Последний полет

« С днем рождения, Рита!»

Сегодня . 11.45.

Двери лифта открылись. Я осторожно выглянула и осмотрелась. Никого.
Пахло свежей краской и жареной картошкой. Захотелось свежего воздуха и кушать. На цыпочках, почти бесшумно, я начала продвигаться к ступенькам, ведущим наверх. Дверь на крышу, разделяющая меня с моим желанием была закрыта. «Блин…»Забыв про осторожность и о соблюдении тишины, я еще несколько минут потолкала, попинала ее и, плюнув, глотая слезы, пошла к лифту.
Консьержка опять не обратила на меня внимания «За что им только деньги платят» и я благополучно оказалась на шумной уже полностью проснувшейся улице. Мозг работал на удивление быстро и без эмоций. «Надо ехать на Дарницу. Там полно многоэтажек.» Но желудок попросил тайм-аут и «раненой птицей по столице» я двинулась в МакДональдс на Воздухофлотском.

Сегодня .12.30.

Поглощая БигМак меню, я предавалась размышлению о своей несчастной судьбе и о черствости и бесчувственности окружающих меня людей. Я думала о том, существует ли свобода выбора в 17 лет и если да, то в чем она выражается. О том, как меняются восприятие мира в зависимости от настроения. О том, что если б мать была жива, как бы она восприняла мою нетрадиционность. В общем, думала обо всем и в тоже время не о чем.

Много лет назад. 13.40

Я стояла, прижавшись к отцу, и смотрела на лицо матери, такое знакомое и такое чужое.
Казалось, за три дня я выплакала все слезы, предназначенные на всю жизнь. Но маленькие соленые капли все равно скатывались по щекам.

Много лет назад. 16.30

Небольшой тихий садик в Москве недалеко от Новодевичьего монастыря.
Мне четыре года. Кругом такие же беззаботные дети, не обремененные никакими проблемами взрослой жизни. «Риточка!» этот голос я узнаю среди миллиардов.
«МАМА!» я бегу, не разбирая дороги и не видя ничего, в объятия самых любимых и самых прекрасных, улыбающихся глаз.
Много лет назад. Вне времени.

Болгария, Золотые пески. Я, мама и папа. Море, солнце и детское счастье. В памяти ничего не осталось кроме ощущения постоянной радости и фотографии, где я маленькая и глупая, стою на балконе нашего номера, сделанной каким-то москвичом и присланной полгода спустя.

Много лет назад. 21.00

Мама заболела. Очень сильно заболела. Я подслушиваю разговор отца с врачом по параллельному телефону. Часто слышится фраза «рак поджелудочной железы». Я представляю себе что-то страшное, больше похожее на краба, чем на рака, живущего в маме и пожирающего ее.
Я закрываюсь в своей комнате и плачу всю ночь.

Много лет назад. 15.30.

Идем с Наташкой к маме в больницу. По-детски наивная, я вдруг решила ей все про нас рассказать. Наверное, что бы хоть как-то хоть чем-то переломить ход событий. Но мама меня не узнает. Медсестра говорит, что ей постоянно колют сильные обезболивающие.

Много лет назад.13.45.

 Учительница физики попросила меня остаться после уроков. Она пришла в нашу школу недавно, после Харьковского университета. Высокая и стройная, безумно красивая, она еще на первом уроке произвела на всех огромное впечатление. А вчера я совершила большую глупость: вместо домашнего задания я сдала тетрадку со своими стихами, как будто нечаянно.
 Сейчас я стою перед дверью с надписью «Кабинет Физики» и пытаюсь унять дрожь, пробегающую по всему телу. Бывают такие поступки, которые совершаются в порыве каких-то неосознанных чувств, и которые кажутся единственно правильными в данный момент.
Но позже приходит понимание, что это было величайшей глупостью, сделанною в нашей жизни. С такими мыслями и настроением я все же решаюсь и, не стуча, открываю дверь.
Самые страшные для меня люди, директор и завуч, в классе отсутствуют. Ирина Александровна сидит за своим столом и проверяет какие-то тетради.
 -Вы просили меня зайти?
Она поднимает глаза, долго и внимательно смотрит на меня
Потом говорит:
 - Присаживайся, я сейчас приду.
Все ее движения легки и плавны. Она передвигается словно в танце, или рекламе какого-нибудь супер дорогого белья. Дверь за ней закрывается, и я снова погружаюсь в черные раздумья о своей будущей судьбе. Воображение рисует мне все круги ада, педсовет и всешкольное линчевание.
Наконец, она возвращается. В руках два пластиковых стаканчика, в них кофе. Наверное, это все-таки реклама «Нескафе». Она садится рядом протягивает мне кофе и опять долго смотрит мне в глаза.
  -Я проверила твою домашнюю работу. И … мне очень понравилось, - Она берет меня за руку: - Хочешь, я почитаю тебе свои стихи?


Много лет назад. 22.40.

Середина декабря, уже стемнело. Мы небольшой компанией идем со дня рождения нашего одноклассника. Гололед. Периодически кто-то падает, поскользнувшись, что вызывает дикий взрыв хохота. Иногда, пытаясь поднять упавшего, все оказываются задницами на земле. Меня за локоть, очень интеллигентно так, поддерживает Дима, спортивный высокий парень.
 Не переставая веселится, вызывая возмущенно-неодобрительные взгляды прохожих, мы, наконец, добираемся до остановки. Постепенно все разъезжаются. Дима что-то лепит мне про вечную любовь и райскую жизнь в браке, иногда разбавляя эти ужасы пошлыми анекдотами. К счастью, подъезжает моя маршрутка, и я, с нескрываемой радостью размахиваю обеими руками, пытаюсь остановить ее.   В тот момент, когда она притормаживает и я хватаюсь за ручку дверцы, водитель почему- то решает проехать еще чуть-чуть вперед. Я поскальзываюсь и падаю прямо под этот злополучный микроавтобус. Время резко замедляет свой ход, и я начинаю видеть происходящее как бы со стороны. Дима не успевший подхватить меня, что-то кричит и ныряет под маршрутку, между мной и задними колесами, в то же время, пытаясь вытолкнуть меня  в сторону тротуара. Водитель, наверное, понял, что что-то не так и остановился. Время восстановило свой ход, но ощущение нереальности происходящего осталось. Я стояла, уткнувшись лицом в Димину грудь, и рыдала навзрыд, а он все повторял: «Все нормально, все хорошо…».

Через год с небольшим, Дмитрий Скворцов, вместе со своим другом детства, у которого он работал телохранителем, был сожжен в лифте собственного дома конкурирующей бандитской группировкой. При взрыве также погибла его беременная жена.

Много лет назад. 11.15

На место уволенной за поведение, порочащее звание педагога, Ирины Александровны, еще никого не нашли. Физику заменили физкультурой, и естественно самые прогрессивные ряды нашего класса без зазрения совести решили его прогулять. Мы забираемся на крышу ближайшей двенадцатиэтажки и наслаждаемся набирающим силу весенним солнышком. Ребята курят и попивают пивко. Всех поглощает странное чувство на грани умиротворенности и беспредельной лени. Наташка сидит, опершись на стену шахты лифта. Я лежу возле нее, положив голову ей на колени, смотрю на город и легонько поглаживаю Наташкину ногу.
 - Ритка.
 -А?
 - Слушай, а вот если б я была …- она боится обидеть меня словом «лесбиянка», - Ну, такая же, как ты? Ты бы смогла меня полюбить?
Поднимаю голову и смотрю в ее синие бездонные глаза:
 - Наташка… глупенькая, я бы смогла тебя полюбить, даже если б ты была парнем…
Над нами проплывают облака. Солнце своими лучами выдавливает в краешке века маленькую слезинку и она соленой капелькой скатывается по моей щеке.

Много лет назад. 20.15.

Телефонный звонок. Кинув окурок в раковину, бегу к телефону. На сто пятьдесят процентов уверенна, что это Наташка. Я так соскучилась по ее голосу.
 - Натусик, че так долго не звонила? Мы идем сегодня или как?
 - Ритка, я не могу, тут такое случилось, - Ее спокойный тон не состыкуется с ее словами,-
В общем, я беременна, я выхожу замуж за Димку Скворцова, ты свидетельница на росписи. Это будет через неделю.
 Пока я пытаюсь понять, о чем она говорит, она не выдерживает, кричит: «Ритка, ПРОСТИ!», и бросает трубку.
 Единственная вразумительная мысль в моей голове: «Надо помыться»
Я наполняю ванную, беру на кухне нож, залезаю в обжигающую воду.
Закуриваю и пытаюсь порезать вены. Но нож оказывается тупым и только царапает кожу.
Я смеюсь и  выцарапываю на руке цветочек. Цветок получается милым и грустным. «Все-таки я талантлива…Я талантливая дура» Потом мою голову и иду спать.

Вчера. 19.30.

Руки болят от тяжести сумок. Такое ощущение, что они растянулись и стали в полтора раза длиннее. А ведь еще готовить на завтра столько… Но эти мелочи не портят мне настроение. Ведь завтра праздник. Завтра мне восемнадцать лет! Так сказать, совершеннолетие. Придет куча народу. Пожрем, попьем, потом свалим в какой-нибудь приличный ночной клуб. А утро я собираюсь встретить со своей Настюхой. И следующий день провести вместе с ней. И последующую ночь тоже. Ведь теперь я буду взрослой, и значит, буду поступать только так, как я захочу.
Наконец добираюсь до квартиры и, не сняв обуви, прусь на кухню. За столом сидит отец, перед ним ополовиненная бутылка «Немироффа». Сильно накурено.
- Пап, ты че? Это ж на завтра водка!
Он с трудом поднимает глаза и смотрит куда-то, немного выше моей головы. В это момент я понимаю, что обозначает выражение «пустые глаза». Мне почему-то становится страшно. И, кажется, что это не мой отец, а кто-то очень похожий на него, чужой и незнакомый.
- Приходила твоя … подруга… Настя. Рассказывая мне гадкие вещи про тебя. Что у вас любовь, что вы собираетесь жить вместе, что вы ебе… трахаетесь. Я дал этой ****и по морде.
 Сумки становятся невыносимо тяжелыми, и падают из ослабевших рук. Что-то разбивается и по полу растекается грязноватая лужа.
 - Это правда? Правда, я спрашиваю, или нет?
А что спрашивать? Он и так все понял, наверняка раньше догадывался. Ай да Настя, ай да сука. Сделала мне подарочек на день рождения.
Пока я пытаюсь, что-нибудь придумать, отец быстрым движением выхватывает у меня ключ от квартиры, а потом тремя толчками выталкивает меня в подъезд.
- Все! Не смей больше появляться здесь. Ты мне не дочь, и я тебе не отец, иди к своим ****олизкам, и живи как хочешь.
Я теряю ориентацию во времени и пространстве. Я плачу и стучу в дверь:
- Папа, папа я же твоя кровиночка, я же часть тебя…
И что-то еще в таком духе. Но дверь остается закрытой, и только за соседскими слышны шепот и шорохи.

Много лет назад. 21.00

Мы подрались с Наташкой. Подрались сильно, как пацаны, до крови и порванной одежды. До ударов ногой в лицо и затылком об асфальт. Виной всему были алкоголь и Я.мы сидели в Наташкином дворе и пили что-то легкое, что-то вроде « Бренди-Колы». Потом я полезла к ней целоваться. Она со смехом отталкивала меня и бормотала что-то про соседей, которые все и везде «секут». Затем она, вдруг обозлившись, со словами «лесбиянка ***ва», толкнула меня так сильно, что я упала на спину.
Я встала и ударила ее кулаком в лицо. И мы начали драться. Когда нас разняли подбежавшие мужики, которые, кстати, вначале весело улюлюкали и подбадривали нас непристойными словами, я практически ничего не видела из-за заплывшего глаза, крови из разбитой брови и злости.
Сейчас я ковыляю домой и придумываю разнообразные способы умерщвления Наташки.
Отец открывает дверь и, оторопев на несколько секунд, спрашивает:
- Рита, что случилось?
Я, не моргнув заплывшим глазом, вру:
- Пацаны во дворе…
Он бежит на кухню, хватает топор, и даже не переодев тапочек, выбегает, забыв  закрыть дверь.
Минут через пять, он возвращается. Я, уже умывшись и переодевшись, сижу перед телевизором, тупо уставившись в пол.
- Никого не нашел.
- Наверное, разбежались уже.
Отец, не выпуская топора, садится передо мной на корточки, и пытается заглянуть мне в глаза:
- Они… они что-то сделали с тобой?
- Нет, просто хотели деньги забрать.
Глухой удар выпавшего из его рук на пол топора.
Отец прижимает мою голову к своей груди
- Доченька… Любимая моя…
- Папа…

Много лет назад 10.45.

Меня вызывает милицейский следователь. В кабинете директора, один на один, расспрашивает об учительнице физики. Задает дурацкие вопросы. Я на них по-дурацки и отвечаю на них: «Знаю ли я, почему ее уволили?» «Если б я ее увольняла, то б, наверное, знала» «Была ли у нее дома?» «Да, была. Она готовила меня к физико-математической заочной школе»
Серьезные вопросы задать он так и не решается.

Вечером мне позвонил Димка Скворцов, его отец милицейская шишка, и рассказал, что вчера Ирина Александровна, надев свадебное платье, бросилась с крыши своего дома.
Когда я засыпала, последней мыслью было: «свадебное платье-то зачем?» Мне тогда приснился сон:
- Белая птица падает камнем вниз, но перед самой землей расправляет крылья и улетает вдаль, в сторону солнца. Солнце слепит меня и я не вижу, что происходит дальше. И я бегу, бегу что бы узнать, что это за птица и куда она направляется.
Этот сон снился мне много раз. Снится иногда и сейчас.

Сегодня. 15.30.

Долго стою перед дверью в свою квартиру и не решаюсь нажать кнопку звонка.
Наконец дверь открывается сама. Отец смотрит на меня и в этот раз у нас хватает силы смотреть в глаза друг другу.
- Я ждал тебя… Прости, если можешь, за вчерашнее. Забудь все, что я сдуру тебе наговорил.
Он обнимает меня и, как когда-то, много лет назад, прижимает мою голову к своей груди и шепчет:
- С днем рожденья, Рита…

Сегодня . 11.45.

Двери лифта открылись. Я осторожно выглянула и осмотрелась. Никого.
Пахло свежей краской и жареной картошкой. Захотелось свежего воздуха и кушать. На цыпочках, почти бесшумно, я начала продвигаться к ступенькам, ведущим наверх. Дверь на крышу мягко открывается. Теплый весенний воздух безуспешно пытается остановить меня. Я подхожу к краю.  Город, раскинувшийся  у моих ног, такой до боли бодрый и знакомый.
 Я улыбаюсь, делаю шаг и лечу в его равнодушные объятия.
«С днем рождения, Рита!»