Ужас

«Кажется мы приплыли», - говорю жене ровным мертвым голосом.

После звонка из полиции прошло двадцать минут. Мы уже садились в машину, когда Свете на мобильник позвонили из полиции и сообщили, что у нас дома пожар, но дети и их бабушка в безопасности.

Всю дорогу уговариваю себя не гнать по ночным улицам Миннеаполиса. Может быть, все это какой-нибудь пустяк? Что у нас может гореть? Дома даже зажигалки нет – она у меня в кармане! Сворачиваю на нашу улочку. Там новогодний карнавал – мигающие разноцветными огнями пожарные машины и полицейские машины, стекающая вниз по склону пена, шланги, пожарные в касках.

«Кажется мы приплыли», -....

Пожарные не разрешают мне въехать в комплекс. Света, выпрыгнув, идет искать детей. Ставлю микроавтобус на обочину. Боковой тропинкой прохожу к нашему дому.

Огня нет, в воздухе острый запах гари. То, что дом горел хорошо, видно даже ночью. В отсветах фар и мигающих огней фигуры пожарных. Кто-то останавливает меня: «Вы владелец дома?» -

- «Да, кто у вас тут главный? Как мне узнать, где мои дети?» -
Бормочет в рацию. Через полминуты подходит молодая полицейская – с бляхой на груди, без куртки и с непокрытой головой.
 
«Владелец дома?» -

«Да» -

«Пойдемте. Они в машине «Скорой помощи». –

Вслед за ней залезаю в «Скорую помощь». Света уже там.

Рядком сидят наши дети и Мария Васильевна. Яшка в трусиках и босиком, на плечах моя кожаная куртка. Дрожит крупной дрожью. Обнимаю сына, осторожно прижимаю к себе, поглаживаю: «Ну, ну... все, сыночек, все прошло.... все хорошо».

Испуганно плачет Алиска. «Что же теперь с нами будет?», - всхлипывает она. Поверх пижамы наброшена какая-то куртка. Бордовый педикюр на ногтях, почти такого же цвета кровь на пальцах.

Окаменевшая Мария Васильевна в халате. В глазах застыл ужас.
Парамедики спрашивают наши данные.

- «Как вы оцениваете состояние моих детей и тещи?» - задаю вопрос я

- «Особых жалоб нет, только мелкие порезы. Хотите ли вы, чтобы мы их отвезли в больницу?» -

- «Мне трудно сказать. Я не могу оценивать их состояние» -

- «Судя по всему отравления дымом нет.» -

- «Я палец порезал», - говорит мне сын. Смотрю на маленькую босую ногу. Палец заклеен лейкопластырем. Рядом Алискины ноги в крови.
 
- «Как это вы?», -
 
- «Это когда окно разбили и нас через окно вытаскивали» -

Мозг информацию воспринимает, но не анализирует. Машинально отвечаю на вопросы полицейской и парамедиков, не веря чуду, глажу сына. По крестьянскому, морщинистому лицу тещи бегут слезы. Остановившийся взгляд.

- «Что же мы теперь будем делать?» - плачет опять Алиска.

Отвечает Света: «Главное, что вы живы, остальное все пустяки».
Полицейская интересуется, есть ли нам, где переночевать. Если нет, то они сейчас найдут нам пристанище на ночь.

Да, интересный вопрос. Рядом живут русские, Игорь и Ира. Переступая через шланги, иду к их дому мимо пожарных машин. «Здесь пена, осторожно», - говорит пожарный. Вокруг нашего дома еще какая-то суета. Прямо на навесе над крыльцом соседнего дома сидят две любопытные соседские девчонки-подростки. Они смотрят на меня, я молча смотрю на них.

Игорь с Ирой не откликаются ни на звонки в дверь, ни на стук. Окна темные. Днем мы заходили поздравить их с Новым годом. Может быть, потом они уехали в гости?

Иду обратно. Из темноты возникает здоровенный мужик в пожарной каске. Здоровается.

- «Я Дейв, начальник пожарной бригады. Как дела?»

- «Дела не очень, Дейв. Сколько вы еще здесь пробудете?» -

- «Не меньше часа». -

 - «Мне нужно пристроить семью, потом я вернусь» -

- «Окей» -

В «скорой» говорю Свете: «Беличенки не отвечают. Звони Маше».

С трудом дозвонились. Нужно опять ехать в Миннеаполис, откуда мы выехали час назад после беззаботного празднования Нового года у костра. Хорошо, что я непьющий, а то полицейская не подпустила бы меня к машине. Света выпила пару бокалов вина и та сразу же учуяла запах.
Осторожно подвожу микроавтобус к «скорой». Включаю обогрев на полную мощность. Погрузились.

Теперь следи за собой. Ты не в себе, не доверяй своей голове, она сейчас не работает. Сосредоточься на машине. Смотри на дорогу. Вот поворот. Смотри на разметку. Не забудь про светофоры – если красный, нужно остановиться. Все живы. Все хорошо. Следи за скоростью. Смотри на дорогу

- «Мама, ну, пожалуйста, не плачь. Все живы, а остальное обойдется», - говорит Света.

- «Когда полицейский тащил меня в эмбьюленс [«Скорая помощь»], я всю попу об его пистолет отбил», - жалуется Яшка.
 
- «Никого не тошнит?», - спрашиваю.

Не тошнит. Это хорошо. Из-за пластиковой внешней облицовки домов дым при пожарах в Америке необычайно ядовит. Достаточно пары глотков, чтобы попасть в больницу с отравлением.
 
Выясняем картину происшествия. Итак, ровно в полночь Яшка запустил несколько красивых фейерверков на улице. Использованные трубки затоптали, потрясли, чтобы не осталось искр и бросили рядом с мусорным мешком у входа. После этого мы со Светой уехали праздновать Новый год к Маше, а детям наказали ложиться спать. Алиска классическая сова. Сколько бы мы не ругали ее, при малейшей возможности читает до часу ночи, а то и до двух.

Около двух ночи Алиска услышала внизу то ли стук, то ли хлопок и подумала, что пришли родители. Чтобы избежать разноса за поздние бдения, она гасит свет в своей спальне на втором этаже. Через минуту, однако, в окне появляется странное зарево. Алиска звонит «911», будит спящего в соседней комнате Яшку, громко кричит, чтобы разбудить спящую в комнате на подвальном этаже бабушку. Опять хватается за телефон, чтобы еще раз позвонить «911» - телефон мертв, провода перегорели.

Снаружи врывается пламя. Последнее, что видит Яшка в своей комнате – огненным шаром вспыхнули занавески. Сбегают вниз. Входная дверь горит. Снизу из подвала ползет дым. Пригибаясь бросаются в столовую. Нужно разбить окна. Алиска решает швырнуть в окно пылесос. Он на площадке на лестнице. Возвращается, но оттуда уже клубами черный дым. В окне столовой появляется силуэт пожарного. Снаружи разбивают стекло. Вытаскивают через окно детей и Марию Васильевну.

Никогда не думал, что у нас такие смелые дети. Про Яшку я это уже заметил летом, когда мы чуть не перевернулись на каноэ на порогах. Алиска же склонна паниковать по любому пустяку. В этой ситуации она действовала, как хорошо обученный коммандос. И спасла себя, Яшку и бабушку.... И нас.
 
Сгружаю свою бригаду у Машиного дома, разворачиваюсь и еду обратно.
Там уже тихо, пожарные машины ушли. Вместе с бригадиром пожарных и какими-то еще людьми вхожу в дом. Вначале поражает ощущение незначительности ущерба. В гостиной все на своих местах, в углу наша большая елка, которой так гордилась Света. Но этот порядок, как целые руки и ноги у человека, которому оторвало голову.

В моем кабинете в подвале все вверх дном. На оплавленном мониторе куски штукатурки... Все мокрое. Черный, в дырах потолок при свете фонариков. Разорванная водопроводная труба в дыре над головой. Вода перекрыта, но из трубы на мой рабочий стол стекает струйка. Оплавленные провода...

Портфель, в котором я храню все наши документы, цел. Беру еще и кожаную сумку, в которой все нужное мне по работе хозяйство. Мельком замечаю, что стоящий на полу компьютер мирно светится зелеными глазками. Неужели он работает?

Поднимаюсь наверх в спальни. В Яшкиной все черное. Сквозь дыру в стене видно небо. Почему-то вещи на полках мокрые. Достаю сухие на ощупь штаны. Смотрю при свете фонарика – на них выгорела огромная дыра. Майка с оплавленной эмблемой на груди. Здесь брать нечего.

В Алискиной спальне обеденный мирный беспорядок и никаких следов пожара. Поднимаю с пола кофту и джинсы.
 
Внизу мне попадается на глаза фотоаппарат. Зачем-то сую его в сумку (зато забываю про обувь). Пытаюсь сообразить, что еще нужно взять...

В голове что-то не то. Вспомнил о чем-то, через секунду забыл. Пытаюсь вспомнить, о чем же я вспомнил... не получается. Махнул рукой.

Стоящий рядом со мной говорит из темноты: «Мне нужно ваше разрешение и мои ребята сейчас начнут временно заделывать окна и дверь».
 
Выхожу наружу. В нашем дворике темная куча чего-то обгорелого и мокрого. У обгорелой калитки валяется обугленная книга. Я ее купил еще в Англии, потом привез сюда из России.

Залезаю в свой «Ниссан». На мобильник звонит Света: «Мы с Яшкой устроились в подвале. Только осторожно, не споткнись на ступеньках».

Поспав пару часов, просыпаюсь. Рядом со мной на диване посапывает сын.

 Осторожно обнимаю его рукой. Нюхаю пропахшие гарью волосы. Во сне Яшка прижимает к себе белого игрушечного медвежонка. Это ему полицейский дал. Внутри меня все черно и холодно. Неужели все так просто – какое-то короткое замыкание, дефективный фейерверк, неудачно брошенный окурок? И все, и ты бы лишился того, ради чего живешь? Неужели все так нелепо просто....

Странно осознавать, что у нас нет дома. Что мы не в гостях, а просто нам некуда податься. Какое противное слово – «погорельцы». Что-то несчастное, растерянное, вызывающее любопытство и невольную тайную радость, что это не с тобой приключилось.
 
Ну, вот, а теперь с тобой. Мне плохо, очень плохо.

Но мой чудом спасшийся десятилетний Яшка и спасшая его пятнадцатилетняя Алиска ни на секунду не усомнятся в своих родителях, в том, что мы все устроим наилучшим образом. А значит так и будет. Все будет по нашему.

Пока мы живы, мы непотопляемые.

 Миннесота
 
Январь 2003