Инкуб

               

              киноповесть
                Первым российским видеосалонам посвящается
 
                1.
    Ночь.  Гроза.  По  загородному шоссе плетутся два парня и две девчонки. Хлынувший  ливень  заставляет  их ускорить шаг. Заметив  во  мраке  слабо  мерцающий огонь, они  идут на него и через  некоторое  время  оказываются  на…   старом  деревенском кладбище.  Один  из  парней - Валерий, беспечно встряхивает головой.                -Во  забрели!                Второй - Николай, пародируя  героя  из  "Джентельменов удачи", говорит  с  акцентом:
-А  в тюрьме сейчас ужин...  Макароны.
-В  общаге... - ворчит  одна  из  девушек - Света.
-Правильно, дорогая! - Валерий  обнимает  её  за  плечи. -Общага наша  хуже  тюрьмы! Куда  уютнее   на   кладбище!  Единственное неудобство - дождь...  Да  ещё  покойники!  А-а-а-а! - ревёт он, выпучив  глаза  и сделав  страшное  ли­цо. Ира - вторая девушка, вздрагивает.
- Дурак!  И без тебя страшно!                Миновав  последние  могилы, они  оказываются у стен древней заброшенной   церкви.  Ослепительная  молния, сопровождаемая раскатами  грома, выхватывает  из  ночного мрака  угрюмое здание с осыпавшейся штукатуркои  и  растущей  прямо на куполе молодой  осиной. В  церкви  горит лампада, но людей  нет.
 -Кого-то  мы  вспугнули... -говорит  Николай, тряся мокрыми волосами.  Валерий кивает.                -Ага. Наверное бабку- какую-нибудь... Подпольную богомолку.                Их  девушки, задрав головы, обходят  церковь  по  кругу, однако ничего интересного не обнаруживают:  закопчённые стены, остатки цветных  витражей,  грязь и запустение. Светлана  останавливается у  дверного  проёма  и  за­думчиво смотрит на улицу. Тем временем гроза разыгрывается  не  на шутку. Ураганный ветер пригибает деревья к земле, раскаты грома бьют по ушам, потоки ливня размывают глинянные  холмики  могил...
  В церкви  Ирина,  передёргивая  от холода плечами, выжимает куртку.
-Бр-р-р!  Чёрт  нас дёрнул в эту Гатчину ехать! Да  ещё  на последнию электричку опоздать!  ...Коль, - отвернись.
Николай отворачивается, и пока Ирина снимает и выжимает одетую на го­лое тело футболку, подхватывает тему: -Ага! И  на  электричку  опоздали, и  на автобус...  И такси не нашли.   ...Да всё равно - денег  нет!..
  Валерий хмыкает и пытается закурить, но спички размокли. Выбрасывает сигарету ,вздыхает.
-М-да. Сидели б сейчас в общаге - горя бы не знали! Мишка небось видик  крутит;  ему сегодня обещали  "порник"  принести.
  Светлана отворачивается от дверей и подходит к ним именно в тот мо­мент,  когда громадная, чем-то  похожая на человеческую кистъ молния уда­ряет в один из покосившихся могильных крестов.  Крест неестественно быстро вспыхивает и начинает гореть. Потоки  ливня,  низвергающиеся с  небес, ничего не могут сделать с чуть зеленоватым  огнём... Раскаты  грома  заглушают  дикий звериный рёв, раздающийся  будто  из-под земли.
  В  церкви все четверо испуганно глядят  друг на  друга. Валерий с кривой усмешкой, явно не желая показывать страх, небрежно интересуется:                -Интересно, а дикие  звери тут водятся?  Волки, например...                -Тихо! - Николай  прикладывает палец  к губам  и  подходит к дверному про­ёму. Остальные, присоединившись к нему, начинают пристально вглядыватъся в окружающий мрак, и видят  как  густые заросли  дикой  малины  пригибаются под кем-то  невидимым,  явно движущимся в их сторону. Светла­на, вскрикнув: -Волк! - бежит к низкому окну в противоположной стене  и  прыгает во тьму. За ней-остальные...
                2.
  Мокрое шоссе. Компания машет  руками, пытаясь  остановить проезжающие  мимо машины.   Наконец, одна  из  них - автофургон,  тормозит.  Валерий  с Ириной забираются в кабину, Светлана с Николаем залезает в кузов. Ма­шина  удаляется по направлению к городу...
                3.
  То же кладбище.  Дождь стихает. Подломившись, падает обугленный, слабо  дымящийся  крест. Снова   раздаётся  подземный  звериный рёв...  Вдруг  грунт  на  могиле начинает шевелиться, оседать, проваливаться.; и  вот уже на поверхности появляется  изъеденная  разложением рука, судорожно ощупывающая мокрую землю.  Многоголосый, похожий  на волчий,  вой  будит ночь.  Сама по себе взрыва­ется  стоящая в церкви лампада. Из могилы  встаёт труп - осклизлый, киша­щий  червями,  со свисающими клочьями гнилого мяса,  запавшими  бельмами глаз, с оскаленными клыками.                В осину, растущую  на  куполе без креста, ударяет молния и дерево вспы­хивает, корчась, как живое, под страшные раскаты грома, наводящие  на мысль  о чьём-то грубом, торжествующем хохоте… 
                4.
   Стандартная проходная в стандартном рабочем  общежитии. Только одна  необычная деталь: напротив окошка вахтёра - не банальная  "вертушка" как  везде, а  метрополитеновский  турникет. Платить за вход  в  общежитие  конечно   не надо, однако при нужде, вахтёр  нажатием  кнопки может преградить путь нежелательному  посетителю. Другой  вопрос - остановит ли это посетителя?  Как правило - кому нужно попасть в общежитие - тот тем  или  иным  способом  туда попадает, несмотря на все заслоны.  Вплоть до  милиции.
  В  вестибюле  людно. Кто возвращается с работы, кто из магазина, кто с  детьми  из детских садов и яслей. Небольшие очереди из двух-трёх человек   собрались около двух телефонов-
-автоматов, висящих тут же - городского и междугороднего.   Служащий общежития, так называемый  "воспитатель" (довольно расплывчатый   термин, в зависимости от склада характера,  позволяющий или бездельничать, или быть мальчиком на побегушках)  заканчивает приколачивать к стене большой стенд под названием  "Памятные места города Ленинграда". На стенде кроме  названия - нарисованная по трафарету Петропавловская крепость  и  несколько  цветных открыток  из   стандартного туристического набора,  расклеенных  в  "художественном" беспорядке.
  К  "воспитателю"  подходит  Валерий  и  хлопает его по плечу.
-Привет, Мишк! Ты  сегодня  видик будешь крутить?
  Михаил оглядывается,  откладывает молоток с гвоздями  и пожимает Валерию  руку.                -Понравилось?
 -Ага. Фильмы сам отбираешь?   
-Сам.
-Вкус у тебя есть. Так что сегодня?
-А вон... -Михаил  кивает на другой стенд, под шапкой "Видео", скромно висящий в уголке, но оформленный с гораздо большим вкусом и старанием . -Три фильма.  Первый - карате-"  Человек, убивший  Сёгуна"..  Ну очень крова­вый!  Второй - с Чаком Норрисом - "0мерта";  а третий -  "ужасник".  ...Забыл название. Сейчас, - он подходит к стенду и читает: -" Инкуб". Во.
-Нормальный фильм?
-Фильм неплохой. Аппетитный... Мяса!..  -Михаил закатывает глаза.
-А про что?
-Про мертвеца, который  вышел  за... то-есть тьфу! - женился на живой. А после свадьбы, с дружками,  сожрал  и  гостей,  и невесту, и всю её родню!  И ещё пару полицейских впридачу.
-Круто! Ирка моя тоже  наверное  захочет  посмотреть... Билеты так же - по рублю?
-По рублю... Ладно!  Что я с вас, деньги брать буду?!
-Ну... Бизнес есть бизнес.
  В это время к ним приближаются Николай со Светланой, обременённые  многочисленными  хозяйственными сумками  и пакетами.  Николай  ставит сумки на пол, пожимает руки  Михаилу и Валерию. 
-Привет, народ!  Об чём базар?                -О видео. - Валерий кивает на стенд. - Ужасник  сегодня  смотреть будем.
 Николай морщится.
 -Ну  их  нафиг - эти  ужасники! Не люблю.  Мы  со Светкой лучше Чака Норриса  посмотрим.  И этого... -он, близоруко сощурившись, читает:  -"Человека, убившего Сегуна", каратэ.
-Между  прочим, воспитатель, - Светлана пристально смотрит на Михаила, - мы же с Иркой  просили: никого  к нам в комнату не подселять! Так нет же!..
 Михаил явно смущён.
-Светк, ты пойми,  я разве против?  Но ты  же знаешь Жанну, -передразни­вает заведующую общежитием:- "мест нет!","мест нет!", "уплотняйте!" А  мы - люди  маленькие, подневольные...   
  Валерий удивлен.
-К  вам  новенькую подселили?  Почему не знаю?  Как зовут?                Николай хмыкает.
-Зовут ее Инной. А они, - он кивает на Свету, - так бесятся, потому-что  баба  красивая! Конкуренция, ты ж понимаешь...                Валерий поворачивается к Михаилу.   
-Правда красивая?
-Угу! - Михаил кивает. -Вечером увидишь. Я её на ужасник пригласил.    
Светлана, ворча, берётся  за  сумки.
 -Наш пострел везде поспел!.  Ладно, Коль, пошли. Ещё ужин приготовить надо...
                5.               
   Подвал  общежития. Тихое  урчание водопроводных труб, стеклянный  звук   падающих  капель,  крысиный  писк.               
Неожиданно в чёрной , застоявшейся воде, покрывающей большую часть подвала, начинается движение.  И хотя  воды здесь, естественно, не больше, чем  по колено, такое ощущение, будто кто-то (или что-то)  поднимается  к  поверхности  со страшной глубины;  из  такой  бездны, no-сравнению с которой  самая глубокая  океанская  впадина - ямка  в  детской  песочнице.         
Пространство начинает  плыть, расстягиваться, ломаться, как изображение  в  плавящимся  зеркале...  Целая стая крыс, испуганно визжа, устремляется   наверх  по лестнице ,ведущей  из  подвала.По воде пробегает крупная рябь;  в  ней  возникают маленькие водовороты,  потом  она  будто-бы закипает, покрываясь тяжёлыми клубами пара. Одновременно  с  этим, нарастает резкий, невыносимо высокий звук , режущй  уши.
  В миг же, когда вода расступается, и что-то огромное, чёрное, неопределённых   очертаний, выплёскивается в полумрак подвала, звук резко обрываетя,  словно перерезанный одним взмахом бритвы...
                6.
   Кабинет  заведующей  общежитием-  Жанны  Павловны. Это-высокая, некогда миловидная  женщина  восточного типа, лет пятидесяти - пятидесяти пяти.  Для своего возраста она слишком ярко (если  не сказать - вульгарно) накрашена. Заведующая  сидит  за  шикарным  полированным столом, стоящим рядом  с  огромным   аквариумом  и  сосредоточенно пишет. Открывается  дверь  кабинета , входит Михаил.  Жанна Павловна поднимает голову.
-А, Миша !  Заходи, заходи...   
-Вызывали, Жанна  Павловна?
-Да... - она  с  неопределённой  улыбкой  смотрит на "воспитателя". -Вызывала. Это что ж такое у нас делается на первом этаже?
-А что делается на первом этаже? 
-Через пять дней, между прочим, комиссия  приедет  из областной СЭС!  Я же час назад  выхожу  из кабинета  и…
-Что?
 Жанна  Павловна  убирает с лица улыбку, повышает голос.
-Крысы.  Три  огромные крысы!  Спокойно  проходят  мимо  меня  и  даже  не огля­дываются..  Совсем  обнаглели!   Михаил пожимает плечами.
 -Ну, крыс у  нас  всегда  было  в избытке…   Целыми  днями у мусорных  контейнеров  околачиваются.
-Мусорные  контейнеры  на  улице! - отрезает заведующая, -а здесь общежитие!  И на первом этаже - у нас буфет с продуктами, да и вообще!
 -Хорошо. Я-то здесь причём?
-У тебя  что - глаз нет?!  Почему я  всё должна замечать?!
-Я тоже замечаю...
-Если  замечаешь - давно бы  нашу СЭС вызвал! Михаил принимает вид оскорблённой  добродетели,
-А  я  как раз сегодня  и  собирался  к  вам  по этому вопросу обратиться!..  Только вас не было.
   Заведующая хмыкает.
-Ох, и  хитёр же ты!..  Ох,  и  хитёр!..  Обратиться  он  собирался!
 -Да ей  Богу!.. - Михаил  смотрит  на  начальство подозрительно честными  глазами. -И  по  поводу крыс, и по поводу тараканов, и клопы, опять же, заво­дятся. ..
Жанна Павловна вскидывается.
-Во-во! Говорила  тебе - не  разрешай в комнатах  обои  клеить!
-А я  и  не разрешаю... Так  как  насчёт СЭС?  Звонить? Жанна Павловна смотрит на часы, машет рукой.
-Ладно. Сегодня уже поздно. Но что бы завтра, с утра...                Михаил энергично кивает, одновременно  пятясь   задом  к выходу. 
-Конечно, конечно!..  С  утра  позвоню обязательно!
-Стой!
Михаил  застывает  на  пороге.  Жанна  Павловна  глядит на него с подозрением.
-Ты, это...  Фильмы-то  крутишь?
-Кручу. Через  полчаса  как раз  начинаю.
Заведующая  грозит  пальцем.
-Смотри, чтобы  порнографии  не  было! А то и тебя,  и  меня...  В два счёта.
 -Ну что вы, Жанна Павловна!  За кого вы  меня  принимаете?!
 -Знаю я вас!
  "Воспитатель" прижимает  ладонь  к  груди.
 -Жанна  Павловна, да разве ж я не понимаю?!..    
  Заведующая  окидывает его взглядом  с головы до ног  и  говорит, чуть  расстягивая  слова:
-Это хорошо, если понимаешь... Без понимания нам никак. Ну, ладно. Иди.
                7.
   Комната на пятом этаже. У окна, задумчиво смотря на расплывающиеся  под  дождём  огни  ночного города, сидит стройная, с  чуть  раскосыми  глазами  и  длинными  тёмными волосами  раскинувшимися по плечам, девушка. Это - Инна.   
  Ирина и Света - её новые соседки, что-то  готовят  на кухонном, полускрытом  занавесками  столе, тихо переговариваясь друг с другом.
  Стук в  дверь, и  в  комнату шумно вваливаются  Михаил, Валерий и Николай. Михаил поднимает руку в приветственном жесте.                -Наше  вам  ещё  раз!..  Ну что, Инк, пошли?
Девушка у окна поднимается  со  стула  и  кивает.  Валерий  спрашивает у  Николая:
-Так вы идёте или нет?
Николай отрицательно качает головой.
-Не... С  нас Чака  хватит. Мы лучше сегодня спать пораньше ляжем.
Валерий  сочувственно  причмокивает.
-Правильно. Мы все в кино пойдём, можно и пораньше лечь... спать.  Верно  я говорю? - он  подмигивает Светлане. Та  морщится.
 -Тьфу, пошляк!
Николай  изображает  возмущение.      
-Что  за  намёки?!
  Михаил покровительственно хлопает Николая по плечу.
-Никаких  намёков, старик!  Всё открытым текстом!  Ибо сказано же: что  естественно - то не безобразно!
-Ага,  конечно! Тебе-то  хорошо - у  тебя  комната  отдельная!  Води   кого  хо­чешь...  И  когда хочешь, между прочим!
-Всё  не так просто, старина!..  А комнату отдельную ещё заслужить  надо.  Это  как  орден... Вот  поживи  с  моё...- Михаил ухмыляется  и  поворачивается  к  Инне. -Ты, Инк, на  этих сексуальных  маньяков  внимания  не  обращай. У них  одно на уме!..  Пошли  лучше  кино  крутить. Пора уже.
                8.
  Тем  временем  над  вечерним, усеянным огнями  и  заливаемым нескончаемым  дождём  городом, начинает  происходить  что-то странное. По скользким  мокрым  крышам  проносится ветер. Необычный  ветер - будто  из  другого  измерения; будто  и  не ветер это вовсе, а  поток тьмы... Что-то  мутное, зыбкое,
Непрерывно  меняющееся, почти  живое.
Это  Нечто спускается с низкого пасмурного неба и, проходя  сквозь  громады  домов,  как  вода  сквозь бумагу, чёрными ручьями  устремляется в одну точку - в подвал того самого рабочего общежития; стандартного  общежития, каких  в  этом городе-тысячи...
  Тьма  струится  по  мостовой, лижет  ноги  запоздалым прохожим, однако  никто  ничего не замечает;  и  только  еденицы  вдруг хватаются  за  сердце  или  начинают  беспокойно  оглядываться  по сторонам, не понимая что их гнетёт;  и  откуда  такая неожиданная, страшная  тоска,  налетевшая  как по­рыв ветра...
                9.
   Первый  этаж  общежития. Так  называемый  "красный уголок", переоборудо­ванный  под  видео-салон.  В небольшое  помещение набилось  человек  пять­десят.  На  экране   цветного телевизора, подсоединённого  к  видеомагнитофону, стоящему на столе - заглавные титры фильма.
  У  стола  сидят  Михаил с Инной. За  ними, чуть в стороне- Валерий  и  Ирина.  Лица остальных тонут в полутьме.
  Михаил, чуть  откинувшись на стуле, откровенно  любуется  своей соседкой. Инна, почувствовав его взгляд, оглядывается на него и несмело улыбается. Рука Михаила находит её руку. Она опять смотрит  на  него,  но уже без улыбки;  напряжённо, будто пытаясь разглядеть  или  понять что-то.  Михаил, смешавшись  под её взглядом, отводит глаза.            
  На экране же  телевизора, непостижимым  орбразом  возникает  то, что, к  счастью, а  может  и  к  несчастъю,  так  и  не  увидели Валерий  и  прочие , на  старом деревенском кладбище, у заброшенной  церкви, где-то  под  Гатчиной: прова­ливающаяся сама  в  себя  могила,  и  встающий  из  могилы  мертвец-осклизлый,  кишащий  червями;  со  свисающими клочьями гнилого мяса, с запавшими бель­мами глаз  и  оскаленными клыками. Вдруг рука Инны с нечеловеческой силой впивается в ладонь Михаила. Он  вздрагивает  и  удивлённо смотрит на неё. У  Инны - лицо белее мела, невидя­щие , остекленевшие  глаза  широко  раскрыты.
-Ты что?!  Что случилось ?! - шепчет он, пытаясь  разжать её мёртвую хват­ку. Наконец она приходит в себя, резко отдёргивает руку  и  произносит сдавленным голосом:
-Прости... Я... Мне надо выйти. 
  Они  поднимаются  и,  с  трудом  протиснувшись сквозь плотные ряды стульев, выходят  в  коридор. Инна  обессиленно прислоняется  к стене.  Михаил  протягивает ей пачку сигарет, закуривает сам,
-Так  что случилось?
  Она  делает  несколько  глубоких  затяжек,  потом  берёт  его руку со следами своих  ногтей  и  нежно гладит кровоточащие ранки.
-Больно?
-Да нет, пустяки.  Я  больше  за  тебя  испугался.
-А я за тебя.
-Не  понял...
-И  не надо! - Инна слабо улыбается. -Душно  там  у  вас очень.
-Ну - так  народу  сколько!..  И  заметь - все  окна открыты! 
  Она  кивает.
-Тесно  потому-что...
 -Ага.
  Некоторое время они молча курят. Потом  Михаил  смущённо произносит:
-Ин, ты  после  сеанса  мне  поможешь?"
Она поднимает глаза.
-А  что  надо делать?
-Понимаешь, здесь, внизу, видик с телевизором оставлять опасно-мало ли…  Поэтому  я  забираю  всю  эту  электронику наверх, к себе в комнату. Так спокойнее...
-Ну...
-Мне  за  один  заход всё не утащить.  Провода там... Тройники. А замок в  "красном уголке"  с придурью: полчаса  уламывать надо, чтобы  закрылся...  Так я тебе  видеомагнитофон  дам - он лёгкий, а сам телевизор потащу. Хоро­шо?
-Конечно.
-А потом у меня кофе попьём.  Или  покрепче  что-нибудь, если желание  появится.
  Инна, окончательно  пришедшая в себя, улыбается.
-Считай - уже появилось.
-Ну  вот  и  отлично!  Графику свою покажу, на гитаре сбацаю...
 -А ты рисуешь?
 -Рисую. Пишу, играю.  Как у Высоцкого - "читаю, пою  и  пляшу".
 -Один живёшь?
 -Один... Как горный орёл.
-Ладно, орёл, - она  выбрасывает  сигарету  в мусорное ведро, стоящее тут же,  снова  берёт  его за руку.
-Пойдём - фильм досмотрим.
-А …
-Пустяки. Уже  всё  прошло.
Михаил  тушит свою сигарету, кивает.
-Тады  пошли...
                10.
   Комната на пятом этаже. 
   На  кровати  у окна, освещённые  холодным  светом  уличных фонарей - Николай  и  Светлана. Кровать односпальная, поэтому они  лежат, тесно прижавшись друг к другу. Шум дождя...
  Светлана беспокойно ворочается во сне.
  Ей  видится осенний, запущенный сад, голые, изломанные ветви деревьев, земля, покрытая тонким слоем изморози.  Посреди  сада-  дом, скорее  даже  усадьба; с осыпавшейся штукатуркой, с закрытыми ставнями  окон,  со стёршимися ступенями парадной лестницы, ведущей к главному входу. На крыльце стоит высокая, закутанная в чёрное женщина, со странным - отталкивающим, и  в то  же  время - удивительно  распологающим  к  себе  лицом.
 Светлана, почему-то  одетая  в  ветхое  старинное  платье, будто взятое  напрокат  из  какой-нибудь  театральной костюмерной, робко  поднимается  по  лестнице.
-Наконец-то  ты  пришла, моя девочка! - голос  женщины  тих и мелодичен.  -Наконец-то!  Я так долго ждала!.. -улыбаясь, берёт её за руку. -Поидём,  я тебе покажу дом.                Они входят в длинный, пыльный  коридор с  множеством дверей; освещаемый  коптящими  свечами в  тусклых канделябрах. Светлана, замечая,что свечи   не  белые, как обычно, и даже не цветные,  а ... угольно-чёрные,  вздрагивает.
-Вот, смотри... -говорит женщина, открывая первую дверь. За ней-болъшая  квадратная  комната, под высоким, в  подтёках  сырости потолком.  Лучи  света  проникают  сквозь щели в ставнях, освещая рассохшийся  стол  с  заплесневевшими  остатками  еды  и  разбитой  посудой;  опрокинутые стулья, а  самое главное-тёмную, облачённую  в  плащ  с низко надвинутым  капюшоном, фигуру, стоящую  у стола. Светлана  невольно  делает  шаг назад.
-Не бойся! - провожатая  успокаивающе  кладёт  руку ей  на  плечо. -Это  всего лишь Чёрный  Монах...
-Чёрный Монах?
-Да...  Раз  в  865 лет он возвращается из страны мёртвых.  Приходит  туда,  где  жил  когда-то. Здесь  он  остановился, чтобы передохнуть  ибо  долог  путь  наверх...                -Наверх?
-Наверх... В жизнь.      
-А что здесь?
 -А  здесь  нет  ни  жизни, ни смерти. Здесь... Впрочем,  ты  врятли поймёшь.
  В  этот  момент  фигура  у  стола  делает  шаг  к стене, плащ распахивается,  и Светлана  замечает, что  под  ним... пусто. Призрак  же, вернее - материя, сохраняющая  человеческие очертания, постепенно  исчезает, растворяясь  в  серой, покрытой паутиной трещин, штукатурке.
  Женщина улыбается.
-Видишь?  Он  ушёл  в  Верхний Мир... Ненадолго - на несколько часов. Но в  этот раз ему повезло - он увидит Свадьбу.
-Свадьбу?
  Глаза  женщина  загораются  холодным торжествующим огнём.                -Да!  Свадьбу!  Ибо  сказано  в  Великой  Книге Тайн:  да  откроется  Творцу  Ада   путь  из  царства  мёртвых  на Трон  мира, в день, когда обвенчает Святая  церковь  плоть трупа с живой душою, творение  Господа   с порождением  Тьмы, жизнь со смертью. И да будет так!
-Смотри! - женщина  рывком  распахивает  вторую  дверь и Светлана  в  ужасе  отшатывается. Она  видит  широкую, застланную  траурной  парчёю  кровать, окружённую смутной, призрачной толпой, а  на  кровати -  себя. Мёртвую, с  обезображенным  лицом, с  горящей  чёрной  свечою  в сложенных на  груди  руках...
  Светлана  оборачивается  к  провожатой  и  вскрикивает от страха- женщины уже нет. На её месте - отдутловатый, полусгнивший труп, с вытекшими  глазами. Он  улыбается  ей  кривой улыбкой и хрипит:
-Ты нам мешаешь.  Скоро, очень  скоро  ты  придёшь сюда. Светлана, собирая последние  остатки  мужества,  дрожащим голосом  спраши­вает:
-Зачем же я буду сюда приходить, если  мешаю?!
 -Ты не поняла. Ты мешаешь... вернее - можешь  помешать  там... -мертвец  неопределённо  кивает  куда-то  наверх. -В том мире, который  вы  называете жизнью...
-Нет! - девушка  начинает  медленно  отступать, потом разворачивается  и  с  криком  бросается  бежать  по  коридору, ставшему  вдруг  бесконечным...
-Нет! Нет! Нет!...
   Светлана, резко  дёрнувшись, просыпается.  К  мокрому  от  пота лицу  прилипли  волосы, ночную  рубашку - хоть выжимай; в глазах  застыл  ужас. Она  садится  и  дрожащими  руками прикуривает сигарету. Потом,  немного  успокоившись, снимает рубашку, вытирает  ей  лицо  и  суёт  под  подушку. Спящий рядом Николай  беспокойно ворочается , что-то шепча  во  сне. Светлана наклоняется к нему, пытаясь разобрать слова.
...И вдруг… будто  кто-то  толкает  её  в  затылок! От этого толчка её   взгляд  как бы  "срывается, "проваливается" в чужое сознание, сквозь  закрытые  веки, сквозь  кости  черепа     и  мозговую ткань. Бешенно  крутящие­ся,  сверкающие  вихри  на  самой  границе реального, пытают­ся преградить ей дорогу, но она, стремительно маневрируя  между  ними,  пе­ресекает запретную черту.
  Перед  ней  распахивается  целый  мир - тревожный  и  недобрый. Беспросветная  ночь,  лишь чуть подкрашенная далёким заревом пожарищ...  Сон Николая. Люди с коптящими    факелами, в тёмных монашеских  рясах  волокут  его  по  узким, мрачным  коридорам  то ли тюрьмы, то ли монастыря.  Он  не  вырывает­ся. Только  с любопытством вертит головой, пытаясь  разглядеть  сопровождающих.  Но  тщетно. Под  низко надвинутыми капюшонами - какие-то  неопреде­лённые  сгустки тьмы. У некоторых,  из  этих  сгустков торчат  длинные,  очень  неприятные на  вид   иглы,у  других - ржавые крюки, у третьих - нечто живое, мерзко  копощащееся; то переплетающееся, то, подобно плетям, со  свистом  рассекающее  воздух.
   Николая  вталкивают  в  большой  зал  с широким дубовым столом, с дубовым же помостом в углу,  с  перевёрнутым  крестом на грязно-серой  стене  гру­бой кладки.  Вокруг стола - всё  те же странные  создания  с  невообразимым  набором  предметов  вместо лиц;  на  помосте-высокий, костлявый  старик, одетый  в старомодный, ядовито-зелёного цвета плащ.
  Старик  поднимает  руку.  Гул  головов  стихает. Лишь  факела чуть  потрес­кивают   да  слышен  надрывный  вой  ветра  где-то вдалеке.
-Итак, вы  привели  его...
  Создания  молча  кивают,  кланяясь  и  исподтяжка  отпихивая друг  друга  от  Николая. Тип  в  плаще  улыбается мёртвой улыбкой. Его лицо постоянно меняется -сокращется,   растягивается; то  проваливаясь  внутрь, как  изображение в вогнутом зеркале, то вспухая...  У него низкий, хриплый голос; 
он  с трудом выговаривает,  как бы  "выталкивает"  из себя слова.                -Хороший  подарок  к  Дню Помолвки !  -старик обращается к Николаю:  -Сегодня  День  Помолвки. Ты  знаешь об этом? 
Николай  пожимает  плечами.      
-Какой - такой помолвки?             
-Мертвой   с  живым.
-Я  вас  не  понимаю.
-Порядка с хаосом…  Так  понятнее?               
-Нет.
-Твёрдого  с  жидким, белого  с  чёрным,  жизни  со  смертью,чёрт тебя дери!
-Что вам от меня угодно?               
  Старик  заходится  в  хриплом  хохоте. Его "лицо"  разрастается  во  все  стороны   полуметровыми...  то ли  щупальцами, то ли остриями;  он становится больше похож на морскую звезду, чем на человека... 
 Хохот подхватывают в зале.  Толпа  истерически  вопит:
-Помолвка!  Все на Свадьбу! Тьма со светом!  Ночь с днём! Хаос с мирозданием!  Во веки веков!..
  Голос старика гремит, перекрывая  визг подручных:
-Жалкое создание!.. Уж  от  кого-кого, а  от  тебя  мне  точно-ничего не нужно! Тля!..  Ты  мог бы,  но  ты уже  не  сумеешь помешать Хозяину! Будь благодарен ему за это, ибо скоро умрёшь!
  Шум тут же стихает.
-А  за  то, что  умрёшь так  рано, Хозяин  повелел  мне облагодетельствовать  тебя!  И  я подарю тебе Миг Истины!  Я соединю твоё  детство с твоей  смертью!..  Цени! - он  взмахивает рукой, окутанной  молниями. -Да будет так!
  Зал  проваливается в тартарары, всё  исчезает, и  Николай оказывается  в  небольшой  светлой  комнате, с  разбросанными по полу детскими  игрушками, с  детской же, увешанной  пелёнками кроваткой, стоящей  в  углу. Он  сам - трёхлетний малыш, увлечённо  катающий  игрушечный  грузовик. Рядом - его  мать-молодая, красивая  женщина с добрым лицом. Она  сидит  вместе с ним  на  ковре и заразительно смеётся. Потом  предлагает:
-Коля, хочешь  поиграем  в  аварию?
 -А как это?  - спрашивает  сын.
 -А вот так! - она становится на четвереньки. -Я  буду  автомобилем и буду как бы давить тебя. А ты будешь убегать. 
Николай в восторге соглашается. 
-Давай! 
  Они  начинают  играть, бегая  на четвереньках  по  комнате  и заливаясь смехом.  Постепенно темп игры нарастает, становится всё  быстрее  и  быстрее. Ребёнок уже задыхается; улыбка медленно сходит с его лица, вытес­няемая испугом. В страхе он  замечает, как меняется его мать: черты её искажаются, конечности деформируются;  она  всё больше  и  больше  уве­личивается в размерах. Что-то  огромное  и  беспощадное  надвигается  на него, подминая  под себя, сдавливая;  перемалывая, как  мясорубка  пере­малывает кусок мяса... Он  начинает  плакать от страха, увёртываясь  из  последних сил.  Последний рывок... И многотонное  Нечто обрушивается  на  Николая, который буквально за  несколько  секунд  превращается  из  ре­бёнка во взрослого человека... Детский  рёв  переходит  в крик ужаса. Николай, как ужаленный, подскакивает  на койке, отбрасывая одеяло  и  видит  Светлану,  смотрящую  на  него безумными глазами, зажимающую  ладонью  рот, будто  сдерживая рвущийся наружу   вопль.
-Вот  ч-чёрт! - он  ошалело  трясёт  головой. -Ну, блин!…
-Ты  только  не  гляди в окно! - заикаясь от страха, произносит Светлана.  -Только  не  гляди  в окно!...
-Почему? - удивлённо спрашивает Николай.
  Она  не  успевает  ответить. Раз­даётся шум крыльев, глухой удар;  вслед  за  этим - скрежещущий , очень неприятный  звук, будто кто-то  медленно  ведёт  гвоздём  по  железу. 
-Не  смотри  в  окно! - опять  кричит Светлана, однако  Николай уже  повора­чивает  голову. Мгновенье  он  разглядывает старого, потрёпанного голубя,  разгуливающего по подоконнику;  потом хватает со стула спичечный коро­бок  и  со  всего  маху швыряет в стекло.  Коробок, отскочив от рамы,  падает на пол, однако голубь всё же улетает, поглядев  на  людей ненави­дящим, пугающе-осмысленным  взглядом.  Николай сплёвывает.
 -Вот гады!  Совсем оборзели!- Берёт Светлану за руку. -Что случилось, маленькая?
-Я...  Я, кажется, видела твой сон...
-Чего-чего?! - он хмыкает.
-Ну  и  что же мне снилось?
Она сердито хмурит брови.
-Не помню.
-Вот и я не помню.
-Говорила  же  тебе - не смотри в окно!
-А  причём  тут окно?
-Есть  такая примета: если  проснёшься  и  поглядишь в окно-всё, что снилось - забудешь.
Николай пожимает плечами.
-Помню - кошмарное   что-то... Да  и  хрен-то с ним  в конце концов!  Ещё  ужасы  всякие  запоминать! Давай - ка  спать лучше!...
  Он  поднимает  одеяло  и,  укутавшись им  с головой  засыпает. А Светлана  переводит  взгляд  на  окно, где  из-за низких дождевых туч, разрываемых  в  клочья  поднявшимся  ветром, выползает белая трупная луна, раздувшаяся,  как утопленница...
                11.
   Комната "воспитателя". Михаил с Инной  сидят на широком диване с разложенными  вокруг  графичекими  работами  хозяина комнаты;  на больших альбомных листах - отрубленные головы, гробы, жуткие  мутанты,  кровь, нечистоты...
  На  низком  журнальном  столике - початая  бутылка коньяка, рюмки, коробка  конфет, рассыпавшиеся  сигареты.
  Михаил  исполняет  на  гитаре  нечто рок-н-рольное:
    ...0х, и туго же нам, туго!
     Девственниц… Да где ж взять их?!
     Разопьём  одну  подругу
     В подворотне на троих. 
     И  раздавим, что б не прыгал-
     Без закуски,  из горла
     Одинокого ханыгу
     В дебрях тёмного двора!
     Задыми  погост кадилом,   
     Понатыкай фонарей,
     В беспокойную могилу
     Кол осиновый  забей!    
     Не хватай меня за лапу,
     И не гни меня  в дугу!
     Ты не можешь жить без бабы-
     Я без крови не могу!
  Михаил  берёт  последний  аккорд и, подмигивая Инне, откладывает  гитару. Она  смотрит  на  него  с восхищением. 
 -Господи! Что у тебя всё такое мрачное?!
-Почему мрачное?  Нормальный  панк - рок!..  Вообще - конкретное произведение  надо судить по законам жанра, к  которому оно принадлежит!  Если  же  исхо­дить  из  этого,  то  песня очень даже оптимистичная…  Типа  "Я люблю тебя, жизнь !" … Мужик  кровь уважает и, тык - скытъ,  несмотря  на  все  тяготы  и  лишения… 
-Ну, хорошо, а это? - она  кивает на рисунки. -Тоже  панк-рок?
-Панк - графика. Папа - сюр,  мама - паранойя.  Авандеграунд.
-Как - как?
-Гибрид  такой.  Авангард  плюс  андеграунд... Передовое, но жутко подполь­ное!
-А тебя в дурдом не сажали?
-Не посчастливилось... - он  кидает  на  неё  косой  взгляд.-Что, на психа по­хож?
-Не ты... Твои работы.
-Вот  их  пусть и сажают! - отрезает  Михаил, берёт бутылку, разливает коньяк по рюмкам. Потом, провозгласив  "за неё! За удачу!", пьёт. Инна лишь чуть касается губами напитка.
  Хозяин  комнаты  поднимаетея, подходит  к  мощной аппаратуре в углу и вклю­чает магнитофон.
 Тихая,спокойная музыка.
-Станцуем? - Михаил протягивает руку. Инна кивает, встаёт с дивана, и  они  начинают танцевать, постепенно всё  плотнее  и плотнее  прижимаясь друг к другу, так, что  скоро  танец превращается  в  просто - объятия.  Ему  даже  при­ходится чуть откинуть голову, чтобы  найти  её  губы…
                12.   
 Завывающий ветер...   В ночном небе над общежитием - бешенное кружение туч, сверкание  молний.   Одинокого  прохожего, переходящего проспект, порывом  урагана  сбивает с ног  и  метров пять тащит по асфальту.   
 Человек  дёргается, пытаясь  зацепиться  за мостовую. В это время, на огромной скорости, из-за  угла  вылетает  машина...
 Слепящий свет фар, визг тормозов, крик ужаса...
...Раздавленное тело в луже чёрной, медленно расползающейся по асфаль­ту  крови.  Ветер  шевелит  волосы убитого - серебрянные  в мертвенно - бледном  свете луны... Потом  на  неё  наплывают тучи, и вновь всё погружается во мрак...
                13.
  Та же комната "воспитателя" на третьем этаже.
  Яркий свет настольной лампы сменило мягкое, красноватое свечение ночника. Зато с музыкой  всё наоборот. Резкое, режущее гитарное соло, неистовый, захлёбывающийся крик певца, как нельзя лучше  подходят к мо­менту.
 Михаил с Инной неторопливо, наслаждаясь каждым прикосновением, разде­вают друг друга...
...Два  обнажённых тела, чуть красноватых  в  мерцании ночника...
Сумасшедшая музыка, становящаяся  движением... Закрытые  глаза, запроки­нутые лица... Бьющийся о стекло ветер...
                14.   
  Если смотреть сверху-  общежитие похоже на букву П . Поэтому на  чёрной  лестнице, защищаемой  правым и левым крыльями здания, непогода не так чувствуется. На открытой площадке, опираясь на перила, стоят Ирина и Валерий. Он курит, изредка бросая на подругу недовольные взгляды, а она улыбаясь, глядит на луну. Глаза её сияют.
-Слушай, не надоело ещё, а? - Валерий щелчком отправляет окурок в один из мусорных контейнеров, стоящих около общежития,
Ирина, не отрывая взгляда от висящего в небе, будто изъеденного прока­зой лика, произносит:
-Нет, не надоело. Ты только посмотри , какая  красота! 
  Он обнимает её за плечи.               
-Холодно. ..Пойдём, а?
Вдруг Ирина начинает говорить глухим, заунывным голосом:   
 ...-И в ночь полнолуния проснётся в тебе оборотень, и обернётся зверем, во всём подобным волку Ферниру, но с медными когтями и стальными  клыками;  и с числом 666 ,обозначенным седым на чёрном...
Валерий ухмыляется.
-Это откуда?
-А помнишь - "новеллы ужасов"?  Рассказ про оборотня... Забыла назва­ние.
  -Ладно, оборотень! - он  тянет её за рукав. - Пошли!          
  Они покидают балкон и попадают на площадку перед мусоропроводом.
-Oй, смотри! - Ирина показывает куда-то наверх. -Что это?
Валерий поднимает глаза,но ничего особенного не замечает.         
-Стена, как стена...
-Да вон же !..  В самом углу.  Какой-то знак странный, типа иероглифа..   Не видишь, что ли?
-Не-а.         
-У тебя явно что-то со зрением!
-А у тебя - с психикой!.. "В потолке открылся люк. Не пугайся - это глюк"...
Ирина недовольно поводит плечами, потом цедит сквозь зубы, как бы про себя:  -Видят те, кому дано...

                15.   
...-Истинно, истинно тебе говорю! - от звука мерзкого, вызывающего  дрожь  отвращения голоса, Валерий  просыпается. Он видит, что  каким-то чудом  перенёсся  из  своей  комнаты  в общирное  пустое  помещение, типа  заводского  цеха, с низким потолком,  по которому  проходят  балки   тельферов  со свисающими тяжёлыми крюками.
  Около  больничной  койки, в которую  превратилась кровать, сидит гряз­ная , горбатая старуха в мышиного цвета кофте, в таком же платке; с древней, потемневшей брошью на плоской груди. Глаза старухи закрыты, бледные  выцветшие  губы шепчут:
-Истинно, истинно говорю тебе! Отрекись! Сниспошли  разум сердцу, забудь дождь и ветер;  память отравленную выжги, ибо это-не память твоя, а сглаз злой!   Остерегись зелья приворотного, сон-травы горькой, мертвеца  в  подобии твоём!.. Будет день рождённый - оборотнем тьмы непрогляд­ной! Будет из могилы  тело без души живое!  Истинно, истинно говорю тебе! Не  ищи, ибо найдёшь... И  сила твоя  погибелью  твоей станет!
  -Эй, бабка! - Валерий с опаской протягивает руку, касаясь плеча странной посетительницы. - Тебе чего надо-то, а?
Старуха вздрагивает и открывает глаза.
-Кто такой?  Как ты здесь оказался?
-Где это - здесь?
  Она, не  отвечая на его вопрос, принемается  медленно раскачиваться из стороны в сторону, бормоча:
-Я его не узнаю... Но это он... Возможно...
-А-а-а-а-а! - дикий  крик  старухи  заставляет  Валерия  вскочить с кой­ки. Её  безумные  глаза  вылазят  из орбит, седые, неопрятные волосы, торчащие  из-под  платка, становятся дыбом.          
-Сгинь! Изыди, сатана! Крест святой на тебя! Из тьмы вышедшая-во тьму  исчезни!.. Оглянись, милый, оглянись! - старуха  хватает Валерия за руку.  -Скорей!  Вот он-  дьявол! Удавленница! Удавленница в петле!
  Он оглядывается...  и  застывает  в  ужасе: через  всё пространство «цеха»,  подвешанная  к  крюку, скользящему по железной потолочной  балке, к  нему  стремительно  приближается... мёртвая женщина. Синюшные, в пятнах  гниения,  кисти  рук  слепо шарят по окровавленной  ночной  рубахе; спутанные  волосы почти полностью  закрывают  лицо... Видны  только  жёлтые  гнилые зубы, судорожно  прикусившие  распухший  язык, да тонкая шея, с глубоко  врезавшейся  в  неё  верёвкой...
Валерий пытается  бежать, но, зацепившись  ногой  за  койку, падает  и…  просыпается. На этот раз по-настоящему.

                16 .
  Серый, пасмурный рассвет.двух,  двух с половиной  метров,  летит  по  пустым  коридорам общежития. Проникает  на  общую  кухню с переполненными мусорными вёдpaми  и  невыключенными  электроплитами,  ныряет  в шахту лифта, поднимаясь на пятый  этаж,  проходя  сквозь  закрытые створки  кабины,  сквозь  запертые  двери, сквозь стены... Медленно  вползает  в  одну из комнат.
  Кровать, на  которой  Ирина  и  Валерий. Ирина, будто почувствовав  это  НЕЧТО, зависшее  под  потолком,  начинает беспокойно ворочаться.
  У окна - спящие  Николай  и Светлана.  В  углу - пустующая  койка  новенькой...  Призрак  пятится, вылетает из комнаты и вдруг, в одно мгновение  пронзив бетонные  перекрытия, "проваливается" на третий этаж.
 Находит  "служебную площадь"  "воспитателя"...
 Тишина.  Михаил  лежит на спине, бережно  обняв  прижавшуюся к  нему Инну.  Глаза его закрыты.
  НЕЧТО снова  оказывается  в  коридоре  и  неожиданно натыкается  на  выходящую  из  соседней  комнаты  высокую стройную девушку со спортивной сумкой через плечо.
  Расширенные от ужаса глаза.  Раскрытый в крике рот. Через него, как через туннель, это НЕЧТО  проникает  внутрь  девушки и начинает  вытягивать, искажать  её тело;  лопаться  гнойными ранами; вспухать шевелящимися.  как бы  живыми  опухолями;  в конце  концов - просто разрывает, а точнее - "взрывает" её, размазывая по стенам, полу  и  потолку.      
  Кровь, мозг, клочья  мяса  стекают  вниз. Коридор становится похож на ско­тобойню...  Но  вот  всё  размывается, бледнеет, сходит на  нет. Общежитие  как-будто  впитывает  в  себя изуродованную, мёртвую плоть;  и  вскоре на белой, украшенной незамысловатым  узором  штукатурке  не остаётся никаких следов.
                17. 
   Полдень. У  пивной  точки  возле  универсама, обилием  снующих вокруг  людей  напоминающего  муравейник, - Михаил, Валерий  и  Николай.  Валерий  кус­ком  газеты  брезгливо стирает с колченогого столика  остатки  чьей-то  трапезы; Михаил с Николаем  терпеливо  ждут, держа  каждый - по  шесть больших  кружек  пива.  Наконец  стол  очищен.
 -Фу-у-у!  Слава те господи!... - Николай  блаженно погружает губы в бе­лоснежную пену.
 -Угу! - соглашается Михаил. Он  выглядит  каким-то заторможенным.  Отпи­вает  пива, закуривает,  делает  несколько глубоких  затяжек  и  неожиданно  сообщает:
-Всё, мужики, всё!  Женюсь!
  Валерий задирает брови.
-Ну - да?!  И  на  ком?
-На  Инне.
Николай недоверчиво хмыкает. 
-Ладно, старик, кончай  заливать!
Михаил обижается.
 -Если  я  что  и заливаю - так  это  пиво... Во! - он делает солидный глоток и, постучав себя по животу, поясняет: -В себя заливаю...
 -Нет, ты что, серьёзно?!
-Серьёзней  не  бывает!  Вот сейчас допью - пойду в церковь венчание  за­казывать. Хватит  с  меня  первого  брака  без, тык-скытъ «благословения  свыше».  Года  не  прожили - разошлись!  Как в море трактора.
  Николай  потрясённо  качает  головой.
 -Отцы!  Это  дело  надо  отметить!
  Михаил кивает.    
-Обязательно! Сегодня вечером и отметим! Так-что готовь, Колюня, закусь!
 Тот  шутливо  пихает  "воспитателя" локтем.
  -Ты...того... Успел уже?  Али как?...
-Чего успел?
-Сам знаешь...
-С  Инкой  переспать, что ли?.. Конечно успел.
 -И как?
-Нормально...  Да  разве  ж  в  сексе дело?!  Не это главное, озабоченный  ты  наш!
-Ага. Он женится, а я  выходит - озабоченный!  Я вот, например, хомут  на  шею  вешать не собираюсь! 
-А  вы  со Светкой  и  так вместе живёте!
-Ну  и  ты  живи! Жениться-то  зачем?
  Михаил улыбается  и  кладёт  руку  Николаю  на  плечо. Однако глаза  «вос­питателя»  совсем  не  весёлые; странные  какие-то, недобрые, пугающе - пус­тые  глаза. С  кривой  усмешкой  он произносит:
 -Ты, сынок, не  поймёшь!
  Валерий  смотрит  на  Михаила  с  непонятным выражением. Потом говорит:
-М-да.  Никогда  не  верил  в  совпадения, но знаешь... Мы  ведь  с Иркой  сегодня  утром  тоже решили  расписаться. Правда, где -нибудь  поближе  к зиме…
  Николай  от  изумления  открывает рот.
-Вы чего, мужики, сговорились?!  Совсем  с  катушек  съехали?! Или  пива  пе­репили?  ...Ещё, говорят, в  Питере - эпидемия гриппа, осложнения,  говорят, тяжёлые...
 -Погоди! - останавливает его Михаил. -Заткни  фонтан!..  Слушай, - он  пово­рачивается  к  Валерию. -Так, может, вместе  свадьбы сыграем?  Экономия  опять  же...
  Валерий пожимает плечами. 
 -Не знаю... Это  ты  только  можешь  вот  так - с бухты-барахты...
  Михаил прищуривается.
- А если это любовь?
  -Тебе виднее...  Постой!  Ведь  прежде-чем  в  церкви  венчатъся-надо  брак  в  ЗАГСе  зарегистрировать.
 -Зарегистрируем!
 -Месяца  через  два...
-Через три... Только  не  месяца, а дня. У меня в ЗАГСе знакомые... -Спешите, как на пожар!..
-Может, и на пожар...  Короче. В  свидетели  с  Иркой  пойдёте?
 -И я! Я тоже хочу в свидетели! - встревает  Николай.
 -Ты  ещё  не созрел  для  семейной жизни, мой юный друг, а  посему свидетелем  быть  не  имеешь  морального прав!..
 Михаил  опять  обращается к  Валерию:
 -Ну так  как?
 Валерий кивает.
-Пойдём.
   Николай  насупленно  бурчит:
-Вы, дедушки  сраные!  У  вас, между прочим,  пиво  выдыхается!..
                18.
  Высокое  крыльцо  общежития. На  нём  стоит  Светлана  в лёгком летнем  платье, в  джинсах, с недовольным  выражением  лица. В руках она  держит  большую  хозяйственную  сумку.
  Из-за  угла  появляются  Николай с Валерием - чуть навеселе от выпитого пива; щурящиеся  в  лучах  выглянувшего  из-за  облаков солнца.
-Ну, наконец-то! - ворчит  Светлана. -Сокровище  моё  явиться соизволило! Пиво-то  из  ушей  ещё  не капает, сокровище?!
  Николай  виновато разводит руками.
-Светк, ты ж знаешь - пока  баки  закачают, пока очередь подойдёт... 
  Валерий  дёргает  друга за рукав.
 -В общем, вы тут разбирайтесь, а  я  потопал. Не  забудь - в семь часов у  Мишки…
-Да  помню я,  помню!  Вот сейчас как раз  за  картошкой  пойдём. Так-что  закусь  будет. 
  Валерий скрывается в общаге.
-Закусь вам! - продолжает  ворчать Светлана. -Опять, значит нажрётесь,  как  свиньи!..  Кстати, по  какому  поводу  пьянка?
Николай  прикладывает  палец  к  губам.
-Тс-с-с!  Это секрет!
  -А  всё-таки?
  -Вечером узнаешь... Давай  сумку.
  Светлана  отдаёт ему  сумку, берёт  под руку, и  они  направляются  к  автобус­ной  остановке  на  другой  стороне проспекта.   
   Переход. На  светофоре  зелёный  свет  сменяется  жёлтым.
-Поидём! - Николай  слегка  подталкивает  в спину остановившуюся  было  Свет­лану.
  Они  делают  несколько  шагов  по  проезжей  части,  как вдруг, непонятно  откуда  появляются  чёрные  "Жигули"  и, на дикой скорости,  проносятся  буквально  в  нескольких  сантиметрах  от их  ног.
-Ч-чёрт! - смертельно  побледневший  Николай  тянет девушку обратно на тро­туар. Она, тоже здорово  испуганная, вертит  пальцем у виска.
 -Псих  ненормальный!..  А  если  бы  чуть  правее?
-Ладно, ладно... -он  вытирает  пот со лба.  -Не  задавило же!
   Николай  и  Светлана  идут по белым полоскам перехода, пересекая  широкий, безлюдный  проспект, который  с  каждым шагом  кажется  им  всё  более  широким,  нескончаемым; бесконечным, как  замкнутый  круг...
  Что-то  неуловимо  меняется в мире... Ватная  тишина  мёртвой хваткой  сдавливает  пространство...
  Время застывает...
  Далеко, далеко, в  туманной дымке  возникает  грузовик...
  На  таком  расстоянии  он  кажется  детской  игрушкой - забавной и  неопасной.  Разбрызгивая  лужи, медленно, как  во сне, он приближается  к  Валерию  и  Светлане,  ослепительно  сверкая тяжёлым  хромированннм  бампером; подминая  под  себя
отражённое в лужах  небо;  заражая  воздух  горячим, смрадным дыханием…
  Потом,  на  пару секунд, мир становится прежним. Однако Валерий со Светла­ной, скованные непонятной силой, полностью парализованные  ею,  могут  только  расширенными  от  ужаса глазами, наблюдать,  как  на  них, одетая в мёртвое громыхающее железо, несётся  смерть...
    В миг же, когда  чудовищным ударом их сбивает с ног и швыряет в разные стороны, из  узкого проезда между домами неторопливо выезжает патрульная милицейская машина.
  Шофёр, мгновенно оценив обстановку, включавт сирену и, резко увеличив ско­рость, начинает  погоню за грузовиком, который  и  не думает останавливаться. Он  по-прежнему  несётся  по проспекту, игнорируя  светофоры,  и  только  каким-то чудом больше под него никто не попадает. Наконец ПМГ настигает его  и  обходит слева. 
  Сидящий  в  машине  лейтенант приказывает  шофёру:
-Сергей, прижмись  поближе  к  кабине, - я прыгну...
  Потом снимает фуражку, достаёт  пистолет  и, выждав   нужный момент, прыгает  на  подножку грузовика. Заглядывает   внутрь  и удивлённо  задирает брови: грузовик пуст...Открывает  кабину и,  сев  на  место водителя, резко  бьёт  по тормозам. С  визгом  тяжёлая  машина  разворачивается  поперёк  движения и замирает.   Подбегает второй милиционер,   
-Ну что?
 Лейтенант, тяжело дыша, сплёвывает.
-Чертовщина  какая-то!..  Куда ж  водила-то  делся?!
 Сержант чешет в затылке.          
-Может, спрыгнул?
- Да непохоже!  Мы  бы  увидели…  Ты, кстати, "скорую"  вызвал?
-Сейчас   вызову...  Хотя, думаю, «скорая»  тут  уже  ни  к  чему... Он  их... Лобовой  удар...               
-Поменьше  рассуждай - побольше  делай!
-Слушаюсь...
  Сержант  отходит  к  милицейскому  "УАЗику", а лейтенант, внимательно  осмотрев  кабину  грузовика и,  не  найдя ничего интересного, лезет  в кузов.
   Кузов  набит  разнообразным  хламом - мятыми  вёдрами,  воняющими  соляркой,  ржавыми  лопатами, ломами, всяким тряпьём...  Внимание  лейтенанта  привлекает  большой  кусок  брезента, пропитанный изнутри чем-то красным, как-будто  в  него      завернули  только-что  освежёванную  свиную тушу. Милиционер   тянет  брезент  на себя,  и  лицо  его искажается      гримасой  отвращения,  смешанного  с  ужасом.
 -О, Господи! - шепчет он, разглядывая  труп  человека с полностью  содранной  кожей. Сама кожа - тут  же, вперемежку  с заскорузлыми, окровавленными тряп­ками , очевидно - одеждой.
 -Господи! - потрясённо  повторяет  лейтенант, потом  отбегает  к краю кузова,  и  его   буквально  выворачивает наизнанку.
  Вокруг грузовика уже начинают собираться любопытные. Милиционер, вытерев  лицо, кричит хриплым, севшим голосом:
-Сержант! Сержант, мать твою!..
  Из "УАЗика" выскакивает  испуганный  подчинённый.
-Сержант, срочно звони в  уголовный  розыск  и  прокуратуру-пускай высылают группу. Постой. Там... Около тех... ну, сбитых... Есть уже кто-нибудь?
-Так точно.
-Пойду - туда схожу...К грузовику никого не подпускать; да и самому ни в кабину, ни  в  кузов  не лазить!..  В кузове - труп.
-Понятно... -тянет  поражённый  сержант. -Всё будет сделано, товарищ лейтенант.
 
                19. 
    Кладбище. Ровные  ряды  могильных  плит. Тусклое, уже чуть осеннее солнце. У двух, расположенных  рядом  свежих  могил-небольшая  группа  людей.
   Два  гроба. Один  закрыт,  с  другого  крышка  снята и лежит  невдалеке. В гробу - Светлана, бледная, с толстым  слоем  грима на лице, с  перебинтован­ной  головой.
  Оркестра  нет. Худой, сутулый  священник  заунывной скороговоркой читает  молитву. Пронизывающий ветер относит  дым  кадила  далеко в сторону...
  Рядом - убитые горем родители Николая и Светы, за ними-друзья, знакомые, просто-соседи  по  общежитию. 
  Михаил,  Валерий  и  Ирина стоят рядом. Ирина - чуть впереди. Михаил  и  Вале­рий  переговариваются  вполголоса.
-Мишк, а  чего Инки - то нет? 
-Да  не  может она! Плохо  похороны  переносит...  В детстве у  неё какая-то травма  была  на  этой почве...
 -А...Понятно.
  Михаил качает головой.
-Чёрт!  Какая  нелепая смерть!  Всякого навидался, но такого!.. Кольку-то  вон - даже  не открывают.
-Он, говорят ,изуродован  страшно.  Полголовы  снесло.  Начисто.  По кусоч­кам собирали.
-М-да...
  -Эх!  Такие ребята!...   
"Воспитатель" шепчет:
-А ты знаешь,что Светка беременной была?
Валерий поворачивается к нему.
-Ну-да?!  Серьёзно?
-Вполне...  Они, скорей  всего весной бы  и расписались!..  К этому шло.
-Дела!..  -Валерий   тяжело вздыхает,  потом спрашивает:   
 -Кстати, у вас-то когда венчание?   
-Через неделю.
-Пойдёте?
-А куда денешься?!  Пойдём. Свадьбу, естественно, справлять не будем, так… Посидим вчетвером.
   Огромная стая чёрных  птиц  проносится  над  кладбищем, громким  криком  заглушая  священника. Он, недовольно посмотрев на  небо, повышает голос.
  Михаил  опять  шепчет:
-Слышал, в  соседней  с моей  комнате, девчонка  пропала.
 -Да? -удивляется  Валерий. -Кто?
-Ленка  Потапова. 
-А, это  такая чёрненькая?
-Нет.  Чёрненькая - это Наташка. Ленка - рыжая, высокая... Ещё в баскетбольной секции занималась.
-Ну знаю, знаю... И  куда она пропала?
Михаил раздражённо бросает:
-Если б знали куда, так не говорили бы,  что  пропала!

  ...Тем  временем  священник  заканчивает  читать и начинается прощание. Опухшая  от слёз  Ирина, как загипнотизированная, подходит к гробу. Сзади, с каменными лицами - Михаил  и Валерий.  Ирина  медленно  наклоняется  к  покойнице… и  тут происходит  нечто  странное.   Мёртвые  глаза  открываются,  и  труп, обхватив  Ирину, впивается  ей  в  губы  хищным поцелуем. Сдавленно вскрикнув, девушка отшатывается от гроба и теряет сознание. Ничего не заметившие  Валерий с Михаилом  едва успевают подхватить падающее тело. 
-Что это с ней?
-Не знаю... - Валерий  пристально  смотрит  на  мертвеца.
  Светлана  выглядит  умиротворённой;  руки, с  вложенной  в них иконкой,  покойно  лежат  на груди.
   Чёрный,  плавно опускающийся сверху прямоугольник  навсегда отрезает её от мира... Ничего не остаётся. Только мрак, да глухой стук  молотков, заби­вающих гвозди в крышку гроба…
                20.
   Коридор  третьего  этажа. У дверей  комнаты "воспитателя" стоит Инна, нер­вно  дымя  сигаретой.
  Появляется Михаил.
-Привет!  Давно ждёшь?
-Да нет, ничего...- она подставляет ему губы для поцелуя. -Ну? Похоронили?
-Похоронили. - он трёт ладонью уставшее лицо. -До чего ж это неприятное дело!...Ужас!  Ирке ещё плохо стало...
 -Почему?
-Что-то ей  там показалось... Ещё бы! Две  ночи  подряд  глаз не смыкать!
-А сейчас она где?
-Наверху. Валерка её транками отпаивает. "Нозепамом".  ...И сам жрёт за компанию...    Михаил  достаёт  ключи, отпирает дверь. -Пошли... У меня коньяк остался - помянём.
  Они заходят в комнату. Михаил  снимает  куртку  и  в сердцах швыряет её на диван.
-Ох  и  родственнички  у них! Ох  и... Врагу  не  пожелаю! Причём, как нарочно - что  у  Светки, что  у  Кольки!  Я теперь понимаю  почему они  из  дома  сбежали!..
 -А что такое?
-Да-а.... - он машет рукой. -Даже говорить об этом не хочу! Давай лучше выпьем. -Михаил поворачивается к холодильнику... и застывает  как  вкопанный.
-Смотри... - почему-то  шопотом  говорит  он.  Инна  переводит взгляд  на  стоящий   за  холодильником  кухонный  стол  и  замечает  на  нём  целофановый  пакет с чем-то белым внутри. Но главное  не  это. Удивительнее  всего, что в пакет вложен листок, на котором  большими печатными буквами напи­сано: "Инне и Мише от нас. Будте счастливы! Светлана.Николай."
 -Ничего не понимаю!  - Михаил  растерянно  смотрит  на  Инну.-Когда я уходил - этого не было!..  Постой! - он  разворачивает пакет,  и  на  стол  выпадает  белоснежное  платье, фата, и ещё какие-то  пояски,  перчатки,  кружева…
-Ой! - радостно произносит Инна. -А мы-то голову ломали...
-Погоди! - рявкает  на  неё  Михаил. Инна  замолкает, обиженно надув  губы.
-Погоди… - повторяет он. - Может  быть  так…  Николай  со Светланой  купили  нам  подарок и отдали  кому-нибудь на хранение... А этот  кто-нибудь, зная, что они  погибли… Но  чёрт побери ! - рычит хозяин комнаты. -Дверь же была закрыта!..
-Подумаешь! - Инна  беспечно  пожимает  плечами.  -Ключ подобрали,  дубликат  сделали,  мало ли!...
  Ты лучше посмотри  какая  прелесть! Можно я примерю?   
  Михаил  тем  временем  перечитывает  записку.
 -А?..  Да, конечно... Это же всё твоё...
  Инна начинает  переодеваться.
-Кстати, вы  с  Валеркой  утром в милицию  собирались...
-Ну...
-Ходили?   
-Ходили.
-И  что  в  милиции? 
-А ничего! - он кладёт записку в карман, - в  милиции молчат.  Идёт, мол, следствие !  Выясняются  обстоятельства !..  Нечего, мол, тут шляться!  …Эх,  найти бы  этого  гада !  - Михаил сжимает кулаки. 
 -Ну  как? - закончив   одеваться,  Инна  поворачивается  к "воспитателю".  В   свадебном  платье  она  выглядит  ещё  красивее.  Не  хватает  только туфель.
 -Потрясающе! - искренне  говорит  он,  потом обнимает её  и целует. -Ты у ме­ня самая-самая !..

                21.
  Длинный, замусоренный  коридор, чем-то  похожий  на  коридоры общежития, только в два раза шире.  Ирина, в одной ночной сорочке, со  свечою  в  руке,  карабкается  по  кучам  сгнившего тряпья, поминутно  оступаясь  и  держась  за стену. Надрывный собачий  вой  эхом  разносится по проходу…
  Коридор  приводит  её  в  маленькую,  то ли кладовку, то ли келью. На   железной  больничной  койке  сидит... Светлана. Старинная  домотканная  рубаха  пропитана  кровью, голова перебинтована. Она  смотрит  на  огонь  свечи  мёртвыми невидящими  глазами  и  слабо улыбается.
 -Вот и ты. Вот  и  ты  меня  навестила... Спасибо. Только близко не подходи, а  то  от тебя пахнет нехорошо. 
  Ирина обижается.
  -Чем  же  таким от меня пахнет?
 -Жизнью, Ирочка, жизнью!  Ты  даже  не  представляешь,  как гнусно пахнет жизнь!
 -Неужели  смерть  лучше?
 -Смерть не лучше... Смерть чище.  Ну, ладно… не будем спорить.
 -Зачем ты меня звала?
 -Предупредить.  Скоро  состоится  Свадьба …
 -Чья?
  Мертвец  в  отчаиньи  заламывает  руки.
 -В том-то и дело, что я не знаю!  Никто  здесь  этого не знает, кроме...
 -Кроме кого?               
 -Их…- Светлана неопределённо кивает. -Слуг Тьмы... Если же венчание состоится... Если  мёртвое обвенчают с живым, то...  То наступит  хаос, конец  света. Царство Сатаны... Понимаешь?
 -Но почему?
 -Так предначертано. Таинство  брака... Вообще - любовь... Они  не совмести­мы  со  смертью. Они часто идут  рядом, но никогда  их пути  не  пересекают­ся! И вот теперь…
-Подожди! - Ирина сердито откидывает непослушную прядь волос. -Ты что же, хочешь сказать, что  из  могилы  выкопают труп, оденут  в  свадебное  платье и...
-Да нет же!-Светлана устало закрывает глаза. -Они - мёртвые, на которых  возложена  эта  миссия, ничем  от  живых  не отличаются. Абсолютно ни­чем. Тут  Князь в полной мере проявляет своё могущество…  Процесс  разложения  начинается  позже, спустя несколько  часов  после  венчания.  Понятно?
-Понятно... -задумчиво произносит Ирина. -А на этой… свадьбе  кто  мертвец - жених  или  невеста?
  Покойница, оглянувшись, чуть  приподымается и  шепчет:
-На Свадьбе мертвецом будет... 
  ...-Вставай!  Ира, просыпайся!  И-ра! -сквозь  сонную  одурь,   вызванную  лошадиной   дозой  транквилизаторов, Ирина слышит Иннин  голос. Медленно открывает  глава  и, будто выныривая из мутной  воды,  просыпается окончательно.
 -Слава  Богу ! - стоящий  рядом о Инной  Михаил  с  облегчением вздыхает .-А то я уж грешным  делом  подумал, что ещё одни похороны  придётся  устраивать!..  Вы  чего - с ума спрыгнули, транки в таких количествах хаватъ?! 
  С  соседней   кровати - бывшей  Светланиной,  раздаётся сонный голос Валерия:
-Не  учи  учёного! Воспитатель !  …Лучше сигареткой угости.

                22.
  Небольшая  церковь. Золотые  оклады  икон, таинственно мерцающие в полумраке.  Горящие  свечи, время от времени колеблемые  невесть  откуда  берущимся сквозняком.
  Идёт обряд венчания.
  Перед  грузным, бородатым  священником - Михаил  и  Инна. Сзади - Ирина и  Валерий.
  Народу  в  церкви  немного, в основном - случайные  посетители.      
  Когда обряд  уже  почти  подходит к  концу, появляются ещё  пять человек  довольно стран­ного вида.  Это - высокие, худые  старики  в  строгих  костюмах, с бледными, удивительно одинаковыми лицами.
  В  этот  момент,  помогающий  священнику   молодой  дьяк, случайно бросив взгляд на невесту, видит  как  со свечи,  которую она  держит  в  руке, и  которая  горит с громким, неприятным треском, капает  не  воск, а  густая, тёмная, почти  чёрная  кровь... Он, зажмурившись, трясёт головой, потом снова открывает глаза и бросает на венчающихся осторожный взгляд. На  этот  раз  всё  в порядке…

                23.
  Общежитие. Комната на пятом этаже. Вечер.
  Ирина, Валерий  и  Михаил с Инной  накрывают на стол. Водка, коньяк, шам­панское... Четыре  тарелки, шесть  рюмок;  две  из  них накрыты ломтиками чёрного хлеба. Валерий, раскладывая  вилки, неподумав, объявляет:
 -Всё, Мишк!  Последняя  пьянка!  Поминки  по  холостой  жизни!   
  Все шокированы. "Воспитатель" вертит  пальцем у виска. 
 -Во!.. Думал  бы  чего говоришь!  Нам  только  ещё  одних  поминок не хватало!
 -Действительно! - ворчит  Ирина. -Соображать  всё-таки  надо!
 -Ладно, ладно! - Валерий, защищаясь, поднимает руки, -налетели!.. Ну, виноват, ляпнул!..  Извините. Больше  не буду.
  Михаил хмыкает.
  -Лишить бы тебя  пайки  за  такие дела! Скажи  спасибо, что мы сегодня  добрые!  Да, Инк?.. Кстати, ты  чего фату  не  снимаешь? Понравилось? 
  Она отвечает странным, глухим голосом:
-Успею ещё… 
  Валерий замечает:
 -Всё-таки  хорошо, что  мы  решили  именно  здесь это дело отметить! Я  думаю - Светка  с  Колькой были бы довольны.
  Ирина соглашается,
 -Да.Я тоже так думаю...
  Тут Инна, неожиданно оступившись  и, чуть  не  уронив тарелку с салатом,  обращается  к  Михаилу.
 -Слушай... Пойдём  к  тебе  вниз  сходим.  Я... Я там...помаду забыла.
  "Воспитатель" пожимает  плечами.  -Сейчас за стол сядем. Зачем тебе помада?
 -Затем! - Инна  нетерпеливо  поводит  плечами.
 -Ну пойдём,сходим....
  Они спускаются на третий этаж. Михаил  открывает  дверь, входит в  комнатув  и, повернувшись, смотрит  на  девушку в упор.
 -Ну?
  С Инной  что-то  происходит. Дыхание  затруднено, руки  лихорадочно  шарят  по  платью;  она порывисто шепчет: 
-Милый  мой, хороший!..  Иди же  ко  мне... Скорее!
  Потом тесно прижимается к Михаилу, пряча  голову у него на груди. Нежно ласкает его шею  и... откидывается  назад, с торжествующей  улыбкой  поднимая  фату.
  Её  лицо - это лицо мертвеца. Сгнившая, отслаивающаяся кожа, горящие  сумасшедшим  огнём  глаза... Она смеётся низким, хриплым смехом.
   -Поцелуй  же  меня  скорее, милый,  ну же!
  Внезапно  смех обрывается. Покойница, будто что-то почувствовав, внимательно  вглядывается  в Михаила;  не веря своим глазам, проводит  ру­кой  по его щеке... Затем с яростным криком  отталкивает  "воспитателя" от  себя.
 -Нет!  Только не это!  Нет! Нет!..
  Михаил  стоит  чуть сутулясь, страшно  бледный;  потом  медленно  раздвигает  губы в улыбке... И  такие  же, как у его партнёрши  гнилые  клыки, тускло отсвечивают красным в мерцании ночника...  Покойница, прислонившись  к  стене, шипит:
  -Ты кто?
 -Не кто, а что, моя  дорогая! Я то же самое. что и ты - предмет. Труп. Инкуб!  -и, ухмыльнувшись, издевательски  добавляет:
-Перед Богом  и  людьми - законный  муж...
  Она хватается за голову.       
 -Что ты наделал?!  Меня же уничтожат! Навсегда  уничтожат! Это ты  понимаешъ?!
-Меня, можно подумать, помилуют!
 Покойница скрипит зубами,
-Так тебе было всё  известно? С самого начала?    
-Да.
-Какого ж  чёрта  ты  ломал  передо  мной комедию?!
-Надо ж было как-то затащить тебя под венец!
-Но зачем, зачем?!
-Ты не поймёшь...
-А ты  попытайся...
-И  пытаться  не буду! Я, в  отличии от вас, мэм, когда-то был человеком...  Живым  человеком. Ты же  просто мелкий демон…  Сущностъ. И скоро, очень  скоро, эта сущность  даже  не сможет удерживать свою фальшивую плоть!..
-Будь ты проклят! - хрипит  мертвец, кривя  рот в жутком оскале. 
  Михаил  (если его ещё можно так называть)  печально качает головой.
-Обидно!  Были бы мы живыми...  Я  наверное  полюбил  бы Инну. Твоя  маска  очень  похожа... Впрочем, это неважно!  Прощай!
 -Стой!
  "Инна" начинает меняться. На  руках  вырастают  когти, лицо деформируется, расползаясь  подобно  глиняной  фигурке  под потоками  дождя; то же  происходит  и  с телом. Будто дух, сдерживающий  его  в  определённых  формах, теряет  над  ним контроль; и оно принимается жить своей жизнъю - течь, распухать, отращивать  невозможные, невообразимые  кончности.
  Инкуб с гримасой  отвращения  наблюдает  за этими метаморфозами, когда  в   комнате бесшумно возникают фигуры в чёрном. Их  восковые лица сох­раняют бесстрастное  выражение, и только  глаза  светятся  холод­ной,  мёртвой  ненавистью.
 -Пойдём! - высокий, худой  старик  кладёт руку на плечо Михаила. -Пойдём!  Хозяин ждёт тебя!..

                24.
  Комната  на  пятом этаже. Валерий и Ирина сидят за столом. Ирина  заметно нервничает.
  -Куда  они  делись?! Целый  час  уже  прошёл!.. И почему так тихо? Валера, мне  страшно!               
 Он  открывает  было рот, чтобы ответить, но тут глаза девушки  расши­ряются от ужаса.
 -Смотри! - кричит  она, показывая на окно. Валерий оборачивается и  ви­дит, как дождливая, подсвеченная огнями  ночь  исчезает, заволакиваемая  странной  серой мутью. Преодолевая собственный страх, он  делает  нес­колько стремительных  шагов, распахивает оконные  рамы... и  резко  отшатывается. За окном... пусто. Общежитие  будто  подвешано в  зыбкой, бездонной  пустоте.
  Ирина, пронзительно крича, бросается прочь из комнаты. Валерий -за ней .
  Коридор  освещён  необычным, подобным застывшей вспышке магния, светом. То ли ветер, то ли сильный  сквозняк  гонит по полу страницы газет,  чьи-то  фотографии, просто-листы бумаги... Слышен   далёкий   невнятный  гул, какие-то шорохи, смех, надрывные  крики...                Валерий  берёт  Ирину за руку. Она  поднимает к нему испуганное лицо.
-Ты что-нибудь понимаешь?
 Он растерянно пожимает плечами.  -Что-нибудь... что-нибудь может...  Погоди-ка! - Валерий   толкает сосед­нюю дверь.
   В пустой, освещаемой  всё  тем  же  призрачным  заоконным светом  комнате- дикий  кавардак; вещи  разбросаны  по полу, стулья опрокинуты;  на столе - большая  лужа  какой-то тёмной жидкости; очевидно - пролитый чай.  Но странно - в пепельнице ещё  дымится  сигарета, будто  хозяева  на  минуту вышли в
туалет  или, скажем - на кухню...
  Валерий толкает следующую дверь. Та же картина... Третья дверь, чет­вёртая… - везде  одно  и  то же.
  Они  выходят  на лестничную площадку. Створки  грузового лифта открыты, однако  кабины на этаже нет. Тёмная шахта кажется  подсвеченной  снизу  тревожным  красным светом. 
  Валерий  и  Ирина осторожно в неё за­глядывают и  видят уходящий на многие километры вниз узкий  провал  с  медленно поднимающимися  из  неведомых  глубин, пылающими  как расплавлен­ный  металл, созданиями.
 -Бежим! - Валерий  дёргает Ирину за рукав, и  они устремляются к лестнице.
-Куда?  Вверх или вниз? - чуть задыхаясь, спрашивает она.
-А, дъявол!.. - Валерий на секунду задумывается. -Мне кажется-лучше  вниз. Попробуем  выбраться  на  крыльцо.Там может разберёмся со всей  этой  чертовщиной.
 Они  начинают спускаться. Валерий, пытаясь успокоить Ирину, говорит  преувеличенно  бодрым  голосом, хотя у самого в глазах застыл ужас.
-Знаешь, Ирк, я  думаю мы с тобой  попали в какое-то другое измерение... Или в параллельный мир. С одной стороны, в этом конечно ничего хоро­шего нет, но с другой...
  Ирина  неожиданно  останавливается  и  прикладывает  палец  к губам.
-Тихо! Слышишь?
    -Что?
 -Голоса...
-Голоса? - Валерий  прислушивается. -Да... Верно. Это  какой этаж? По-моему третий... Пойдём - посмотрим. Вдруг там люди остались. Вдруг Мишка с Инкой там...
  Пустой коридор третьего этажа. Тихий  шорох, чьё-то неразборчивое  бормотание, скрежет.
  Ирина, схватив Валерия за плечо, шепчет:
 -Смотри...
  Из-за угла выползает извивающееся тонкое щупальце, второе, третье... И вот гигантская, непрерывно меняющаяся, студенистая  масса  появляется  в  проходе. В  центре  гнилой  плоти-искривлённое  в  дьявольской  усмешке лицо Инны. Вокруг неё вспухают  и  тут же  прорываются  огромные  гнойники;  исходят пеной  оскаленные  пасти;  как  перезревшие помидоры; лопаются налитые  кровью  глазные яблоки...
-Скорее! - Ирина хватает за руку остолбеневшего Валерия  и бросается было  на  лесничную площадку, но  входная дверь будто   прирастает к сте­не.  Сзади  слышится  низкий, утробный хохот.   
  Валерий оглядывается.
  Чёрные, скользкие, то ли змеи, то ли пиявки, извиваясь, ползут из открытого  рта  "Инны". Само  же  лицо  ссыхается, превращаясь  в обтянутый кожей череп...
               
                25.
   Валерий с Ириной  вбегают  в  одну из пустующих комнат, захлопывают  дверь  и общими усилиями начинают придвигать к ней  тяжёлый  диван. Тщетно. Страшный  удар, хлипкая  древесина разлетается в щепки, и  вот уже чудовище переваливается через порог, оставляя  за собой мокрые  липкие  следы...
 -Не-е-е-ет!!!  - Ирина, не помня  себя от страха, бежит через всю комнату и  распахивает створки окна, готовясь выпрыгнуть в пустоту.  Вале­рий  еле  успевает  схватить её  за  платье. Особо не церемонясь, отбрасы­вает  девушку в угол, а сам, окинув помещение быстрым взглядом, замечает  на  кухонном  столе  остатки  обеда, но  самое  главное-  едва начатую лит­ровую бутылку питьевого спирта. Недолго думая, выхватывавт  из  кармана  спички и поджигает  прозрачную жидкость. Спирт  мгновенно вспыхивает.
 -Вот  тебе, падаль! - ревёт  он,  и  со  всего  маху швыряет ком синего  пла­мени  в  приближающегося монстра.  Дикий, душераздирающий  визг, на  немыслимо высокой ноте, расскалывает  оконные  стёкла. Удушливый дым  режет глаза. Спасаясь  от  него, Ирина с  Валерием   прижимаются  к стене, наблюдая  бьющееся  в  агонии  порождение  Тьмы.  Ни  он, ни она не  замечают,  как чуть выше  их  голов  стена  вдруг  оживает- начинает  шевелиться, вспухать; будто  что-то  живое пытается выбраться   наружу;  будто  сам  мёртвый  камень  превращается в голову, в плечи… Гибкие  руки  разрывают  тонкую, вязкую плёнку,  и  вот та  самая- «пропавшая»   девушка, жившая  в соседней с "воспитателем"  комнате, впивается  острыми  когтя­ми  в шею Ирины. Та  с  отчаянным  криком вырывается  и  отбегает к окну.   
  Валерий, быстро соорентировавшись, хватает  всё  с того же кухонного стола  большой  нож  и  заслоняет девушку собой, принимая  боевую  стойку.
  Жуткий  призрак  медленно выползает  из стены как из кокона, путаясь в  длинных, липких  нитях. Валерий, не дожидаясь, когда он  освободится  окон­чательно, нападает  первым, принимаясь рубить  ножом  вязкую мёртвую плоть,  брызжущую  мутной синеватой  жидкостью.
-Уходи! - кричит он  Ирине, но та  делает вид, что не слышит. Тогда, со всего маху  всадив  нож в оскаленную пасть  монстра, Валерий  хватает  Ирину за  руку и чуть ли не волоком тащит из комнаты.  За  их  спинами  что-то  сочно  лопается; взрывается, полыхнув  ослепительным  пламенем  и рассыпаясь сотнями расскалённых искр…
 
                26.
  Замусоренная  кухня  правого  крыла. Балконная  дверь.
 -На пожарную лестницу! - командует Валерий  и, откинув  тяжёлую стальную  решётку, пропускает  Ирину  вперёд.      
   Они  начинают  торопливо  спускаться, но... Что-то случается с силой  тя­жести. Общежитие  будто  опрокидывается  на  бок, и центр  её  перемещается  куда-то вниз, в пустоту...  Ирина с криком повисает  над  бездной,  из  последних  сил  хватаясь  за железные перекладины.
 -Держись!-Валерий, каким-то чудом  сумевший  зацепиться  ногами за балкон,  медленно, милиметр  за  милиметром, ползёт к Ирине. Он  почти  уже  добирается  до неё, когда  удар  чудовищной  обгорелой  лапы чуть было не сбрасы­вает его в пропасть.  Обугленный, изувеченный  монстр  заносит лапу для нового  удара...
  В последний момент Валерий  успевает прыгнуть, обхватывает Ирину...  И тут их руки срываются... 
  Однако они  даже  не успевают испугаться  по-настоящему- вернувшаяся на  место тяжестъ  швыряет  их  за ограждение балкона второго этажа, больно  ударяя о кирпичную стену. 
  Валерий  с трудом поднимается  на  ноги, помогает  встать Ирине, 
-Нам  надо... где-нибудь  спрятаться... - задыхаясь  говорит он, стирая, со  лба  сочащуюся  из  неглубокого  пореза  кровь.
 -Сюда! - девушка открывает первую попавшуюся дверь.
 
                27.
  Заставленная  нераспакованной  мебелъю, похожая на склад, комната. 
  Валерии  сидит  на  полу, Ирина  же, оторвав от платья узкую полоску  материи,з абинтовывает ему голову.
-Стоп! - он  останавливает её  руку и  кивая  на стену, произносит безнадёжно-усталым   голосом:
-И здесь нас достали !..
 Ирина оборачивается.
 Из стены, как  и  этажом выше ,выбирается… только  уже не мёртвая женщина, а  всё тот  же  искалеченный, обгоревший монстр... 
                28.
  Старики  в  чёрном  ведут Михаила по гулким коридорам. Поднимаются  по  каким-то, то узким, то широким лестницам, пандусам;  всё  выше  и  выше;  и  всё  меньше  и  меньше  этот бесконечный   лабиринт  напоминает общежитие.
  ...Наконец  его  вталкивают в  абсолютно пустую комнату с закрашенными  чёрной  краской  окнами, с низким потолком.
Его конвоиры  исчезают, будто растворяясь в воздухе, и тут же в инку­ба  изо  всех  восьми  углов  комнаты, ударяют молнии. Они сплетаются в клубок, поднимая  дёргающиеся  в конвульсиях  тело; подбрасывают его к потолку;  швыряют  в один  из углов; во-второй, в третий... Кажется - этому не будет конца...
  Но вот молнии втягиваются обратно в стены.
  Инкуб  падает  на  пол. Кожа его сильно обожжена, почти обуглена. От  одежды  осталось  рваное,  дымящееся  тряпьё. Он медленно поднимается и видит, как  одна  из  стен комнаты исчезает...
  Чёрная, бездонная  пропасть  распахивается  перед ним.
Тьма  дышит, пульсирует, будто живая. В  ней  изредка вспыхивают тусклые,  призрачные  огни; слышны далёкие стоны, плач, обрывки музыки, шелест  невидимых  крыльев...
  Это продолжается недолго. Раздаётся низкий, утробный рёв, и комнату заливает  нестерпимо-ярким светом. Громоподобный, нечеловеческий голос сотрясает втены.
 -Ты!.. Мой  бывший  слуга! Жалкий  червь, изгнанный отовсюду, даже из ада! Ты  вздумал  тягаться со мной, раб?! Как ты посмел?!!
  Инкуб, оглушённый, ослеплённый, из  последних сил старающийся  удержаться  на ногах, кричит:
-Да, Князь Тьмы!.. Да, творец  ада, Сатана, Дьявол  или  как  там тебя  ещё?!  Я посмел! Посмел, потому что  не  хочу, чтобы ты правил  этим, и  без  того грязным  миром!
  …Потому что  многие  сотни  лет  назад  я был живым. …И любил. И  я  не смог  забыть  эту любовь,  даже  став твоим слугой!.. И  тогда  вы  изгнали  меня  из  ада! Обрекли  веками  скитаться по Земле, быть  мёртвым  среди  живых,  познать  такое одиночество, какое  не  дано  познать  никому!..         
   Меня  отвергла  Смерть, меня  не  приняла Жизнь...  Я догадываюсь, что скоро  исчезну,  окончательно  шагну  за ту черту, за  которой  прекращается  всякое  бытиё!..  Но  и  исчезая, я буду  помнить, что  захлопнул  ворота в мир перед самым твоим носом! Захлопнул, как ты, должно бытъ понимаешь, на многие тысячи лет!..               
  Обвёл  вокруг пальца  не  кого-нибудь!  Князя Тьмы! Впрочем... Какой  ты  к чёрту Князь в таком случае!..
  Инкуб хохочет, запрокинув голову. Его тело начинает плавиться, закипать, вспучиваться  огромными, мгновенно  лопающимися пузырями;  превращаться  в  пепел…
   Вот уже  осталась  только  странная  чёрная  аура, но и она исчезает, пожираемая  яростным, ослепительным  светом...
Потом  свет  меркнет, стена возвращается на прежнее место, и комната  принимает  свой  обычный вид.
                29.   
 На  втором  этаже  Валерий  и  Ирина  продолжают  отбиваться от  еле  двига­ющегося,  но  тем не менее  по-прежнему смертельно-опасного монстра.         
   Когда   их  силы  уже  подходят  к концу, неожиданно  в  стене возникает  некое...  подобие  туннеля.
  Сияющая  надпространственная  спираль  затягивает  в  себя  бьющееся  в   последних  судорогах  чудовще...
  Валерий  и  Ирина, сопротивляясь  неведомой  силе, пытаются зацепиться  за  перевёрнутую мебель, но тщетно:  пространство
комнаты  будто  вытал­кивает их из себя, и они, увлекаемые сумасшедшим  ураганом, следуют  за  своим врагом.
 
                30.
   Мутное  серое  утро. То же  заброшенное  деревенское кладбище где-то  под  Гатчиной.
  Валерия  и  Ирину швыряет с высоты трёх метров на старый, осыпавшийся могильный  холм без креста.
  Некоторое время,  над  их  головами ещё  виднеются  сверкающие кольца  гигантской  спирали, потом  всё  исчезает...
  Валерий  стирает с лица грязь, осматривается.
  Моросящий  дождь, разрушенная  церковь, разрытая, слабо дымящаяся  могила  невдалеке. Ирина  встаёт  на  ноги.
 -Где это мы?
 -Где? - Валерий  усмехается .-Помнишь - месяц  назад в Гатчину ездили - заблудились?
  У девушки расширяются глаза.
 -Так  это - то  самое  место?!
 -Ага... И ещё. У  меня  такое  ощущение, что  наш симпатичный преследователь  покоится  во-о-он  в  той яме… Видишь - где дымок?
  -Вижу... - Ирина  передёргивается .-А если оно... снова... Вылезет?
  Валерий задумчиво смотрит на церковь, потом  качает  головой.
  -Нет. Я думаю не вылезет. Если бы  это  создание  было  ещё на что-нибудь  способно - его бы не бросили туда, откуда оно, судя по всему  и  появилось.  Всё кончено.
 -Но что это было,что?!
-Кто знает...  "На свете много есть такого, что  и  не  снилось нашим мудрецам!" Шекспира читай...
   Валерий  поднимается, обнимает Ирину  за плечи,  и они, торопливо  миновав  кладбище, не оглядываясь, удаляются по направлению  к  шоссе. 
                КОНЕЦ.
                март-апрель I993г.