Мёртвое время и Шекспировские страсти провинциального города

Это продолжение повестушки "Праздник Всех Святых". Часть 2.

1.
На Казанском вокзале всё слегка переменилось.
Во-первых, на перроне стояла армия старушек «гостиничного типа», предлагающих провинциалам снять комнату или угол, на время приезда в столицу.
Во-вторых, между крышами появился мрачный железный потолок, среди навесных конструкций которого гнездились «пакостящие Вам на голову» голуби-сироты.
В-третьих, с вокзала исчезли цыгане...
Ляля удивилась, что залы Казанского вокзала преобразились.
- Ой, какие стёклышки золотые во всех окнах! Сверкание! Блеск! Глазам больно! - прокричала она Марату. Её крик с трудом пробился, сквозь гудок прибывающего поезда.
- Девочка моя, когда мы поедем в Париж, ты будешь очень удивленна, что... – слова Марата утонули в лязге стальных колёс зелёного локомотива. Драконообразная голова поезда остановилась в нескольких метрах от них и всё ещё тяжело дышала, после длительного пробега из Российской глубинки в Москву.
Она не слышала чем он закончил свою фразу, но собственно и начала было достаточно.
... «Девочка моя» и «в Париж» - тут есть чему удивиться, подумала она.

Из-за золочёного стекла на Лялю посмотрели птичьи цыганские глаза...
- Ах вот где вы прячетесь, - буркнула она себе под нос.
Эти кочевники никуда не исчезли, просто переселились с перрона в свежевыкрашенный зал. Карлова страшно удивилась, что простые люди на входе предъявляли билеты, а они просачивались внутрь, как вода...
Чёрная вода «мировых катаклизмов», которая превратила жителей восточных районов в скитальцев.
- Может они и не цыгане, кто их знает этих «чёрных»? Грязно-пёстрые одежды женщин и толпы чумазых бесенят, которые с рождения до смерти осуждены на прошение милостыни у прохожих.
Ляле стало грустно от реалистичных видов нищеты, от которой она уже успела отвыкнуть...
- Еду домой...  - грустно прошептала она, глядя на табло вокзальных часов, внутри которых происходил ритмичный отсчёт времени.
Тонкий мизинец минутной стрелки показывал, что до первого рывка вагона остались считанные минуты.
2.
Люди сели в вагон. Первым делом Ляля накрутила крахмальную занавеску, вокруг стальной оси, разделявшей окно купе на две половины : белую и живую.
Белая половина внизу пахла прачечной и закрывала картинку перрона, а живая вверху открывала взгляду головы и шапки пассажиров.
Мелькнул свежевыбритый подбородок матроса.
- Тоже домой в отпуск едет, - подумала Ляля.
Медленно покачиваясь проползла макушка старушечьей серой шали.
- Это доисторическая старушенция борется за выживание методом розничной торговли, - снова подумала она вдогонку исчезающему мохнатому затылку.
Одно лицо маячило в окне дольше предыдущих. Бледный дядька прижался к стеклу лицом, отчего его ноздри на секунду расплющились и вывернулись, приняв зловещее сифилитическое очертание.
- Высматривает кого-то, может посылку хочет отправить? – Карлова слегка приоткрыла оконную створку.
- Ну-у-у...? Чего скажешь, дяденька...
- Ой, девочка, миленькая! Будь ангелом, возьми посылку с собой. Вот тут адрес и телефон на коробке написаны. Посылка - внучке... К Новому году... Ни одна живая душа брать не хочет... Бомбу, говорят ты нам подсунешь... Боятся все...
А я говорю : внучке – посылочка... Девчонка мне сама письмо написала! Ты, говорит, дедуля пришли мне куклу Барби...
Марат высунул из окна тонкую аристократическую ладонь и принял, перевязанную бечевой, коробку из-под обуви.
Поезд качнулся и бледное лицо стало уплывать назад, в прошлое...
Окно, в которое смотрели Карлова и Марат на секунду встретилось с серым старушечьим затылком и матросским подбородком...
Бледное лицо с распрямившимся носом клюнуло в уже закрытую створку. Человек кричал слова благодарности...
Его голос смешался с механическим ритмом. Он быстро подышал на стекло и на бегу написал загадочное слово «ОБИСАПС»... Колёса, медленно разогреваясь, толкали вагоны вперёд и где-то далеко, в начале поезда невидимый машинист переключил скоростной рычаг...
Марат долго смотрел на влажное, целиком состоящее из мелких капель, слово.
- Ляля, объясни мне - французу убогому, что значит слово «обисапс» в русском языке?
- Он же с другой стороны стекла был, понимаешь... Это слово значит «спасибо» или «мерси», если читать со стороны перрона...
Перрон исчез внезапно, открывая взору серые стены по сторонам запасных путей, серый снег, тощие фонарные столбы и тощих кошек, одиноко пробегающих между столбами...
- Ну вот теперь, ты настоящий ангел, - Марат провёл ладонью по её спине, огибая выступающий ландшафт Карловского тела.
- Крылышки уже пробиваются? – переспросила она. Тепло бронзовых ладоней просочилось сквозь сукно её пиджака, на мгновение замерло между крылатыми лопатками и затем резко упало куда-то вниз.
- Нет, Ляля, но посылки уже отправляются...
3.
Покачиваясь от неровного движения вагона, виляющего зелёным хвостом среди снега и грязи, Марат пытался пройти в начало вагона... Поезд сильно трясло и он чувствовал себя матросом, бока которого бьются о стены тесного кубрика...
Это был железнодорожный шторм, поддерживаемый сухопутным волнением «инстинкта путешественника». Есть такой инстинкт в крови каждого из нас. Мы садимся в поезд с чувством, что впереди нас ждёт слава перво-открывателя Дальних Земель. И совсем не важно, что мы всего лишь едем в маленький сонный город, который вовсе не ждёт нашего возвращения.

...Утром Лялю разбудило слабое позвякивание. Словно два маленьких стеклянных колокольчика пробовали свои ново-рожденные голоса. Она открыла глаза и увидела двух горбатых лебедей с носами, напоминающими градусники.
Это лебеди звенели, ударяясь друг о друга хрупкими шеями.
- Вчера ночью мы проезжали странную станцию «Хрыч стеклянный». Ты уже спала, а я вышел и купил подарок для твоей мамы...
- «Гусь хрустальный», что ли?
- Ну да... Я перепутал немножко...
- Пошлость Гали-мая. Маме очень понравится, - быстро решила Ляля и засунула красный лебединый клюв себе под-мышку, - Красота, однако... И температуру можно измерять, если простудишься!
- Ляля, ты знаешь адрес дома куда мы едем?
- Странные у тебя вопросы, товарищ спортивный комментатор. Это же город моего детства, в котором каждый угол известен мне во всех деталях.
- Извини, но у меня такое чувство, что мы едем в такое место, где не ты, не я ни разу не были... Ты, Ляля, наверное думаешь, что едешь домой? Но ты сама удивишься тому отчуждению, которое ждёт тебя, в казалось бы, хорошо знакомом городе.
- Отчуждение родного города? Хм, это хорошее название для фото-очерка о географической колыбели, откуда мне посчастливилось вылупиться.
- Это не название фото-очерка – это твоя жизнь...
4.
На перрон вышли молча, миновав толпу незнакомых людей, которые встречали других людей, тоже незнакомых.
- Ну что, Ляля, родную землю целовать будешь?
Один взгляд брошенный вниз и она отрицательно покачала головой:
- Пожалуй, что я ограничусь уважительным поклоном, …
Прошли через канареечную, ущербного вида станцию. На ступеньках сидел безногий молодой парень.
- Па-а-ада-а-айте инвалиду Чеченской ка-а-ампа-а-ании! – «на распев»  попрошайничал бывший военный. И что-то узнаваемое прошмыгнуло в искажённой маске, которая некогда была его лицом.
- Помогите офицеру, который на подступах к Грозному наступил на противопехотную мину и потерял ноги... Хорошие были ноги, в количестве двух штук...
Карлова подошла и положила «денежку» в его перевёрнутую фуражку.
- Благодарствую... За посильную помощь искалеченному гвардии лейтенанту...
И голос у него был знакомый.
Марат дёргал её за рукав, а она стояла и смотрела в серые глаза лейтенанта.
Радужная оболочка глаза – серая, а белок – красный. Глаза воспалённые. Больные такие глаза!
- Что Карлова? Не узнала ты меня, обидчика своего? Видишь, как гадёныша Мишку Зырина судьба наказала?
Теперь Ляля безоговорочно признала его.
- Мишка... Почему ты здесь? Вот не подумала бы... Кого-кого, а тебя я не ожидала нищим на вокзале увидеть... Пойдём со мной, Мишка, в привокзальное кафе зайдём... Покушаем, пропустим по рюмочке...
Мишка переложил деньги из фуражки в карман.
- Помогите мне встать, граждане наливающие! – Марат потянул его за руки и мягко поддерживая Зырина за талию, перевёл его в вертикальное положение. Затем протянул ему костыли. Одной ноги у бывшего лейтенанта не было совсем.
От бедра висела брезентовая зелёная штанина, аккуратно подвязанная бечевкой, а под ней шевелился махонький обрубок живой плоти.
Вторая нога существовала только до коленного сустава, а чуть ниже торчал уродливого вида протез, на котором Мишка прыгал, опираясь на костыли.
- Что, Карлова, пойдёшь за меня замуж? – юродливо спросил он.
- Чтобы все вокруг говорили «Она его за муки полюбила, а он её за состраданье к ним»?
- Тогда, Карлова, усынови меня... Будь моей злобной мачехой...
- Нет, Зырин. Лучше уже ты меня - «уматери»...
- Интересное словечко, правда я его недопонял...
- Ну понимаешь, Миша, если ты берёшь в сыновья чужого ребёнка, то стало быть ты усыновляешь его. А если ты берёшь в матери чужую женщину, то что стало быть? Ты её уматеряешь, правильно?
Мишка засмеялся.
Смех у него был тоскливый, наполовину смешанный с пост-папиросным кашлем. Так, во время зимней оттепели, дождь смешивается с мокрыми хлопьями снега.
- Ну и смех у тебя, мистер Зырин, прямо как свежая слякоть.
- Слизь и слякоть – это правильные определения для меня ненаглядного...
5.
Они зашли в маленькое привокзальное кафе «X-пресс». Взяли бутылку коньяка и бутерброды со сморщенной колбаской.
- Зырин, а ты правда в Чечне был? – спросил Марат, давясь престарелым бутербродом.
- Не... Не правда это... Я лгу...
- Как это лжёшь? – Карлова остановилась и смотрела на бывшего одноклассника с широко открытым ртом.
- Ну вот так, Ляля... Во-первых, закрой рот.
А во-вторых, вам я врать не буду. В армии я был, но не в Чечне, а на Урале, во внутренних войсках. Был поваром при полковой кухне. Мы с одним «перцем» переставляли котёл с кипящим супом. Горяченький супчик был... Жирненький. Я на этот супчик сала не пожалел... - говорящий выдержал небольшую интонационную паузу в речи, напряжённо теребя серый шнурок, которым был подвязан остаток несуществующей конечности.
- А потом... Ну, в общем, мы уронили этот котёл прямо на мои ноги. Ну а дальше сама понимаешь : пока меня нашли, пока в город из части доставили... Ожог третьей степени... Гноение... Гангрена...
- Ну, Мишка, ты прямо «Маресьев нашего времени»...
- Маресьев, не Маресьев... А что в моём случае можно сказать людям? Помогите повару, пострадавшему от борща?
- А пи-писка твоя, Зырин, не пострадала...?
- Пи-писка? Она на месте... Меня все вокзальные «шалавы» уважают. Я – зверь! Я – лось! Хотя бы в этом отношении моя жизнь состоялась...
- А что твой отец? Почему «не спас» тебя от армии?
- Да ты что, Лялька? С Луны свалилась, что ли? Батя много чего украл и благополучно «сел»...
- Что-то я совсем от жизни отстала... И городских новостей не знаю...
- А я, видишь, пропадаю...
- Папенькин сынок?
- Эх, Ляленция... Вот мне бы достать двести пятьдесят долларов. Я купил бы дешёвый компьютер и «зубами цепляясь за грунт» пополз бы на курсы веб-дизайна. Хорошая профессия, для безногого человека... Сиди дома и сочиняй «паги»...
Жалость схватила Лялю за жабры :
...Двести пятьдесят долларов для Москвы – это, конечно, немного. А тут – горе! Человек пропадает... Она порылась в бумажнике и протянула ему три вечно-зелёных сто-долларовых купюры.
- Ну возьми, Зырин и выкарабкивайся...
- Ты не много ли мне даёшь?
- Много? Да для тебя, любая сумма свыше рубля – это много! И я с радостью не давала бы тебе ничего, однако добавлю ещё пятьдесят - это «на стоматолога». Меня волнуют твои зубы, которыми ты собираешься «цепляться за грунт»...
- Дразнишься? А мне, Карлова, ещё почки донорские пересадили, - Человек расстёгивает китель и показывает Ляле свою спину, покрытую сетью шрамов и швов...
- Застегнись и не юродствуй... – жалость быстро сменяется чем-то гадливым.
Зырину в наследство достаётся оптимистично пахнущий клопами коньяк.
- Прощай, Карлова?
- Прощаю, что с тебя взять...
Когда они вышли на улицу и свернули за угол, то до Лялиного слуха донеслось отдалённое эхо : Па-а-ада-а-айте инвалиду Чеченской ка-а-ампа-а-ании!...
- Это твой «друг детства»?
- Это, Марат, мой «враг детства». И сейчас у меня сладкое чувство превосходства. Я дала ему милостыню.
- Смотри-ка, Ляля, кажется что этот «враго-друг» вовсе не старается выпрыгнуть с жизненного дна?
- Ты знаешь, прыжки – это не подходящий вид спорта для безногих... Я же ему сказала : выкарабкивайся...
А «выползание» не может быстрым. Этот процесс требует времени...
6.
Бастион подъезда, в котором живёт Карлова-старшая, выглядит неприступным. Дверь со стальным характером. Неподкупный глазок замочной скважины. Внизу есть небольшая дырка для входа мелких животных : домашних крыс, кошек и собак.
Подходящее время для человеческой зависти к юркой живности небольшого роста. Из «чёрной дыры» появляется половина кошачьего туловища. Кажется, что животное не совсем уверенно : как лучше поступить с предоставленной ему Свободой?
- Выйти на улицу или побродить в недрах жилища, среди тёмных закоулков.
«Кот на распутье» нежится. Он вылизывает слюнями некрасивые рыжие лапы и как бы невзначай показывает свои кривые хищнические когти. У кота срезаны усы и гноятся глаза...
Узкие серо-зелёные глаза с вертикальными зрачками, как у динозавра.
Сущностью своей он похож на лейтенанта Зырина. Карлова просто уверенна, что если бы эта драная личность научилась говорить, то мяукающий фальцет будил бы жильцов по ночам словами :
- Па-а-ада-а-айте инвалиду! Окажи-и-ите посильную помощь!

Внутри подъезда что-то шумно вздрагивает и ударная волна катиться сверху-вниз, заставляя кота выбрать свободу в целях экстренной эвакуации.
От хлопка кот резко рванулся вниз по ступенькам, оставив клочья рыжей шкуры на верхней планке звериного входа в подъезд.
Стальная дверь медленно отворяется, объясняя чужим : Ляле и Марату, что она вовсе не была заперта и ожидание было напрасным.
Дверь служит преградой, только для чужих. Свои знают, что внутренняя щеколда замка неоднократно была жертвой ночных игрищ дебилов. Щеколда пережила пытки, она вывернута и закручена в спираль.
Внутреннее убранство подъезда не блещет оригинальностью архитектурного решения. Половина стены выкрашена маслянистым синим колером...
- Ко-о-олер... – «Бабушкино слово», которое вскарабкалось вверх из секретного сейфа Лялиной детской памяти.
Она слюнявит палец и накрутив на него достаточное количество извёстки пишет слово «ХРЕН» на синем фоне. Яркое впечатление стареющего «Молодого дарования» от прикосновения к миру своего прошлого.
- Фи-и... Ляля, как тебе не стыдно?
- Мне стыдно, мсье фикус, мне очень стыдно. Однако вглядись в это слово!
Оно ничуть не портит общую картину, понимаешь?
Оно попало в родную стихию... Если бы я не написала его, то его написал бы кто-нибудь другой...
Здесь его место.
Историческая родина, если уж быть абсолютно точной в определениях.
Марат засмеялся и тоже послюнявив палец, написал чуть выше «Здесь был Марат»...
- Ну вот мы и приехали... – сказала Ляля, - мсье Марат хулиганит в подъездах...
Одинокая мамина дверь находилась в конце лестничной клетки...
Вся такая ароматная...
В запахе протухшего лука, пропавших «без вести» носков и растоптанных окурков.               

7.                Ляля порылась в глубинах внутреннего кармана плаща. Связка ключей «от всех дверей на свете» зазвенела, точнее сказать за-брякала в её руках.
- Вот он ключик заветный : медный, заметьте... А совсем не золотой. Ключик в мою «прошлую жизнь»...
Глаз замочной скважины щурился, в ожидании инородного тела, которое должно погасить свечение «замочного зрачка».                Ударами мокрых простыней по лицу встретила их квартира Лялиного детства. В тёмном длинном коридоре висели плачущие ткани, вывешенные для просушки. Материя слезоточила, делая бардовые коврики мокрыми.
Воздух в квартире был тёмный и густой, в нём были спресованны воспоминания миллионов кислых чёрных сухариков, высушенных Лялиной мамой, что называется - «на зиму».
В проёме кухонной двери появился испуганный старушечий глаз.
- Рембрант, - тихо сказал Марат, - возвращение Блудной дочери. Произведение из живописной коллекции Лувра...
Тень Лялиной матери скользнула к противоположной стене : щелчок и свет.
- Ой... – произносит Карлова-старшая.
Сколько всего в этом «Ой...»? Ожидание. Волнение. Радость.
 
Молнией взвизгивает застёжка на Лялином дорожном бауле. Ляля привезла для матери белый, лайнеро-образный утюг. Смутное желание переиграть болезненные сцены из прошлого.
А Марат преподносит своих «Хрыч-хрустальных» лебедей.
В обрамлении цветастых кулис, состоящих из под-одеяльников и простыней, свершается мистерия возвращения.
- Приехала, наконец-то? и... Что это от тебя, дочка, клопами пахнет?
- Встретила на вокзале Зырина, мы до-хромали вместе до кафе, а там выпили по коньячку «за встречу»... Очень страдающий персонаж. Сам здесь, а ноги в Грозном потерялись...
- Чьи ноги в Грозном? – переспрашивает Анастасия Игоревна, Лялькина мать.
- Знаешь, мама, я когда в школе училась, я всегда думала, что вот - Мишка Зырин, обязательно начальником будет. Толстым и важным. Думала, что я к нему по пятницам «на поклон по-житейским вопросам» ходить буду, предварительно записавшись на приём в какой-нибудь канцелярии. А ведь так вышло...
- Этот «проходимец» за твой счёт коньячком напитался? Увидел Московскую девку и потянулся к ней за сердечным сочувствием?
- Ы..ы..ы...- Материнская длань легко подталкивает своих гостей в столичные спины :
- Проходим, проходим... В ногах правды нет...
- Но нет её и выше, - звучит «тонкий» французский юмор, от которого Карлова-старшая начинает улыбаться.
- Не смешно, - говорит ему Карлова-младшая, - сколько раз можно один и тот же прикол повторять?
- Да подожди ты, ведь не успела порог переступить, а уже придираешься. Дай хоть матери на кавалера посмотреть! – хором произносят Мама и Марат.

...Проходимец? Мишка – проходимец? – Лялино сладкое чувство превосходства начало потихоньку отлетать в сторону, несомое ангельскими крыльями.
8.
Анастасия Игоревна, или как её называли знакомые - тётя Настя, присела напротив Марата и начала без-церемонно разглядывать его.
Проще говоря, пялиться на него с откровенно-провинциальным любопытством.
- Вы Ляле, значит, кто будете : муж или бой-френд, как теперь модно говорить?
Он протянул руки через стол и сухонькая клешня тёти Насти исчезла в ракушке его ладоней.
- Мы не будем бежать за модой! Мода длино-нога и быстра. Она обычно ездит в дорогих двух-местных автомобилях с ярко-красными сиденьями и сверкающими никелированными деталями. Под её Модными колёсами каждый год погибает великое множество разного народа.
Мы пойдём другим путём? Кстати, Лялечка, кто из лидеров Вашей страны употребил эти слова впервые?
- Так говорил Ленин, - скучающе вякнула Ляля.
В разговоре возникла некая заминка и было слышно, как падают капли с постельного белья, мягко исчезая среди пословичного ворса.
- Анастасия Игоревна, давайте будем знакомы. Меня зовут Марат дэ Сегюр. Я приехал просить руки Вашей дочери...
Будущая тёща рассыпалась мелким горохом старушечьего смеха.
Она прикрывала частично беззубый рот ладонью и всхлипывала :
- Руки? Руку просить приехал? А что же ты всю Ляльку-то не берёшь? Я дочь - замуж, по-частям, не выдаю. Если берёшь, так уж всю сразу...
- Ну, Вы понимаете, «просить руки» - это значит объявить о помолвке...
- Да бери, бери, – в базарном стиле советует мать, - Девки, как помидоры – скоропортящийся товар. Как говорится : надкусывай быстрее, пока не протухло...
- Или пока не съели другие? 
Ляля ожидала, что мать скажет, что-нибудь риторическое вроде :
- Да кому оно надо? Но вместо этого Карлова-старшая неожиданно хвалила своё дитя.
А потом просила :
- Вот что, Маратушка... Когда повезёшь нашу «помидорину» к своим, то привези мне пожалуйста флакончик соли... Которая из Мертвого моря... Говорят, что чудесное средство для старых костей.
- Мёртвого моря? – Марат углубился в географическую задумчивость, вызванную странной просьбой Лялиной мамы. Он пытался осознать, какие невидимые нити, в сознании будущей тёщи, связали связали его с Берегами Земли Обетованной.
- Вот я на тебя, Марат, всё гляжу… Ты из Иудеев будешь?
- Нет, тётя Настя, я - из французов…
- Э..э.. А по мне так - один хрен…
9.
Анастасия Игоревна уплыла в объятия своей маленькой кухонной гавани. Сквозь неплотно закрытую дверь доносилось ворчание позднего завтрака. Ляля пересела на коленку к Марату и спиной ощущая его дыхание, начала смотреть в окно.
Тихий серый двор и одинокий мальчишка с санками. Квадратная чёрная фигурка долго-долго пересекает белое пространство двора, оставляя за собой тараканьи точки маленьких следов.
- В твоём городе, Ляля, время не двигается. Мёртвое оно какое-то.
Слышишь, Ляль, как страшно? Мёртвое время...
- Дело не во времени, а в отдалённости города. Ты когда нибудь слышал про состояние человека, находящегося в пещере?
- Слышал… Если слишком долго сидеть в пещере, то одичаешь и научишься рисовать бизонов? - захихикал Марат.
- Нет, ты просто потеряешь счёт дням и неделям. Два дня или два месяца покажутся тебе целой жизнью, пробежавшей мимо каменного мешка и совершенно забывшей о факте твоего существования. Так и здесь.
Ты видел рельсы на вокзале?
- И что?
- Одностороннее движение. Поезд приходит сюда и на этом его движение заканчивается в тесноте запасных путей. Можно приехать сюда, можно уехать отсюда. Но нельзя проехать насквозь.
- Нет транзита и нет дыхания?
- Да, смотри-ка Марат, а мальчишка перешёл через двор и исчез… Остались только следы от полозьев его санок.
- СюрЬ-реализЬм такой: следы от полозьев – это стрелки Мёртвого времени на снежном циферблате двора.
Причём стрелки эти всегда параллельны друг другу…

Пространство арки в доме напротив неожиданно ожило.
- Посмотри, друг, какая «кукольная суета» в глубине тёмного полу-круга... Смешные фигурки шевелятся в подворотне.
Он повернул её боком к себе и дотронулся до её лица большими пальцами своих ладоней :
- А я вижу тёмные полу-круги под твоими глазами... Кому-то нужно дольше спать...

Во дворе раздались несколько тихих хлопков, словно кто-то невидимый хлопал коврики на сером снегу...
10.
От резкого пинка срезанного валенка, уютно сидящего на ноге Карловой-старшей, в зале распахнулись створки дверей. Она возникла в дверном проёме с ярко-оранжевым подносом в руках. В центре этого апельсинового круга, чудом балансировало множество маленьких и больших ёмкостей с едой.
Тут было : варенье, солёные огурцы, масло, поджаренный хлеб, макароны по-флотски. Стоял фаянсовый чайник, булькая бергамотовым чаем внутри и разноцветные чашки, чудом выжившие после «крушений» разных поколений сервизов Карловского семейства.
- Мне так трудно привыкнуть к русской традиции «плотного завтрака», - сказал Марат, - Смешение множества несовместимых продуктов…
- А средне-статистический французский завтрак как выглядит?
- Он, мадемуазель, очень хорошо выглядит : кофе и курассаны…
- А у нас, уважаемый мсье, традиции абсурда очень сильны. Русский абсурд – он везде абсурд, даже за завтраком…

По комнате лениво расползается запах огуречного рассола. Ляля хрустит зелёной, прыщавой палочкой и спрашивает мать :
- Так почему ты сказала, что Мишка – «проходимец»? Сегодня утром я услышала целых две версии Его «жизненной катастрофы» : Мина в Чечне или борщ на Урале…
Мать не дала её закончить фразу, резко сказав :
- А про пьяные гонки на автомобилях, он тебе ничего не рассказал?
- Нет, про эту сторону его жизни он скромно умолчал, а как дело было?
- Дело было просто : ехал пьяный, с девицами. Вьехал на встречную полосу, столкнулся с КАМазом. Его боком задело. Машине смяло всю правую сторону: та девица, что рядом с ним сидела – сразу погибла.
А машину закрутило волчком и вытолкнуло с дороги...
В газете, слышь, фотографии были и заметка. Почти тридцать метров от дороги они «от-прыгали» : с крыши - на колёса и обратно... Да ещё и загорелись в придачу!
Автомобиль весь сплющило. Мишку и двоих, кто сидел сзади, потом вырезали автогеном.
Вот тут-то ему ноги и раздробило. Считай, в мясорубку парень попал...
Ну-у-у... Его сразу в хирургию доставили и спилили ему «ходули», под самый корешок...
- А про «корешок» я уже наслышана – единственное невредимое место, что после аварии уцелело...
- Не перебивай, слушай дальше, это ещё не всё... В госпитале у него отказали почки.
Родители, конечно, кинулись его спасать. Повёзли его в Москву, к профессорам.
Органы для пересадки, - дальше Карлова-старшая сбилась на возбуждённый шёпот,
- Очень, говорят, нынче дороги... 
Отец всё, что мог продать - продал... Но нужной суммы они всё равно не собрали и тогда Зырин-старший велел своему бухгалтеру выдать ему казённые деньги из кассы. А тут возьми, да случись ревизия...
- Так может быть его просто «подставили»?
- Может и «подставили», а может и просто так - совпадение, короче пропал теперь Мишкин отец на многие-многие годы...
- А что с его матерью? Как она?
- Стала очень тихая и вроде бы «не в себе»... Ходит за Мишкой, как за маленьким ребёнком и всё время молчит.
- Её настиг системный паралич внутренней спеси, - сказала Ляля, - Странная история... Обычно когда на чью-то жизнь обрушивается катастрофа, подобная Мишкиной, то люди внутренне перерождаются...
Зыринское тело исковеркано снаружи, но его склизкая суть ни чуть не изменилась...
- Мам, так Мишка, стало быть не лейтенант никакой?
- Да-а-а какой там лейтенант? Он скорее его сын - сын лейтенанта Шмидта...
Знаешь такую породу?
11.
...Пересекая двор по тараканьим следам мальчишки, прошедшего с санками, бежал так похожий на Мишку, драный рыжий кот.
- Пойдём на волю, Сегюрчик, - Ляля вложила ему в руки коробку, которую им всучили на Казанском вокзале,
- Говорят, что наш город летом, удивительно похож на маленький Париж.
Но тебе не повезло, зимой он больше похож на очень-очень северный полюс.
- Жаль, что это не взаимно. Вот Париж никогда не бывает похож на другие города, в любое время года он остаётся сам собой.
- Знаешь, а вот по-осени, это местечко напоминает мне Лондон.
- Такая же пелена влажных туманов?
- Не совсем, просто когда ты выходишь на улицу, то кажется, что из любой ближайшей подворотни может вскочить незабвенный Джек-Потрошит-ель с новеньким остро-заточенным скальпелем в руках, которым он окажет тебе последнюю медицинскую помощь в твоей жизни...

В дальнем углу Карловского двора царило какое-то необычное оживление. В полу-круге тёмной арки, которую Ляля наблюдала из окна стояли : милицейская машина и «карета» Скорой помощи.
Чёрной пиявкой, на снегу расплылось тело.
Оно лежало уткнувшись лицом вниз, если бы не красные брызги на снежных комьях вокруг, то можно было бы вообразить, что пиявка просто заснула, отвалившись от винной бутылки.
- Здравствуйте-граждане-молодые-пиплы! – Совсем юный «страж порядка» тыкал в нос Марату красной милицейской книжицей. У него была странная манера говорить, очень быстро и без каких-либо пауз между словами.
- Разрешите-обратиться! Я-следователь-Букин-расследую-это-убийство. Вы-постоянно здесь-проживаете?
- Нет, мы тут проездом, - деликатно растягивая слова промурлыкал Марат, - из Москвы во Францию едем...
Розовый лоб следователя Букина напрягся под воздействием сложного мыслительного процесса. Он пытался восстановить в памяти фото-робот школьного глобуса.
- А-че-такой-большой-крюк-загибаете?
- Мы к её маме, - Марат поставил Лялю немного впереди себя, положив руки на бортики карманов её пальто, - В гости, на два дня.
-Вы-случайно-пол-часа-назад-в-окно-не-смотрели?
- Случайно смотрели, когда чай пили. Видели мальчика с санками, рыжую кошку, а потом когда целовались, то слышали какие-то хлопки, ну вроде как ковры хлопают...
- Эх-Вы-люди-Парижане! Сами-чай-с-огурцами-пьёте-целуетесь... А-у-Вас-под-носом-человека-застрелили...
Лицо следователя Букина стало чрезвычайно длинным и по-младенчески грустным. Он отошёл к милицейской машине и не оборачиваясь крикнул:
- Можете-быть-свободны-я-Вас-больше-не-задерживаю!
- Настоящая чёрная дыра, - подумала Ляля, - Вот вроде и место тихое, и нет никого.
И вдруг раз – Смерть!

...Это мёртвое время движется согласно своим собственным законам. Его стрелки не дрожат, наполняя космос своим методичным ритмом. Это время шипит, неожиданно выскакивая из тёмных углов. Удушая давно облюбованную жертву спиралью золотистой пружины, вонзая ядовитое трёх-стрелочное жало в слабеющую плоть.
Время - языческий бог. Время - охотник...

12.                Ярко-красная будочка телефонного аппарата, сегодня чрезвычайно добра ко всем, кто зашёл в неё. Такая удача, что ветер сейчас дует именно с той стороны, где по недосмотру местных гопников, случайно не добили стёкла...
Среди всякого хлама на резиновом полу валяется один телефонный жетон.
- О! Смотри-ка, специально для нас денежку потеряли... – Ляля звонит тем людям, у которых живёт «мифическая» на этот момент девочка, ждущая Дедушкин подарок...
Оказалось, что живут они совсем рядом.
Хотя, вообще-то в таком маленьком городе, как этот, почти невозможно жить далеко друг от друга.

Когда дверной звонок запел механической канарейкой, а внутри Дома, куда они пришли залаяла настоящая собака, Ляля сказала :
- Ну что, Дед Мороз, ты готов вручить «бомбочку» ребёнку?
- Ты, Снегурочка, детей не пугай... Судя по размеру, там «розовая мечта» любой девочки – кукла Барби.
Дверь открыла толстенькая, черноволосая Женщинка.
- Вы писали письмо «на деревню дедушке»? Подарков заказывали?... – спросила Карлова. Из-за спины толстушки выскочила маленькая девочка, которая хищно вырвала «заветную коробку» из Лялиных рук и мгновенно исчезла с нею в глубине квартиры.
Неожиданно случилось взаимное опознание, толстушка оказалась бывшей одноклассницей Светкой, к которой Ляля в своё время, ходила «посмотреть на хомячков».
Светка схватила Лялю за руку и радостно втащила её в квартиру.
- Ой! Это же надо, к нам Карлова припёрлась... Проходите на кухню, потому что в зале мой муж - Вовка болеет...
Сквозь приоткрытую дверь гостиной был виден угол телевизора. Показывали футбольный матч. Марат улыбнулся, услышав знакомый голос диктора :
- С вами ваш неизменный ведущий – Марат Сегюр... Оставайтесь с нами!
- А чего с твоим Вовкой? – Снимая, придерживаемое Маратом пальто, спросила Ляля, - Простыл что ли?  Вообще-то холодно у Вас...
- Да лучше бы уж простыл. Простуда – это зараза проходящая. А у него там футбол, понимаешь  Россия - Грузия...
13.
Кухня у Светки была тесная и вся какая-то серая, как снег в Карловском дворе. Рискуя остаться без стёкол, распахнулась кухонная дверь.
- Ну всё, блин, поздравляю! На стадионе свет кирдыкнулся... Хачики, блин, провода перегрызли! – на кухню ворвался Светкин Вовка, с перекошенным лицом.
Он взглянул на Марата бешанными глазами и гремя небитыми челюстями заворчал :
- В телевизоре, блин, хачики!  На базаре, хачики! Дома на кухню выходишь и там тоже, блин, хачик сидит...
Ну-у-у что-о-о? Морда черножопая, как тебя звать?
Марат поднялся с табуретки и вежливо вложил свою тонкую ладонь в сизоватую граблю Светкиного орангутанга :
- С вами ваш неизменный ведущий – Марат дэ Сегюр... Приятно познакомиться...

Вовка сначала открыл рот, а потом всё-таки догадался закрыть его. Но в этот момент у него широко раскрылись глаза и заблестели зрачки... Волосатые руки за-сунулись под древние тренировочные штаны, словно квадратная коленка внезапно зачесалась и обладатель решил дотронуться до неё изнутри. Потом он потёр своё лицо кулаками. Похлопал Марата по плечу, затем  затряс головой, интенсивно вращая белками глаз. Он улыбался, подпрыгивал и в целом вёл себя довольно дебильно.
Хотя, спортивного комментатора чудачествами болельщиков не удивишь!
Потом Вовка убежал в ванную, из которой он вернулся другим человеком. Рваная белая майка и тренировочные синие штаны с грязно-красными лампасами – исчезли. Появился кремовый свитер и приличные новые джинсы. Сама собой выбрилась щетина.
Дарвин умер бы от инфаркта, если бы смог увидеть это, самое быстрое в истории эволюции превращение обезьяны в человека...
Человек рванулся к буфету и достал оттуда заветный сороко-градусный графин.
- Марат, блин, выпей со мной за футбол! – Вовка разлил жидкость по рюмочкам и выхлебал свою порцию не мигая, глаз не сводя с редкого гостя.
- Вовка! - устало сказала ему жена, - Ну где твоя совесть? Водку жрать с обеда начинаешь?
- Слушай, родная, вот поставь себя на моё место... Если бы к тебе эта пришла, как её? Николь Кидман... Ты че, «Водки» бы ей пожалела, да?
14.
Светка подсела ближе к Ляле.
- Ну как там, в Москве? Здорово поди?
- Здорово, когда на два дня приезжаешь, а когда живёшь безвылазно годами, то ко всему привыкаешь и перестаёшь удивляться Столичному образу жизни.
- Ты, говорят, теперь богатая? - восторженно спросила бывшая владелица хомячков.
- Кто это, Светка, так говорит?
- Зырин! Я утром на привокзальный базар ходила, а он дорогой коньяк бомжам разливает... Карлова, говорит, приехала. Мне, говорит, денег дала - триста долларов!
И сказала «пей, Зырин, за моё здоровье!»...
- Вообще-то я ему денег на учёбу дала... – Наглая, но артистичная ложь рассмешила Лялю и она на Мишку совершенно не рассердилась.
- Вот ведь как... Делаешь людям добро, а они этого не ценят, - вздохнула Светка.
- Откуда мы знаем, Света, что есть Добро, для другого человека? Мы же думаем, что он несчастен и страдает от нищеты и увечий... А он может любит свою жизнь, именно такой : с коньяком и грязью?
Вот твоё счастье «в домашнем гнезде».
Счастье твоей дочки в том, что дедушка прислал ей желанную куклу.
Счастье твоего мужа в смотрении смотрении спорта, в со-причастии к спортивным битвам. Вот, видишь, он пьёт с Маратом...
- О-о-ой, бабы, - пьяно и радостно проговорил Вовка,
- Вот я об этом дне всю свою жизнь мечтал! Вот я, блин, спать ложился и думал, кабы вот ко мне, к Вовке Чайкину, какой-нить знаменитый спортсмен в гости пришёл! – Вовка по-мужски обнимает Марата за плечи и нежно слюнявит ему воротник...
15.
Ляля с Маратом вернулись в Карловский дом уже в темноте.
- Смотри-ка, мадемуазель! Тебя мама ждёт, - чёрная тень Карловой-старшей неподвижно маячила в кухонном окне.
- Волновалась я за Вас...
- А чего на нас нервные клетки изводить?
- Волновалась я... Как Вас спать-то укладывать : рядышком или порознь?
- Рядышком, Анастасия Игоревна, мы ведь как сиамские близнецы до операции по разделению... Нас отдалять друг от друга не положено...
- А я уже всё бельё перегладила. Новый утюг – как ракета...
Ночью Ляле снятся странные сны :
...Пиявки вмёрзшие в лёд. Цветы на кухонных обоях превращаются в бизонов. И ещё ей снятся вокзальные часы : множество циферблатов, лишённых привычной усатости.
Мёртвые часы без стрелок...

Уезжая, Ляля заметила странную закономерность : отьезд показался ей более радостным, чем возвращение.
На перроне стояла небольшая группа провожающих. Свежевыглаженным носовым платочком махала Лялина мама, пришла Светка с дочерью, при-хромал Мишка Зырин...
Сегодня Зырин был в изношенном морском мундире без знаков отличия.
- Чего это ты Мишка, сегодня матросом вырядился?
- Я «Курск» спасал...- с чувством собственного достоинства ответил он.
Пришёл свежевыбритый Вова Чайкин. Он принёс новенькую кожаную бейсбол-ку и надел её на Маратову голову, даже не спросив разрешения у хозяина головы.
- Подарок - от благодарных фанатов...
Ляля достала свою фото-камеру и велела Марату встать рядом с Вовкой :
- Сделаем глупые улыбки, господа, сейчас вылетит птичка!
- А она на голову мне не насрет? – с претензией на юмор, поинтересовался Светкин муж.
- Не боись, все фото-птички в памперсах летают! – сработала вспышка и Ляля пообещала семейству Чайкиных прислать снимки очень скоро.
Карлова-старшая уговорила дочь взять с собой в Москву мешок картошки. Мешок пах плесенью и занимал слишком много места, но зато старушка была довольна.
Садясь в вагон, Ляля вздохнула с искренним облегчением : 
- Домой еду!
Когда квадратик городского пейзажа в окне вагонного коридора покачнулся, то из него пропали и Мама, и Светка с дочкой, и Вова и Мишка...
- Два дня, как целая жизнь. У меня такое чувство, что я в Москве никогда не жила. Как будто Москва была сном.
А я всегда была здесь, с этими людьми, среди их почти Шекспировских страстей, жизненных драм и комедий...
Чес-слово – граница между грустным и смешным очень трудно определима.
Считай нет её...
- Жизнь – она такая. Ты можешь человека десять лет не видеть, но знать, что он где-то есть. А потом встречаешь его и пауза в отношениях восполняется, как будто и не расставались никогда...
- И можно спокойно жить ещё десять лет...
- Знаешь, Марат, у меня отчуждения не было... И отторжения не было.
- Да я не спорю, здесь – проникновенный мир, но в Москве лучше и мы в неё возвращаемся.
Две фигурки обнялись внутри квадратика железнодорожного окна... Поезд лязгнул металлическими частями, ударяющимися друг о друга при движении и уехал...

А у нас не было билета и поэтому мы остались стоять в толпе провожающих...

                (продолжение следует...)