Путешествие по ту сторону

Путешествие по ту сторону.

Глубокая ночь. Все спят. Я подхожу к окну, а за ним чернота…
- Что такое бессонница, - объясняю я сам себе, - бессонница – это периодическое  нарушение сна, происходящее вследствие ряда болезней нервной системы. Значит у меня просто что-то не в порядке с нервами. Поэтому надо лечь, успокоится, закрыть глаз и забыть обо всем.
    Следуя своему совету, я снова укладываюсь, заворачиваюсь в одеяло и пытаюсь заснуть. Но сон не идет. Поворочавшись ещё тридцать минут я не выдерживаю, одеваюсь ,хватаю поводок и выразительно смотрю на своего пса, который все ещё не верит собственному счастью.
- Гулять, - произношу я кодовое слово. Мой кокер Фил радостно скачет по комнате, пытаясь выхватить у меня поводок. Кокеры вообще любят две вещи: есть и гулять. Мой -  не исключение. Поэтому, быстренько нацепив на него поводок, мы выходим на улицу.
    Ночь. Окружает нас непроглядной чернотой. Только в нескольких окнах горит свет – видимо не один я страдаю бессонницей. Фил рвётся к дереву, натягивая поводок, при этом, жалобно поскуливая, мол, что ж ты хозяин, давай скорее. Но мне в лом бежать с ним, поэтому я снимаю с него поводок-удавку и легонько толкаю вперёд. Фил бежит делать свои собачьи дела, а я не спеша закуриваю и присаживаюсь на скамейку. Ночь. Что-то есть такое в этом слове, от чего по телу начинают бегать мурашки. «Ночь, ночь, ночь», - повторяю я на разные лады. “Красиво, чёрт возьми ”, - думаю я, и оглядываю небольшой скверик, куда мы с Филом обычно ходим на прогулку. Пространство примерно двадцать на двадцать метров огорожено живой изгородью из тополей и берёз. Внутри сквера те же берёзы посажены ровными рядами, образуя прямы дорожки, а в середине сквера беседка в которой сижу я и любуюсь на это творение рук человеческих. Фил носится где-то между рядами, а мысли улетают куда-то далеко, за край этого бесконечно высоко неба. Ещё раз окинув взглядом сквер, я замечаю с конце дорожки какую-то женщину. Она медленно прогуливается по маленькой аллее, даже не глядя в мою сторону. Я хотел сказать ей что-нибудь, привлечь её внимание, но слова словно застряли во рту. Язык двигался, производил какие-то приглушённые звуки, но я их не слышал. Внезапно все переменилось. Я ощутил, что я как бы одновременно и в сквере и где-то ещё. На границе двух миров и не в одном из них. Из реального мира осталось воспоминания о женщине. “Что она здесь делает? Кто она такая?” Внезапно я понял, что она не из нашего мира, она чужая. Я поднялся со скамейки. Выход из сквера был в десяти метрах от меня в конце сквера, я оглянулся. С противоположной стороны аллеи ко мне стремительно приближалось какое-то невероятное чудовище. Вид его был настолько ужасен, что его не могло вместить моё сознание. Наверно, оно был одним из тех, про которых говорят, что от одного их вида кровь стынет  в жилах, а от страха отнимаются ноги. ”Бежать!” – эта мысль лихорадочно билась в моём мозгу, как маленький зверёк в своей клетке. Видимо этот мир был физически более плотным. Я бежал изо всех сил, точно зная, что если не успею к выходу, то я пропал. Чудовище продвигалось довольно легко, тогда как я будто буксовал на месте. Такое, знайте, бывает во сне, когда ты хочешь куда-то убежать, но словно что-то тебе мешает. Вот он и выход, но словно в тумане, вроде бы и близко, но при этом невероятно далеко. Я бежал быстрее и быстрее, кричал, просил о помощи,  протягивал вперёд руки. И вдруг, ужасную тишину, мог крик не мог её разрушить, распорол отчаянный собачий лай. Из запредельного, далёкого мира выскочил мой взлохмаченный кокер и, буквально втащил меня за штанину в наш привычный мир. Чудовище обдало меня зловонным дыханием, пытаясь поймать ускользающую добычу, но его зубы лишь задели меня по правому плечу, соскользнули. Фил мгновенно бросился ему
навстречу, отгоняя громким лаем. Я не видел, что творится у меня за спиной, но понял, что оно отступило.
   
    Отдышавшись, я накинул на Фила поводок и поспешил подальше от гиблого места. С тех пор меня никогда не мучила бессонница, и я никогда не ходил гулять в тот сквер. Надо добавить, так же, что рану, которую мне нанесло чудовище, Фил зализывал долго и старательно. На её месте остался теперь лишь небольшой шрам, который почему-то кроме меня никто не видит.