Всё, что я знаю о каллах

Часть первая. Кульман и компания

С этим предметом (явно немецкого происхождения) я столкнулась впервые. Звали его Кульман и выглядел он угрожающе. Огромный, старый, исцарапанный, весь в мелких дырочках… Знакомства он водил вполне соответствующие своему имени. Всякие там Ватманы, Рейсфедеры, Рейшины, Рапидографы… Кульман не понравился мне сразу – с первого взгляда. Жёсткий, наклонённый до состояния почти полной вертикальности – не локти поставить, не голову приклонить.

 Даже место пребывания он себе выбрал строго противоположное моему вкусу. Стоял, придвинутый к окну, смотрящему прямо на юго-восток, вернее, к огромному подоконнику – широкому, вместительному сооружению, позволявшему некоторым моим коллегам сиживать и возлёживать на нём в свободные от работы секунды, минуты и часы…  Не то, чтобы у них было мало дел, но явно недостаточно для полновременной загрузки…

Меня это удручало до чрезвычайности, потому что все эти дамские разговорчики всё о том же и всё о тех же надоели мне ещё в младенческие годы. Дамы норовили опереться на Кульмана, он охал, скрипел и тихонько повизгивал от возмущения,  Ватман на нём съезжал и вывёртывался из-под кнопок, а несчастная Рейшина перекашивалась и вылетала из крепёжного узла.
Кроме того, в окно с самого утра и вплоть до окончания работы светило яркое, хвастливое, неуёмное и эгоцентричное солнце, спрятаться от которого не представлялось никакой возможности.

Часть вторая. Сад Семирамиды

Тогда то я и совершила ту страшную ошибку. Мои дурацкие, самоуверенные мозги подсказали выход из надоевшей до тошноты ситуации – расставить на подоконнике цветы. Идея показалась мне настолько привлекательной, что я незамедлительно приступила к её осуществлению. Пришлось врать многоуважаемой публике… И делала я это самозабвенно и с таким успехом, что с тех самых пор мучают меня страшные сомнения по поводу правильности выбранной профессии… Актриса, безвременно погибшая во мне, вполне могла бы прославить себя во веки веков…, аминь!

Я сочинила слезливую историю о затеянном в доме ремонте, о старых, сломанных подоконниках, о погибающих без света цветах… Цветах, которых и не было вовсе. Недели две обходила я всякие растительные магазины и закупала цветочки в горшочках, стараясь, естественно, приобретать только те, которые не вызывали во мне чувства противления и неприязни. А таковых, надо честно признаться, было немало. Всякие там дурно пахнущие герани, зелёные, без всякой фантазии, как будто оставшиеся на черновой стадии развития, листообразные, всевозможные человекообразные кактусы, а также растения, требующие особого специализированного ухода. Никогда не любила капризные цветы. Я и розы-то не люблю… Нравятся мне вольные, простые, свои в доску, цветы:  астры, незабудки, васильки, дикие малюсенькие сиренево-красные гвоздики, сирень охапками, нарциссы, чтоб в широкую вазу…

Купила я фиалок розовых, фиолетовых и белых, несколько вполне безобидных на вид цветочков, названий который уже и не упомню и что-то такое маленькое, кучерявое и вьющееся, разросшееся в последствии до угрожающих всему живому размеров. Прикупила красивые кашпо, пластиковые блюдечки, леечку, витамины всякие, то есть, удобрения, и всё это добро постепенно разместила на подоконнике, согнав с насиженного места своих чересчур разговорчивых коллег.

Сотрудницы на удивление спокойно отнеслись к силком навязанным преобразованиям и, что было для меня совсем уж неожиданным - рьяно взялись за уход и взращивание новоявленного зимнего сада. Если бы на этом всё кончилось… Но нет! Они начали пополнять коллекцию, но уже в соответствии со своими вкусовыми пристрастиями, каковые к моему ужасу были не только чрезвычайно разнообразны, но и экстравагантны без всякой меры.

Больше всех был недоволен Кульман. Ему вдруг стало не хватать света и воздуха, а его приятель Ватман так и вовсе крупно пострадал, причём, не единожды – цветоводки то и дело заливали его водой, удобрениями и самое страшное – норовили опрокинуть на него то баночку с тушью, то ещё что-нибудь не менее страшное и опасное для жизни.

Время шло, и мода на комнатные растения распространилась, а потом и завоевала все имеющиеся в наличии у моих товарок места и местечки. Негласные конкурсы на лучшие цветочки, листочки и лепесточки занимали думы садовниц и садовников гораздо больше, чем сроки сдачи проектов и Северо-Западу столицы начало уже угрожать архитектурное забвение. Мне, конечно, было не до Северо-Запада. Фиг с ним! Меня волновала собственная нервная система. Нам с Кульманом становилось всё хуже и хуже… Мы держались из последних сил! Знать бы тогда, что главные страдания впереди!

Часть третья. Криминальная

Нам подарили каллу…

Это был полный облом! Каллы я ненавижу с детства. Сама не знаю, почему. Палка, заканчивающаяся желтым и жёстким наконечником и белый, противно-блёклый и безжизненный лист, который все упорно величают цветком – всё это вызывало у меня чувство стойкого отвращения…  Из того горшка торчали сразу две таких палки. На их концах было что-то вроде бутонов, и это удручало меня совершенно. Я представляла, как они расцветут, белый лист развернётся, вывернув наизнанку своё исподнее, жёлтые внутренности предстанут на всеобщее обозрение, и толпы восхищённых поклонниц будут простаивать рядом с грядущим чудом, восхваляя и прославляя его несуществующие достоинства, действуя на мои и без того истрёпанные нервы, мешая созидать доброе, вечное, прекрасное…

Я хитростью и лестью пыталась избавиться от ужасного подарка и кому-нибудь его всучить, но оказалось, что горшок  был куплен именно нам с Кульманом в благодарность за заслуги на поприще садоводства, и путей отхода не осталось. Тогда-то в моей голове и начал зреть хитроумный  план по изничтожению ненавистных калл. Я решила погубить их медленно, мучительно, но верно. Я готовилась к преступлению несколько дней, собираясь с духом и мужеством. Никогда до того не пивала я чаю в стольких количествах. Крутой кипяток плюс крутая заварка с сахаром казались мне замечательным средством убийства… И я лила, и лила их в горшок упорно и безжалостно.

Не тут-то было! Каллы вдруг, словно мне назло, стали расти, как на дрожжах, они жирели, густели цветом, они пёрли вверх с неудержимостью, достойной другого применения… Я пала духом! Я чувствовала, что вступила в войну с врагом, который не намерен сдаваться.

И тогда я стала поливать его… тушью. Синей… И чернилами… Фиолетовыми… В больших количествах… Было страшно, что засекут, пресекут, пригвоздят и высекут. Было страшно. Но я, всегда упорная в достижении цели, старательно удобряла цветочки вредоносными жидкостями и с радостью предвкушала момент истины.

Момент не наступал. Каллы стояли, как заколдованные, и продолжали расти. Не так быстро, как в те времена, когда я заливала их чаем, но всё же…, они росли, а их бутоны всё увеличивались в размерах.
У меня опустились руки. И я отступила. Сдалась на милость победителя и, поставив злобные растения подальше от себя, постаралась больше не обращать на них никакого внимания.

Часть четвёртая. Капитуляция

Я увидела их первой. И остолбенела. Прислонилась к сразу взвывшему от возмущения Кульману и замерла в восторге. Плевать мне на вас Кульман, Ватман и иже с вами. Вы – тупые, глупые и бесчувственные твари. Посмотрите, ведь мы с вами сотворили ЧУДО! Своими руками…

…Они расцвели. Развернули свои белые снаружи крылья, отогнули их от стеблей и явили миру свой нежно-голубой туманный внутренний мир в дрожащей, тонкой, ярко-синей паутине прожилок… Это было красиво…, очень-очень красиво… Это сочетание ярко-жёлтого с голубым и зелёным…

Мне есть, чем гордиться… Есть, чем… Каллы впитали в себя голубое и фиолетовое... Они выстояли в нечестной борьбе и вышли из неё победителями. Горький стыд охватил меня и заслуженное расскаяние затопило сердце...

Часть пятая. Скучная и научная

Вскоре я ушла из архитектурного института, где скучно, нудно и конвеерно занималась проектированием прокладки сетей слабых токов. Ушла, подарив коллективу все цветы, горшки, блюдечки и леечку с насадками. И почему-то мне кажется, что те мои каллы больше никогда не бывали такими красивыми… Почему? Да, потому что им больше никому и ничего не надо было доказывать.

Ну, а судьба Кульмана с компанией меня и вовсе не интересует.

                *  *  *

Белокрыльник (калла) – род многолетних травянистых растений семейства аронниковых. Ядовит. Под названием «калла» в оранжереях и теплицах выращивают некоторые виды рода зантедесхия из Южной Африки.

Эти растения очень любят жару, влагу и…, и чайную заварку, в которой содержится целый комплекс полезных для них элементов…
Не знаю, любят ли они тушь с чернилами, или просто решили с их помощью меня перевоспитать… Не знаю…

Признаюсь, что я не стала любить каллы больше, чем раньше, но уж воевать с ними я впредь точно не стану! От них всего можно ожидать, так что лучше не связываться. На всякий случай…