День

Это был странный день.
Я проснулась от звонка бабульки, уверенной, что я - телефонный узел, не больше и не меньше. На завтрак я наелась мыслей о еде, так как в честь пустующего дома пустовал и холодильник. Отдав должное зубной щетке и мило попрощавшись с ней, я оделась и вышла. Оказывшись за дверью, я столкнулась нос к носу с городом. Давно я не видела его так близко. Он снял шляпу и улыбнулся, я молча кивнула ему.
Я простояла на остановке около получаса, любуясь чарующей картиной женщин и старушек, бегущих за отъезжающим автобусом. Люблю. Я поймала машину. Это был шикарный автомобиль с кожаным салоном, тонированными стеклами, кондиционером, аудиосистемой и ровно, по-животному спокойно и грозно рычащим двигателем (звук, лучше которого может быть только тишина), дружелюбный владелец которого подбросил меня от Кузьминок до Фрунзенской за тридцать рублей. По дороге он рассказал, что работает преподавателем экономики, у его собаки нет одной почки и на прошлой неделе он развелся.
Так и не поняв, какого черта мне надо на Фрунзенской, я вышла из машины и закурила. Небо было странное, по-октябрьски желтое, хотя теперь только январь. Пока я курила, мне на ногу дважды наступил один не вполне трезвый гражданин. Потом он посмотрел в мое лицо, выругался и пошел дальше. И не знаю даже, что же такое выражало это самое лицо. Зазвонил телефон. Номер был незнаком и я положила трубку.
Бросив думать, зачем я попросила привезти меня на эту Фрунзенскую, я перешла дорогу и отправилась в кино. Моё место по случайности купленного билета было в центре маленького зала. Впереди сидели аж три крашенных блондинки. Из них одна - в розовой блузочке с кружавчиками. Меня передернуло. Справа сидел мужчина лет сорока в темно-синем свитере и с лысиной, а с ним была девочка с огромными карими глазами и невероятным красным бантом. Слева место было пусто.
Началлся фильм, в зале стало темно и громко. На пустующее кресло сел молодой человек со стаканом колы таким видом, будто только что вылез из-под одеяла. Шла весьма забавная комедия. Полтора часа без единой смешной шутки. По окончинии фильма я, зевая и роясь в сумке в поиске сигарет, прикладывала усилия, чтобы увидеть свет дневной. Затем две секунды каких-то махинаций резко вскочившего молодого человека с заспанным видом, который налетел на меня, - и его стакан газировки приземляется на заботливо выкрашенные волосы "блондиночки". Кола разлилась по ее лицу и блузке. Весьма изящно расползлась по лицу тушь и злобная гримаска.
На улице, с вожделением впившись когтями в сигарету, я наконец-то закурила и осмотрелась. Потемнело. Мимо меня проходил человек весьма презентабельной внешности с орлиным носом и смоляными бровями, сроставшимися на переносице и уходившими к вискам. Он споткнулся на неровном плиточном тротуаре, но, уже готорый пропороть его своим великолепным носом, удержал равновесие. "Вах, пачэму нэ упал?!" - в сердцах он взмахнл рукой, сбив мою сигарету.
Я решила поехать в институт, дабы к началу экзаменационной сессии не забыть туда дорогу. В метро я наблюда, как человек плюнул на пол станции, и думала о том, как его плевок станет испаряться и застывать, и я на обратной дороге буду вдыхать воздух, уже пропущенный через десятки легких, да еще и с испарениями плевков и разлитого пива.
В институте как всегда не было решительно ничего интересного. В коридоре я встретила стерву-замдекана и ребят с четвертого курса, почитала на двери туалета новые стишки и анекдоты, съела булочку с черникой и поехала домой.
В метро, вероятно, вдохнула-таки этой дряни.
Дома я села по-турецки на кухонный стол, включила телевизор и закурила. Стол был холодный, по телевизору шли новости, а в купленной утром пачке оставалось три сигареты.
Посмотрев от скуки телевизор еще немного, я рано легла спать.
Теперь, мужественно дочитав все до конца, вы захотите спросить, что же странного было в этом дне. И я отвечу вам, что странно было то, что этот день был таким же, как и любой другой.