может, это... этот... как его... утконос?
- Да нет же! Это лось... Или олень... В общем, не помню... Я по телевизору что-то похожее видел.
- Тюлени, олени - какая, к лешему, разница? - Смычок стал приходить в себя. - А ну, брысь, лошадь! А? Брысь, кому говорю!

 Лось очень внимательно посмотрел на разбойников, но с места не сдвинулся. Смычок нагнулся и схватил валявшийся под ногами обломок толстой ветки. Подняв ее повыше, он погрозил веткой лосю, потом стукнул ею по стволу дерева и еще раз потребовал:
- Брысь!

 После чего для пущей убедительности метнул палку в сторону животного. Надо сказать, что более дурацкой идеи в голову Смычка в тот момент придти не могло. Потому что, мельком взглянув на упавшую неподалеку палку, лось тут же развернулся и медленно двинулся в сторону приятелей. Смычок и Никоша попятились от неожиданности:
- Эй, ты чего? Мы же пошутили!

 Однако лось Смычку не поверил. Он продолжал двигаться в  их сторону, постепенно убыстряя шаг. Сухие ветки под тяжелой тушей угрожающе трещали. Ни одному из разбойников никогда не приходилось раньше сталкиваться с дикими животными. Правда, как-то раз пару лет назад, когда Никоша занимался ремонтом трехэтажного дачного домика одного нового бенгальца недалеко от Большого Города, у другого нового бенгальца, жившего по соседству, с участка сбежал крокодил. Совершенно настоящий крокодил с  абсолютно настоящими зубами. Тот бенгалец держал его в своем бассейне для развлечения многочисленных гостей. Видимо крокодилу порядком надоели одни и те же плоские шутки посетителей, типа "Эй, зеленый, рыбки хочешь?", и он решил податься на вольные хлеба.

 Сбежав из бассейна, он поселился в ближайшем пруду, где как-то раз даже попытался для расширения своего меню напасть на местную жительницу, стиравшую белье. Нападение, к счастью, оказалось неудачным. Крокодилу только и удалось в тот раз разжиться старыми (но чистыми) портянками, которыми отважная женщина храбро отбивалась от наглеца. Никоша тоже время от времени приходил на пруд искупаться, но после нападения, он, как и все остальные жители поселка, стал обходить водоем за версту. В результате крокодилу пришлось довольствоваться мелкой водоплавающей домашней птицей, которая продолжала посещать пруд, несмотря на безуспешные старания жителей держать ее подальше. Несколько попыток местных смельчаков отловить хищника не увенчались успехом, так как животному каждый раз удавалось скрыться в тине. Зато рассказам охотников за крокодилами во время застолий о собственных героических подвигах не было числа, как, собственно, и самим застольям. Впрочем, продолжалось все это не очень долго, так как вскорости наступила холодная осень средней полосы, а за ней пришла морозная зима, и пруд благополучно замерз, а вместе с ним, видимо, замерз и крокодил, если, конечно, он заблаговременно не нашел какой-нибудь способ перебраться в более теплые края. Во всяком случае, с тех пор никто больше его не видел, и ничего о беглеце не слышал.

 Однако теперь тот опыт заочного общения с зубастым хищником вряд ли мог пригодиться Никоше и Смычку. Надо было срочно находить какой-то выход из весьма опасной ситуации. Единственное решение, пришедшее в головы незадачливым разбойникам, не отличалось оригинальностью. Они разом повернулись и бросились бежать, спотыкаясь об кочки и прыгая с камня на камень, покрытые мхом. Взбежав по склону холма, они оказались на вершине хребта, начинающегося у берега и уходящего далеко вглубь леса. Оглянувшись назад, они сделали очень неприятное для себя открытие: оказалось, что лось твердо решил поучаствовать в игре и в этот самый момент трусил наверх по склону в их сторону. Обратная сторона хребта оказалась обрывистой, поэтому спрыгнуть с трехметровой высоты, не рискуя сломать себе ноги, было весьма проблематично. Беглецы повернули в сторону леса, и, начиная тихо паниковать, кинулись бежать вдоль вершины хребта. Лось, находившийся в двухстах метрах за их спиной, не стал придумывать ничего более оригинального и в точности повторил маневр. Никоше уже стало казаться, что он ощущает горячее и влажное дыхание зверя своим затылком, приближавшийся стук копыт по каменной плоскости горы колоколом отдавался в мозгах, а спиной он уже почти ощущал прикосновение широких лопатообразных рогов огромного рассерженного животного.

 Неожиданно впереди и справа он заметил небольшой выступ скалы, торчащий из вертикальной стены хребта примерно в метре ниже вершины.
- Сюда! - крикнул он Смычку и первым спрыгнул на выступ. Через секунду Смычок оказался  рядом. Теперь им было уже гораздо проще преодолеть оставшиеся два метра до земли на этой стороне хребта. Одновременно спрыгнув вниз, они мягко приземлились на толстый ковер мха. Смычок по инерции упал на землю, Никоша устоял на ногах. Обернувшись, они увидели, что лось подбежал к тому месту, где они спрыгнули, и остановился. Казалось, он раздумывал, стоит ли ему последовать за ними, или бросить пустую беготню и заняться каким-нибудь более приятным, а главное, результативным, делом. Но выступ был явно маловат для огромных размеров лося, поэтому зверь, немного попереминавшись с ноги на ногу, потрусил дальше по хребту.
- Ура! - завопил радостно Смычок. - Мы удрали!

 Он схватил валявшуюся рядом шишку и запулил ее вслед убегающему животному. Шишка ударилась об отвесный камень обрыва и с легким звоном отскочила. Никоша без сил свалился на мох. Он сделал глубокий вдох и снова посмотрел туда, куда направился их преследователь. Да так и замер с раскрытым ртом. Лось, отбежав от приятелей на сотню метров, достиг того места, где хребет начал понижаться и его высота составляла уже не более двух метров, а обрывистая стена, как оказалась, плавно перешла в поросший мхом крутой склон, практически такой же, как и на противоположной стороне. Такое препятствие могучему зверю преодолеть уже не составляло большого труда. Что он, по всей видимости, и собирался проделать.

 Никоша ойкнул и захлопнул рот. Смычок проследил за Никошиным взглядом и почти беззвучно произнес:
- Мама!

 Они одновременно вскочили на ноги и, спотыкаясь и падая, кинулись бежать дальше. Прямо по курсу перед ними поднималась стена почти непроходимых небольших  елок, стоявших так плотно друг к другу, что те деревья, которые засохли, не смогли в свое время упасть, а стояли в общем ряду, поддерживаемые подругами. Многострадальные разбойники ворвались в эту чащу и понеслись по ней, не обращая внимания на сотни веток, цеплявших за одежду и хлеставших по лицу. Они слышали, как позади них в чащу ворвался лось, для которого елки были не большим препятствием, чем заросли папоротника под ногами грибника.

 Деревья впереди стали реже, и скоро они выскочили из зарослей сплошных елок, которые казались непроходимыми, но, как выяснилось, оказались вполне пробегаемыми. Особенно при условии, что сзади вас воодушевляет столь мощный стимул к преодолению препятствий, как рассерженный лось. Впереди за деревьями беглецы увидели просвет и поняли, что движутся в сторону залива, отходящего от основной части озера. Никоша вспомнил, что мимо этого залива они проходили накануне перед тем как встать на стоянку.
- Туда! - закричал он, указывая рукой вперед, и поднажал. Однако лось тоже уже вырвался из зарослей и явно нагонял их. До воды оставалось совсем немного, каких-то несколько десятков метров, когда беглецы поняли - им не уйти!

 Неожиданно на их пути возникла большая толстая сосна. И - о, чудо! - от самой земли вверх по стволу поднимался целый ряд длинных крепких ветвей. Редкий случай в лесу, когда такие хорошие ветви идут почти до самого основания сосны, но в данном случае судьба, похоже, была на стороне страдальцев. С визгом подбежав к дереву, Смычок подпрыгнул, схватился за толстый сук и с проворностью обезьяны, страдающей от расстройства желудка, взлетел метра на три вверх. Никоша не замедлил последовать за ним, и как раз вовремя - тяжело топая, к дереву на всех парах подлетел лось. Всю мощь громадного тела, составлявшую примерно три лошадиные силы, он вложил в свой лоб, с размаху саданув им по стволу. При этом толстенные ветви, оказавшиеся на пути этого лба и обрамляющих его рогов-лопат, переломились легко и непринужденно, как спички. Дерево задрожало, осыпав все вокруг недозрелыми шишками, однако устояло. Даже мощи двух таких монстров не хватило бы, чтобы сокрушить дерево, диаметр которого был не меньше полуметра. Хотя, если честно, кто его знает! Во всяком случае, ни Никоша, ни Смычок не дали бы голову на отсечение, что это именно так.

 Что, может быть, даст читателю более точное представление о размерах этого весьма агрессивно настроенного животного, так это факт, что расстояние между внутренними отростками рогов лося, загнутыми внутрь, как раз соответствовало толщине ствола дерева, на которое забрались незадачливые искатели приключений. Даже было чуть побольше. Во всяком случае, эти отростки совершенно не препятстовали достижению лбом своей цели. Так, только кору слегка поцарапали.

 Беглецы сидели в метре от рогов лося, отчаянно пытаясь врасти в ствол, обнимая его со всей возможной страстью и одновременно лихорадочно соображая, как же им быть дальше. Снизу непрерывно раздавалось громкое сопение и недовольное пыхтение. Щекой Смычок уткнулся в кору, а перед взором его раскинулось спасительное озеро. Всего каких-то пятьдесят метров отделяло их от береговой линии, а ласковая вода плескалась и переливалась под ярким солнцем, обещая избавить от всех невзгод. Эх, если бы только удалось преодолеть эти пятьдесят метров! Вряд ли лось полез бы за ними в воду, несмотря на весь свой энтузиазм. А если и полезет - что он там сможет сделать своими рогами без всякой опоры? Во всяком случае, в воде у них было значительно больше шансов избавиться от назойливой компании. Смычок скосил взгляд и краем глаза заметил цепочку муравьев, бегущих вверх по стволу  по своим муравьиным делам. Похоже, он сидит как раз на муравьиной тропе - возмущенные санитары леса уже пытались взять на абордаж его пальцы. Муравьи были крупные - значительно крупнее той рыжей мелюзги, что водилась на кухне в его квартире в Большом Городе. Смычок попытался стряхнуть муравьев с руки, но в этот момент дерево сотряслось от очередного лобового удара лося. Тот явно приглашал их спуститься и разделить с ним компанию. Смычок с удвоенной силой обхватил ствол. Никоша, казалось, прочитал его мысли, так как почти в истерике закричал:
- Нам надо добраться до воды! Там он нас не достанет!
- Надо! - согласился Смычок. - Только как?
- А я откуда знаю! - дерево затряслось от очередного удара. - Только если я отсюда упаду, ты будешь отвечать!
- Ладно, я отвечу, - буркнул Смычок. - Ты постарайся не забыть, какой вопрос хотел задать, когда падать будешь!

 И снова дерево содрогнулось. Впрочем, следует отметить, что сила ударов несколько ослабла. Видно, голова у лося была не такой крепкой, какой ее хотел бы иметь владелец. Смычок уже раскрыл рот, чтобы сообщить об этом приятелю, успокоить того и призвать к терпению, как вдруг дикая боль пронзила его руку. Возмущение кого-то из муравьев достигло своего предела и вылилось в спонтанную акцию протеста против вторжения чужака. Другими словами, он укусил его, укусил самым примитивным, банальнейшим образом. Боль была тем сильней, что пришлась в самое чувствительное место между средним и безымянным пальцем. Смычок завизжал и принялся бешено махать укушенной кистью, продолжая цепляться за ствол второй рукой. И в этот момент ствол задрожал от очередного удара лосиного лба. Видимо от отчаяния, что обидчики так легко улизнули от него, лось вложил в этот удар всю силу своего ума, на какую только был способен, вызвав тем самым новый град шишек.
- Ай! Ой! А-а-а!

 Рука Смычка соскользнула со ствола, а сам он потерял весьма неустойчивое равновесие, которым обладал, и, беспомощно взмахнув руками, разбойник неуклюже рухнул вниз.

 Конечно, пока сосна осыпала лося шишками, зверь ничуть не обращал на них внимания - мало ли какой мусор летит с деревьев! Однако, едва вслед за шишками ему на спину со всего маху упал целый, хотя и немного помятый, человек, зверь немало удивился. И даже, скажем прямо, перепугался. Ибо, хотя все это время его главная цель и состояла в том, чтобы привлечь чужаков к ответственности и поставить их пред свои ясные очи, все же к столь буквальному воплощению своего желания в жизнь он явно не был готов. 

 От неожиданности лось дернул головой, задевая рогами за торчащие в разные стороны сосновые ветви, и метнулся в сторону. А когда же со спины ему под ноги с диким воплем упал некто, зверь еще больше перетрусил и, поднявшись сначала на дыбы, бросился затем бежать прочь от дерева. Смычок вскочил на ноги и, ничего не соображая, помотал головой. Однако, довольно быстро придя в себя и увидев могучий зад удирающего лося, он развернулся и что было сил помчался в противоположную сторону. На его счастье противоположная сторона вела прямиком к берегу залива.

 Никоша, который из-за стремительности развернувшихся событий даже не понял, что вообще произошло, только и увидел своего приятеля, во все лопатки чешущего к воде. С изумленным и пронзительным воплем "А как же я?!!" он мгновенно оказался на земле и припустил вслед за ним. И, как оказалось, весьма своевременно. Лось пробежал всего несколько десятков шагов и остановился. Развернувшись, он заметил друзей, несущихся к воде, и быстро вспомнил, что оставил незавершенным одно очень важное дело. Пустившись с места в галоп, он в считанные секунды оказался у воды. Однако было уже поздно. С шумом и воплями, поднимая тучи брызг, разгоняя мальков и чаек, Смычок и Никоша торпедами забурились в воду и со скоростью настоящих олимпийских чемпионов через несколько мгновений оказались на середине залива.

 Здесь они наконец смогли сбросить скорость и немного отдышаться.
 Лось тоже остановился в нерешительности и растеряно бродил по берегу. Лезть в воду ему явно не хотелось. Может быть, какой-нибудь неискушенный читатель может подумать, что лоси не умеют плавать? Ничего подобного! Еще как умеют! Только возникает вопрос: а надо ему это?

 Похоже, лось именно так и подумал: "А надо мне это?" Он остановился у края воды, опустил голову и сделал большой и шумный глоток. Скорее всего, он просто пытался выиграть время и решить, как же ему поступить, чтобы покончить с этой бестолковой гонкой, но при этом, однако, не уронить своего достоинства.

 Друзья сразу заметили это. Видимо, лось все-таки не так сильно и возбудился, а гнался за ними скорее по привычке, чем по необходимости. Возможно также, что лобовая атака против дерева не прошла бесследно, и теперь сильная головная боль полностью отбила у него всякую охоту к водным процедурам. Так или иначе, но Смычок, обнаружив очевидное нежелание лося менять твердую почву под ногами на зыбкую неопределенность глубины, вновь осмелел. Отплыв на всякий случай еще на несколько метров подальше, он обернулся к берегу и крикнул:
- Ну что, лошадь рогатая, струсила?

 Выглядело это заявление несколько нелогично, если учесть их собственное положение, но Смычок никогда не отличался самокритичностью даже в обычных обстоятельствах, а уж в нынешней ситуации здравый смысл и вовсе покинул его. На его счастье, лося и в самом деле уже достала вся эта бодяга с погоней, поэтому в ответ он лишь презрительно фыркнул, подумав про себя: "Сам ты... утконос!", после чего гордой поступью направился в лес, сшибая своими лопатами нижние ветви деревьев.

 Хотя страшное животное и оставило их в покое, приятели не рискнули сразу выбраться на берег. Они решили добраться до своей стоянки вплавь, тем более, что было это совсем недалеко - сначала из заливчика в озеро, а там все вдоль берега, вдоль берега - в общей сложности километра полтора-два, не больше. Легкая прогулка, одним словом. Это если пешком, конечно.

 А вот вплавь, да еще по всем изгибам береговой линии (отплывать далеко от берега они все же опасались), с частыми остановками на прибрежных камешках для передыха, это заняло у них добрых два часа. Но пережитый страх оказался сильней, и они отказались от искушения преодолеть оставшуюся часть пешком.

 В общем, когда мокрые, холодные и голодные многоборцы добрались, наконец, до своей палатки, наступил вечер. Едва переодевшись в сухое, они бросились к костру. Там их ждал приятный сюрприз: подвешеный с утра на огонь котелок с водой и окаменевшими макаронами полностью справился с возложенной на него задачей - теперь он был полон некоего мутного варева с расползшимися ошметками теста и капельками застывшего жира от тушенки. На очень невзыскательный вкус вполне могло сойти за макаронный бульон. Стоит ли упоминать, что после всех дневных злоключений наши бедолаги с восторгом накинулись на это холодное блюдо, не оставив в считанные секунды от него ни капли. Следом за бульоном последовал остаток батона колбасы, начатого утром.

 Справившись со всеми этими деликатесами, обессиленные разбойники едва доползли до палатки, где тут же и забылись в тревожном сне, всю ночь удирая от стада разъяренных двухэтажных лошадей с огромными лопатообразными рогами и широченными железобетонными лбами.