Говорить

В Магдебурге меня никто не встретил. Я вылез на платформу, бросил сумки на лавку и огляделся. Местность была довольно скучная: коричневый поезд, желтые фонари над платформой, железнодорожник в красной жилетке, а дальше – темнота, темнота.

- Вот ты какая, Германия, - задумчиво сказал я.

Железнодорожник внимательно посмотрел на меня, сказал что-то на немецком и пошел к концу платформы. Мне стало неуютно: незнакомое место, никого нет, что дальше делать - непонятно.

«А может, ну ее на хер, немецкую аспирантуру? – подумал я. – Как было бы хорошо сейчас сидеть в теплом вагоне, пить чай из подстаканника, смотреть через толстое стекло на проплывающие мимо города и деревни и знать, что их жизнь совершенно тебя не касается».

Железнодорожник громко свистнул, поезд тронулся. Отступать было некуда – я остался в Магдебурге. Железнодорожник спрятал свисток в карман и пошел мимо меня.

- Сорри, - крикнул я.

- Was?

«Пидарас», - подумал я.

- Инглиш? Андестенд инглиш?

- Nein.

- Окей, - я вздохнул и полез за сигаретами.

Железнодорожник ушел, я расстегнул куртку, сел на скамейку и закурил. «Говорила мама мне в детстве – учи языки, сынок, - подумал я. – А в Москве сейчас уже семь утра, Манька проснулась… Завтракает, наверное», - я сладко зевнул.

Железнодорожник вышел подземного перехода с каким-то парнем. Я сразу понял, что парень русский: лохматый, худой, длинный, куртка болтается, уши торчат – короче, с немцем не спутаешь. Я кинул бычок на платформу и радостно заорал:

- Эй, эй! Эй!

Железнодорожник пошел обратно, а парень направился ко мне.

- Вы русский? – осторожно спросил он.

- Конечно! - я махнул рукой. - Слушай, друг, подскажи, как до гостиницы пройти?

- А вы не в институт Макса Планка?

- Точно, Маркса-панка, - согласился я. – А ты откуда знаешь?

- Я вас должен был встретить. Но я немного проспал.

- Да, фигня. Давай на «ты», ладно? Тебя как зовут?

- Сергей.

- О, так у меня брат Серега! – я хлопнул парня по плечу. - Меня Миша зовут. Курить будешь?

- Ну, не знаю… - парнишка замялся. – Можно...

- На, держи, садись.

Мы закурили.

- Ты давно здесь? – спросил я.

- Полгода.

- Ага, понятно. А сам откуда?

- Из Самары.

- Что-то ты какой-то худой, - задумчиво сказал я. - Вас тут плохо кормят, что ли?

- Да нет, нормально.

- А стипендия сколько?

- Примерно девятьсот евро.

- Ни хера себе! – восхитился я. – Что же я раньше-то не поехал к вам, а?! Ты прикинь – я программистом всего четыреста зарабатывал, а тут – аж девятьсот! Не, слушай, хорошие условия. А еда здесь как, дорогая?

- Да вроде нормально.

Парнишка меня то ли стеснялся, то ли просто не хотел говорить. Я вдруг понял, что не помню его имени.

- Слушай, как тебя зовут, еще раз скажи, - попросил я.

- Сергей.

- Надо же, у меня брата так зовут! Ой, я же говорил это уже! У меня вообще память на имена ужасная, ты извини, ага?

- Хорошо.

- Слушай, а ты со мной будешь работать, да?

- Нет, я на другой кафедре.

- Жалко. А чего тогда никто с моей кафедры не пришел?

- Они не говорят по-русски.

- Ясно, - я бросил бычок на платформу. – Слушай, а чего ты какой квелый-то? Не выспался, что ли?

- Да, немного.

- Так пошли тогда, покажешь мне, куда селиться, да пойдешь спать.

- Пойдем, - Серега подхватил мою сумку и направился к подземному переходу.

- А много тут русских? – спросил я на ходу.

- Ну, есть немного…

- Надо будет познакомиться, что ли. Ты не знаешь никого?

- Кое-кого знаю, но не общаюсь.

Я удивился:

- Что, вообще ни с кем не общаешься? А что делаешь?

- Да вроде ничего.

С ним явно было тяжело сговориться. Мы прошли по пустому вокзалу и вышли на улицу.

- Что, совсем ничем не увлекаешься? – спросил я. – Может, шахматы какие-нибудь, нет?

- Нет.

- А в игрушки на компьютере не играешь?

- Нет.

«Послал боженька попутчика», - подумал я.

На улице было пусто, кроме нас двоих – не души. Дома были в основном пятиэтажные, почти как наши хрущевки, только без балконов. На тротуаре валялись окурки, посреди улицы шли трамвайные рельсы. Все было как у нас, разве что асфальт лежал чуть лучше.

- Слушай, Серег, а может, ты книжки читаешь? – спросил я.

- Читаю.

- О, классно, я тоже читать люблю! Ты Набокова любишь?

- Нет, я больше про Орла.

- Какого Орла?

- Который пожирает души людей. После смерти.

- Правда, что ли? – я озадаченно почесал подбородок. – Это у Кастанеды, поди?

- Да.

- В поздних книгах, наверное, да?

- Да.

- А, тогда понятно, - воздохнул я с облегчением. - Я-то поздние не читал, только про пейотль и про траву дьявола, прикольно было. А вот дальше уже такое грузовое пошло, я ничего не понял.

Серега хмыкнул что-то неразборчиво и пошел быстрее.

- Слушай, а позвонить здесь можно откуда-нибудь? – спросил я.

- А куда ты хочешь звонить?

- Да в Москву, жене.

- В Москву лучше всего звонить из русского магазина, там есть переговорный пункт. Вот он, магазин.

- Ага, спасибо, - поблагодарил я. - Ты, кстати, женатый?

- Нет, - ответил Серега.

Мы свернули с улицы и пошли дворами. Вокруг никого не было, город словно вымер.

- А девушка есть? – спросил я.

- Ну, так… В общем, постоянной нет.

- А что так? Немки не нравятся?

- Ну… - Серега замялся.

- Что такое?

- Не любят они русских.

- Да ты что?! – удивился я. – Совсем-совсем не любят?

- Да.

- Печально, однако. А русские девушки тут есть?

- Есть, кажется… - сказал неуверенно Серега. – Но…

- Что, страшные все, что ли?

- Ну так… Не очень...

- Мда, жалко. А прочие там – француженки, англичанки?

- Тут технический вуз, девчонок мало.

- Однако, надо ехать в Россию, - решил я.

- Наверное, - неуверенно сказал Серега. – Вот твое общежитие.

- Так это же «свечка»! – удивился я. – Прямо как в Москве!

- Ее во времена ГДР строили.

- А, вон в чем дело, - кивнул я. – Ладно тогда, счастливо. Спасибо за то, что встретил, пойду-ка я обустраиваться. В понедельник ты как, будешь на работе – нет?

- Буду.

- Тогда и свидимся. Пока.

Я обустраивался всю первую неделю после переезда: оформил страховку, прописку, визу, контракт на жилье, рабочий контракт, студенческий билет, открыл счет в банке, прослушал курс техники безопасности, записался в университетскую библиотеку и сходил на курсы немецкого. Нигде не хотели говорить по-английски, пришлось Сереге всюду таскаться за мной и переводить, что от меня требуется.

На восьмой день ему это уже надоело.

- Серег, - попросил я, - пошли, сходим в городскую библиотеку, а?

- Ты уже записался в университетскую, что тебе еще надо?

- Так там по-русски ничего нет! А что я читать буду?!

- Отдай им листок с пропиской и скажи: «Ищ мещте анмельден». Они все сделают.

- Блин, не могу я так! А вдруг они начнут что-нибудь говорить? Я же ни хрена не понимаю.

- Не начнут.

- Блин! Серега!!! Я не могу так! Пошли со мной!

- Нет, Миша, давай уж ты сам. Мне работать надо.

- Пойдем, пожалуйста. Что тебе, жалко, что ли? Полчаса всего! – попросил я.

- В другой раз.

- Серег, пойдем, чего ты?

- Я занят. Потом.

- Вот ты козел, а! – не выдержал я. – Вот полчаса ему жалко, чтобы со мной сходить! Выделывается, как вошь на гребешке! Блин, какого хера тут больше никого русских нет! Хрен бы я тогда к тебе больше пришел.

- Ты можешь и так не приходить, - сказал Серега.

- Ну и хрен с тобой.

Я громко хлопнул за собой дверью и пошел по коридору. «Вот мудак», - подумал я. - «Блин, да был бы я на его месте – хер бы я не стал так выделываться. Блин, что он, не понимает, что ли, что я вообще ничего не понимаю на немецком? Как он вообще представляет, что я скажу библиотекарше? Ведь она точно начнет грузить! А я что буду делать? Стоять как идиот и ни хера не понимать? Я не люблю быть идиотом!»

Я пошел в супермаркет, взял две банки «Туборга» и пакет фисташек, молча заплатил на кассе и вернулся на работу.

«Что-то я погорячился», - подумал я, выпив первую банку. – «В конце концов, он ходил со мной всю неделю, тоже можно его понять. Наверное, насчет козла я это зря сказал. Но, блин, должен же я читать что-нибудь! Нет, все-таки не зря я послал в жопу!»

Впрочем, после второй банки я понял, что послал я все-таки зря. Серега ведь в любом случае собирался в библиотеку через неделю, так что, если бы я проявил выдержку и спокойствие, то можно было бы обойтись и без ссоры.

«Однозначно, надо идти мириться!» – решил я. - «Однозначно!»

Серега сидел у себя в комнате, делал что-то за компом. Я подошел и сел перед ним на стол.

- Слышь, Серег, - сказал я. - Ты извини, что я тут наговорил. Признаю, не прав был. Прости.

- Хорошо.

- Не, правда, бывает со мной такое – несет меня. Ты извини, а? Я же не со зла, правда. Сорвалась херня, с кем не бывает. Не обижайся, ладно?

- Я постараюсь…

- Обижаешься, да? Ну Серег, ну хочешь, я тебе пива проставлю литр?

- Да не надо… - застеснялся Серега.

- Не, правда, - сказал я. - Пошли, сходим, попьем пивка.

- Давай потом, а? - попросил Серега.

- Когда?

- Ну, в субботу как-нибудь… У меня тут женщина в чате...

- Ого! Русская? – заинтересовался

- Нет, немка.

- Не, тогда не интересно. Ладно, пойду я.

- Ага, счастливо, - кивнул Серега уткнулся в компьютер.

В дверях я обернулся:

- А в столовую завтра пойдем?

- Во сколько?

- В одиннадцать.

- Пойдем.

Я вышел – на душе было хорошо.

Два дня я не мог вытащить Серегу вытащить пить пиво. Наконец, я возмутился:

- Серег, ты хочешь, чтобы я тебя упрашивал, что ли? Что ты как баба, в самом деле? Я когда жил на первом этаже, у меня под окнами пэтэушники с девчонками обнимались. Каждый вечер: «Ну что ты, Наташка, жмешься-то? Ну что ты, ну?» «А чего ты пристал?» «Ну что тебе, жалко, что ли?». И вот так каждую ночь, прикинь, да?

- Наверное, было весело, - усмехнулся Серега.

- Охеренно! – я улыбнулся. – Так что, идем пиво пить?

- Идем.

Мы взяли в ближайшем магазине пива и пошли на речку. Весна уже шумела вовсю, вверх по течению таяли ледники, а здесь вода поднялась и залила половину автостоянки. Немцы группками по двое, по трое неспешно прогуливались по набережной.

Мы с Серегой сели на скамейку и закурили.

- Как погодка-то? – спросил я. – Нравится?

- Нравится, - ответил Серега.

- Кастанеда?

- Кастанеда тоже нравится.

- За это надо выпить. Открывай.

- Ага, - Серега быстро управился с бутылками.

Мы чокнулись и сделали по глотку.

- Ничего пиво, прикольное, - сказал я.

- Да.

Я видел, что ему со мной скучно. А что я мог сделать? Парень он неплохой, но о чем с ним говорить – я не представляю!

- Однако, скучно здесь, - сказал я.

- Ага, скучно.

- Слушай, Серег, а нафиг тебе эти орлы, а? Ты посмотри вокруг, как прикольно: солнце, небо голубое, это все мое - родное.

- Ага, - Серега вздохнул и выпил снова пива.

- Бля! - не выдержал я. – Слушай, ты это, ты кончай мкнуть, что за фигня такая? У тебя что-то случилось, ты чего?

- Работать надо, - сказал задумчиво Серега.

- В смысле? А что ты весь день делал?

- Ну я не знаю… Не работается...

- Знаю я, почему тебе не работается: весна пришла, пора любви.

- Да какая еще любовь, - отмахнулся Серега.

- Что, вообще ничего не сделал? – спросил я.

- Ну как совсем ничего?.. Ну, почитал немного немецкий – и чего?

- Как чего?! Будешь лучше знать.

- Ну, может быть...

Я вздохнул и выпил еще пива.

- Бля, скучно здесь все-таки! – воскликнул я. - В Москве хотя бы работаешь по двенадцать часов в сутки, есть хоть чем время занять. А тут, хочешь – работай, не хочешь – не работай, никто за тобой не следит. Что за дела такие? Не пойму.

- И я не пойму.

- Может, в кино куда-нибудь сходим? – предложил я.

- Тут на русском фильмов нет, - сказал Серега.

- Жалко, - я допил бутылку. – Слушай, прикольное пиво! Я поллитра выпил – и вообще ничего.

- Так оно же безалкогольное.

- Да ты гонишь! – я осмотрел бутылку. – Точно, «Alcoholishe frei». Слушай, а может, о чем-нибудь умном поговорим?

- О чем?

- Да хотя бы об Орле.

- Чего о нем говорить? Орел он и есть Орел.

- Понятно.

Мы помолчали немного.

- Что, может, ко мне пойдем? – предложил Серега.

- Хм... - я почесал в голове. – А пиво у тебя дома есть?

- Есть.

- Тогда пошли!

Комнатка у Сереги была чистенькая, миленькая. Серега достал пиво, чипсы, включил телевизор. Показывали боевик: плохой герой гнался за хорошим. Оба были вооружены и очень опасны.

- Вот все-таки непонятно, почему триллер победил все остальные жанры? – спросил я, открывая банку с пивом.

- Ну, увлекательно, - ответил Серега.

- Да чего там увлекательного? Как морды бьют? Так можно пойти самому, вдарить кому-нибудь по роже, если так хочется. Вот тебе и будет триллер.

- По роже – больно. А смотреть по телевизору - приятно.

- Да уж, адреналин в кровь так и хлещет, - согласился я. – Хотя лучше, я думаю, на компе в какую-нибудь стрелялку порубиться.

- Ну, может быть…

Плохой герой догнал хорошего, и началась рукопашная.

- Лучше бы порнуху показали, - сказал я. – Какой вообще урод придумал выражение «пропаганда секса и насилия»? Постельные сцены днем, видите ли, показывать нельзя, дети развратятся. А то, что тут драки и убийства в каждом фильме – это никого не заботит. Правильно я говорю, Серега?

- Не знаю…

- А чего не знаешь? Что, неправда, что ли?

- Вот будут у тебя дети – посмотрим, что ты будешь говорить, - улыбнулся Серега.

- А что я буду говорить? – усмехнулся я. – То же самое и буду говорить!

- Да?

Я представил себе первоклассницу, которая смотрит «Империю чувств».

- Все-таки не то же самое, - сказал я. – Но, блин, ведь заколебали же эти боевики, честное слово!

- Не о том ты думаешь, - вздохнул Серега.

- А о чем? – спросил я. – Об Орле?

- Можно и об Орле …

- А что о нем думать, Серега? Оно… - я попытался подыскать слова. – Короче, я не хочу о нем думать, ну его в жопу. Я вообще не люблю на все эти вечные темы размышлять, все равно ничего хорошего не выдумаешь, только настроение себе испортишь.

- Почему?

- Почему? – переспросил я. – Так ведь все равно понятно, что живем неправильно, глупо, скучно. Но как-то… Короче, не верю я во все эти религии. Лучше уж жить как живется и не думать об этом. Не хочу, честное слово.

- Эх, Николенко, - вздохнул Серега. - Ты иногда такой умный, а иногда – ну дурак-дураком.

- Да я знаю… Слушай, а кроме чипсов у тебя ничего закусить нет?

- Сосиски есть.

- Давай, - скомандовал я.

Серега полез в холодильник.

- Может, грибочки? – спросил он.

- Грибочки, говоришь… Ладно, давай грибочки. Шаманские, надеюсь?

- Ага, - кивнул Серега. – Тридцать штук.

- А от внутренних ментов я потом бегать не начну?

- Да нет, грибочки как грибочки…

- Давай!

От пива с хорошей закуской у меня обычно быстро улучшается настроение. После трех сосисок и банки «Туборга» я уже и думать забыл о смысле жизни, теперь меня потянуло поразмышлять о русских в Германии.

- А все-таки было бы неплохо здесь остаться, - сказал я. – Спокойно тут, хорошо. Бюрократы на мозги не давят, по улицам вечером ходить не страшно, деньги платят. Опять же и армия не грозит. Чем не жизнь, а?

- Да, неплохо, - согласился Серега.

- Уехать бы, как Пелевин, в Париж, там развлекаться. Круто же было бы, а?

- Грибочки уже дошли? – спросил Серега.

- Да есть немножко, - согласился я. - Вообще, если честно, Пелевин уже немного надоел. Вот все хвалят, хвалят, а что с этого Пелевина-то, вы мне объясните? Все равно понятно, что он пишет хуже, чем Толстой. Ведь хуже он пишет, правильно?

- Ну, он по-другому… - сказал неуверенно Серега.

- Я бы понимал, если бы его хвалили те, кто уже хотя бы «Анну Каренину» прочитал. Что ты, что ты! Мы о Джойсе и Прусте не слыхали, но зато «Чапаев и Пустота» - это да, это мы любим!

Серега был расстроен:

- А мне нравится, - сказал он.

- Как-то непонятно просто, на кой черт все это нужно, – задумчиво сказал я.

- А зачем вообще пишут, если лучше Толстого не написать?

- Слушай, не знаю, - я пожал плечами. - Меня это самого всегда удивляло – на кой черт им писать?

- Может, им нравится писать? - предположил Серега.

- Наверное, - согласился я.

По телевизору хороший герой отрубил плохому голову.

- Может, пойдем на работу? – предложил Серега.

- Конечно, - согласился я.

Мы пошли на работу, выпили офисе еще по чашке кофе и разошлись. Потом мы три недели не встречались – Сереге, видно, не очень хотелось общаться, да и мне тоже.

Каждое утро я писал большое письмо Маньке: первые впечатления от Германии, планы на будущее, обещания скоро приехать и забрать ее к себе – письма получались длинные. Потом был перерыв на кофе: шеф на ломаном английском говорил со мной о местной политике. После этого я восемь часов работал, затем шел домой, ужинал, читал Толстого и ложился спать. «Анна Каренина» во втором прочтении мне очень понравилась, «Война и мир» - меньше, а «Воскресение» не понравилось совсем.

Наконец, романы закончились, я понял, что мне надо с кем-нибудь поговорить о Толстом. Серега опять был в офисе, писал электронное письмо.

- Здорово, - сказал я.

- Привет, - Серега свернул окошко с письмом и повернулся ко мне.

- Да не смотрю я, не смотрю, что ты, в самом деле? – успокоил я. – Как дела?

- Да ничего, помаленьку.

- Правда, что ли? С девчонкой познакомился какой-нибудь?

- Да так… - неопределенно ответил Серега.

- Ага, знаем мы эти так, - засмеялся я. – Сначала так, потом сяк, потом еще кое-как, а потом уже и дети.

- Похоже на то…

- Я тебя ничего, не отвлекаю? Все нормально?

- Ну как… Нет, в общем.

- Может, кофейку попьем?

- Можно.

Он пошел набирать воду в чайник, а я сел за стол и начал рассматривать книжки. Через пару минут Серега вернулся и начал готовить кофе.

- Слушай, сколько у тебя умных книжек, - сказал я. – И все по математике. Как так?

- А ты бы что хотел?

- Что-нибудь художественное что-нибудь. Про Орла того же.

- Да что ты привязался с этим Орлом? – возмутился Серега.

- Так мне же интересно, - сказал я.

- Ну и что? - Серега сел напротив меня.

- Ладно, ладно – нет проблем. А что я сказал? Я ничего и не сказал, так просто спросил. Как дела-то?

- Ты уже спрашивал.

- Извините, ошибся

За три недели, что мы не виделись, я совсем разучился говорить по-русски. Я чувствовал, что теперь говорю что-то не то, но остановиться уже не мог:

- Я тут, кстати, Толстого прочитал. Слушай, классный писатель, однако.

- Да ты что? – с сарказмом спросил Серега.

- Кончай прикалываться, - попросил я. – Правду классный. Все-таки, конечно, концы у всех романов у него смазаны, но зато какая мощь! Какая духовная мощь! Ты «Каренину» же читал, да?

- Читал.

- Понравилось?

- Да, понравилось.

- Бля, я вообще в шоке был! То есть чтобы вот так вот и передать – это, конечно, круто. Блин, живые люди просто! Для меня Левин или Волконский сейчас гораздо живее, чем Чернышевский или Распутин.

Серега промолчал. Дальше говорить мне уже не хотелось, но я все-таки продолжил.

- Все-таки зря в школе проходят «Войну и мир». «Каренина» намного лучше: и язык, и построение, и переходы – ну все, вообще все на порядок круче, чем в «Войне и мире». Только тема не такая патриотическая – но что уж тут поделать, литература все-таки не политинформация… Правильно?

- Может быть, - равнодушно ответил Серега.

- Мда… - я кашлянул и почесал голову. – Что-то я, действительно, увлекся. Ты извини.

- Хорошо, - сказал Серега.

- Кофе уже приготовился?

- Можно наливать, - кивнул Серега.

Мы попили кофе и разошлись. Больше я к Сереге и не заходил.

Жизнь установилась размеренная, тихая: работа, курсы немецкого, чтение русской классики перед сном. Манька писала, что у нее все хорошо, что ждет меня. Шеф хвастался, что выставить свою кандидатуру на выборах в горсовет. В общем, все было очень мирно и спокойно, хотя и скучно.

Через два месяца Серега нашел работу в Швейцарии. Когда он уезжал, я вызвался проводить его на вокзал. На мои вопросы о работе в Швейцарии Серега отвечал коротко: платить будут много, город небольшой, знакомых нет, защищаться он не планирует. Мы дождались поезда и попрощались.

- Так чего там Орел-то? - спросил я напоследок.

- Да вроде жив, - улыбнулся Серега.

- Понятно, - я похлопал его по плечу. – Ладно тогда, счастливо. Пиши письма.

- Пока, - Серега зашел в вагон.

Я махнул на прощание рукой, вздохнул и пошел к подземному переходу: скоро должно было придти письмо от Маньки.

«И все-таки, - подумал я. - С кем же мне теперь говорить по-русски?»