Игра в Игре цикл Игра

                2. ИГРА В ИГРЕ
                Вульгарное сознание не видит
                бездны игры, на которой       
                воздвигается смысл .               
                Георг Вильгельм Фридрих Гегель 
       

    Игра Нарды задает модуль, в который инсталлируется языковая игра. Фишки становятся словами, распределенными так, что позиции одного из игроков оказываются словарем логических операторов, а другого -- словарем поэтических образов. Ведя борьбу друг с другом, игроки на трансперсональном уровне ведут игру с бессмысленностью языка. Переход от трансперсонального уровня языка к персональному уровню речи происходит во время ходов. В соответствии с числами, выпавшими в броске костей, партнеры совершают тот или иной ход фишками-словами, т.е. производят высказывания. На линиях касаний логического и поэтического возникают мириады языковых игр и тут же исчезают, иногда даже не будучи замеченными ни одним из игроков. Мир игры дан как бесконечное становление смысла, в точках пересечений (как минимум - двух) серий слов. Островки смысла переходят через сходящиеся и расходящиеся серии слов и в любой момент могут быть засыпаны бессмыслицей.
       Приводимый в движение ходами игроков язык выстраивает риторические фигуры, вписывая и выкидывая игроков из той или иной ситуации. Стратегии игроков в этих ситуациях могут быть различны. Если игрок делает ходы словами, мотивированный обеспечить непрерывность смысла, он снимает  игровую ситуацию, пытаясь превратить трансперсональную ИГРУ в персональную СИСТЕМУ господства над случаем, как это происходит в философии Гегеля.
 Гегель пытается превратить  неподвижную, фундаментальную философскую истину в  динамическую концепцию истины.  Молодой Гегель ставит на игру: в диалектике Раба и Господина операция господства состоит в том, чтобы разыграть все в своей жизни, всю свою жизнь, всю свою истину.  Однако Господин нуждается в Рабе. Именно Раб оказывается вовлечен в игру случая, он познает абсолютный страх  превращения. Господин отбирает у Раба одно за другим разученные им превращения,  оставаясь в недосягаемой для игры безопасности.  Он производит снятие (Aufheben) игровой ситуации через наделение смыслом. Чтобы во что бы не стало был смысл! Поздний Гегель ставит на дискурс, смысл, историю. Игровые моменты удерживаются лишь в некоторых точках его системы, которая должна стать всеобщей через расширение и уподобление себе всего иного в качестве тождественного. Однако в такую машину, обеспечивающую производство непрерывности смысла, неизбежно будет попадать песок инородного. Любой универсум выстраивается сечением с точно определенными границами, проходящими сквозь нечто неопределенное, смутное, неясное.
        Смысл , производимый языковой игрой в игре Нарды, подвижен, изменчив, он постоянно перепрыгивает через себя, образуя разорванный поливерсум, без переходов. Любой островок смысла существует в коротком промежутке здесь и сейчас, и может стать трамплином в абсурд, нонсенс, парадокс. Смысл удерживается до тех пор пока... до следующего встряхивания бытия в броске игральных костей.
С каждым ходом игрок делает выбор: он может играть в непрерывность смысла и проиграть в Нарды, он может играть в Нарды и проиграть смысл, оставшись в замешательстве и растерянности, ибо и в том и в другом случае игра будет говорить с ним его же словами, но языкам случая. В конце концов он может не играть вообще. И вообще он может играть в игру.