Реквием всегда будет выглядеть именно так

               
художнику               
Туманову,
убежавшему по      
верЈвке
со второго этажа
от санитаров и мвд
Посвящается

Р Е К В И Е М.
Всегда будет выглядеть именно так.
               
"Невероятно, но-о я никак не могу выкинуть из памяти тот день",- так  имел обыкновение начинать свои повествования один из мною в прошлом уважаемых художников.
    
Никогда он не писал книг, он просто говорил.То, чем  некоторые  любят марать девственно белые страницы, было для Саши обычным способом выражать свои мысли.
   
Кабаки и пивные Саша обходил стороной: там на одно удачное посещение с толпой восторженных  слушателей – ценителей высокого  слога приходилось до пяти мордобоев во славу Житейской Простоты...

Кого Саша Савельев прямо-таки обожал,  так  это  местную детвору.
     Он учил их делать из бумаги разномастных голубей, а также  фигурки собственного сочинения. Во ДВОРЕ художника боготворили.
Дети приводили друзей из соседних и дальних дворов, чтобы те поприкалывались  над  чудаком,  но  не  слишком. За"слишком"можно было и огрести по шее.
Но Савельеву -- свои, чужие -- было без разницы. Он всегда верил в любовь и добро...

"Видит Бог, я оч-чень и очень древний старец,- говаривал Савельев, которому стукнуло недавно тридцать два,-а эти юные мои компаньоны снабжают меня мудростью... Ибо откуда у старца, не обладающего сединой и морщинами, взяться собственной..."

И от него действительно прямо-таки разило какой-то стариной.
Но для нас он был другом, как и мы все, а не какой-то диковинкой.
Говорил - поведывал наш Саша, жил, да книг не писал. Не смог бы...

... Впрочем, в свои довольно непредсказуемые картины он иногда вкраплял в том или ином виде небольшие текстики: например, написав камень, означающий перепутье для плешивого рыцаря, он начертывал:
         ЕЗЖАЙ,КОЛИ ХОЧЕШЬ... И КОГДА ТЫ ВСПОМНИШЬ О ХЛЕБЕ
         НАСУЩНОМ И О ВИНЕ, ПОВОРОТИ КОНЯ СВОЕГО ЗУБАМИ К
         ЗЕМЛЕ РОДИМОЙ..."

В Савельевском понимании это не было поэзией. Так в нЈм звучала самая обыкновенная русская речь. Подобными словами он мог напутствовать любого из нас, кто, например, собирался спуститься на первый этаж в гастроном за очередной порцией портвейна...
С психиатрами он разговаривал, естественно, точно так же.
Ведь они же люди.

Да, и вот! Я, кстати, Никак Не Могу Забыть ещЈ ту его картину, где из лампадной полутьмы выделяется озарЈнное лицо иеромонаха, читающего Новый Завет.
На заднем плане,где сидит молодая пряха в сарафане, го рит длинная лучина...
Девка, не бросая работы, хитро косится в сторону читающего.
Зритель довольно близко видит раскрытую ветхую книжечку, возлежащую на резном золочЈнном пюпитре...

И вдруг среди стихов священных нам попадается один такого содержания:
         НЕ ЕСМЬ ГРЕХ ТО, ЧТО ВОЗАЛКАЕШЬ, ИБО ТЫ
         С ЧИСТЫМИ ПОМЫСЛАМИ ПРЕПОДНОСИШЬ СЕБЯ ГОСПОДУ НАШЕМУ
         И НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ГОРДЫНЕЙ СИЕ ПОЖЕРТВОВАНИЕ.
         НО ЕЖЕЛИ БОИШЬСЯ ТЫ БОГА, ТО ПУЩЕ ПРЕЖНЕГО
         СТРАШИСЬ СМЕРТИ СВОЕЙ
         А ЖИВИ В ВЕСЕЛЬИ
Когда читали это, все сначала пугались жутко,а потом смеялись долго.
     …Кто-то -- слишком долго.
Или же, на подобном холсте, читали:
         Я ПОПЫТАЮСЬ НА РАССВЕТЕ САМ НАВЕСТИТЬ ТЕБЯ.

Но подобное - называли пошлостью. Все сразу облегчЈнно вздыхали, словно перелетев мгновенно из канализации на цветущий беззаботностью летний луг.
НУ ГДЕ ТВОЙ ВКУС , САША ? - поучительно ворковали в сторону Савельева, чтобы хотя бы на минуту отказать художнику в должности пророка.

Савельев был немножко одинок, так как считал себя,например, творцом, художником, другом малышни, но уж никак не пророком.
                . . .
         

Иногда мы сиживали вдвоЈм с Савельевым за канистрой пива. Саша вытаскивал из-под кресла две глиняные кружки, привезЈнные из Праги, и мы заводили неспешный разговор.
Когда у нас было десять литров пива, спешить нам было некуда...
             
...Савельевский старый кот тЈрся своим ухом об моЈ, вцепившись когтями мне в плечо. Кошачье благодарное урчание заставляло вибрировать всю левую сторону моего тела.

Тем временем до правого уха доносилось:
-- Любой цивилизации сложно понять другую...-Савельев взял канистру, постучал многозначительно по ней пальцем, долил, шумно булькая, в кружки...- Так же невозможно, как объять самоЈ себя... Что же все до единой цивилизации считают своим коньком, так это -- знание основ этого мира...
--Ох, постой, давай закурим .И выпьем за то ,что знаем ОСНОВУ основ ВСЕХ миров... - и я достал портсигар, сделанный из Оранжевой Аптечки.
--Уберите "яву"с глаз долой, прошу вас, молодой человек! будет лучше, если я открою вот эту коробочку, уверяю вас!

Мы отхлебнули из кружек и прикурили по папиросе ГЕРЦЕГОВИНА ФЛОР.
--...Эти недалЈкие существа, всЈ ещЈ боящиеся по привычке за собственный хвост...
-- Слушай, Саш! - на улице стоял конец АПРЕЛЯ, и мне не очень-то хотелось вдаваться в подробности галактических проблем,- а ты помнишь ту курносенькую поэтесску из Е-бурга ? недельку тогда она у нас повписывалась, грибушков ещЈ привозила...Ну?.. Катя.
    -- Ах да, как же, как же, Катенька... Просилась в карти ну, помнится...- прищурив глаза, Савельев лаконично изобразил тлеющей папироской в воздухе волнистую линию, мгновенно перенеся в мастерскую далЈкий женский образ, и вздохнул:
--Ах,бедная девочка, ей в этой жизни только и оставалось, что стать начитанной и очень умной...

Вот тебе и на, эти слова меня отчего-то немного разозлили:
--Не знаю как вам, художникам, а мне еЈ шарм очень даже шарман, особенно когда она...
--...стихи читала?- полувопросом закончил за меня Савельев.
--Да,стихи. В ночном яблочном саду, под ШТРИФЕЛЬНЫМ ДЕРЕВОМ. А потом мы купались. На ТЭЦ, в озере под ГРАДИРНЕЙ.
-- В этом антинакипине? М-ММ... Но ты остался в живых, и уже это хорошо само по себе...


Мы хлебнули ещЈ пивка. Кот на моЈм плече расчихался, наконец, от табачного дыма, да и сиганул прямо оттуда на шкаф, хлестнув меня по лицу пушистым хвостом.
На моих липких от пива губах повис клок кошачьей шерсти, и вместо ответа на савельевский выпад мне пришлось срочно отплЈвываться.
-- Эта тварь -- лучший друг и брат мне ! - засмеявшись, Савельев указал на шкаф. Кот умывался, сидя на ворохе журналов для коллажей.
-- Ага, Лучший Друг и Брат вылизывает собственную Задницу, в то время как друг второстепенный вытаскивает из своего рта Августейшие Шерстинки ! - Впрочем, мне тоже было смешно,--придЈтся мне твоего Кота поблагодарить, а остатнее – запить пивом! Моя благодарность, Ваше здоровье!
--Что ж, немного неуклюжая благодарность...Как-то мямлишь...
--Поцелуй своего любимца в животик, и продолжим разговор на равных!

Мы чокнулись кружками,изысканно поклонившись друг другу из кресельных глубин, и причастились вновь Пенным Напитком Бесценным.
 ...-- Мои извинения! - Саша поднялся, и медленным шагом, не видя под собой какого-либо притяжения, отправился туда, где стоит Белый Друг Бедный -- в темноте, на холодном кафеле, один-одинЈшенек... Саша включил свет и вошЈл к НЕМУ.
                . . .
Кот с задорной мордой гонял под шкафом фиолетовый квадратик от набора детской акварели. "Ишь ты, старый называется! А резвый"-- пришло вдруг мне в голову.
-- А вот переживЈшь ещЈ нас всех, хороший ты мой, кто тебя накормит-то тогда ? Пива ты не пьЈшь...-поставив кружку на полированный пень, я дотянулся и нажал клавишу <) на старинной японской мыльнице со встроенным микрофоном и сисиемой псевдостерео.
Я ожидал услышать какой-нибудь из альбомов группы CAN, которую художник САВЕЛЬЕВ давно и преданно любил...
Получил я вместо этого голос некоего Шпака-Шпака, вещающий сипло и со свистом, благодаря качеству домашней записи:
               
"...И предсказано было им Ведьмой, что родится у них МАЛЬЧИК -- БОГАТЫРЬ. А достигнет он двадцати с половиной лет от роду, да и падЈт тогда его голова от обычной траворезки!
- ЧТО ЖЕ НАМ ДЕЛАТЬ?! ПОМОГИ, О ВЕЛИЧАЙШАЯ ИЗ ВЕДЬМ! -возопили мужчина и беременная женщина, да бросились оземь.
- Его мо-о-ожно спасти-и-и, но один из вас должен будет отдать вместо сыновней свою ду-ушу-у!..
 - ДА!!! - в один голос закричали оба будущих роди-
         теля.
-Тогда - вот единственное средство против этого проклятия! Родив мальчишку, сызмальства вы не должны стричь его волосы, вплоть до двадцати с половиной лет, ЭТО РАЗ. И с малолетства отдадите его в обучение,"-завывал Шпак-Шпак в магнитофоне,- " тому, кто сможет научить ребЈнка спасать свою жизнь, ЭТО ДВА. А в-третьих, всего-навсего вы должны будете назвать его заморским именем -- БЭН. BENJAMIN.
- И ЭТО СПАСіТ СЫНА ОТ ПРОКЛЯТИЯ?! -- в третий раз возопили несчастные.
- И ЭТО ЖЕ отберЈт у вашего ребЈнка одного из родителей. У вас есть ВРЕМЯ выбрать: СорокЧетыреДняДевятьМесяцев до родов, и - РовноДвадцать-С-Половиной-
Лет - жизни... А избавитесь в страхе от зародыша -- умрЈте оба...И ведьма исчезла...»

Магнитофон пошелестел секунду, так как Шпак-шпак замолчал, и выдал следующее действие радиотеатра:

«-- А сорок четыре дня откуда, ребЈнок, что ли переношенный на полтора месяца будет! - это голос одной из савельевских натурщиц,- а вообще, страсти ты жуткие,ШПАК-ШПАК сочиняешь, должна тебе сказать. Про аборт любой женщине слушать неприятно.
-Эх, темнота, ну скажите нам, ну при чЈм тут аборт!» -возмущается "компакткассетный" Шпак-Шпак.

...Тут заговорил некто мне неизвестный; я в процессе
этой записи не участвовал.Приятный баритон, покалеченный кассетой МК-60-3, важно доложил:" А парнишка-то такой действительно есть, на той неделе по первой программе показывали. ВсЈ чудеса творил. Как пить дать. Правда, Шпак-Шпачок (о! видно, это давний друган нашего неудачливого детского писателя!), без этого твоего гона насчЈт ведьм и заклятий... А от меня-то ты что хочешь? Если я прочту ЭТО в РАДИОЭФИРЕ, то родители твоего мальчугана волосатого в суд меня потащат! И тебя, кстати, тоже, ЗА........ ........."
               
- Что за ужаснейший бред могут нести гости,-это вошЈл в  комнату полегчавший художник Савельев, и, поморщившись, отключил магнитофон.
Я рассмеялся:
    - На запись-то сам всЈ время норовишь нажать! Да незаметненько! Зачем компромат собираешь? Хотя, например, уморить Шпакашу, дело чуть ли не благородное. Шучу, люблю его, как и ты!
- Ха-Ха, нет, Шпак-Шпаку я желаю САМОЙ долгой жизни!.. Видишь ли,- Саша пнул ногой ворох кассет,-ЭТИМ питается моЈ ВДОХНОВЕНИЕ. Когда пожелаю под CAN писать картину --творю под CAN,-тут Савельев набрал в себя четыре литра воздуха, и выпучил на меня глаза,- а коли захочу,-гудел он, сдерживая воздух гор-
лом,- под шум толпы старичков и старушек, кои на моей заваленке сидят,- он посмеялся под бульканье пива в животе.

…Ох! Пора...
Теперь уже я сходил в туалет, мы закурили ещЈ по одной герцеговине и наполнили кружки. Посидели молча, наблюдая, как кот, опрокинувший на себя пепельницу, вытряхивает из шкуры окурки и вычищает пепел из-за ушей… Сидит как раз около почти пустой канистры.

Мне отчего-то вспомнилась Катерина из Е-бурга...

-- А о женщинах...-произнЈс задумчиво Саша,уставившись невидящим взглядом в сторону наводящего на себе марафет кота,- Женщины... неуловимое слово - ЖЕНЩИНА... Знаешь, я никак не могу выкинуть из памяти тот день,когда эти Инга и Клара... Конечно, ты должен ещЈ помнить... Эти немки, эти две бестии, словно взбесившись, умоляли меня разуться, дабы они могли вылизать мои пятки... и я так и думал -- эти особы вполне достойны буйных палат сумасшедшего дома... И золотой топор в их руках, и кровавая сабля -- в моих...
             
И он говорил, говорил, и дальше говорил, и делал это скорее уж для себя, позабыв совсем о папиросе, и о пиве, и об окружающем его данном мире...
Я, попивая уже подвыдохшееся пивко, то слышал художника Савельева, то наблюдал драку весенних воробьЈв на близкой соседней крыше…
А потом я прочно и во всех подробностях вспомнил
ШТРИФЕЛЬНОЕ ДЕРЕВО...
.........................................................
..........................................................
...........................................................

Через день я уехал в долгую экспедицию… Часто вспоминал там своих друзей… Хорошо же, когда есть друзья!
               
...Но вот, со своей стороны, я -- НИКОГДА НЕ СМОГУ ВЫКИНУТЬ ИЗ ПАМЯТИ ТОТ ДЕНЬ, когда снова, после долгой разлуки, мы с Сашей встретились в его мастерской.
Я мотался полгода с моей археологической экспедицией. Новостей! Сенсаций! НАХОДОК!
Только я, один, лично, нашЈл легендарный Меч-Кладенец и вызывающий трепет врага шлем Александра Македонского.
Шлем золотой только в кино, а на самом деле он был сделан из ещЈ более редкого в ту эпоху металла.
На голове Александр Македонский носил, хоть и куполообразную, но -- аллюминиевую кастрюлю! Во дела! мне никто не поверит. Но – не в этом дело! Главное – я дома.
Главное -- поверят в Дары Природы, что я привЈз с юга и востока. ВЈз, и привЈз. ОГО--ГО!!!

...Никого ещЈ не видел, никому не звонил, завалился сразу к художнику Савельеву прямо с вокзала и с рюкзаком. В моЈм прекрасном 120-тилитровом рюкзаке -- шестая часть объЈма приходилось на глиняный кувшин с прекраснейшим крымским вином. ЕщЈ одна шестая – на мешок с собственноручно собранными целебными травами.

Взлетая по щербатой винтовой лестнице к старинной мансарде, переоборудованной под мастерскую, я был полон предвкушением встречи: вот сюрприз для старого друга! А там, глядишь, может и ещЈ кто из нормальных людей зашЈл! Вина такого я привЈз! Лишь бы не оказалось у ХУДОЖНИКА каких-нибудь там шпак-шпаков всяких, Поедова с женой, или чересчур балаболистого Уинтерса...
Хотя... хотя -- хрен с ними, их я тоже давно не
видал, идиотов ненормальных!
Вобщем, настроение!.. Ребята, я дома!!!
          ТАРА-ТА-ТАРАТАМ,БУМ-БАЛАМ!
А пофигу мне семь этажей с огромным рюкзаком, ведь в нЈм
- СПЛОШНАЯ РАДОСТЬ!

Дверь, как всегда, была незаперта.
Я вытирал ноги о чЈо-орный коврик, сделанный семиугольной звЈздочкой, он ничуть с тех пор не изменился, и мне на скулы просто безапеляционно наползала торжествующе-ликующая улыбка...
...а дверь, тихонько скрипя, отворялась от моего легонького толчка мизинчиком...
-Ы-ЫЙЮУ-У...-прошипел я, скользнув внутрь.
               
Посредине мастерской стоял всЈ тот же полированый пень.
Сейчас на пне располагались рядышком НЕПОЧАТАЯ бутылка водки и ДО КРАіВ ПОЛНАЯ желтоватой жидкостью хрустальная рюмка на тоненькой хрупкой ножке. У подножия пня примостилась открытая посудина с надписью "РАЗБАВИТЕЛЬ N2". Так. Скипидар,кажется.
Странно, но именно этот натюрморт первым бросился мне в глаза, а вовсе не плачущий у окна Саша Савельев.
Растеряв разом всЈ вдохновение и обретя дрожащую неуверенность, я стал стаскивать с себя рюкзак. Надо начинать что-то ГОВОРИТЬ, да? Надо подойти, обнять, растормошить?.. Я таким его не видел...
               
Саша продолжал тихо плакать, прислонившись лбом к оконному стеклу, не вытирая слЈз. Меня он не замечал.
    Да и когда заметил, не перестал...
- Саш, я вернулся, но это -- чЈрт с ним.- Простых слов он сейчас, пожалуй, не примет, и я задал такой вопрос:
--Скажите же мне, что произошло с ЭТИМ МИРОМ, коли он стал равнозначен двадцати граммам скипидара?
-- ОН умер.
-- Мир?- я чувствовал себя глупейшим дураком и дурейшим глупаком, вместе взятыми...
-- Ты всегда скверно умел мыслить, но лишь для тебя - повторю. ОН УМЕР.
- Ах… - я оглянулся по сторонам, - Кот?..
- ОНИ умерли одновременно.
-Тогда... я привЈз вино. И убери скипидар, пожалуйста.
                . . .
         
...Госсподи! осмотревшись в поисках кресел, кресел я не нашЈл, а заметил мольберт.
И -- нечто на этом мольберте...
На подрамнике -- грунтованный холст.
   Посередине холста -- приклеенный старый малярный  валик. На ручке валика было наспех, либо в нервах, намалЈвано чЈрным маркером "ДУРАК ? ДУРАК !"
И --в правом нижнем углу холста аккуратно, с нажимом, углЈм было выведено"САВЕЛЬЕВ А.-А.А.*95 "ДУРАК!",холст, масло, 50Х42"
Из чего исходило, что вещь закончена.
Остальные картины, что всегда стояли по стенам мастерской, исчезли... Я смотрел, офигевая, на этот странный сюжет. Ничего не понимаю!… Может, надо начать философствовать?…
               
Мне больно заехали по спине толстым обрезком доски.
-- ВСі!!! - казалось он не скажет больше ни слова.
-- ВСіВСіВСі!!! - неслось мне в спину, спускающемуся по лестнице.
А может, я и мог бы чем-то помочь..."скверно" мыслю... Кто его знает,может, как-нибудь и обернЈтся...
В бумагу из-под селЈдки.
                . . .
         
Спустя ещЈ два дня, Савельев совсем выжил из ума,и, разделив на кусочки, съел свою последнюю картину.
В Склифе его выходили, ну, разрезав предварительно желудок, да и поместили в четырнадцатый дурдом с розовыми корпусами.
Восьмое отделение, как сейчас помню.

Зашли мы туда как-то с Уинтерсом и Шпак-Шпаком,папирос принесли, да издали ещЈ услышали:"ВСііііііііііі-О!!!". А побродив по отделению, и вовсе не нашли художника...

Ну, что ж ... ОСТАТОК ЖИЗНИ -- пердеть ему теперь на пенсию по психиатрической инвалидности, да служить посмешищем для местных ребятишек. Савельев облысел полностью, и дети ласково зовут его теперь ОГУРЕЧИКОМ. Он играет с ними в войнушку.
А иногда и получает щелбаны в свой лысый затылок за плохую игру в ножички...
Больше ему ничем неохота заниматься.
    Друзья отвернулись от него.
    И я -- тоже...
               
               
оконч 15-16дек 01года
               
                . . .
               
Я несу паланкин...
Я один несу паланкин.
Я ! Один !!! Несу паланкин !