Под пологом лесным, главы 1-2

                Эпиграф:
                Есть многое на небе и земле,               
            Что и во сне, Горацио, не снилось
            Твоей учёности.
                В. Шекспир, «Гамлет»

                Глава 1.
                УРОКИ ЖИЗНИ

       - Мой добрый принц, разрешите сказать вам два слова.
                - Сударь мой, хоть целую историю.
                В. Шекспир, «Гамлет»

- Как красива она, пора трав и цветов! – подумал Траямор.
Он прогуливался по молодому липняку, перемежаемому цветущими полянками. Так как липы были ещё молодыми и невысокими, то тени они давали не так много, и многочисленные цветы вокруг сполна пользовались солнечным светом. А вообще у лип очень густая крона, и поэтому в старых липняках стоит почти полумрак, а здесь было светло и радостно.
Тут случилось нечто. Траямор услышал громкий неуклюжий хруст, и ему сразу всё стало ясно – через кусты ломится медведь. Причём где-то совсем рядом. Траямор прикинул воз-можные расклады, и принял единственно верное решение – залезть на дерево. Что он и сде-лал с неимоверной прытью. Сидя на толстом суку крупного каштана, невесть как оказавшего-ся в липняке, Траямор наблюдал такую картину: на поляну вывалился медведь, подошёл к росшим тут малиновым кустам и начал с усердием кушать, неуклюже ломая ветки. Траямор замер. «Хоть бы он меня не заметил», - думал он.
Но медведь и не думал смотреть наверх: сладко закусив, он уселся на пень и стал чесать пятки своей когтистой лапой, довольно при этом ворча.
«Как некультурно», - подумал Траямор, бывший в некоторой (хоть и небольшой) степени эстетом. «А впрочем, он ведь не знает, что его кто-то видит».
Тут случилось другое нечто: медведь встал с пня и подошёл к каштану. Траямору стало нехорошо – сердце его стремительно забилось от страха. Медведь встал на задние лапы и ув-лечённо потёрся спиной о каштан, оставив на дереве свою метку. Во время этой процедуры Траямор еле сдерживал нервную дрожь. Но медведь оказался чем-то вроде интроверта – он был занят своими делами (как говорится, ушёл в себя), и не обращал ни малейшего внимания ни на обомлевшего от страха Траямора прямо над собой, ни на пучеглазого оленя, пробежав-шего недалеко от поляны, и даже на малого пёстрого дятла , рьяно долбившего кору где-то совсем рядом.
Вдоволь почесавшись, медведь, всё так же себе на уме, преспокойно удалился.
Продрожав мелкой дрожью ещё несколько минут и внимательно прислушавшись, Траямор осторожно слез с каштана на землю.
Почти совсем успокоившись, он продолжил свой путь.
«Какой же урок я могу извлечь из этого происшествия?» – думал он, пробираясь через подлесок. «Ведь родители меня учили всегда быть внимательным и извлекать полезные уро-ки из всего, что со мной случается… Интересно, где они сейчас, родители мои?»
И Траямор принялся вспоминать родителей и своё детство заодно. Самые яркие воспоми-нания были о том времени, когда Траямор уже вырос и ему пора было покидать родительский дом и начинать самостоятельную жизнь, а он не хотел начинать, и родителям пришлось его выгонять. После нескольких дней препирательств не хотевшего вступать в самостоятельную жизнь  Траямора, родителям удалось таки образумить его и выпихать из дома. Совсем скоро жизнь сделала Траямора самостоятельным, и он ощутил вкус вольной жизни. С тех пор он ни своих родителей, ни братьев с сёстрами не видел.
 «Так какой же урок я могу из этого извлечь?» - снова подумал Траямор.
- Что-то вроде: медведя бояться – в лес не ходить? Да нет, надеюсь, что-то другое… - про-бормотал он и забрался на пень.   

Траямор был горностаем. Его так и звали – горностай Траямор. Он был молод и неопытен – ведь родился он только в прошлом году, в самом конце мая, и прошедшая весна была в его жизни первой. В детстве он был очень подвижным горностаем, и всюду совал свой нос – куда надо и куда не надо. Поэтому родители назвали его Шустрая Морда. Но такое имя слишком длинное, и постепенно оно сократилось до Траямор.
Как для горностая, Траямор был некрупным . Зато симпатичным – с пушистой светло-бурой шерстью на спине и чёрным кончиком хвоста. Жил он в негустой дубраве, и имел не-сколько мест для жилья – старую нору суслика на опушке, нишу среди корней старой липы и укромное место в зарослях кустарника.
Настал июнь (хотя Траямор, конечно, этого не знал, ведь горностаям календарь неведом), и погода в лесу установилась на редкость приятная. Родители Траямора называли это время «порой трав и цветов». Молодые горностаи обычно покидают родительскую нору осенью - у них так заведено. Но, как вы уже знаете, прошлой осенью, когда пришла пора, Траямор поки-дать родителей не решался, и его пришлось выгонять. Ведь четыре месяца для горностая – вполне подходящий возраст для начала самостоятельной жизни.
Траямор вернулся в родную дубраву и пробрался к своей норе (жил он в бывшей норе ка-кого-то суслика).
- Вот я и дома, - сказал он.
- Ну у тебя и дом! – послышался чей-то голос.
Траямор посмотрел наверх. Прямо над ним, на ветке дуба сидела птица.
- Вы кто?
- Я – Дрозд-Деряба.
- А чем вам не нравится мой дом?
- Да ну что это за дом? Вот у меня гнездо – так это совсем другое дело! Аккуратненькое, с мягкой подстилкой, и забираться в него удобно. А у тебя нора тёмная, вся в земле, даже не хочется в неё залазить.
- А вас никто туда и не приглашает, - ответил Траямор. – Мне моя нора нравится, в ней в мороз тепло, а в жару – прохладно, и прятаться там хорошо.
- О вкусах не спорят, - многозначительно сказал Дрозд-Деряба. – И вообще, я здесь пролё-том.
- А где вы живёте? – осведомился любопытный Траямор.
- В Перелесье.
- Это что за название такое – Перелесье?
- Это наш лес так называется. Потому что там всё перекрасно. И перезабавно.
- А где же это Перелесье находится? – поинтересовался Траямор, уже про себя решив, что неплохо было бы побывать в таком лесу, где всё перекрасно и перезабавно.
- Там, недалеко, на другом склоне гор, - Дрозд-Деряба показал крылом на юг.
Траямор посмотрел туда, куда показывал Дрозд. Там кончалась горная дубрава, в которой обитал горностай, и начиналось редколесье, а что было дальше он не знал.
- Перелесье – самое лучшее место, где я когда-нибудь был. И там моё гнездо, - рассказал Дрозд-Деряба.
Любопытному Траямору ещё больше захотелось посетить этот дивный лес, и он решил уточнить ещё кое-какие подробности:
- А там интересно было бы побывать?
- Конечно интересно, не то что тут, в вашем обыкновеннейшем дубняке. И я туда как раз отсюда возвращаюсь. В Перелесье очень интересно, это точно.
- И познавательно?
- Почему поздновательно? Я думаю вернуться туда задолго до темноты.
Этот ответ немного озадачил Траямора. Тут он вспомнил, что не знает дороги в Перелесье.
- А вы не могли бы меня провести в этот необычайный лес? – вежливо попросил он Дроз-да.
- Я? Не мог бы? Да запросто мог бы! Только боюсь, что ты на своих коротких лапках за мной не поспеешь, - Дрозд-Деряба как-то неумело задумался. – Хотя слушай сюда: я пока по-летаю туда-сюда, поищу чего-нибудь на второй завтрак, а ты иди вверх по склону туда, куда я тебе показал. Как только ты выйдешь из своей дубравы на луг, ты увидишь там кривую со-сну. Жди меня под этой сосной. Я на ней обычно отдыхаю по пути домой. Когда я тут заморю пару червячков, я туда прилечу, и покажу тебе дорогу в Перелесье.
На том и порешили.


                Глава 2.
       ПЕРЕЛЕСЬЕ И ПЕРВЫЙ, КОГО ТАМ ВСТРЕТИЛ НАШ ГЕРОЙ
                Гораций, в мире много кой-чего,
                Что вашей философии не снилось.
                В. Шекспир, «Гамлет»

- Вот он, родной мой лес. Смотри и любуйся! – сказал Траямору Дрозд-Деряба, усевшись на ветку невысокого бука.
Траямор внимательно осмотрелся. Они с Дроздом были как раз на гребне холма, и перед ними, на южном склоне этого холма и дальше, раскинулось Перелесье.
- На первый взгляд ничего необычного, - неуверенно сказал Траямор.
- Это тебе так кажется. Ты ведь ещё не знаком с теми, кто этот лес населяет (кроме меня, естественно).
- А что это там за синяя полоска вдалеке? – спросил горностай.
- Это море.
- Море? А что это такое? Я никогда не слыхал о нём.
- Море – это там, где очень много воды. Даже слишком много. Мне там не нравится: там на берегу – песок да камни, спрятаться негде, да ещё и эти чайки–бандюги, - недовольно ска-зал Дрозд.
Траямор постарался, но так и не смог представить себе слишком много воды.
- А сколько же там воды? Неужели больше чем в нашем Крысином озере?
- Да какое там озеро! Там воды так много, что голова кружится. Я над морем даже летать не решаюсь.
Это Траямора заинтересовало.
- Интересно было бы увидеть это море поближе, - сказал он. Дрозд на это ничего не отве-тил (не расслышал, наверное).
Они вступили под тенистый полог Перелесья. Траямор смотрел во все стороны, ожидая увидеть что-нибудь занимательное, а Дрозд порхал между деревьев, выискивая что-нибудь съестное. Когда они оказались на небольшой прогалине, поросшей кустарником, Дрозд опус-тился на куст малины и сказал:
- Слушай, Горностай, ты тут пока отдохни, расслабься, а я поищу себе чего-нибудь на обед.
Дрозд улетел, а Траямор принялся исследовать полянку. Возле куста лещины он обнару-жил какие-то незнакомые ему травянистые растения, но тут вдруг услышал из-за спины хриплый, надтреснутый голос:
- Ты чего в мой корм залез?
Бедного горностая аж дёрнуло от неожиданности. Он быстро отскочил вперёд и развер-нулся, чтобы встретить противника лицом к лицу (или удрать, если противник будет слиш-ком большим). Противник действительно оказался не менее чем вдвое больше горностая, но Траямор не стал удирать, потому что перед ним был самый настоящий Заяц.
- Ну вы меня и напугали, - признался Траямор.
- А что толку? – спросил Заяц необычайно хриплым для зайца голосом.
 Траямор не нашёлся, что ответить. А Заяц продолжал: 
- У меня тут вроде как огород – горох растёт, и люцерна. Я тут питаюсь. Что б ты сказал, если бы к тебе прямо в еду кто-нибудь залез?
- Мне бы это не понравилось, - признался горностай. – Прошу прощения.
- То-то же, - удовлетворённо сказал Заяц и присел на кочку. – А ты откуда здесь взялся?
- Я из-за холма пришёл посмотреть на удивительное Перелесье.
- Да уж, тут есть на что посмотреть, - прохрипел Заяц. – Меня, например, зовут Заяц Сип-лый. Я тут вроде как главный.
- Да, у вас и голос такой необы… необычно важный.
- У нас тут много всего необычного. Вот, например, растения – нигде таких больше нет.
- Да? А я пока никаких незнакомых растений не встречал. Ну, кроме вашей еды, - сказал горностай.
- Тогда посмотри туда, - Заяц показал лапой на одно из деревьев, окружавших поляну. – Знаешь, что это за дерево?
- Знаю – это ясень, у нас  в лесу такие тоже растут.
- А вот и нет, - усмехнулся Заяц. – Это – тысень.
- Тысень? – удивился Траямор. – А чем он отличается от ясеня?
- Кроме названия, ты имеешь в виду?
Траямор кивнул.
- Ну, у него кора вкуснее. А видишь вон то дерево?
- Ага. А что это?
- Это штополь.
- Что? Штополь?
- Не штоштополь, а просто штополь, - поправил его Заяц. – Таких у вас наверняка нет.
- Даже не знаю, - неуверенно проговорил Траямор.
- А вон там, вдоль тропинки, что за растение растёт, знаешь?
- Знаю! – обрадовался горностай. – Это подорожник! Только мелкий какой-то.
- Нет, не угадал. Это - подешевник. Поэтому-то и листья у него меньше, чем у подорожни-ка.
- Вот это да! – удивился Траямор.
- А вон там по деревьям знаешь, что вьётся? – продолжал демонстрацию Заяц.
- Да я уже и не уверен…
- Это хлющ. После дождя на его листьях вода задерживается, поэтому и говорят «мокрый, как хлющ». Слыхал?
- Вроде нет.
- А левее, возле штополя – кусты гдежевики, а синие цветы рядом с ней – это весельки. А чуть дальше - кустики хрюквы. На неё кабаны особенно падки.
- Удивительно! – восхищался Траямор.
- Это ещё не всё, - Заяц сегодня был явно в ударе. – Смотри дальше: вон там, возле ручья, растёт сырень…
- Она что, сырость любит?
- По любому. А вон тот куст с розовыми цветами – это шишовник, а рядом с ним – воробь-ика.
- А что это там за цветок такой жёлтый? Он очень похож на наши одуванчики, только по-крупнее.
- Это одуван. Его семена не так-то просто сдуть. Мне это, правда, удавалось.
Траямор в растерянности оглядывался, надеясь найти хоть что-то, что тоже росло в его родном лесу.
- Ага, а вот то растение я точно знаю! У нас его полно растёт! – обрадовался Траямор, уви-дев знакомые растения. – Это – папоротник.
- Да, - согласился наконец Сиплый. – Но приглядись получше. Видишь: возле каждого па-поротника растёт по маленькому белому цветочку. Это – маморотник. Он у нас всегда вместе с папоротником растёт. Что, есть у вас такое?
- Нету, - признался горностай.
- То-то же, - Заяц был явно доволен.
- Какой удивительный лес! – Траямор стал выражать восхищение. – И это только его нача-ло, только окраина! Что же будет дальше?
- Да ничего интересного. Здесь – самое стоящее место, - заявил Сиплый. - Я тебе уже гово-рил, что я тут главный?
Откуда-то сверху послышался смех. Это Дрозд-Деряба вернулся с обеда и сидел на дереве прямо над ними.
- Конечно, он тут главный, - проговорил, смеясь, Дрозд. – Тут же кроме него только одна Рыжая Полёвка живёт, да и та уже не первой молодости.
- А ты, Дуряба, не влазь! – прохрипел Заяц. – Ты – птица, а я – заяц. Видишь разницу в ве-се?
Но тут Дерябу от пустого спора отвлёк червячок, неосторожно показавшийся на ветке од-ного из кустов. Пока Дрозд ловил червячка, Заяц продолжил рассказывать Траямору о себе:
- Я, братишка, волков не боюсь. Говорят, что волк для зайца – это просто кошмар, но мне этот страх не ведом.
- Да вы что? Никогда не встречал такого зайца! – удивился Траямор.
- И навряд ли встретишь. У меня разве что с Лисой отношения не сложились. Ну, да с кем не бывает.
Дрозд опять вернулся к месту беседы.
- Он не боится волков, - сказал горностай, показывая на зайца.
- А чего ж ему их боятся? Ведь в Перелесье нет ни одного волка! – раскрыл Деряба секрет храбрости Зайца.
- Ну ты надоел, - возмутился Заяц. – Кончай влазить в серьёзный разговор. Слушай, Гор-ностай, я тут рядом берёзового сока могу добыть. Составишь компанию? Я тебя даже горош-ком угощу.
- Нет, простите, я не могу задерживать моего спутника. А он может провести меня к морю.  Правда, Дрозд?
- Ну, провести не смогу – мне ведь домой надо, но могу показать ручей, который течёт к морю, и ты за ним выйдешь на берег. Только что ты там забыл, на море-то? Ладно, догоняй.
- Подождите, я с Зайцем попрощаюсь. До свидания, Заяц!
- Счастливо. Заходи ещё, - ответил Заяц. – Хотя нет, лучше не надо. Ну, только разве что без этой птицы.