Контакт

                Глава 1
     Жизнь возвращалась.  Громадный   корабль   еще   содрогался,   но
автоматические механизмы неуклонно продолжали свое дело, шутка ли, выйти из гиперпространства всего в 1 миллионе километров от звезды? Вся команда лежала в глубоком анабиозе. Анабиозная камера представляла собой овальную конструкцию из псевдометалла, покрытая стеклянным колпаком, переделанных из кресел, которыми пользовались в начале эры полетов в гиперпространстве.
     Два человека  остались  недвижимы в камерах. Третий осторожно  поднял
отяжелевшую  голову  и  вдруг  легко  встряхнул  темными волосами.  Он
поднялся, сел и наклонился вперед, чтобы прочитать  показания  приборов. Затем подошел к двум оставшимся камерам и принудительно включил их в режим
пробуждения.  Приборы  во  множестве усеивали наклонную, светлую панель большого пульта,  протянувшегося поперек всего помещения в полуметре от камер.
     - Вышли из анабиоза!  - раздался уверенный  голос.  -  Вы  опять
очнулись раньше всех, Джеймс? Идеальное здоровье для звездолетчика!
     Джеймс Рон, землянин,  штурман   и   астронавигатор   звездолета "Теллур",  мгновенно  повернулся,  встретив  еще  затуманенный  взгляд командира.
     Орн Тиркс, центурианин, капитан корабля,  с  усилием двигаясь,  облегченно вздохнул и встал перед пультом.
     - Мы прошли триста двадцать  четыре  парсека...  О-о-о! Мы  прошли звезду насквозь! - сказал Джеймс,- Новые приборы всегда неточны... э-э вернее,  мы плохо владеем  ими...  Можно  выключить музыку. Вадим проснулся!
     Джеймс услышал  в  наступившей  тишине  лишь  неровное  дыхание
очнувшегося товарища.
     Центральный пост управления звездолета напоминал довольно большой
круглый  зал,  надежно  скрытый  в  глубине гигантского корабля.  Выше
пультов приборов и герметических  дверей  помещение  обегал  синеватый
экран,  образуя полное кольцо.  Впереди, по центральной оси корабля, в
экране был вырез,  в котором находился прозрачный,  как хрусталь, диск
локатора  диаметром почти в два человеческих роста.  Огромный диск как
бы сливался с космическим  пространством  и,  отблескивая  в  огоньках
приборов, походил на черный алмаз.
     Орн Тиркс сделал неуловимое движение,  и тотчас все  три  человека,
находившиеся  на  посту  управления,  почти одинаковым жестом прикрыли
глаза.  Колоссальное оранжевое солнце загорелось с  левой  стороны  на
экране. Его свет, ослабленный мощными фильтрами, был едва переносим.
     Вадим покачал головой:
- Еще немного и все. И пылал бы наш звездолет в лучах короны.
- Да нет же, причин для беспокойства нет. – сказал Джеймс,- с тех пор когда мы впервые прилетели на альфу Центавра, мы многому научились у наших друзей центуриан. Они же нам и поведали многие свои новейшие открытия в области космологии, недаром же у нас капитаном назначен Орни.
Последнюю фразу Джеймс сказал на русском языке, дабы не смутить Тиркса. Вообще-то на корабле принято общаться на английском, но в некоторые моменты Вадим и Джеймс предпочитали общаться на русском, который оба прекрасно знали, к тому же между собой они сократили имя Орн до Орни, что более приятно ложилось на земной слух
     - Тем  и  страшны  эти новые суб-гиперпространственные звездолеты,  - ответил Вадим, биолог и астрофизик. – Мы делаем расчет,  а затем корабль мчится вслепую, как выстрел в темноту. И мы тоже мертвы и  слепы  внутри  защитных  вихревых  полей.  Мне  не нравится  этот  способ полета в космос,  хотя он и быстрее всего,  что могли придумать человечество и центуриане в целом.
     - Триста двадцать  четыре  парсека!  -  воскликнул Орн Тиркс.  - А для нас
прошел как будто миг...
     - Миг  сна,  подобного  смерти,  -  хмуро возразил Вадим,  - а
вообще на Земле...
     - Лучше не думать,  - выпрямился Джеймс,  - что на Земле прошло
больше двухсот лет. Что же будет, когда...
     - Это неизбежно в далеком пути с  любой  системой  звездолета,  -
спокойно сказал  командир.  - На "Теллуре" время для нас идет особенно
быстро.  И,  хотя мы забираемся дальше всех в космос,  вернемся  почти
теми же...
     Вадим приблизился к компьютеру.
- Все безупречно,  - сказал он несколько минут спустя.  - Это Теллур,
Звезда смерти и счастья, -задумчиво пробормотал он
     - А где же ее близкий сосед? - спросил Кари Рам.
     - Скрыт от нас главной звездой.  Видите,  спектр О-20.  С нашей
стороны - затмение, - ответил Вадим.
     - Раздвиньте щиты всех приемников! - распорядился командир.
     Их окружила   бездонная   чернота  космоса.  Она  казалась  более
глубокой,  потому что слева  и  сзади  горел  оранжево-золотым  огнем
Теллур. Только внизу, споря с ней, сияла пламенем белая звезда.
     - Тау Теллура совсем близко, - громко сказал Джеймс.
     Молодой астронавигатор хотел заслужить  одобрение  командира.  Но
Орн Тиркс  молча  смотрел  направо,  где выделялась чистым белым светом
далекая и яркая звезда.
     - Туда ушел мой прежний звездолет "Инотарк", - медленно проговорил
командир, почувствовав за своей спиной выжидательное  молчание,  -  на
новые планеты...
- Он ушел к Отирану. – сказал Орн
- Отиран это по вашему атласу, а по нашему? - вежливо осведомился Вадим.
     - На вашем атласе этой звезда нет... Впрочем вы сами когда нибудь долетите к ней и сами занесете в атлас. - ответил Орн, -Но пора за дело!
     - Будить остальных? - с готовностью спросил Вадим.
     - Зачем?  Мы  сделаем  один-два прыжка в пространстве,  если  убедимся,  что впереди   пусто,   -   ответил  капитан.  -  Включайте  оптические  и
радиотелескопы,  проверьте настройку  памятных  машин.  Вадим,  включите
обычные двигатели. Пока будем двигаться на них. Дайте ускорение!
     - До одной шестнадцатой световой?
     И в  ответ на молчаливый кивок командира, Вадим быстро проделал
необходимые   манипуляции.   Звездолет   даже   не   вздрогнул,   хотя
ослепительное, радужное пламя полыхнуло во весь обзор экранов и совсем
скрыло слабые звезды.
   - У нас несколько часов, пока приборы завершат наблюдения и окончат
четырехкратную проверку  программы,  - сказал капитан.  - Надо поесть,
потом каждый из нас может уединиться  и  отдохнуть  немного.  Я  сменю
Джеймса.
     Звездолетчики вышли из центрального поста.  Джеймс  пересел  во
вращающееся  кресло  посредине пульта.  Астронавигатор закрыл кормовые
экраны, и пламя ракетных моторов исчезло.
     Альфа Теллура продолжало мерцать дерзкими отблесками на
бесстрастной полировке приборов.  Диск  переднего  локатора  оставался
черным,   бездонным   колодцем,   но   это   не  смущало,  а  радовало
астронавигатора.
     Сюда, в широкий  коридор  пространства,  свободного  от  звездных
скоплений   и   темных   облаков,  был  направлен  "Теллур"  -  первый
звездолет с суб-гиперпространственными двигателями. Этот тип звездолетов,   должен  был  достигнуть  гораздо  больших  глубин Космоса,  чем  прежние  ядерно-ракетные, мезонные и анамезонные   звездолеты землян,
летавшие  со  скоростью  пять  шестых  и шесть седьмых скорости света.
Корабли, которые имели на своем борту такие двигатели действовали по
принципу сжатия гиперпространства и были в миллионы раз быстрее. 
Но их опасной стороной было то,  что звездолет в момент входа в сжатое гиперпространство (суб-гиперпространство) не мог быть управляем. Земляне и Центуриане могли  перенести вход в суб-гиперпространство  лишь  в  бессознательном состоянии, погруженные в анабиозный сон.
"Теллур" был оснащен тремя типами двигателей: Суб-гиперпространственными,
мезонными и гиперпространственными. На его борту находились двадцать анабиозных камер, камера для возможного контакта и очень много научной и исследователькой аппаратуры.
«Теллур» шел к углеродной звезде. Его послали  в  неимоверно  далекий рейс и его приоритеты сотавляли:
В-превых: возможный контакт, а во-вторых: чтобы его экипаж
изучил загадочные  процессы  превращения  материи  непосредственно  на
углеродной звезде,  очень важные и для землян, и для центуриан...
    
   Глава 2

Рон проверил приборы-охранители.  Они  показывали,  что  все
связи  автоматов  корабля в исправности.  Молодой астролетчик предался
размышлениям.
     Далеко-далеко, на  расстоянии 324 парсеков,
осталась Земля -  прекрасная,  устроенная  человечеством  для  светлой
жизни и  вдохновенного творческого труда.  В этом обществе ,
каждый человек хорошо знал всю планету.  Не только ее заводы, рудники,
плантации  и  морские  промыслы,  учебные  и исследовательские центры,
музеи и заповедники,  но и милые сердцу уголки отдыха, одиночества или
уединения с любимым человеком.
     И от этого чудесного мира  человек,  предъявляя  к  себе  высокие
требования,  углублялся  все  дальше  в  космические  ледяные бездны в
погоне за новыми знаниями,  за разгадкой тайн природы, не покорявшейся
без жестокого сопротивления.  Все дальше шел человек от Луны,  залитой
убийственным рентгеновским и ультрафиолетовым  излучением  Солнца,  от
жаркой  и  безжизненной  Венеры  с ее океанами нефти,  липкой смоляной
почвой и вечным туманом,  от холодного,  засыпанного песками  Марса  с
чуть теплящейся подземной жизнью.  Едва началось изучение Юпитера, как
новые корабли достигли ближайших звезд.  Звездные звездолеты  посетили
звезду Барнарда, Сириус, Эридан, альфу и проксиму Центавра, на которой собственно и встретили разумную жизнь центуриан, которые по науке и общественному строю намного обогнали нас, землян.
Конечно,  не  сами  звезды,  а  их  планеты  или  ближайшие
окрестности,  если  это  были  двойные  звезды,  как Сириус,  лишенные
планетных систем. Но межзвездные  корабли  Земли  еще не побывали на других планетах,  где где обитали мыслящие существа – иные цивилизации...
     Увлеченный работой и своими мыслями,  Вадимн  не заметил,  как прошло несколько молчаливых часов.  Громадный звездолет продолжал  свой  бег  в 
черную пустоту  пространства.  Товарищи  астрофизика  тихо  сидели  в глубине
полукруглого  дивана,   поблизости   от   массивной   тройной   двери,
изолировавшей пост управления от других помещений корабля.
     Веселый звон  маленьких  колокольчиков  сигнализировал  окончание
вычислений. Командир звездолета медленно подошел к пультам.
     - Нет,  тут тридцатипроцентная неопределенность! - Тэй показал на
конечный  отрезок черного стержня,  едва заметно вибрировавшего в такт
колебаниям связанных с ним стрелок.
     - Да,  полная определенность - пятьдесят семь парсеков.  Отбросим
пять  на  возможность  скрытых  ошибок  -  пятьдесят   два.   Готовьте
прыжок.
     Снова проверялись все бесчисленные механизмы и связи корабля. Орн Тиркс  соединился с анабиозными камерами,  где находились погруженные в сон остальные
пять членов экипажа "Теллура".
     Автоматы физиологического   наблюдения   отметили,  что  организм
спящих в нормальном состоянии.  Тогда командир включил  защитное  поле
вокруг  жилых  помещений  корабля.  На  матовых  панелях  левой  стены
побежали красные струи - потоки газа в спрятанных позади них трубках.
     - Пора? - слегка хмурясь, спросил Вадим.
     Тот кивнул.  Трое дежурных молча опустились в анабиозные камеры.
     - Итак,  еще на полтораста лет земной жизни!  - сказал Джеймс,
приложив аппарат сна к обнаженной руке.
     Капитан зорко посмотрел на него.  Глаза  юноши  светились  легкой
насмешкой,  свойственной  здоровому и вполне уравновешенному человеку.
Командир подождал,  пока его товарищи откинулись в креслах  и  закрыли
глаза - впали в бессознательное состояние. Тогда он включил рычажки на
маленькой коробке у своего колена.  Бесшумно и неотвратимо,  как  сама
судьба, закрылись стеклянные  колпаки. За минуту до этого Орн Тиркс
включил механических роботов,  управлявших прыжком и  защитным
полем. Под  колпаком  в  слабом  свете  голубоватого  ночника командир
прочитал показания контрольных приборов и только  после  этого  усыпил
себя...

  Глава 3               

«Теллур» вышел из прыжка и готовился перейти на орбиту.
     Колоссальная звезда из редкого класса "темных"  углеродных  звезд
подвергалась детальному изучению. Подобные звезды,  их  поперечник  равнялся  ста  пятидесяти  -  ста  семидесяти диаметрам   нашего   Солнца,   отличались  обилием  углерода  в  своих атмосферах.  При температуре в две-три тысячи градусов атомы  углерода соединялись   в   особые  молекулы-цепочки,  из  трех  атомов  каждая.
Атмосфера звезды с такими молекулами задерживала излучение  фиолетовой
части  спектра,  и  свет  гиганта  был очень слабым сравнительно с его
размерами.
     Но центры   углеродных  гигантов,  разогретые  до  ста  миллионов
градусов,  были могучими генераторами нейтронов  и  превращали  легкие
элементы  в тяжелые и даже заурановые,  вплоть до калифорния и россия,
  Ученые считали,  что фабриками тяжелых элементов Вселенной были углеродные звезды. Они рассеивали эти элементы в пространстве после периодических взрывов.
Экипаж звездолета    проснулся,    и    каждый    занялся    теми
исследованиями,  ради  которых  он  умер  для  Земли  на  семьсот лет.
Движение корабля казалось теперь очень медленным,  но более скорый бег
и не был нужен.
     "Теллур" шел, слегка отклоняясь к югу от углеродной звезды, чтобы
держать экран локатора вне ее излучения.  И его черное зеркало недели,
месяцы и годы оставалось по-прежнему  беспросветно  темным.
      Пробуждение после  продолжительного  сна  вызвало,  как   всегда,
подъем жизненной энергии.  Экипаж звездолета - преимущественно молодые
люди - проводил свободное время в гимнастическом зале.
     Они придумывали труднейшие упражнения,  фантастические танцы или,
надев отталкивающие пояса и  кольца  на  руки  и  на  ноги,  совершали
головоломные трюки в антигравитационном углу зала. Астролетчики любили
плавать  в  большом  бассейне  с  ионизированной   светящейся   водой,
сохранившей прекрасную голубизну колыбели народов Земли - Средиземного
моря.
     Джеймс  сбросил рабочий костюм и устремился к бассейну,  но его
остановил веселый голос:
     - Джеймс, помогите! Без вас не получается этот поворот.
     Высокая девушка-химик, Айя Мигури, в короткой тунике из зеленой, в
тон  ее  глазам,  сверкающей  ткани,  была  самой  веселой  и  молодой
участницей экспедиции.  Она не раз  возмущала  спокойного  Джеймса Рона  своей
порывистой резкостью,  но танцы он любил не меньше Айи, прирожденной
плясуньи. Он с улыбкой подошел к ней.
     Слева, с  высоты  помоста над бассейном,  его приветствовала Тинк Аллун, биолог звездолета. Она старательно укладывала массу своих черных
волос  перед  упражнением на трапеции.  К Тинк приблизился,  осторожно
ступая по  пружинящей  пластмассе,  Вадим,  протягивая  за  спиной
девушки  мускулистую,  сильную  руку.  Раскачиваясь  в  такт движениям
доски,  Тинк откинулась назад,  на эту надежную опору.  На секунду оба
замерли,  смуглые,  сильные и уверенные. Едва  уловимым
движением молодая женщина выгнулась еще сильнее, сделала полный оборот
вокруг руки астрофизика,  и оба полетели над залом,  сплетаясь
точно в танце.
     - Он все забыл!  - пропела Айя Мигури,  прикрывая  глаза  Джеймса
кончиками горячих пальцев.
     - Разве не красиво?  - ответил тот вопросом  и  притянул  к  себе
девушку в первом движении танца, войдя в полосу звукового фона.
     Джеймс и Айя были лучшими танцорами  корабля.  Только  они  умели
отдавать  себя  полностью мелодии и ритму,  выключая все другие думы и
чувства.  И  Джеймс  унесся  в  мир  танца,  не  ощущая  ничего,   кроме
наслаждения согласованными легкими движениями.  Рука девушки, лежавшая
у него на плече, была сильна и нежна. Зеленые глаза потемнели.
     - Вы и ваше имя - одно,  - шепнул Джеймс.
     - Вы  радуете меня,  - без улыбки ответила девушка,
     - Иногда. Мне хотелось бы встретить такого человека, как в давнем
прошлом:  вынужденного скрывать свои мечты, свои чувства от окружающей
злобы, закалять их, выращивать неколебимыми, полными невероятной силы.
     - О,  я  понимаю!
     - Да, Айя!
     Но Айя вошла в игру и,  нахмурившись,  потянула его  за  рукав.
Джеймс последовал за девушкой,  и они вышли из спортивного зала в тускло
освещенный боковой проход.  Указатели  вибрации  равномерно  и  неярко
мигали,  будто  стены  корабля боролись с надвигавшимся сном.  Девушка
сделала несколько  быстрых  бесшумных  шагов  и  замерла.  Тень  скуки
мелькнула на ее лице так быстро, что Рон не мог бы поручиться, что он
действительно заметил у нее этот признак душевной слабости. Незнакомое
чувство больно резануло его. Джеймс снова взял руку Айи.
     - Пойдем в библиотеку. Мне два часа до смены.
     Она послушно направилась к центру корабля.
     Библиотека, или зал общих занятий,  находилась непосредственно за
центральным постом управления,  как на всех звездолетах.  Айя и Джеймс
открыли герметическую дверь третьего поперечного коридора  и  вышли  к
двустворчатому  эллипсу  люка  центрального прохода.  Едва только Джеймс
наступил на бронзовую пластинку и тяжелые створки беззвучно разошлись,
как  молодые  люди  услышали могучий вибрирующий звук.  Айя радостно
сжала пальцы астрофизика.
     Оба скользнули в библиотеку.  Рассеянный  свет,  казалось,  вился
дымкой  под матовым потолком.  Два человека ютились в глубоких креслах
между колонками фильмотек,  скрытые в тенях углублений.  Айя увидела
врача  Милену Йорк и квадратную фигуру Ониса Тарка, инженера по двигателям, грезившего о чем-то,  закрыв  глаза.  Слева,  под  гладкими
раковинками акустических устройств, склонился над серебристым футляром
W.L.C.L., сам командир "Теллура".
WLCL-это Wordl Life Computer Linc, система обнаружения разума в космосе.
 Орн Тиркс не заметил вошедших.  Он копался в системе слежения и старался настроить аппарат на частоты 24,9 ef. В библиотеку беззвучно скользнула Тинк в белом халате.  Милена, стал делать командиру  какие-то  знаки.  Тиркс
поднялся и вышел с Миленой,  провожаемые  встревоженными  взглядами
слушателей.  Со вторым астронавигатором, Пьером Шампом на дежурстве  случилась  очень редкая беда - приступ гнойного аппендицита.  Вероятно,  он не выполнил
абсолютно  точно  программы  врачебной   подготовки   к   космическому
путешествию.  И  теперь врач запросил  разрешение  командира на
срочную операцию.
     Капитан выразил   сомнение.  Современная  медицина,  овладевшая
методами импульсного нервного регулирования  человеческого  организма,
как в электронных устройствах, могла устранять многие заболевания.
     Но врач звездолета настоял на своем.  Он доказал,  что у больного
останется  залеченный  очаг,  который  может  дать  новую  вспышку при
огромных физиологических перегрузках, переносимых звездолетчиками.
     Пьер лег   на   широкое   ложе,   опутанный   проводами
импульсных датчиков.  Тридцать шесть приборов  следили  за  состоянием
организма.  В  затемненной комнате размеренно замигал и слабо зазвенел
гипнотизирующий прибор.  Милена окинула взглядом  аппараты  и  кивнула
Тинк Аллун, а та придвинула   прозрачный  куб. Операция началась,
Автоматический доктор (Bi-628), как его здесь называли, сделал надрез, и тут же на иформационном табло робота высветился диагноз, подтверждающий диагноз врача.
Затем Би-628 извлек из своей груди, кажущейся бездонной, еще пару инструментов и ловко, не повреждая остальные органы, произвел удаление аппндикса. Затем больного уложили на кушетку и смазали гелем место шва, хотя на самом деле никакого шва и в помине не было. Би-628 сшивает все, абсолютно все и нервы, и кровеносные сосуды, и кожу особенным образом, так точно, что шва практичеки не остается, его можно заметить лишь под микроскопом.
Капитан вздохнул с облегчением:
     - Уф-ф! Слава современной медицине! Да только как  ни  велико  было могущество медицины,  все же нередко непредусмотренные особенности организма давали  неожиданные  осложнения,  нестрашные   в   огромных
лечебных институтах планеты, но опасные в небольшой экспедиции.
     В центральном  посту управления Вадим Шилов установил излюбленный им
режим вечера.  Неярко горели только самые необходимые лампы, и большое
круглое   помещение  казалось  уютнее  в  сумеречном  свете.  Пьер Шамп, уже пришедший в себя и начавший работать, мурлыкал простую французскую песенку,  занимаясь  неустанной  проверкой вычислений.  Путь  звездолета  подходил  к  концу  - сегодня надо было повернуть корабль в направлении альфы Тауруса, чтобы пройти мимо исследованной  углеродной  звезды.  Приближаться  к  ней стало опасно. Лучевое давление начинает возрастать настолько,  что  при  субсветовой
скорости корабля может нанести страшный, непоправимый удар.
     Почувствовав чье-то присутствие за спиной, Пьер обернулся.
     Капитан наклонился  над  плечом  2 астронавигатора,  читая суммированные
показания приборов в  квадратных  окошечках  нижнего  ряда.  Пьер вопросительно  посмотрел  на  своего командира,  и тот кивнул головой.
Повинуясь едва заметному движению пальцев Пьера,  по всему кораблю
зазвучали сигналы внимания и стандартные металлические слова:
     - Внимание всему персоналу!
Орн Тиркс придвинул к себе микрофон,  зная,  что во всех отделениях
звездолета люди  замерли,  невольно  обратив  лица  к  замаскированным
отверстиям динамиков:  человек  еще не отвык смотреть по направлению
звука, когда хотел быть особенно внимательным.
     - Внимание всем! - повторил капитан. - Корабль начинает торможение
через пятнадцать минут.  Всем,  кроме дежурных, лежать в своих каютах.
Первая  фаза  торможения окончится в восемнадцать часов,  вторая фаза,
при  шести  "Ж",  будет  продолжаться  шесть  суток.  Поворот  корабля
произойдет после сигналов ударной опасности. Все!
В 20:00 командир поднялся с  кресла  и,  пересиливая
обычную боль торможения в пояснице и затылке,  объявил,  что, пожалуй,
отправится спать на все  шесть  суток  замедления  хода.  Весь  экипаж
"Теллура"  теперь  не оторвать от приборов:  ждут последних наблюдений
углеродной звезды. Джеймс решил, что и ему надо поспать, его вахта слишком затянулась, пока болел Пьер. Вадим хмуро  посмотрел  на  удалявшегося командира.  С каждым усовершенствованием, - подумал он, - возрастали   надежность   и   сила   космических звездолетов.  Трудно  даже сравнить мощь "Теллура" с теми скорлупками, плававшими по морям Земли, которые издавна получили название кораблей. Теперь объединенные знания Центуриан и Землян, вполне смогут добиться всего и вся в космосе. И  все  же  его  звездолет  тоже  не  более  как скорлупка в бездонных глубинах пространства...

  Глава 4

     Джеймс чуть не подскочил от неожиданности, услышав веселый смех
Капитана Орн Тиркса. Несколько дней назад весь экипаж был встревожен известием о
внезапной болезни командира. В его каюту допускался лишь врач, и все невольно понижали голос,  проходя мимо гладкой двери, плотно закрытой, как  во  время  аварии.  Вадим, Пьер и Джеймс вынуждены были провести всю намеченную
программу - поворот корабля,  новый разгон его,  чтобы уйти из области
лучевого  давления  углеродной  звезды  и  начать  пульсацию назад,  к
Солнцу. Джеймс и Пьер шли рядом со своим командиром и сдержанно  улыбались. Оказалось,  командир  в  сговоре  с  врачом  намеренно  устранился  от командования,  чтобы дать возможность Пьеру провести всю  операцию самому,  ни  на кого не надеясь, но все равно помощники нашлись – это был Джеймс и Вадим. Пьер ни за что не признался бы в жестоких сомнениях перед поворотом,  но корил командира за причиненное всему экипажу волнение. Орн  шутливо  оправдывался  и  убеждал Пьера в  полной безопасности  звездолета в пустоте космического пространства.  Приборы не могли ошибиться,  четырехкратная проверка каждого расчета исключала возможность  неточности.  Пояса  астероидов  и  метеоритов у звезды не могло быть в зоне сильного лучевого давления.
     - Неужели вы более ничего не ждете?  - осторожно осведомился Джеймс.
     - Неучтенная  случайность,  конечно,  возможна.  Но великий закон
космоса, названный законом среднего положения. (Закон среднего положения -
математическое  выражение,  в  котором  конечные  результаты подсчетов
обозначаются  неким  средним  числом.  Крайние  наибольшие  и  крайние
наименьшие величины отбрасываются.(прим. автора)) Можно быть уверенным, что
здесь,  в этом пустом уголке космоса,  ничего нового не встретится. Мы
вернемся немного назад и войдем в суб-гиперпространство, и уже скоро появимся возле станции «Океан», по данным, сейчас она чуть дальше Плутона. Теперь уже скоро!
     - Да странно:  нет ни радости, ни ощущения хорошего дела, ничего,
что бы  оправдывало нашу смерть для Земли на семьсот лет,  - задумчиво
сказал Джеймс, - да, я знаю - десятки тысяч наблюдений, миллионы
вычислений, снимков, памятных записей... Новые тайны материи
раскроются там, на Земле и на Элитроне, родной планете центуриан... Но как незримо и невесомо все это! Зародыш будущего, и ничего более!
     - Сколько же борьбы,  труда и смертей вынесло человечество,  а до
него   триллионы  поколений  животных  на  слепом  пути  исторического
развития из-за вот этих зародышей будущего!  - с азартом возразил Пьер Шамп.
     - Так это все для ума. – ответила Айя, незаметно вмешавшаяся в беседу. - А для чувства  мне  важен  только  человек  - единственная  разумная  сила  в  космосе,  которая  может использовать стихийное развитие материи,  овладеть им.  Но мы,  люди,  так одиноки, бесконечно    одиноки!   У   нас   есть   несомненные   доказательства существования множества населенных миров,  но никакое другое  мыслящее существо  еще  не  скрестило  своего  взгляда  с  глазами людей Земли, не считая конечно центуриан!
При этом Айя покосилась на капитана, затем продолжила:
- Сколько мечтаний,  сказок,  книг,  песен, картин в предчувствии такого
великого  события,  и  оно  не сбылось!  Не сбылась великая,  смелая и
светлая мечта человечества,  рожденная давным-давно,  едва  рассеялась
религиозная слепота!
     - Слепота!  - вмешался Онис Тарк.  - А знаете,  как  наши  недавние
предки центуриан уже в эпоху первого выхода в космос представляли осуществление
этой  великой  мечты?  Военное   столкновение,   зверское   разрушение
кораблей, уничтожение друг друга в первой же встрече, в том числе и Землю! Да, да, именно Землю, мы тогда собирались напасть на вас – это и было освоение Космоса! Благодарение Онан Дарк, что мы успели избавиться ото всего этого.
     - Немыслимо! - горячо воскликнули Джеймс и Вадим.
     - Наши  современные  писатели  не  любят писать о мрачном периоде
конца капитализма,  - возразила Айя.  -  Вы  знаете  из  школьной
истории,  что наше человечество в свое время тоже прошло весьма критическую
точку развития.
     - О да!  - подхватил Джеймс. - Когда уже открылось людям могущество
овладения материей и космосом,  а  формы  общественных  отношений  еще
оставались  прежними и развитие общественного сознания тоже отстало от
успехов науки.
     - Почти  точная  формулировка.  У  вас хорошая память, мистер Рон! – сказала Айя, - но скажем иначе:  космическое познание и космическое могущество пришли  в противоречие  с  примитивной  идеологией  собственника-индивидуалиста.
Здоровье и будущность человечества несколько  лет  качались  на  весах
судьбы,  пока не победило новое и человечество в бесклассовом обществе
не соединилось в одну семью... Хотя это и стоило много жизней. Там, в капиталистической половине мира, не  видели  новых путей и рассматривали свое общество как незыблемое и неизменное, предвидя и в будущем неизбежность войн и самоистребления.
      - Может  быть,  критические  точки  проходит  каждая  цивилизация
везде, где формируется человечество на планетах иных солнц, - медленно
сказал  Вадим,  бросая беглый взгляд на верхние циферблаты ходовых
приборов. - Мы знаем уже две необитаемые планеты с водой,  атмосферой,
с  остатками кислорода,  где ветры вздымают лишь мертвые пески и волны
таких же мертвых морей. Наши корабли сфотографировали...
     - Нет,  -  покачал  головой Джеймс,  - не могу поверить,  чтобы
люди, уже познавшие безграничность космоса и то могущество, которое им
несет наука, могли...
     - ...рассуждать,  как звери,  только овладевшие логикой? – подхватила Тинк Аллун. - Но ведь старое   общество   складывалось   стихийно,   без   заранее  заданной целесообразности,  которая отличает высшие формы общества, построенные
людьми.  И  разум  человека,  характер  его  мышления тоже были еще на первичной стадии прямой или математической логики,  отражавшей  логику законов развития материи, природы по непосредственным наблюдениям. Как только центуриане накопили исторический опыт,  познали  историческое развитие  окружающего мира,  возникла диалектическая логика как высшая стадия развития мышления, вне зависимости мышления. Мы поняли двойственность явлений природы и собственного существования.  Осознали, что, с одной стороны, существование как индивидуальность очень мал и мгновеннна в жизни, подобен капле в океане или  маленькой  искорке,  гаснущей  на  ветру.  А с другой – необъятно велик,  как Вселенная,  обнимаемая его рассудком и чувствами  во  всей бесконечности времени и пространства.
     Командир звездолета в  задумчивости  начал  ходить  перед
экипажем. По мере беседы слушателей уже собралось достаточно, бросив свои дела и обязанности, но тем не менее следя за показаниями приборов.
Орн Тиркс первый нарушил наступившую тишину.
     - В  моей  коллекции  исторических книг-фильмов есть одна,  очень
характерная для той нашей и вашей эпохи.  Этот перевод на английский язык сделан не машиной,  а Тен Дар Ваном,  историком,  умершим в прошлом веке. Давайте прочитаем его!  - Он улыбнулся жадному интересу молодых людей и вышел  в  коридор носового отсека.
- Никогда я не буду настоящим командиром! - вздохнул виновато Вадим,
- невозможно знать все, что знает наш капитан.
     - А он при мне говорил,  что он  плохой  капитан  из-за широкого
диапазона своих  интересов,  -  отозвался  Джеймс,  усаживаясь  в кресло
дежурного навигатора.
     Вадим   удивленно   посмотрел  на  товарища.  Они  молчали,  и
негромкое  пение  приборов  казалось  неизменным.  Громадный  корабль,
набрав   предельную   скорость,  уверенно  устремлялся  в  сторону  от
углеродной звезды в  избранный  квадрат,  где  в  глубочайшей  черноте
пространства тонули, слабо мерцая, далекие галактики - четыре звездных
острова.  Они были на  таком  расстоянии,  что  свет,  шедший  оттуда,
бессильно  умирал  в  глазу человека - чудесном приборе,  для которого
достаточно было всего несколько квант света.
    
  Глава 5

Все тихо спали в своих каютах, только Джеймс находился на вахте, когда внезапно на экране большого локатора вспыхнула и заколебалась  светящаяся  точка.  Раздался  пронзительный  звон,  от которого у Джеймса замерло дыхание. Он, не  раздумывая,  дал  сигнал   общей   тревоги  и вызов командира,  приказывавший всем остальным членам экипажа занимать места аварийного назначения.
Тиркс, Онис и Пьер  ворвались  в рубку и заняли свои места перед панелью управления. Черное зеркало локатора ожило.  В нем, как в бездонном озере,
плавал крохотный шарик света - круглый,  с резкими краями.  Он качался вверх и вниз,  медленно сползая направо.  Астролетчики удивились,  что роботы,    предупреждавшие   столкновение   корабля   с   метеоритами, бездействовали.  Значит  ли  это,  что  на  экране  не  их  отраженный поисковый луч, а чужой?!
Звездолет продолжал идти тем же курсом,  и световая точка  теперь трепетала в нижнем правом квадрате. Догадка заставила содрогнуться Орна Тиркса,  закусить губы Вадима, до боли сжать край пульта Джеймса. Теперь резко еще пищал W.L.C.L. – а значит этот прибор обнаружил...
Нечто небывалое летело навстречу, испуская сильный луч локатора, такой
же, какой бросал далеко вперед себя "Теллур".
     Так отчаянно было желание, чтобы догадка оправдалась, чтобы после
безумного взлета надежды не  свалиться  в  пучину  разочарования,  уже
сотни  раз случавшегося со звездолетчиками Земли и Центавра,  что командир замер, боясь  произнести  хотя  бы  одно  слово.  И  как  будто  его  тревога
передалась тем, впереди. Светящаяся точка на экране погасла,  зажглась снова и замигала  с промежутками,  учащая  вспышки,  по  четыре  и  две.  Эта регулярность чередования могла быть порождена лишь единственной во  всей  Вселенной силой - Разумной мыслью! Больше не оставалось сомнений: навстречу шел звездолет. Здесь, в безмерной дали пространства,  впервые достигнутой земным
кораблем, это мог быть только звездолет другого мира, с планет другой,
отдаленной звезды. Луч главного локатора "Теллура" также стал прерывистым. Джеймс передал   несколько   сигналов   условного  светового  кода.  Казалось
совершенно невероятным,  что там, впереди, эти простые движения кнопки
вызывают на экране неведомого корабля правильные чередования вспышек.
     Голос Орна Тиркса в репродукторах корабля выдавал его волнение.
     - Внимание!  Навстречу идет чужой корабль!  Мы отклоняемся от
курса  и  начинаем  экстренное  торможение.  Прекратить  все   работы!
Экстренное торможение! По местам посадочного расписания!
     Нельзя было  терять  ни  секунды.  Если  встречный  корабль   шел
примерно  с  той же скоростью,  что и "Теллур",  то скорость сближения
звездолетов была близка к световой,  достигая двухсот  девяноста  пяти
тысяч  километров  в  секунду.  Локатор  давал  в  распоряжение  людей
несколько секунд. Вадим, пока капитан говорил в микрофон,  что-то
шепнул Джеймсу. Бледный от напряжения, юноша понял с полуслова и произвел
какие-то манипуляции на пульте локатора.
     - Блестяще!  -  воскликнул  командир,  следя,  как на контрольном
экране луч очертил стрелу,  изогнув  ее  налево,  назад  и  завился  в
спираль.
     Прошло не больше десяти секунд.  На экране промелькнул светящийся
стреловидный  контур,  отогнулся  к  правой  стороне  черного  круга и
завертелся мгновенной спиралью. Вздох облегчения, почти стон, вырвался
одновременно  у людей на центральном посту.  Те,  неведомые,  летевшие
навстречу из таинственных глубин  космического  пространства,  поняли!
Пора! Зазвенели тревожные звонки.  Теперь уж не луч чужого локатора,  а
твердый   корпус   корабля  отразился  на  главном  экране. Джеймс
молниеносным движением выключил робота, пилотировавшего корабль, и сам
дал "Теллуру" ничтожнейшее отклонение влево.  Звон умолк, черное озеро
экрана  погасло.   Люди   едва   успели   заметить   световую   черту,
промелькнувшую  на обзорном локаторе правого борта.  Корабли разошлись
на невообразимой скорости и унеслись вдаль. Пройдет несколько дней,  прежде чем они сойдутся снова. Мгновение не упущено,  оба звездолета затормозят, повернут и ходом, рассчитанным точными машинами, снова приблизятся к месту встречи.
     - Внимание!  Начинаем экстренное  торможение!  Дайте  сигналы
готовности по секциям! - говорил в микрофон Орн Тиркс.
     Зеленые огни готовности секций выстраивались в ряд над  погасшими
индикаторами  моторных  счетчиков.  Двигатели  корабля замолкли.  Весь
звездолет замер в ожидании. Командир окинул взглядом пост управления и
молча  кивнул  головой  на  кресла,  включив  в  то  же  время робота,
предназначенного управлять торможением.  Помощники видели, как капитан
нахмурился  над  шкалой  программы  и повернул регулятор на цифру
"8". Броситься в кресло и нажать включатель робота было делом нескольких секунд.
Звездолет ощутимо уперся в пустоту пространства - так в древности
спотыкались ездовые животные,  и их всадники летели  через  голову  на
милость  судьбы.  И  сейчас  гигантский  корабль как будто поднялся на
дыбы.  Его "всадники" полетели в глубину  гидравлических  кресел  и  в
легкое беспамятство.

                Глава 6

     В библиотеке "Теллура" собрался весь экипаж. Только один дежурный
остался  у  приборов  ОЭС,  охраняющих  связи  сложнейших  электронных
аппаратов  корабля.  "Теллур"  повернул  после  торможения,  но  успел
отдалиться  от  места  встречи  больше  чем   на   десять   миллиардов
километров.  Звездолет  шел  медленно,  со  скоростью в одну двадцатую
абсолютной,  в то  время  как  все  его  расчетные  машины  непрерывно
проверяли  и  исправляли курс.  Надо было вновь найти незримую точку в
необъятном космосе и в  ней  совсем  уже  ничтожную  пылинку  -  чужой
звездолет.   Восемь   суток  должно  было  длиться  почти  невыносимое
ожидание.  Если все расчеты и поведение корабля  не  дадут  отклонения
более допустимого,  если те,  неведомые,  также не ошибутся и обладают
столь же совершенными приборами и послушным кораблем, тогда звездолеты
сойдутся  настолько  близко,  чтобы нащупать друг друга в непроглядной
тьме лучами локаторов. Тогда впервые  за всю историю человек соприкоснется с братьями по мысли,  силам и стремлениям.  С теми,  чье присутствие давно уже  было предугадано,   доказано,   подтверждено  бесконечно  прозорливым  умом
человека.  Чудовищные пропасти  времени  и  пространства,  разделявшие
обитаемые  миры,  до  сих  пор оставались непреодолимыми.  Но вот люди
Земли подадут руку другим мыслящим существам космоса,  а от них -  еще
дальше,  новым  братьям с других звезд.  Цепь мысли и труда протянется
через бездны пространства  как  окончательная  победа  над  стихийными
силами природы. Миллиарды лет надо было копошиться  в  темных  и  теплых  уголках морских  заливов  крохотным комочкам живой слизи,  еще сотни миллионов
лет из них формировались более сложные существа,  наконец вышедшие  на
сушу.  В  полной  зависимости  от  окружающих сил,  в темной борьбе за
жизнь, за продолжение рода прошли еще миллионы веков, пока не развился
большой мозг  -  наисильнейший  инструмент  поисков  пищи,  борьбы  за
существование. Темпы развития  жизни  все  ускорялись,  борьба  за существование
становилась острее,  и убыстрялся естественный отбор.  Жертвы, жертвы,
жертвы   -   пожираемые   травоядные,  умирающие  от  голода  хищники,
погибающие слабые, заболевшие, состарившиеся животные, убитые в борьбе
за   самку,   во   время   защиты  потомства,  погубленные  стихийными
катастрофами. Так было на всем протяжении слепого пути эволюции, пока в тяжелых
жизненных условиях эпохи великого оледенения дальний родич обезьяны не
заменил осмысленным трудом звериный поиск пищи. Тогда он превратился в
человека,  познав величайшую силу в коллективном труде,  в осмысленном
опыте. Но и после  того  протекло  еще  много  тысячелетий,  наполненных
войнами и страданием,  голодом и угнетением, невежеством и надеждой на
лучшее будущее. Потомки не  обманули  своих  предков:  лучшее  будущее наступило, человечество,  объединенное в бесклассовом обществе,  освобожденное от страха и гнета, поднялось к невиданным высотам знаний и искусства. Ему
под  силу  оказалось  и  самое   трудное   -   покорение   космических
пространств.  И  вот  наконец  вся  тяжкая  лестница  истории  жизни и
человека,  вся мощь  накопленного  знания  и  безмерных  усилий  труда
завершилась   изобретением   звездолета  дальнего  действия  "Теллур",
заброшенного в глубокую пучину Галактики.  Вершина развития материи на
Земле  и  в  Солнечной  системе  соприкоснется через "Теллур" с другой
вершиной,  вероятно,  не  менее  трудного  пути,  проходившего   также
миллиарды лет в другом уголке Вселенной.
     Эти мысли в той или другой форме тревожили каждого члена экипажа.
Сознание  величайшей ответственности момента заставило стать серьезной
даже юную Тайну.  Ничтожная горстка  представителей  многомиллиардного
земного и центурианского человечества  -  смогут  ли они быть достойными его подвигов, труда, физического совершенства, ума и стойкости? Как подготовить  себя  к  предстоящей  встрече?  Помнить  о  всей кровавой и великой борьбе человечества за свободу тела и духа! Самым важным, захватывающим и таинственным был вопрос: каковы те, что идут сейчас нам навстречу?  Страшны  или  прекрасны  они  на  наш, земной, взгляд?
     Айя Мигури, химик и биолог, взяла слово.
     Молодая женщина,   ставшая   еще   более   красивой  от  нервного
возбуждения,  часто поднимала взгляд к картине над дверью. Исполненная
перспективными  красками,  большая  панорама Лунных гор Экваториальной
Африки с потрясающим контрастом угрюмых лесных склонов и  светоносного
скалистого гребня как бы оттеняла ее мысли.
     Айя говорила,  что человечество  давно  отрешилось  от  когда-то
распространенных теорий, что мыслящие существа могут быть любого вида,
самого  разнообразного  строения.   Пережитки   религиозных   суеверий
заставляли  даже серьезных ученых необдуманно допускать,  что мыслящий
мозг может развиваться в  любом  теле,  как  прежде  верили  в  богов,
являвшихся в любом облике. На самом деле облик человека, единственного
на Земле существа с  мыслящим  мозгом,  не  был,  конечно,  случаен  и
отвечал  наибольшей  разносторонности приспособления такого животного,
его  возможности  нести  громадную  нагрузку  мозга   и   чрезвычайной
активности нервной системы.
     Наше понятие человеческой красоты и красоты  вообще  родилось  из
тысячелетнего   опыта  -  бессознательного  восприятия  конструктивной
целесообразности и совершенства приспособленности к тому  или  другому
действию.  Вот  почему  красивы  и могучи машины,  и морские волны,  и
деревья,  и лошади,  хотя все это резко  отличается  от  человеческого
облика.  А  сам  человек  еще  в животном состоянии благодаря развитию
мозга избавился от необходимости узкой  специализации,  приспособления
только к одному образу жизни, как свойственно большинству животных.
Ноги человека не годятся для беспрерывного бега на  твердой,  тем более  на  вязкой почве и,  однако,  могут ему обеспечить длительное и быстрое передвижение,  помогают взбираться  на  деревья  и  лазить  по скалам.  А  рука  человека  - наиболее универсальный орган,  она может выполнять миллионы дел, и, собственно, она вывела первобытного зверя в люди. Человек еще на ранних стадиях своего  формирования  развился  как универсальный  организм,  приспособленный к разнообразным условиям.  С дальнейшим  переходом  к   общественной   жизни   эта   многогранность человеческого организма стала еще больше, еще разнообразнее, как и его деятельность. И красота человека в сравнении со всеми другими наиболее
целесообразно устроенными животными - это,  кроме совершенства,  еще и
универсальность  назначения,   усиленная   и   отточенная   умственной
деятельностью, духовным воспитанием.      
      - Мыслящее существо из другого мира,  если оно достигло  космоса,
также высоко  совершенно,  универсально,  то  есть прекрасно!  Никаких
мыслящих чудовищ, человеко-грибов, людей-осьминогов не должно быть! Не
знаю,  как  это  выглядит  в  действительности,  встретимся  ли  мы со
сходством формы или красотой  в  каком-то  другом  отношении,  но  это
неизбежно! - закончила свое выступление Айя Мигуро.
      - Совершенно не согласен, хоть я не биолог, - задумчиво сказал Орн Тиркс,             Насчет мыслящих чудовищ, ты не права, во-первых: мы до сих пор контактируем с очень слабой, достаточно не развитой цивилизацией людей ос, как вы знаете, так называемые осы есть и у нас только крупнее в 10 раз, эта цивилизация чудовищна по своей сути, не тем не менее они есть, и во-вторых: так как ты думаешь, никто не должен думать!!! Потому, что это еще пережиток вашей старой эпохи.
     - А мне нравится эта теория, - поддержал биолога Вадим, - только...
     - Я  поняла,  -  перебила  Айя.  -  Даже ничтожные отклонения от
привычного облика  создают  уродство,  а  тут  вероятность  отклонений
слишком велика. Ведь незначительные отклонения формы: отсутствие носа,
век,  губ на человеческом лице, вызванные травмой, воспринимаются нами
как  уродство  и  страшны  именно  тем,  что они на общей человеческой
основе.  Морда  лошади  или   собаки   очень   резко   отличается   от
человеческого лица,  и тем не менее она не уродлива, даже красива. Это
потому,  что в  ней  красота  целесообразности,  в  то  время  как  на
травмированном человеческом лице гармония нарушена...
     - Следовательно, если они будут по облику очень далеки от нас, то
не покажутся нам уродливыми?  А если такие же,  как мы,  но с рогами и
хоботами? - не сдавался Вадим.
     - Рога мыслящему существу не нужны и никогда у него не будут. Нос
может быть вытянут наподобие хобота (хотя хобот при наличии  рук,  без
которых  не  может  быть человека,  тоже не нужен).  Это будет частный
случай,  необязательное условие строения мыслящего существа.  Но  все,
что  складывается  исторически,  в  результате  естественного  отбора,
становится закономерностью,  неким средним  из  множества  отклонений.
Тут-то выступает во всей красоте всесторонняя целесообразность. И я не
жду рогатых и хвостатых чудовищ во встречном звездолете -  там  им  не
быть!  Только низшие формы жизни очень разнообразны; чем выше, тем они
более похожи друг на друга.  Палеонтология  показывает  нам,  в  какие
жесткие  рамки  вправляло  высшие  организмы  эволюционное  развитие -
вспомните  о  сотнях  случаев  полного  внешнего  сходства  у   высших
позвоночных   из   совершенно   различных   подклассов  -  сумчатых  и
плацентарных.
     - Вы победили! - согласился Вадим с Айей и не без гордости за
подругу оглядел присутствующих.
     Неожиданно стал   возражать  Джеймс,   слегка  покраснев  от
юношеского смущения.  Он говорил,  что чужие  существа,  даже  обладая
вполне человеческой  и  красивой оболочкой - телом,  - могут оказаться
бесконечно далекими от нас по разуму, по своим представлениям о мире и
жизни. И, будучи столь отличными, они могут стать жестокими и ужасными
врагами.
     Тогда на защиту биолога стал Милена.
     - Только недавно я думал об этом, - сказала она, - и поняла, что
на  высшей  ступени  развития  никакого  непонимания  между  мыслящими
существами быть не может.  Мышление человека,  его  рассудок  отражают
законы  логического развития окружающего мира,  всего космоса.  В этом
смысле человек  -  микрокосмос.  Мышление  следует  законам  мироздания,
которые  едины  повсюду.  Мысль,  где бы она ни появлялась,  неизбежно
будет иметь в своей основе математическую и диалектическую логику.  Не
может быть никаких "иных", совсем непохожих мышлений, так как не может
быть человека вне общества и природы...
     Радостные восклицания и аплодисменты заглушили  слова Милены.
- Не слишком ли сильно? - неодобрительно сказал Орн Тиркс. – я уже высказал свою точку зрения и советую вам поменять свою! Вы, люди с земли во многом предвзяты, и если брать ваши рассуждения за истину, то с такой «истиной» вы далеко не уйдете. Милена правильно сказала, что человек является микрокосмосом, но что же тогда по вашему МакроКосмос?! Вы, земляне, всегда смотрите через призму предубеждений, и от этого у вас все неприятности.
- Ну вот, началось! – тихо сказал Вадим Джеймсу, - Сейчас будет возвышенно говорить о том, что центурианин выше землянина, все таки никогда мы не поймем до конца этих центуриан.
- Да нет же! – также тихо ответил Джеймс. – Ты не прав, но прав, что сложно до конца понять иную цивилизацию. Вспомни за 350 лет сколько они нам передали, сколькому научили, нет ты определенно не прав!
     - Нет,  -  громко и смело  возразила  Мигуро,  -  всегда  восхищаешься
совпадением мыслей у целого ряда людей.  В этом залог  их  верности  и
чувство товарищеской опоры...  особенно если подходишь с разных сторон
науки...
     - Вы  имеете  в виду биологию и социальные дисциплины?  - спросил
молчавший до сих пор Онис Тарк,  по обыкновению  устроившийся  в  удобном
углу дивана.
     - Да! Самым ярким во всей социальной истории земного человечества
было неуклонное возрастание взаимопонимания с ростом культуры и широты
познаний. Чем выше становилась культура, тем легче было разным народам
и  расам  бесклассового  общества понять друг друга,  тем ярче светили
всем общие цели устройства жизни,  необходимость  объединения  сначала
нескольких стран,  а затем и всей планеты, всего человечества. Сейчас,
при том уровне развития,  которое  достигнуто  Землей и Центавром и,  несомненно, теми, кто  идет  нам  навстречу... 
Айя,  помолчав,  закончила:  - Готовьтесь встретить друзей.
     - Это так,  - согласился капитан, - две разные планеты, достигшие
космоса, легче сговорятся, чем два диких народа одной планеты!
     - Но  как же насчет неизбежности войны даже в космосе,  в которой
были убеждены наши предки  с  довольно  высоким  уровнем  культуры?  -
спросил Джеймс.
     - Где она,  та знаменитая книга,  обещанная вами,  - вспомнил Вадим, -  о  двух  космических кораблях,  которые при первой же встрече хотели уничтожить друг друга?
Командир снова  направился  в свою комнату.  На этот раз ничто не
помешало,  Мут  Анг  вернулся  с  маленькой  восьмилучевой  звездочкой
микрофильма   и  вставил  ее  в  читающую  машину. История и произведение древнего центурианского автора интересовала всех звездолетчиков...

                Глава 7
                Заключительная

     Где-то впереди, все еще на чудовищном расстоянии, летел навстречу
корабль с планеты чужой и далекой звезды, Неудивительно,  что  астролетчики,  как  ни сдерживали  себя,  пришли  в  лихорадочное  возбуждение.  Удалиться на
отдых, остаться наедине с собой в горячем нетерпении ожидания казалось невозможным. Но Орн Тиркс, рассчитав время встречи звездолетов, приказал Милене дать всем успокоительного лекарства.
     - Мы,  - твердо отвечал он на протесты,  - должны встретить своих
собратьев в наилучшем состоянии души и тела.  Предстоит  еще  огромный
труд:  нам  придется  понять  их и суметь рассказать о себе.  Взять их
знание. И отдать свое! - капитан сдвинул брови. - Никогда еще я так не
опасался своего неумения,  некомпетентности. - Тревога изменила обычно
спокойное лицо командира, пальцы стиснутых рук побелели.
Астролетчики, может    быть,   только   сейчас   ощутили,   какую
ответственность   налагала   на   каждого   небывалая   встреча.   Они
беспрекословно приняли пилюли и разошлись. Орн оставил только Джеймса, но потом поколебался, окидывая взглядом могучую  фигуру Вадима,  и  жестом  пригласил  его  тоже  в  рубку.  Со вздохом усталости командир вытянулся в кресле, склонил
голову и закрыл лицо руками.
     Вадим и Джеймс  молчали,  опасаясь  нарушить   раздумья   командира.
Звездолет шел очень медленно,  делая двести тысяч километров в час,  -
так называемой тангенсной скоростью, употреблявшейся при вхождении
в зону влияния какого-либо небесного тела.  Роботы, управлявшие кораблем,
держали  его  на  тщательно  вычисленном  обратном  курсе.  Пора  было
появиться  лучу  локатора  чужого  корабля,  и  то,  что  его не было,
заставляло Вадима с каждой минутой тревожиться сильнее. Вадим нахмурился,  вглядываясь в  беспросветную  черноту  переднего экрана. Командир замурлыкал что-то себе под нос, песенка командира показалась Вадиму  неподходящей  в  такой
серьезный момент.
     - Попробуйте помахать нашим лучом, Джеймс, - вдруг сказал капитан,
прерывая себя, - по два градуса в каждую сторону и наперекрест!
     Джймс слегка покраснел.  Не додумался до простой меры,  а  мысленно
укорил командира! Прошло еще два часа. Джеймс представлял себе,  как луч их локатора там,  впереди, в колоссальном удалении скользит налево, направо, вверх
и вниз,  пробегая с  каждым  взмахом  сотни  тысяч  километров  черной
пустоты.  Такие  взмахи сигнального "платка" превосходили самую буйную
фантазию старых земных сказок о великанах. Вадим погрузился  в  созерцательное  оцепенение.  Мысли текли медленно,  не вызывая эмоций. Он вспомнил,  как после отлета с Земли его не покидало чувство странной отрешенности. Наверно, это чувство  было  свойственно  человеку  в  первобытной жизни   -   ощущение   полной   несвязанности,  отсутствия  каких-либо обязательств,  забот о будущем. Вероятно, подобные ощущения появлялись у людей во времена больших бедствий,  войн, социальных потрясений. И у Вадима прошлое,  все,  что было оставлено на Земле, ушло навсегда и невозвратно;  неизвестное  будущее отделено пропастью в сотни лет,  за которой ждет только совсем новое.  Поэтому никаких  планов,  проектов, чувств и пожеланий для того, что впереди. Только принести туда добытое
из космоса,  вырванное из его глубин новое  познание.  Вперед,  только вперед!  И вдруг случилось такое, что заслонило собою и ожидание новой земли, и заботы помощника командира.
Орн Тиркс пытался представить себе жизнь идущего навстречу корабля.
Командир представлял себе корабль чужих и его  обитателей  сходными  с
центурианским кораблем, центурианами, переживаниями. Он убедился,
что легче представить чужих,  выдумывая самые невероятные формы жизни,
чем  подчинить  свою  фантазию  строгим рамкам законов,  о которых так
убедительно говорила, будучи заранее неправой Айя. Еще не   подняв   опущенной   головы,  по  внезапному  напряжению товарищей Тиркс почувствовал появление сигнала на  экране  локатора. Он не увидел ее, эту световую точку, - так быстро она исчезла, черкнув по  черному  блестящему  диску.  Сигнальный   звонок   едва   звякнул. Астролетчики вскочили и перегнулись через столы пультов,  инстинктивно
стараясь приблизиться  к  экрану.  Как  ни  мгновенно  было  появление светящейся точки,  оно означало очень многое. Чужой звездолет повернул им навстречу, а не скрылся в глубинах пространства. Кораблем управляют не   менее   искусные  в  космических  полетах  существа,  они  сумели рассчитать обратный курс достаточно точно и быстро и теперь нащупывают "Теллур"  лучом  на  огромном  расстоянии.  Две невообразимо маленькие точки,  затерявшиеся в необъятной тьме,  ищут друг друга...  И в то же время  это два огромных мира,  полных энергии и знания,  касаются один другого направленными пучками световых волн. Джеймс повел луч  главного локатора  с  деления  "1488"  на  "375".  Еще,  еще...  Световая точка вернулась,  исчезла,  снова мелькнула в черном зеркале, сопровождаемая
мгновенно умиравшим звуковым сигналом. Тогда Тиркс взялся за верньеры локатора и стал описывать  спираль от периферии к центру того колоссального круга, который очерчивался лучом в районе приближавшегося звездолета.
     Чужие, видимо,  повторили  маневр.  После  долгих усилий световая точка укрепилась  в  пределах  третьего  круга  черного  зеркала.  Она металась  лишь  от  вибрации обоих кораблей.  Звонок раздавался теперь непрерывно, и его пришлось  приглушить.  Не  было  сомнения,  что  луч "Теллура"  также  уловлен  приборами  чужого звездолета и корабли идут навстречу,  сближаясь  за  час  не  меньше  чем  на  четыреста   тысяч километров.
     Пьер извлек из машины заданные ей расчеты  и  определил,  что
корабли  разделяет достаточно маленькое расстояние, что-то около трех  миллионов километров.  До встречи звездолетов осталось семь часов. Через час можно было начинать интегральное  торможение,  которое  отодвинет встречу еще на несколько
часов,  если чужой звездолет сделает то же самое и если он  тормозится
по сходным расчетам.  Возможно,  чужие смогут остановиться быстрей или же придется снова миновать друг друга,  и это опять отдалит встречу, а ожидание становится почти невыносимым. Но чужой  звездолет  не  причинил  лишних   мучений.   Он   начал тормозиться сильнее,  чем "Теллур",  потом,  установив темп замедления центурианского звездолета,  повторил его.  Корабли сходились ближе  и  ближе.
Экипаж  "Теллура"  снова  собрался в рубке. Звездолетчики следили, как в черном зеркале локатора световую точку заменило пятно. Это собственный луч "Теллура",  отразившись от чужого звездолета, вернулся  к  кораблю.  Пятно  стало  похоже  на   крохотный   цилиндр, опоясанный  толстым  валиком  (форма,  даже  отдаленно не напоминавшая "Теллур").  Еще ближе - и на концах  цилиндра  появились  куполовидные утолщения.
     Сияющие контуры увеличивались и расплывались,  пока  не  достигли
периферии черного круга.
     - Внимание! Отсчет для окончательное торможения при  восьми
"g"!
Гидравлические кресла долго  вдавливались  в  свои  подставки,  в глазах  у  людей  краснело  и  темнело,  на лицах выступал липкий пот. "Теллур" остановился и повис в пустоте,  где не  было  верха  и  низа, сторон или дна,  в леденящей космической тьме,  в пятистах парсеках от родных планет. Едва придя в себя после торможения,  астролетчики включили экраны прямого обзора и гигантский осветитель,  но ничего не  увидели,  кроме яркого  светового  тумана  впереди  и  левее носа корабля.  Осветитель погас,  и тогда сильный голубой свет ударил в глаза всем смотревшим на экран, окончательно лишив их возможности что-либо увидеть.
     - Поляризатор-сетку,  тридцать пять градусов  и  фильтр  световых
волн! - распорядился капитан.
     - На длину волны шестьсот двадцать? - осведомился Пьер.
     - Вероятно, это будет наилучшим!
Поляризатор погасил голубое сияние. Тогда могучий оранжевый поток света   вонзился   в  черную  тьму,  повернул,  задел  край  какого-то сооружения и, наконец, осветил весь чужой звездолет. Корабль с  другой звезды находился всего в нескольких километрах. Такое сближение делало честь как нашим, так и чужим астронавигаторам. С расстояния трудно было точно определить размеры звездолета. Внезапно из чужого корабля ударил в зенит  толстый  луч  оранжевого  света,  по
длине  волны  совпадавшего  с тем,  который излучал "Теллур".  Видимо, чужие так же, как и земляне, использовали свет для сигнализации, делая его лучи видимыми в космической пустоте.  Луч появился,  исчез, возник снова и остался стоять вертикально,  возносясь к незнакомым созвездиям.
Орн Тиркс потер лоб рукой,  что делал всегда в минуты  напряженного
раздумья.
     - Вероятно, сигнал, - осторожно сказал Джеймс.
     - Без  сомнения. – ответил Пьер, - я  понял  бы его так:  неподвижный столб нашего света  означает  "Стойте  на  месте,  буду  подходить  я".   Попробуем
ответить.
Земной звездолет погасил свой  прожектор,  переключил  фильтр  на волну  четыреста  тридцать и повел голубым лучом к своей корме.  Столб оранжевого света на чужом корабле мгновенно погас. Астролетчики ожидали   чуть  дыша.  Чужой  корабль  больше  всего походил на  катушку:  два  конуса,  соединенных  вершинами.  Основание одного  из  конусов,  видимо  переднего,  прикрыто куполом,  на заднем установлена широкая, открытая в пространство воронка. Середина корабля выступала толстым, слабо светившимся кольцом неопределенных очертаний. Сквозь кольцо  просвечивали  контуры  цилиндра,  соединявшего  конусы. Внезапно   кольцо  сгустилось,  сделалось  непроницаемым,  закрутилось
вокруг середины звездолета,  как колесо турбины.  Чужой  корабль  стал
вырастать на обзорных экранах, за три-четыре секунды он заполнил собою
все поле видимости. Астронавигаторы поняли, что перед ними корабль больше
"Теллура". Он превосходил «Теллур» (по величине) раза в три.
     - Айя, Онис и Джеймс - в шлюзовую камеру, к выходу из корабля вместе
со мной! Вадим, Пьер, Тинк и Милена  останутся  на  посту.  Планетарный осветитель включить! Зажечь посадочное  освещение  левого  борта!  -  отдавал  распоряжения Орн Тиркс.
В лихорадочной  спешке  названные  астролетчики   надели   легкие скафандры,  применявшиеся  для  планетных исследований и для выхода из корабля в  космическое  пространство,  в  отдалении  от  смертоносного излучения звезд.
Орн критически  осмотрел  всех,   проверил   работу   своего скафандра и  включил насосы.  Они мгновенно всосали воздух из шлюзовой камеры внутрь  корабля.  Едва  показатель  разрежения  достиг  зеленой черты, командир повернул одну за другой три рукоятки. Беззвучно, как и все,  что происходило в космосе,  сдвинулись в стороны броневые плиты,
изоляционный слой и коробка воздушной ячейки. Отскочила круглая крышка
выходного люка,  и тотчас гидравлические  шланги  выдавили  вверх  пол
шлюзовой  камеры.  Четверо  астролетчиков  оказались на высоте четырех
метров  над  передней  частью  "Теллура",  на   круглой,   огражденной
площадке, так называемой площадке верхнего обзора, которая служила переходником к другим кораблям.
     Чужой звездолет  в поясе голубых огней оказался совершенно белым.
У него была матовая поверхность, светившаяся ярчайшей белизной горного снега.  Только центральное кольцо продолжало испускать слабое голубое сияние.      Исполинская громада корабля заметно приближалась к  "Теллуру". В космическом   пространстве,  далеко  от  любых  полей  тяготения,  оба звездолета ощутительно притягивали друг друга,  и это служило  порукой тому, что корабль чужого мира не был из антиматерии. "Теллур" выставил с левого борта гигантские  причальные  упоры  в  виде  телескопических пружинных труб. Концы упоров были снабжены  подушками  из  упругого углепластика с предохранительным слоем на тот случай,  если бы то,  к чему предстояло прикоснуться в космосе,  оказалось из  антиматерии.  Куполовидный  нос чужого  звездолета  прорезался  наверху  черным  зиянием,  похожим  на раскрывшийся  в  наглой  усмешке  рот.   Оттуда   выдвинулся   балкон, огражденный  частыми  тонкими столбиками.  В черной пасти зашевелилось Что-то белое.  Три товарища Айи  услышали  вырвавшийся  у  нее  стон разочарования.
- Нет, это не разумные существа! Не разумные...- сгоречью произнесла она.
- Отставить разговоры!!! – приказал Орн Тиркс.
Пять мертвенно-белых, непомерно широких фигур появились на выступающей площадке звездолета. Ростом примерно соответствуя людям Земли, но были явно ниж центуриан, инопланетяне  были   гораздо  толще,  спины  горбились  гребневидными
выступами.  Вместо круглых прозрачных  шлемов  землян  на  приподнятых
поперечными  валиками  плечах  чужих  помещалось  нечто  вроде большой
известковистой раковины,  обращенной выпуклостью назад. Спереди веером
расходились  и  торчали  большие  шипы,  образуя  навес,  под  которым
неразличимая темнота чуть отблескивала черным стеклом.
- Господи! Какие уроды!!! И это разум?!? – почти воскликнула Айя.
- Я сказал? Отставить разговоры!!!!! – уже совсем недовольным тоном приказал капитан, - еще хоть слово и ты пойдешь обратно в корабль, а заместо тебя будет Тинк Аллун! Я занесу в бортжурнал о твоем поведении!
Первая появившаяся белая фигура сделала резкий жест,  из которого стало ясно,  что у чужих две руки и две ноги. Белый корабль повернулся носом  к  борту  земного  звездолета  и выдвинул более чем на двадцать метров гармонику из пластин красного металла. Мягкий пружинящий  толчок  - и оба корабля соприкоснулись.  Но на концах стержней не вспыхнула  ослепительная  молния  полного  атомного распада,    закапсюлированного   мощным   магнитным   полем:   материя встретившихся звездолетов была одной и той же.
   Стоявшие на   обзорной   площадке   "Теллура"  услышали  в  своих
телефонах  тихий  довольный  смешок  командира   и   переглянулись   в
недоумении.
     - Я думаю утешить всех,  и прежде всего Айю, - сказал Орн. -
Представьте  себе  нас  с их стороны!  Пузырчатые куклы с суставчатыми
конечностями и огромными круглыми головами... пустыми на три четверти!
     Айя звонко рассмеялась:
     - Все дело в начинке скафандров, в том, что там внутри, а снаружи
- дело произвольное!
     - Ног и рук столько же, сколько у нас, - начал Джеймс.
     Но тут  вокруг  выдвинутого белым кораблем металлического каркаса
возник  складчатый  белый  футляр,  пустым  рукавом   протянувшись   к
"Теллуру".  Передняя  фигура  на  площадке,  в  которой Тиркс чутьем
угадал равного себе по рангу командира,  стала делать  не  оставляющие
сомнений жесты,  приближая к груди вытянутые к "Теллуру" руки. Люди не
заставили  себя  ждать   и   выдвинули   из   нижней   части   корпуса
соединительную  трубу-галерею,  употреблявшуюся  для  сообщения  между
кораблями в пространстве.  Галерея "Теллура" была круглого сечения,  у
белого  звездолета - вертикально-эллиптическая. Чужие техники быстро
изготовили из мягкого дерева переходную раму.  На  космическом  морозе, при абсолютном нуле дерево  мгновенно  изменило  свою молекулярную систему и стало прочнее стали. За это время на выступе чужого корабля появился куб из красного
металла  с  черной  передней  стенкой  -  экраном.  Две  белые  фигуры
склонились над ним, выпрямились и отступили. Перед взглядами землян на
экране засветилось подобие человеческой фигуры,  верхняя часть которой
ритмически  расширялась  и  опадала.  Маленькие   белые   стрелки   то
устремлялись внутрь фигуры, то вылетали наружу.
     - Гениально просто:  дыхание!  - воскликнула Айя.  - Они покажут
нам, чем дышат, состав своей атмосферы, но как?
  Будто отвечая на ее вопрос,  дышащая модель  на  экране  исчезла, заменившись  новой  фигурой.  Черная  точка  в  сероватом кольцевидном облачке  -  несомненно,  ядро  атома,  окруженное   тонкими   орбитами светящихся  точек  -  электронов. Капитан почувствовал,  как сжалось горло,  он не мог произнести ни  слова.  На  экране  были  уже  четыре фигуры: две в центре, одна под другой, связанные толстой белой чертой, и две боковые, соединенные черными стрелками.
Все центуриане и земляне  с  бьющимися  сердцами  считали  электроны.  Нижний,
видимо,  основной элемент океана: один электрон вокруг ядра - водород.
Верхний, главный элемент атмосферы и дыхания: девять электронов вокруг
ядра - фтор!!!
     - О-о! - жалобно вскрикнула Айя. – Это Фтор!..
     - Считайте,  -  перебил  командир,  -  налево  вверху   -   шесть
электронов:  углерод, направо - семь: азот. Вот и все ясно. Азотистое соединение углерода. Передайте, чтобы изготовили такую же таблицу  нашей  атмосферы  и  нашего  обмена веществ - все будет то же, только вместо центрального верхнего, фтора, у нас кислород с его восемью электронами. Как жаль, отчаянно жаль!
Когда земляне выдвинули свою таблицу,  астролетчики заметили, как пошатнулась передняя белая фигура на мостике своего корабля и поднесла руку к раковине скафандра жестом,  понятным человеку. Видимо, те же чувства, но еще более сильные, были у командира чужого звездолета. Эта же  белая  фигура  перегнулась  через  ограждение  мостика  и сделала рукой  резкий  взмах,  как  бы  разрубая  что-то  в   пустоте. Тогда  командир  чужого  звездолета высоко  поднял  одну  руку  жестом  безмолвного привета,  повернулся и скрылся в черной пасти. За ним последовали остальные.
- Пойдемте и мы, - сказал капитан, уводя поникших головой членов
экипажа...

Январь- май 1989г.