Клавдия Васильевна, мифрил и Дед Мороз новогодняя сказка для сту

Студенты – это такие звери. Они везде бегают и все кушают.
Народная мудрость.


Лаборатория в кабинете номер 202 всегда была завалена почти до краев всяким мусором, который, похоже, никто не торопился убирать. Весь персонал уборщиц старался обходить это крыло института стороной, так как оно было наиболее взрывоопасным. А всегда жизнерадостная старушка Клавдия Васильевна Мальцева уже успела пострадать от своей же внезапно нагрянувшей влажной уборки. До нее были и другие, но все они как-то не очень ценились штатом пожилых тетенек со швабрами, ведрами и тряпками и поэтому о них старались и вовсе не вспоминать. А вот Клавдию Васильевну ценили. Только она могла довести директора института до состояния белого каления, что очень ценилось при проведении студентами лабораторных работ, когда растворы нужно было нагревать. А все дело было в том, что директор института, Аарон VIII был роботом. Большим таким, железным. Из-за опасности перегрузки в лифте он всегда ходил по ступеням института в свой кабинет пешком. А Клавдия Васильевна несколько раз в ходе уборки в его кабинете, принимала Аарона за предмет меблировки и влажной тряпкой производила настоящие чудеса коротких замыканий. Потому-то и были расшатаны настолько железные “нервы” чудесного директора. Институт звался ИПМиХом. Если расшифровать это глупо звучащее название, то получится – Институт Прикладной Магии и Химии.
И вот, однажды, а дело было в начале ноября, пять лет назад, решила заглянуть Клавдия Васильевна в 202-ой кабинет. И все бы было хорошо, не попадись ей в руки пыльная бутылка с ифритом… Сначала тушили пожар, потом ловили обезумевшего от счастья и количества свободы могущественного духа. Клавдию Васильевну нашли чуть позже. С обгорелой тряпкой в руке, она с видом настоящей валькирии выплеснула ведро холодной воды на виновника пожара, который стоял в окружении магов-лаборантов, и виновато вжав голову в плечи, нервно крутил на пальце кончик своей аккуратной бородки. Ифрит обиделся. В отместку он построил на носу Клавдии Васильевны крохотный дворец и она убежала, на весь этаж вопя о наглой распущенности, которая в последнее время имеет место среди большинства работников нашего института. На следующий день она пришла в институт, таща за собой нашего участкового милиционера, который глуповато моргал и заискивающе перед ней улыбался. Валерий Павлович, наш декан Артефактной Магии, разъяснил ему, что все это было следствием досаднейшего недоразумения, и что вскорости все будет под полным контролем директората института. Милиционер что-то записал в свой блокнот и ушел, все так же заискивающе улыбаясь и моргая, но уже перед Валерием Павловичем. Два последующих дня все отделение Развеивающей Магии только и делало, что пыталось убрать это крохотное сооружение с достаточно длинной части тела Клавдии Васильевны. Наконец, на третий день вернулся из отпуска Владлен Рамуилович Гишпак, старший академик отделения. Поворчав немного на своих коллег за леность и нерадивость, Владлен Рамуилович с легкостью избавил почтенную уборщицу от ее носовой недвижимости. Правда на этом дело не кончилось. На носу у Клавдии Васильевны образовался устойчивой формы прыщик. Она, было, попротестовала и сначала настойчиво требовала ее от прыщика избавить. Но когда через пару недель, ее заметил режиссер одной известной кинокомпании и предложил сниматься у него, она быстренько написала заявление на увольнение. С тех пор она успела уже сняться в нескольких фильмах для детей, где в основном играла роль Бабы Яги, а однажды ей даже посчастливилось играть очень добрую ведьму. Через год после того, как она покинула наш институт, Клавдия Васильевна отгрохала себе двухэтажный особняк с колоннами на Малой Заозерной улице и обзавелась черным “кадиллаком”. А в прошлом году она даже получила звание Народной Артистки и на радостях подарила нашему институту две лазерные установки и модернизировала компьютерные залы.
Кстати, в 202 кабинете я и работаю. Мы тут синтезируем один забавный металл – мифрил. Гномы из 504-го кабинета не захотели с нами делиться секретом, и нам приходится его создавать по скудным описаниям. В прошлом месяце у меня почти получилось, но наш синтезатор от переизбыточного напряжения сгорел, и мы тут ждем, когда в Москве все согласуют и пришлют к нам новый. Мы – это я, старший научный сотрудник Владимир Крюконос и мой ассистент-лаборант Дима Палехин. Но Димка ждет меньше всех. Ему бы рыбки да водочки налили в блюдечко. С тех пор, как он в пьяном виде пошел бродить по институту и попытался набить морду джинну, он теперь не более чем кот. Большой такой, пушистый и не в меру говорящий. Зато мыши у нас в лаборатории перевелись почти мгновенно. Он их заболтал до полусмерти, и они сбежали в лабораторию, где идет синтез швейцарских сыров.
На прошлой неделе писал письмо деду Морозу, так как Новый Год уже совсем близко. Димка сидел у меня на коленях, мурлыкал, а в промежутках канючил водку. Пришлось заставить его слезть с коленок и послать в 203-ий за шариковой ручкой. Моя внезапно и скропостижно кончилась. Димка ручку спер под дружные вопли девочек из 203-его, однако разбираться они так и не пришли. Письмо писал до поздней ночи, тщательно подбирая слова, чтобы, не дай бог не обидеть старика. Нужно поторопить дело с синтезатором.
Вчера Димка сказал, что надо для подарков у печки носки вешать. Но мои носки категорически отверг. Говорит, что я их не стирал уже два месяца, так как примерно столько времени не был дома и что Дед Мороз от одного запаха их повесится на печной трубе. Пришлось съездить домой, привести себя в порядок и взять с собой пару чистых шерстяных носков. Для новогодних подарков. Повесил их над нашей с ним высокотемпературной печью.
Теперь сидим с ним и ждем. Я уже купил все нужное к Новому Году. Бутылочку шампанского, нашего, Советского. Нарезки мясной для бутербродов и колбасы твердого копчения. Люська из 315-ого пришла с нами отмечать, принесла вкусных, домашних салатов. Она давно уже на меня “глаз положила” и говорит, что мне надо жениться и стать, наконец, нормальным человеком. Димка только хихикает, когда я ему рассказываю про это. К Люськиному приходу я даже убрал в лаборатории и втихую унес из 210-го кабинета телевизор. Так что все будет вполне красиво и торжественно. Я даже нарядил почти погибший у меня на лабораторном подоконнике кактус. На елку денег уже не было, так как пришлось покупать Люське подарок.
Ровно в двенадцать посмотрели речь президента. Про мой новый синтезатор он так ничего и не сказал. С Люськой пришлось пить на брудершафт. Вообще, она девушка хорошая. И целуется сладко. Поболтали с ней до двух ночи, а потом я разложил раскладушку и мы пошли спать. Димка уже налакался водки и уснул. Шампанское он не пьет. Так что всего того, что было на раскладушке он, надеюсь, не слышал, а то опять пойдет рассказывать девчонкам из 203-его, про мои похождения и я опять буду слушать через стенку их визгливый смех.
В пять утра проснулся и чуть было не разочаровался. Носки были пустые. Думал, что уж Дед Мороз письмо мое не получил и мне опять придется идти на почту разбираться. Люська так и дрыхла, не заметив как я встал. Пошел, было, к двери и обо что-то споткнулся. Когда разглядел обо что, чуть не подпрыгнул до потолка от радости и долго тер глаза. Думал, что привиделось. Нет, все таки есть Дед Мороз на свете!

Послесловие.
Было уже восемь утра, когда Клавдия Васильевна пришла, наконец, домой. Сняв тяжелую красную шубу и смешной красный колпак, она со вздохом присела на скамью в прихожей и отерла пот со лба. Взглянув на себя в зеркало, что висело напротив, она решила также избавиться и от накладной бороды. Украшенный всякой блестящей мишурой посох уже стоял, прислоненный к двери. Из кухни выбежал упитанный кот и потерся о ногу старушки.
- Ну что, Пробирыч, отметил?
- Мыррр! – заметил кот.
-  Да, это я тут как последний Санта Клаус по всяким институтам болтаюсь, и подарки всяким оболтусам преподношу. Эх, что бы они без меня делали?!
- Мяу?
- Ну ладно. До следующего Нового Года можно и отдохнуть. Пошли, составишь мне компанию за столом.
Кот радостно последовал за своей хозяйкой. Хоть писем он ей и не писал, но для него она сегодня тоже была Дедом Морозом.