Инопланетянин

Доигрались! Чёрт знает что мерещится. А всему виной газеты! Повадились об одном и том же писать: инопланетяне, летающие тарелки, внеземные цивилизации... Заладили одно: там НЛО, тут НЛО, в небе над Мичуринском рыжие кольца наподобие поршневых, в Воронеже пацаны каких-то трёхглазых видели, в Перми – «зона посещения»... Зачем всё это? Я думаю так: чтобы мысли посерьёзнее в голову не лезли. Десять лет назад никаких инопланетян, слава богу, не было…

А сегодня!.. Еду с дачи, педали скрипят. Слякотно, скользко – осень... Да если б не те саженцы, чёрта лысого меня заманили бы на дачу. Но уж очень синап хороший достал. Дай, думаю, съезжу, посажу.

Но дело не в этом. Главное: уже туда едучи, чувствую, что-то не то с моей психикой. Вроде боюсь чего-то.

Ну, это ещё ладно, кое-как справился. А вот обратно!..

Качу, значит на своём велосипеде. Опять, стало быть, полюшко-поле чёрное. Уже смеркается, очертания предметов едва угадываются. Небо чуть светлее земли.

Въезжаю на пригорок и вижу: вроде как фонарь далеко в поле светит. Ни шума, ни движенья какого – тишина. И ни души вокруг километров на пять. Жутко мне стало. Ну, что можно делать поздней осенью в сумерках посреди вспаханного поля? «НЛО, не иначе, – думаю. – А почему бы и нет? Запросто. Вон уже над Воронежем летают».

Струхнул я, честно скажу. Велосипед пришпорил и нервно так, сквозь зубы, замычал: «Я долго буду гнать велосипед... в глухих полях его остановлю...» Ещё, кстати, неизвестно, кто тут кого остановит... А фонарь – ничего: ни удаляется, ни приближается. Хреновый объект. Совсем уж неопознанный.

Для спокойствия решил я на дороге сосредоточиться: ещё врежешься куда-нибудь – костей не собе... Оглянулся, а фонаря-то и нет! Головой верчу: куда делся? Неужто в небо взмыл «бесшумно и стремительно»?

Бросаю взгляд налево – ох! Опять тот же свет, но теперь уже намного ближе, и гул какой-то, будто мотор работает. Может, трактор? Э, простите! Чернозём непролазный, ветер за пазуху когтями лезет... Какой уж тут трактор? НЛО!!!

Запаниковал я, на педали налёг, а фонарь – наперерез мне!

Слышу голос:

-Эй, мужик! Покурить дай.

Инопланетянин, значит, кличет. И вид-то у него какой-то нелюдской: глаза большие, красные, голова лохматая, ручища длинные, комбинезон неопределённого цвета...

-Ну, чего молчишь? Курево-то имеешь или нет?

«Придуривается, – соображаю я. – Под нашего косит».

Я молчу. Что тут скажешь? Летательный аппарат метрах в тридцати стоит, контуры его еле различаются в темноте, прожектор уже погашен. И такая во мне робость! Ну, хоть бы аппарата не было, тогда, может, и справился бы я. Ишь, под рабочего человека вырядился.

И вдруг возникла в моём сердце гордость невиданная: не сдаваться! Не посрамлю имя землянина!

-Не курю, – отвечаю я заносчивым тоном Штирлица, угодившего в лапы папаше Мюллеру.

-Ну и дурак, – вяло отзывается пришелец голосом артиста Броневого. – Тут жить-то лет десять осталось...

Намекает, стало быть.

-Что не спится-то? – между прочим интересуюсь я.

-Да вроде не время ещё, – отвечает. – Напарник в село за горючим подался, а меня оставил эту бандуру стеречь. Да что-то назад никак не вертает. Видать, забурился уже, чертяка.

«Ясно, – догадался я, – авария у них».

-Так, может, не нашёл подходящего горючего?

-А нам какое-никакое, – машет он рукой. – Лишь бы горело.

«Вот это прогресс! – думаю. – Хошь тебе бензин, хошь керосин...»

-Нет, бензин не годится, – угадывает мои мысли он. – Спиртику бы...

Что ж, смекаю я, тоже можно.

-Мы-то сами нездешние...

-Издалека? – притворяюсь я.

-И-и... – он вздыхает и машет рукой куда-то в направлении далёкой звезды, повисшей над горизонтом.

«Нелегко, должно быть, – думаю. – А ну-ка, поди порадуйся, когда нелёгкая в страну чужую занесёт.»

-Давно уже тут, – объясняет инопланетянин. – Шабашим. Всё никак задание не выполним. Завтра – крайний срок. Завтра в совете спросят по всей строгости. Начальник въедливый попался, и не проведёшь его. Словно мысли читает.

-Телепатия, – понимающе киваю я.

-Какая там симпатия, – он брезгливо сплёвывает. – Вот у напарника моего – так уж точно. Завёл, понимаешь ли, себе зазнобу, Люську из сельпо. Может знаешь? «Симпатия, – говорит, – у меня к ней». А сам целыми днями у неё... Нет, ненормально как-то всё.

-АЯ, – подсказываю.

-Чего?

-Аномальное явление то есть. Да удивляться нечему, коль уж вы тут...

-Ну, не знаю, – пожимает плечами инопланетянин. – Мы-то что, это всё Люська парня с пути сбивает. А моё дело простое. Трактор – он и есть трактор. Что с него взять?

-Как – «трактор»? – теряюсь я. – Какой ещё «трактор»?

-Да самый обыкновенный. Вон он на бугре стоит.

-Так ты тракторист?!

-Ну.

-Что же ты мне голову морочил – «горючее», «задание», «нездешние»?

-Ну?

Нет, это просто невозможно! Он ни черта не понимает! Да куда ему? Всё ведь на роже написано: копейку зашибает. Инопланетянин... Тьфу!

-Да ведь я же собрался уже было туда... к вам проситься! Эх!..

Резко поворачиваюсь и влезаю на велосипед.

-Куда проситься? К нам? Зачем?

Э, да поди ты!

-Погоди! Куда же ты? – кричит он мне вслед. – Нельзя же так... Парень!

Но я не слушаю его. И так вон сколько времени потеряно. А всё газеты виноваты: пишут о всякой ерунде, мозги засоряют. Возмутительно!

***

Молодой литератор районного масштаба Танечкин ещё раз пробежал глазами свой рассказ и удовлетворённо потёр руки. Всё верно, так оно и было. Жаль, конечно, что этот чудак не инопланетянином оказался, зато – тема для юморески. Теперь чуть подретушировать, подправить — и готово дело. «Отдам в районную газету, – решил Танечкин. – Статейка, между прочим, альтернативная получилась – в пику недавнему очерку о зоне аномальных явлений. А то вздумали людей пугать».

Танечкин прислушался к ровному дыханию спящей супруги и зевнул. В доме было тихо, но вдруг...

Тёплая ладонь мягко легла на плечо Танечкина.

-Ну, мужик, покажи, что за ерунду ты тут накропал.

Танечкин вздрогнул и медленно оглянулся. Тракторист!

Тракторист ли?..

-Эх ты, писатель, – вздохнул гость, на секунду останавливая взгляд на рукописи. – Выбрось эту чушь, не стоит.

-То есть как?

-А так просто. Слабо, неоригинально... Выбрось, мой тебе совет, и полетели, что ли?

-К-куда? Куда полетели?!!

-К нам. Ты ведь намекал мне, что хотел бы...

Танечкин лишился дара речи и упал без чувств.

                1990 г.