Гунктлипaктлий

Сразу хочу сказать, что это был сон. Я весьма скептически отношусь к этой манере описывать неординарные явления на ста страницах, а потом добавлять в конце: «И тут он (-а) проснулся (-ась)» или «Он (-а) закричал (-а) и открыл (-а) глаза. На стене тикали ходики». Вроде как сюрприз получился. Я считаю, что это штамп, за который надо снимать штаны и драть задницу. Немилосердно. Сны, конечно, штука серьёзная, и некоторые люди, не глупее нас с вами, склонны видеть в них особое предзнаменование и даже часами просиживать над толкователями снов. Бывает, такой сон приснится, что полдня проходишь под его впечатлением одуревший совершенно. Есть и такие, от которых просыпаешься: лицо в слезах всё, сердце щемит, или колотится бешено. А почему, никак не можешь вспомнить. Всё бывает, в конце концов. Но тогда, ежели берёшься писать, так и предупреждай: «Сразу хочу сказать, что это был сон. Я весьма скептически отношусь к этой манере описывать неординарные явления…» Ну, и так далее. Можно немного по другому. Кто как умеет. Я вот иначе не могу. А у кого лучше получится, так дай бог, как говорится. Только порадоваться можно за такого. Но что это я… Собирался про сон рассказать, а вместо этого поучать начал. Есть у меня такая манера перепрыгивать с пятое на десятое. Смотришь потом: в огороде бузина, в Киеве дядька. Или наоборот. Хотя нет. Наоборот вряд ли. Вообще бузины в Киеве не должно быть много. Мне кажется. Всё больше каштаны. На Крещатике особенно. Ух, до чего же красиво! Я сам-то не видел, а вот дядя Паша он там живёт. И мне рассказывал, выходишь в мае-июне на Крещатик и каштаны, каштаны, каштаны… Он забавный, этот дядя Паша. Невысокий, лысый. Глаза с хитрецой. К евреям своеобразно относится. Называет их не иначе как «падлы кривоносые». Но любит их. Любит. Сразу видно. Обзывается, а любит. За ум их. И доброту сердешную. От него я впервые узнал, что и в домино пасьянс можно раскладывать. Часто посиживали с ним за одним столом. Сядем, он пакетик старенький достанет, костяшки эти из него высыпет на стол и давай раскладывать. Чудно так! Раскладывает и рассказывает что-нибудь. Про каштаны. Или про евреев. Дядя Паша немного слюнявый, а потому слушать его одно удовольствие. Не замечали, у слюнявых какая-то интересная речь: журчащая, завораживающая, я бы сказал. Так вот и начинает рассказывать что-то, гремит домино, слюни текут, потом и у меня тоже. Уже как-то непроизвольно. Опять я увлёкся. Ну, просто до того интересный этот дядя Паша, что сил нет. Сами видите. Идёт инoй человек по улице: такой же с виду невзрачный, как дядя Паша. А поговоришь с ним и всё. Завладел он тобой целостно. Рот откроешь и готов его уже целыми днями слушать. Только бы говорил. Иной раз и не по делу, а всё ж интересно. А дядю Пашу специально я на эти темы подбивал. Знал, что про другое не будет он долго говорить. А вот весенние каштаны и «порхатые» - его  конёк. Сядем за стол, а я ему невзначай как бы: «А интересно было бы Киев посмотреть. Крещатик!» И всё. Этого вполне достаточно. На полчаса минимум. Или, говорю, в Одессе-то немало евреев. А он руками возмущённо машет, дескать, не только в Одессе, что ты! Так что это я, действительно? Речь же про сон мой шла. А я про дядю Пашу заладил. Тьфу! Плохая это черта на одной теме зацикливаться. У психиатров даже термин есть: «навязчивая идея». Наверно, вот про такие как раз вещи. Хотя, по чести сказать, не авторитеты они мне. Психиатры сами ещё часто «не в себе» оказываются. Приходишь к такому на приём, а он вопросы начинает задавать, что думаешь, кто ещё здесь псих ненормальный. Меня, когда в военкомат пришёл, один специалист по «душевным расстройствам» так и спросил прямиком: «В кроватку мочимся? Кричим по ночам?» Ну, думаю, скажу «да», а он мне: «Вот и чудесно! Нам такие как раз нужны!»  Пришлось соврать, что нет – кому в армию-то охота? – но нормальный человек такие вещи спрашивать, согласитесь, не будет. В этих военкоматах вообще одни придурки заседают. Это так положено у нас. Придурок – стало быть, две дороги: врачом в военкомат или районную поликлинику, либо же учителем в общеобразовательную школу. Поэтому врачам и учителям в нашей стране платят меньше всех...
А что же сон? А сон был про то, что будто где-то завёлся мышонок такой нехороший. Что-то там с радиацией связано, и надо этого мышонка извести. А он хитрый, прячется, а иногда на людей нападает сзади. Мутант.  И зовут его не по-христиански: Гунктлипaктлий.  Хотя с виду обычный белый мышонок. Только злой он. От радиации. И вот я весь сон хожу то с автоматом, то с огнемётом и ищу Гунктлипaктлия. И со мной рота солдат. А потом кошка какая-то появляется и тоже злая. Не как все. И я понимаю, что она по глупости этого Гунктлипaктлия съела. И так мне страшно становится: ведь кошка не мышонок – в рожу вцепится и всё. Ну, и в общем проснулся я от страха. Не то что трусы - майка взмокла. Такой сон.