Ледяная Корона. Главы из книги. Эландэ

 Закатившееся солнце окрашивало в золотисто-розовый цвет облака, громоздившиеся на горизонте причудливыми башнями. Основания башен, словно подрезанные острым ножом, отливали глубокой синевой, а их верхушки тянулись то ли языками пламени, то ли хвостами боевых знамен. По сумеречному лесу пробирались двое путников в запыленных потертых плащах, молодой и старый. Они время от времени озабоченно поглядывали на облачные башни, но сгустившиеся сумерки не позволяли ускорить шаг.
  - Будет гроза, - негромко проговорил старик. – Надо искать ночлег, едва ли мы успеем выбраться из лесу до темноты.
  - Не хотелось бы снова ночевать под кустом, - пробормотал молодой. – Я уже забыл, когда в последний раз спал по-человечески, под крышей, в нормальной постели. Хорошо еще, что пока лето. А зимой что делать будем? В спячку заляжем? Как медведи?
  - Должны же здесь жить люди, в конце-то концов, - отозвался старик. – Мы так давно не видели жилья, что это и меня начинает беспокоить.
  - Подумать страшно: столько земли – и ни одного человека! Даже следов никаких не видно. Зверье непуганое, птицы на голову садятся, ни тебе троп нормальных, не говоря уж о дорогах, ни вырубок… Вот бы сюда тех, кто на наших Равнинах от безземелья мается!
  - Придет время – и сюда доберутся. Старый страх перед Югом трудно преодолеть, но рано или поздно лед тронется. Но неужели здесь и впрямь никто не живет? Старые предания, о которых уже никто, кроме нас, наверное, и не помнит, смутно упоминают о странном народе, который здесь обитал когда-то… еще до Разлома. Неужели и он погиб в те страшные времена?
  - Расскажи! – загорелся юноша.
  - Экий ты любопытный, - усмехнулся старик. – Подожди, вот остановимся на ночлег, разведем костерок, приготовим ужин, там и сказка подоспеет. Смотри лучше по сторонам внимательнее, да под ноги поглядывать не забывай. Сломаешь ногу, имей в виду – я тебя нести не стану, - пошутил старик. – Ищи местечко поуютнее. Лучше всего под старой елью, только чтобы ветки повыше были. Подпалим, лес нам спасибо не скажет.
  Через некоторое время удобное для ночевки место нашлось. Пока юноша шуршал в кустах, выбирая валежник и сушняк, и таскал дрова под широкий полог еловых ветвей, чтобы дождь не замочил запас топлива, старик развязал дорожную суму, развел небольшой костер и занялся приготовлением нехитрого ужина. Неподалеку нашелся ручеек, в мешочках из сумы оказались сушеные овощи и измельченное сухое мясо, пряно пахнущие травы, соль, - всего понемногу. Вскоре в закопченном котелке забулькало аппетитно пахнущее варево.
  - Припасы кончаются, - грустно вздохнул старик. – Я нашел несколько растений, которые можно есть, но в степи их должно быть больше. И надо бы сделать стоянку на несколько дней, поохотиться, насушить мяса… Отдохнуть, наконец, я уже далеко не молод, и не так-то просто мне в моем возрасте лазить по этим дебрям… Готово, кажется, - пробормотал он, дуя на щербатую деревянную ложку. - Кайрэд, хватит трещать валежником, ты и так уже распугал всю дичь на два перехода вокруг. Иди сюда, ужинать будем.
  Юноша не заставил звать дважды. Голод все сильнее давал знать о себе, да и с потемневшего неба начали падать первые крупные капли, и танец язычков пламени на угольях костерка под еловым пологом казался особенно притягательным.
  С ужином скоро было покончено. Некоторое время путники молча готовили себе ложе из лапника и дорожных плащей, потом, подкинув хвороста в огонь, уселись друг напротив друга для вечерней беседы.
  - Так что там ты говорил про древний народ, учитель? – спросил Кайрэд. – И про Разлом?
  - А что ты сам знаешь про Разлом? – лукаво сощурившись, спросил старик.
  - Я? Ну… все то же, что и любой из северян. Горы раскололись, и с Юга явилась смерть. Ну, и все умерли…
  - Так-таки и все?
  - Ну… наверное. Так говорят.
  - Да, так говорят… А вот умерли все-таки далеко не все… Как всегда, быль перемешана в старых сказках с вымыслом. Горы действительно раскололись, а вот смерть… Наши предания говорят, Кайрэд, что была страшная война, война Магов. Кто они и откуда явились на нашу несчастную землю, неизвестно. Известно лишь, что жили они немыслимо долго – многие тысячи лет. Во всяком случае, так утверждали они сами. Они не болели и не старились, но вот убить их было все-таки возможно. Отравить было трудно – яд они распознавали мгновенно и тут же обезвреживали. Утопить – тоже, многие и под водой дышать умели, либо очень надолго задерживать дыхание. Сжечь разве что, если сумеешь сам при этом в живых остаться, да еще… Обычным оружием. Меч воина, стрела охотника, кинжал наемника - холодной стали все равно было, чье сердце бьется за тонкой оградой ребер, человека или Мага. Потому все Маги с детства учились владеть оружием, чтобы уметь дать отпор сталью стали.
  - А зачем? – удивился юноша. – Если они были такими сильными колдунами, то могли и так с любым справиться.
  - Нет, Кайрэд. Справиться они действительно могли почти с любым, но у них были свои законы. И эти законы гласили, что нельзя применять магию, когда на тебя нападает не Маг. Если нападает воин – будь воином. Если Маг – Магом. И то, если Маг, нападая, не применяет магии, запрещалось отвечать магическим оружием.
  - Но почему? Я хочу сказать – почему они так делали? Ведь никто, наверное, не мог заставить их этому закону следовать. Ну, пристукнул, скажем, молнией какого-нибудь рьяного вояку, и дело с концом. Кто его к ответу за это призовет? Я понимаю, допустим, что они могли между собой такого правила придерживаться. У нас тоже князья между собой строго соблюдают этикет. Но если князь обидит простолюдина, никто не поставит ему это в вину.
  - Маги не нашим князьям чета были, и спрос на самом деле с них был строгий. Не из благородства они это делали, это уж точно. Страх их сдерживал. Видишь ли, мальчик, Маги – не простые смертные, и мастерство их тоже особенное. Если Маг нарушит запреты своего мастерства, само мастерство его накажет.
  - Как?
  - Пропадет, например. Был Маг – нет Мага. Был Дар – и весь сплыл. Что и как делается, знает бедняга, а вот сделать не может ничего… С нами тоже так бывает, кстати. Только ненадолго. Чтобы не забывались, как забылись в конце концов Маги. За что они, собственно, и поплатились…
  - А что с ними случилось?
  - Власти захотели. Законы ничего не говорили о власти над себе подобными. Вот и начали выяснять, кто сильней и более достоин править остальными. Чего-чего тогда не натерпелись простые люди… Земля под ногами горела… Довыяснялись до того, что осталось в живых только двое – мужчина и женщина. Им бы опомниться, мир заключить и на пару править, раз уж так власти хотелось, так нет. До конца решили драться…
  - И кто победил?
  - Ни один. Кто из них Запретные силы вызвал, неизвестно. Только Горы разломились, и из-за них хлынуло Море.
  Дождь припустил сильнее, вдалеке заворчал и заворочался гром.
  - Думаю, это надолго, - сказал старик. – Ночная гроза всегда надолго. Утром промокнем до нитки, пока солнце не высушит листву. Придется, наверное, задержаться немного с выходом.
  - Какое Море, учитель? – тихо спросил Кайрэд. – Как оно могло из-за Гор хлынуть, когда оно посреди Равнин находится?
  - Потому и находится, что хлынуло. Не было раньше на Севере моря, Кайрэд. Очень давно это было, видишь сам, ни Магов, ни войны их люди уже не помнят. И потопа не помнят. И Море им ласковым кажется… Море раньше было по эту сторону Гор, где мы с тобой сейчас находимся. И Горы целыми были, пока не раскололись. Вот через этот Разлом Море и стекло на Равнины. Говорят, страшно было тогда… Целые города под воду ушли, никто не спасся. Только те и уцелели, кто в предгорьях жил, по побережью Океана. Они постепенно и заселили Равнины, вернее, то, что от них осталось, когда Море в новом ложе улеглось. Но Юга с тех пор боятся, даже не помня уже, почему. Сам вспомни, как я тебя через Разлом чуть ли не на аркане тащил – ты едва не в обморок падал, и за каждым кустом и камнем тебе всякие ужасы мерещились.
  - Ну, боялся, - покраснев, сказал юноша. – Сам вижу теперь, что зря боялся… Ну ладно, про Разлом понятно, и про Магов тоже, хотя про них как раз непонятно… Зачем им воевать-то понадобилось? Ну, устроили бы что-то вроде турнира, и власть – самому достойному.
  - В том-то и дело, что каждый самым достойным себя считал. А турниры… Кайрэд, ты о магических поединках что-нибудь знаешь?
  - Нет.
  - Такой поединок проходит всегда в круге, который замкнут магическим способом, и размыкается только после смерти одного из сражающихся. Живым оттуда выходит только один, либо не выходит никто. Какие уж тут турниры…
  - Понятно… Ну, а что это за странный народ, о котором ты упоминал?
  Гроза наконец добралась до их убежища. Некоторое время они молча сидели, глядя, как сквозь сплетение крон полыхают молнии, и слушая раскаты грома. Дождь в это время будто притих, но, как только гроза стала отдаляться, припустил с удвоенной силой. Под его мерный шелест старик поворошил угли в костре, подбросил несколько веток потолще и продолжил рассказ.
  - От Магов было известно, что за Южным хребтом живет некий народ. Много странного про него рассказывали… Будто бы те люди никогда не умирают, а только как бы засыпают, и могут в любой момент проснуться и жить дальше. Будто бы они прекраснее всех, живущих на этой земле. Будто бы все сплошь владеют магией так, что с ними даже сами Маги связываться не рисковали. Хотя вроде бы Маги с ними торговлю вели. Простые люди через Горы никак не могли перебраться, а вот Маги как-то ухитрялись… Рассказывали, что этот народ живет среди лесов в прекрасных городах, сплошь из белого резного камня, да и много других чудес про него говорили. Потому я и удивляюсь, что так много прошли мы по этим лесам, но не увидели и признака жизни. Я, признаться, рассчитывал на встречу с ними, с этими людьми.
  - Почему?
  - Мы с тобой зачем в это странствие пустились?
  - Землю присмотреть для заселения.
  - Ну, а если на этой земле народ другой живет, должны мы у него дозволения спросить на заселение?
  - Наверное, должны. Иначе война может быть. А если они колдуны… наверное, плохо придется переселенцам. Так ведь не видно никого.
  - Поэтому и беспокоюсь. Не найдем мы их, придут сюда люди с Севера, поселятся. А потом как-нибудь набредут на хозяев, и начнется смертоубийство. Хозяева, может, и потерпят наших пришельцев, а вот наши потерпят ли их, неизвестно. Сам знаешь, народу у нас много, а земли в обрез. За землю кому угодно готовы шею свернуть… даже когда ее так много, как здесь. Второй месяц идем, а лесу конца не видно…
  Они помолчали немного, глядя, как танцуют язычки пламени. Гроза укатилась куда-то за горизонт, почти не было видно вспышек молний, только изредка доносилось ворчание грома.
  - Ну, пора и спать, - сказал старик, укладываясь на лапник. – Прошли мы сегодня много, под шум дождя спится сладко, ты сейчас посторожи до середины ночи, а потом я буду. Рассветный сон – самый крепкий, как раз выспишься.
  Кайрэд кивнул, усаживаясь поудобнее. Старик вскоре начал посапывать, а юноша, время от времени подбрасывая сушняк в костер, вслушивался в шорох дождевых капель по листьям и хвое. И вспоминал.
  Он начал учиться совсем недавно. Его, первого менестреля княжеского двора, наказали за провинность, которой он не совершал, наказали по оговору соперника в певческом искусстве! Оскорбленный, он швырнул лютню к ногам князя и ушел. Долго скитался по дорогам и тавернам, зарабатывая голосом на еду и ночлег. Потом до него дошли слухи, что князь одумался, уверился в его невиновности и желает вернуть певца. Говорили, правда, что его стали порицать за обиду, причиненную менестрелю. Клеветника исключили из певческого сословия, а ко двору князя отказались присылать новых певцов, пока он не отыщет обиженного и не добьется его прощения. Оскорбленное самолюбие не позволило возвратиться. Он ушел еще дальше, на другую сторону Моря, и там однажды встретил учителя…
   
  Кайрэд пел одну из своих баллад, когда ощутил, что на него кто-то очень внимательно смотрит. Так, как никто до сих пор не смотрел. Этот взгляд, казалось, можно было потрогать. Допев до конца, Кайрэд прошел по таверне, собирая плату. В углу сидел старик, он ел что-то и прихлебывал из глиняной кружки горячий травяной отвар. Когда Кайрэд приблизился, старик поднял голову, и юноша застыл, наткнувшись на его взгляд. Не старческие были глаза у старика… Тот поманил пальцем, и юноша послушно подошел.
  - Ты хорошо поешь, мальчик. Я могу научить тебя петь еще лучше.
  Кайрэд присел напротив него.
  - Ты был певцом, отец?
  - Сразу видно, что ты совсем еще молод, иначе бы знал, что певцами не бывают. Певцами умирают.
  - Прости, отец. Конечно, тебе лучше знать, ты стар и мудр. Но я был лучшим в своем княжестве.
  - Я знаю. И все-таки тебе есть чему поучиться.
  - Всегда есть чему поучиться. Но мне нечем платить за обучение. Ты же видишь, отец, чем я зарабатываю на хлеб. А обучение у старых менестрелей стоит очень дорого…
  - Я не старый менестрель, и я не беру платы. Но зато учеников выбираю сам, и князья мне не указ, кого и как учить.
  - Если ты не менестрель, то кто же ты тогда? – удивился Кайрэд.
  - Есть Орден бродячих певцов… и не только певцов. Нас не много, но по мастерству своему мы, пожалуй, превосходим обычных менестрелей. Ты очень талантлив, мальчик. И хоть сейчас ты очень неплох, но только один из нас может раскрыть твой талант в совершенстве. Соглашайся. Шанс, что тебе встретится еще один из моего Ордена, очень невелик.
  - Тебе действительно не нужно платы?
  - Не нужно. Только одно условие.
  - Какое? – насторожился Кайрэд.
  - Я уже сказал, что принадлежу к Ордену бродячих певцов. Тебе придется сопровождать меня в моих странствиях.
  - И только-то? – рассмеялся юноша. – Я и так скитаюсь по дорогам, не зная, где застанет меня следующий день. Я согласен, отец.
  - Теперь зови меня учителем…
   
  Кайрэд прислушался. Где-то в глубине ночного леса родился звук – то ли хрустнула ветка под ногой или лапой, то ли сломался задетый сучок… Приглушенный расстоянием и шорохом дождя треск был едва различим, но тренированный слух юноши уловил его. Некоторое время он вслушивался, готовый взяться за меч, но в лесу царила тишина. Только шумел постепенно затихающий дождь, да в ветвях над головой возилась иногда то ли белка, то ли птица.
  Кайрэд снова погрузился в воспоминания.
  Они заночевали в той таверне, а рассветом пустились в путь. Кайрэд не задавал вопросов, не требовал немедленных уроков. А старик частенько просил спеть, и юноша пел, пока за несколько дней пути не перепел все, что знал, помнил, слышал от других, либо сочинил сам.
  - Ты действительно талантлив, мальчик, - сказал наконец старик. – Я рад, что не ошибся в тебе. У тебя прекрасная память, хороший голос и отличный слух. Но ты совершенно не умеешь дышать…
  И с этого началось обучение. Уроки старого певца были вроде и просты, но как непросто было их выполнять! Кайрэд улыбнулся, вспомнив, как почти дошел до отчаяния, пытаясь научиться дышать разными долями легких, животом, грудью, спиной… Так старый учитель приучал его к полному дыханию. Теперь-то, конечно, все это казалось легким, понятным и само собой разумеющимся…
  Постепенно он выучился правильно дышать. Тогда начался новый этап пыток – его учили виртуозно владеть голосом, чтобы песня не просто красиво звучала, а жила и дышала сама, заставляя слушателей забывать о певце. Более того – петь нужно было так, чтобы сам певец забывал о себе. Это казалось ему невозможным, пока учитель не попросил его спеть любую балладу и не повторил ее тут же за ним. Так Кайрэд впервые услышал, как поют в Ордене – и после этого перестал думать, что для них есть хоть что-то невозможное. И тогда же учитель спел одну из своих баллад:
   
  А я не менестрель, не трубадур - я контродор.
  Я не умею сладко петь баллады.
  Забвенье мне - награда, плата золотом - позор,
  И господин - святое слово "надо".
  Я не взыскую славы, на турнирах струн не рву
  И не ношу цвета Прекрасной Дамы.
  Я не играю роли в ваших драмах - я живу
  На перекрестках жизни странной драмы.
  Я не слагаю саг, и жанр любовный не по мне -
  Мой слог звенит чеканной Древней Речью.
  С клинком в руке я на коне скитаюсь по стране -
  Я человек с судьбой не человечьей:
  Я - маг, и воин, и поэт, мой Рок меня ведет,
  Мой конь идет между двумя мирами,
  Мне голос Матери Миров творенья гимн поет
  И снится мир сжигающее пламя
  То было тысячу эпох уже тому назад,
  И мир забыл про орден контродоров,
  Но помню я - и одинок, - и, памятью распят,
  Ищу других, рожденных Вещим Словом.
  Мир на закате волшебства к таким, как я, суров,
  Вода горька, у хлеба вкус тревоги,
  Безжизнен свет, и ветер лют... Благая Мать Миров,
  Храни меня, храни в моей дороге.
   
  Так Кайрэд впервые услышал слово "контродор".
  - Кто такие контродоры? – спросил он.
  - Так называется мой Орден, - ответил учитель.
  Кайрэд задумался. "Маг, и воин, и поэт…". Поэт – понятно. Без дара поэтической речи певец не может зваться певцом. Но воин? И тем более – маг?
  - Учитель, из твоей баллады следует, что представители твоего Ордена владеют магией и воинским искусством?
  - Да.
  - И мне тоже придется этому учиться?
  - Да. Но только если ты сам этого захочешь.
  - Для чего это вам?
  - Мы не менестрели, Кайрэд. В твоей стране мы не являемся неприкосновенными. И не только в твоей стране. Мы должны уметь защитить себя и тех, кто доверил нам свои жизни. А магия… Видишь ли, в мире достаточно людей, которые используют это искусство отнюдь не в благих целях. Им тоже нужно уметь противостоять. Кроме того, мы еще и целители, а целительство неразрывно связано с магией. И дар стихосложения – это ведь тоже магическое искусство, магия слова. Есть и магия музыки. А когда они соединяются, рождается достойный служитель Певицы…
  - Какой певицы? – не понял Кайрэд. Ему еще не попадалось женщин-менестрелей.
  - С большой буквы, мальчик. Только с большой буквы. Это наша богиня, Девин, Та, что пением своим создает миры.
  - Ты ничего мне о ней не говорил.
  - А зачем? Ты пока еще не контродор. Если захочешь стать членом нашего Ордена, Она сама примет тебя. Но если хочешь что-то знать, спрашивай.
  - Что это за богиня? Наши жрецы ничего не говорят о такой.
  - Они Ее не знают. Девин, иначе Матерь Миров, Певица, Великая и Благая, была рождена с даром творения песней. То, о чем Она пела, являлось на свет. У Нее есть сестра, Альмира, Мать Магов. Сын Альмиры, Дагнар, Отец Воинов. И Отец Контродоров. Он был убит мечом, который сам же заклял, и из крови его родился источник, названный его именем. Те, кто пили из него, получали в дар соединение трех магий – слова, музыки и клинка. Так родился наш Орден, который принял служение Девин. Теперь существует три посвящения в Орден – когда посвящает контродор, когда посвящаемый пьет воду источника Дагнара, и когда посвящает сама Девин.
  Учитель тихонько напел:
   
  …"Давным-давно это было…"
  Стрела Судьбы быстрокрыла,
  И жемчуг древних сказаний
  Столетья прячут в тумане.
  Легенды страшного века
  Хранит душа человека,
  Певца, в чьих песнях тревога,
  Жреца сурового бога.
  Потери невозвратимы,
  Как струи сизого дыма.
  Слова сказаний сквозь годы
  Несут в груди контродоры.
  Хранители древней тайны
  Приходят в мир не случайно,
  И каждый, как зиму – осень,
  С собою песню приносит.
  Союз струны и булата,
  Рожденный в танце Ардата,
  Их души тайной венчает.
  В Кольцо судьбы заключая.
  Они печальны и строги,
  Просты, как древние боги,
  И мир их душам бессонным
  Открыт, как взгляду – ладони.
  Секрет их странного дара,
  Звеня истоком Дагнара,
  Стрелой минувшего ранит,
  В тревожные дали манит,
  Зовет, чаруя напевом,
  К забытым, тайным пределам,
  Чтоб мир, вернувшись к истокам,
  Взошел зарей на Востоке.
  - Кто такой Ардат? – немедленно спросил Кайрэд.
  - Что такое, - поправил учитель. – Хотя, может, ты и прав… Один из пяти Великих Клинков, тот, которым был убит Дагнар. Сейчас ты спросишь меня, что это за Великие Клинки, и мне придется пересказывать тебе все наши представления о том, как устроено Мироздание. Пожалуй, пока на этом остановимся. Все хорошо в свое время. А теперь давай-ка еще раз повторим это упражнение…
   
  Кайрэд насторожился. Все-таки кто-то приближался к месту их ночлега. Он потянул ноздрями воздух, прекрасно понимая всю бессмысленность этой попытки – после дождя, в лесу, при полном безветрии, он уловил бы запах зверя только тогда, когда тот прыгнул бы ему на спину. Минуту Кайрэд раздумывал, не разбудить ли учителя, но тут в очередной раз, уже совсем неподалеку, хрустнула ветка, и старик открыл глаза, совершенно ясные, словно он и не спал.
  - Ты тоже слышал? – шепотом спросил он.
  Кайрэд кивнул.
  - Несколько раз уже. Принюхивался, но разве после дождя что-то разберешь?
  - Это не зверь, - уверенно сказал старик.
  - Откуда ты знаешь?
  - Слышу. Твой молодой слух хоть и острее моего, но слушать ты умеешь, а вот слышать пока не научился.
  Кайрэд мысленно застонал: явно назревала новая тема для обучения.
  - Ты думаешь, это хозяева здешних мест? – спросил он.
  - Очень на это надеюсь. Разве что кто-нибудь еще за нами увязался, а так просто больше некому быть.
  Шорохов больше не было слышно, но Кайрэд вдруг отчетливо ощутил, как совсем рядом из темноты кто-то смотрит на него. Точно так же, как тогда, в первый раз, смотрел учитель…
  - Кто бы вы ни были, - вдруг заговорил старик, - разделите с нами хлеб, тепло и ночлег, если вы пришли с миром, либо позвольте нам с рассветом покинуть ваши владения, и мы больше не потревожим вас.
  В круг света беззвучно вступили двое. Пораженный юноша разглядывал гостей, забыв о приличиях, и было на что посмотреть. Пришельцы были высоки, на голову выше Кайрэда, а он был отнюдь не низкого роста. Они были прекрасны. Длинные, ниже плеч, вьющиеся светлые волосы отливали серебром. Большие внимательные глаза были глубоки, как осенние озера. Кайрэд одернул себя, осознав, что начинает непроизвольно складывать балладу, но не мог оторвать глаз от чудесной вышивки на мокрых плащах и охотничьих костюмах из мягкой, выкрашенной в зеленый цвет кожи. Такая одежда была бы и князю впору, а здесь ее носят, судя по всему, простые охотники.
  - Садитесь к огню, - сказал учитель. – Был дождь, наверное, вам не мешало бы обсушиться.
  - Благодарим, добрый человек, - ответил один из пришельцев. – Мы сожалеем, что нарушили ваш покой. Но в лесах Эландэ никогда не бывало чужих, и мы пришли предупредить вас, что новый день встретит вас в наших владениях.
  - Вы желаете, чтобы мы повернули назад?
  - Нет. Мы посланы узнать, с чем вы пришли к нам, - сказал пришелец, когда они уселись у огня. - А пока мне хотелось бы знать, к какой расе относишься ты, добрый человек. Да и твой юный спутник, пожалуй, тоже, хоть вы и различаетесь немного.
  - Мы – люди. Этого юношу зовут Кайрэд. Мое имя… оно получено в Посвящении, а у нас не принято называть свое имя без крайней нужды. Можешь называть меня Легаэром. Могу ли я в свою очередь спросить о ваших именах и названии вашего народа?
  - Мы – эльфы, добрый человек, - отозвался молчавший до сих пор второй пришелец. – Меня ты можешь звать Аэрнором, а моего спутника – Келебраном. Мы проводим вас к Королю.
  - Ваш народ – не тот ли, о котором слышали у нас очень давно от Магов древности? – спросил старик.
  - Это от тех, кто украл наше Море? – спросил в ответ Келебран, и глаза его потемнели от гнева. – Много лет минуло с тех пор, но боль наша не утихла. Прекрасны были наши города – они обрушились, и мы выстроили новые, но как повторить то, что рассыпалось в прах? Прекрасны были наши корабли – им больше не плавать, и только песни о них остались еще в нашей памяти. Нас самих выжила горсть – где наше былое могущество? Только тень его осталась с последними искрами древнего пламени…
  - Людям тоже пришлось тяжело, - сказал старик, понимающе кивнув головой в ответ на гневную речь гостя. – Море, украденное у вас Магами, смыло все города Равнины, и только предгорья остались невредимы. Города рушились и там, но люди не погибли, выжили… А Магов больше нет.
   - Это добрая весть. Но с чем к нам пожаловали вы?
  - Там, на Севере, почти не осталось земель, на которых можно жить. Плодороднейшие степи покоятся под волнами Моря, которое никому не вернуть назад. Мы пришли узнать, цел ли народ, правивший некогда этими землями, и если да, то не позволит ли он когда-нибудь, когда станет слишком тесно на Севере, части людей переселиться на Юг. Может, есть места, которые вам не нужны, но могут пригодиться нам?
  - Вас так много? – тень удивления скользнула в глазах эльфов.
  - И будет еще больше. Пока еще людям хватает места…
  - Какие земли вы считаете пригодными для себя?
  - Степи, на которых можно сеять хлеб и разводить скот. Горы, в которых можно добывать камень и руду. Лес, только не такой, как этот. Окраина леса. Реки, само собой, хотя сгодилось бы и побережье Океана. Лишь бы мы не мешали вам…
  - Об этом вы будете говорить с нашим Королем.
  - Как вы узнали, что мы здесь? – спросил старик.
  - Птицы рассказали, - улыбнулся Келебран. – Одна из них до сих пор здесь, вас сторожит.
  Кайрэд вспомнил, как над ним в ветвях возилась невидимая в темноте птаха.
  - Разве это возможно? – спросил он.
  - Конечно. Язык лесных жителей нам понятен, и задолго до того, как вы вступили в эти леса, мы уже знали, что через Северные Врата прошли двое… На рассвете мы тронемся в путь. Можно было бы и сейчас, но, боюсь, вы не очень хорошо видите в темноте.
  - Я вижу, - ответил старик, - а вот мой ученик пока еще не очень хорошо.
  Эльф понимающе кивнул головой, а Кайрэд впал в тихое отчаяние. Многозначительное "пока" сулило не один месяц напряженных тренировок…
  - Я бы предложил вам лечь спать, - сказал Аэрнор, - но вижу, что вы взволнованы и не уснете.
  - Пожалуй, не уснем, - согласился контродор. - И столько хочется спросить…
  - Так спрашивайте, - улыбнулся эльф. - Как же еще мы можем узнать друг о друге то, без чего невозможно жить рядом?
  - Все, что нам о вас известно, мы знаем от Магов, да и тем сведениям уже не одна тысяча лет. За это время многое, если не все, могло быть искажено. Скажи, Келебран, твой народ действительно бессмертен?
  - Мой народ? Или каждый из нас, как представитель этого народа?
  - И то, и другое.
  - Хороший вопрос. Мой народ родился милостью Даны, живет ее милостью, и если умрет, то только по ее воле. Что же касается каждого из нас, то это вопрос особый. Значит, Маги утверждали, что мы бессмертны?
  - Да.
  - Они не солгали, но не сказали правды. Скажи, Легаэр, твой народ знает богов?
  - Моего народа давно нет на свете, Келебран. Но я знаю богов. Я служу той, чья песня творит миры.
  - Твоя богиня старше моей. Но не это важно. Считаешь ли ты, что боги бессмертны?
  - Этим они и отличаются от людей.
  - Не этим. Но это тоже неважно. Мы действительно бессмертны, но болезнь, рана или горе лишают нас жизни… на какое-то время.
  - То есть?
  - Видишь ли, служитель Певицы, когда этот мир был только пропет, в него случайно забрела Дана, богиня с легкими кудрями и весенним ветром в груди. Мир понравился ей, и она решила подарить ему прекрасный народ. Она создала нас, но мы были мертвы, потому что дар творения – не ее дар, ее дело – неудержимое стремление к прекрасному. И тогда она влила в наши жилы кровь. Свою кровь. Кровь богини. Так мы получили свое бессмертие…
  - То есть вы стали богами?
  - Нет. Мы стали эльфами. Мы даже не полубоги. Мы прекрасно осознаем свое отличие от существ этого мира, потому что видим зверей и птиц, охотимся на них, разводим животных, и нам известны смерть и старость. Следы старости я вижу на твоем лице и слышу в твоем сердце. Но я не знаю, что это такое. Мы не умеем стариться. Мы не умираем навсегда.
  - Навсегда?
  - Видишь ли, Легаэр, если я слишком долго пробуду у Великих Топей, я заболею и умру. Если я буду неловок на охоте, и олень пронзит меня рогами, я умру. Если любимая покинет меня, если груз прожитых тысячелетий станет слишком тяжелым для меня, я умру. Но я вернусь. Пройдет время – много времени даже по нашему счету. Эти деревья, что шумят вокруг нас, не однажды сменятся другими деревьями. Но придет время, и моя душа ощутит себя отдохнувшей в вечно юных садах Даны, и тогда я вернусь. Я приду в этот мир снова ребенком, и детская радость постижения будет дана мне вновь. Меня узнают те, кого я любил, и я вспомню их, я снова сяду с друзьями на пиру, снова поеду на охоту, снова буду петь и танцевать под звездами и луной на лесных полянах, над звонкоструйной Эрилью, под медовыми липами… Все повторится.
  Некоторое время у костра царила тишина. У потрясенного Кайрэда перехватило дыхание от горькой зависти. Эльфы слушали лес. А старый контродор смотрел на них, и в его глазах юноша вдруг увидел то, что потрясло его больше, чем эльфийское бессмертие. Жалость…
  - Ваша богиня думала, что дает вам щедрый дар, - тихо сказал старик. – Это ее кровь дает вам вечную юность и бессмертие, я прав?
  - Да.
  - Этот дар стал вашим проклятием. Вы навсегда прикованы к этому миру. Вы застыли в нем, как муха в капле янтаря. Вы – пленники собственного бессмертия… Как мне вас жаль…
  - Не спеши нас жалеть, служитель Певицы, - отозвался Келебран. – Мы не знаем другой участи и довольны тем, что имеем. Хотя, должен признать, вопрос о том, куда уходят умирающие навсегда, очень нас занимает…
  - Каждый народ говорит об этом по-разному. Одни считают, что после смерти не будет уже ничего, другие верят, что им предстоит новое рождение. Третьи утверждают, что там будет пустота, четвертые ждут вечного блаженства… Даже у одного народа могут быть несколько мнений по этому поводу.
  - А в чем истина?
  - Я похож на того, кто это знает? – улыбнулся старик. – Я не знаю, куда ушел мой собственный народ. Могу сказать одно: все заблуждаются. Истину знают только те, кто уже умер, но пока еще никто не вернулся обратно, чтобы рассказать нам о ней.
  И он негромко напел:
  - Что нас ждет впереди,
  Знают те, кто ушли.
  Души в вечном пути,
  Плоть – в объятьях земли,
  Что там – рай или ад –
  Можно много гадать…
  Ни один не вернулся
  Об этом сказать…