Проект Механик

История про любовь, червяков, самогон и голубое пианино


Летний вечер в городе. После утомительного, суматошного, жаркого дня, в густоте розовеющего воздуха разливается безумие. Это только с виду люди кажутся нормальными, на самом деле в их головах все смешалось и перепуталось, как это бывает с вещами в сумке после долгой ходьбы пешком. Крошки печенья вперемешку с носовыми платками, раздавленная фольга «жвачки», полуразгаданный кроссворд и ручка без колпачка.
Что люди!  Посмотрите на дома, как ошалело смотрят они своими окнами в глаза закату. Послушайте, как переговариваются они между собой визгливыми голосами бабушек, зазывающих домой своих разгулявшихся внуков, как соревнуются, распевая песенки одна моднее другой. Как, наконец, бесстыдно начинают пахнуть жареной с луком картошкой и одновременно – карамелью сахарного сиропа для очередного – клубничного? вишневого? – варенья.
В прохладной зелени кустов и деревьев укрываются парочки-троечки с пивком, неохотно переползая с места на место вслед за тенью. На ещё голубое небо выкатывается полупрозрачная и полукруглая, тоже совершенно сумасшедшая от жары луна. Она улыбается бессмысленной улыбкой, глядя на то, как лужицей разливается пиво из бутылки, брошенной бесшабашным молодым человеком перед входом в дремлющую девичью общагу, как спешат к этой бутылке с двух сторон бородатый мужик с брезентовым рюкзаком и сморщенная старушка с авоськой, знававшей ещё 12-ти копеечную тару.
Дом-свечка, 16 этажей от роду, ничем кроме роста, не отличается от прочих, отгораживающих город от поля и леса за ним. Те же застеклённые через одну-две лоджии, с циновками на стёклах. Те же редкие, но яркие пластиковые рамы с тонированными линзами окон и парочка кондиционеров, роняющих пот-конденсат на лысины пенсионеров.
У единственного подъезда топчутся двое парней – типичные ПТУшники с пивом в пластиковых бутылях, чипсами и какими-то свёртками под всеми подмышками. Они пытаются проникнуть в проём общественной, увешанной замками двери, которую распахнул Миха, 30-летний абориген, с яркой внешностью лучшего друга голливудского героя-любовника и тонкой душой пьяницы с солидным стажем. Загорелые щеки  отливают серо-голубым из-за трехдневной щетины, веки устало опухли и глаза томно прикрыты густыми темными ресницами (ах-ах, эти Михины ресницы, скольких баб уже привлекли и погубили!) Из левого кармана слегка измятых брюк торчит желтый (к голубой рубашке!) галстук,  в одном ботинке не хватает шнурка, да и на втором шнурок развязан и плетётся за ботинком, собирая пыль и тополиную пушистую канитель…
МИХА: Куда, шпана!
ПТУШНИКИ: Мужик, там у нас училка живет! Мы заниматься…!
МИХА: Знаю я, чем заниматься… гадить в подъезде… А ну, пшли прочь!
ПТУшники временно отступают. Миха кладёт в карман ключ, шарит радостно и достает плоскую бутылочку неплохого коньяка, роняя в тополиный пух галстук. Затем смотрит на всё вяло, соображая, что же, собственно говоря, делать сперва – пить или поднимать яркую удавку. Не сделав ни того, ни другого, он вступает в темноту и прохладу подъезда…
…Захлопнулась, громыхая железом, дверь и в тот же момент к подъезду, с двух сторон, подлетели два разнокалиберных ярко-оранжевых драндулета: исторгающий дизельный выхлоп хитрыми трубами, выходящими из кузова «КРАЗ» – самосвал  и не менее коптящая жизнь «копейка». Водитель весьма ржавого «ведра» с гордой эмблемой Волжского Автозавода высунулся в окно и стал сверять адрес-татуировку на боку пожилого строения с буковками на табло своего пейджера.
Механик, а это был именно Он, Механик на все руки, имеющий именной молодёжный пейджер, «Механик», с блестящей цепочкой, известный всему микрорайону парой сотен объявлений на столбах и остановках (часто с допиской «е..учий Механик»), удовлетворённо кивнул и сдал задом в типичный карман перед кустами. Тут же из зелени высунулись две пары рук – одни поставили на крышку багажника закуску и пиво, другие положили мятую и мокрую одежду.
Механик посмотрел на грузчиков, топтавшихся в кузове самосвала, с верёвками на плечах, вокруг свёртка, выдававшего своими очертаниями пианино с педалями, тщательно обёрнутое желтоватой бумагой. Сами грузчики не вызывали сомнения в своем непролетарском происхождении – уложенными волосами, чистыми футболками поверх джинсовых шорт и пляжными тапочками «Найк». Отличался разве что тот, кто был ещё и водитель, в замызганной куртке и в кирзовых когда-то сапогах.
МЕХАНИК: В 34-ую? Ага! Вы что, только что привезли? А меня уже настраивать вызвали и через час мне в другом конце города ещё работу подкинули, правда, с электро…
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ (перебивая): Дык, пробки на дорогах-то…И проверки все какие-то. Тоже на этих самых дорогах, так их растак…
МЕХАНИК: Что, продавцы полосатых палочек замучили? А надо было кружным путём, через карьер, там ни один гад не стоит… Или еще можно…
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Можно не можно… ты, сынок, слетай-ка пока к хозяину, попить-ка принеси. А бандурку-то мы мигом…
ГРУЗЧИК В БЕЛОМ: Если лифт ходит.
ГРУЗЧИК В ЖЁЛТОМ: В лифтах пробок не бывает. И проверок.
МЕХАНИК: Если лифт не ходит, тогда я на фиг завтра приеду. А вы найдите пару шестов, метра по три-четыре хотя бы, легче пианино с кузова снимать. Как по эстакаде получится…
ГРУЗЧИКИ: Ну смотри, какой умный парень! А как мы поднимали, не думал? (И подняли со дна кузова как раз такие жерди).
Механик уже подошёл к двери в подъезд и ловко вскрыл её хитрой отмычкой, извлечённой из кармана на груди. Подняв камушек, он подставил его под уголок – чтобы дверь не захлопывалась, поднял галстук, отряхнул с него тополиный пух, нырнул в подъезд и прошёл к лифту.
Там стоит Миха, одним пальцем держит кнопку вызова. Во второй его руке -коньячок, он жестом предложил глоток Механику.
МЕХАНИК: За рулём и на работе. А это не твоё?  (протягивает Михе галстук) Ты зря косым углом вяжешь, сейчас носят симметричный узел – классика снова в моде…
МИХА (так  и не отхлебнув – галстук прятал) : …Чё дверь ик! не затворил? Щас эти, ну, пацаны набегут – обгадят весь этот, типа подъезд, ик!
МЕХАНИК: А ты его моешь?
МИХА: Вот ик! именно…
Открылась дверь кабины и Миха первым вошёл в свет плафона. Механик с секунду его разглядывал – запойного, затёртого и всё равно как не отсюдова свалившегося,  потом вошёл следом.
МЕХАНИК: А на каком этаже 34 квартира, куда пианино повезут?
МИХА: На 6-м. Или на 7-м. Не жил, не знаю. А мне на какой, ик! сегодня? А – выше, на 12-м сойду… 
МЕХАНИК: Эх, как тебя колбасит… Тебе бы супа горячего тарелочку, бабу и поспать.
Он нажал на 6-й, лифт пошёл наверх.
МИХА: Ни супа, ни бабы, ни спать уже не могу. Пива хочу! Чтобы в потной бутылочке! Чтобы поговорить! Надо чаще…
Он увидел себя в зеркале, поплевал на руки и попробовал пригладить волосы. Лифт встал, дверь открывается. На 6-м, Механик выходит.
Миха жмёт на 12. Лифт проезжает чуть-чуть и встаёт на 7-м. На пороге возникает баба, при виде которой все мужики обычно испытывают культурный шок. На ней вечернее платье, а может сатиновая сорочка, черт его знает… эти современные вечерние платья с непристойными бельевыми кружевами выглядят, как натуральные ночные сорочки… Сверху Жанна накинула легкий плащ, но так накинула, что все тщательно позолоченные летним солнцем выпуклости соблазнительно выглядывают навстречу любопытным мужским взглядам. И с одного плеча этот плащ постоянно спадает – такое уж покатое плечико у Жанны. И стройную ногу в туфельке-босоножке, которая непонятно на чем держится, один ремешок да и только, женщина выставила вперед, как доказательство своей неоспоримой и окончательной победы над всем сильным полом вместе взятым…
ЖАННА (за несколько секунд она уже успела оглядеть Миху с ног до головы, оценила его мужскую привлекательность по десятибалльной шкале и, может быть, даже представила какие бы у них с Михой могли быть дети): Вы вниз?
МИХА (обернулся ненадолго, но что надо, он разглядел, да он же тертый калач, его ночной сорочкой не прошибешь): Я вверх!
ЖАННА: Можно я с вами, я боюсь тут стоять, там шум какой-то… парой этажей ниже…
МИХА (бесстрашно высовываясь из лифта, пока кнопку не нажмешь, все равно не поедет): Уже набежали эти, ну, пацаны! (перегнувшись через перила) А ну, валите отсюда, козлы! (шёпотом) Спущусь – мама не узнает!… Меня!
ГОЛОСА ПТУШНИКОВ (придурковато): Мы не крошим и не мочим! Мы понять нас очень просим!
Мимо проходит Механик, кивает Михе: Всё-таки на 7-м эта дурацкая 34-ая квартира, а пиво пацаны ниже пьют. Хорошие пацаны, с чипсАми, правда, слажали и пиво у них тёплое, но я б тебе не советовал пиво после…
Он жмёт  на звонок, видит в кабине Жанну: …Хм, ни бабы, говоришь…
ЖАННА (Михе): О чём это он?
МИХА: Мечтает…Интеллигент в жёниных джинсах! (Механик в джинсах с лямками и оттопыренными от инструментов нагрудными кармашками, так надо для работы, а вовсе не в женских!)
Дверь 34 открывается. Механик со словами: Я по поводу настройки Вашего поднимающегося сейчас сюда пианино! – входит внутрь.
МИХА: Спускаться не буду! Поедем сперва наверх! (нажимает кнопку 12, лифт закрывает двери и трогается).
ЖАННА (нажимает на кнопку первого этажа): Я на всякий случай, чтобы потом сразу…
Лифт дернулся и встал. Свет сделался немного приглушенный, как бы интимный. От этого Михина физиономия сделалась еще более серо-голубой, в окружёние голубого ворота рубашки.
МИХА: Эх, ну вот… (с трудом удерживается от ругательства) Бабы – они ну…бабы!
ЖАННА: Я не хотела… Я думала…
МИХА: Думала она! Было бы чем думать!
ЖАННА: Сейчас кто-нибудь придет и нас вытащит… выпустит! Тут кнопка вот есть. «Вы-зов лиф-те-ра» (нажимает) Тихо… (кричит, наклонившись к пульту с кнопками) Мы застряли, вы слышите? Лифт застрял! Кто-нибудь нас вытащит?!
МИХА: Ага, щас, прибегут, не – с сиренами примчатся…
ЖАННА: Кажется, вызов не работает…
МИХА: Вызов работает, рабочий день у лифтера закончился!..
Хозяин 34-й квартиры был чудной, одет в хаки и будёновку. А ноги были босые. «Ну, жарко ему, может, – подумал Механик. - Все-таки лето». Квартира показалась Механику не менее странной – пол всюду был земляной. Из земли росла натуральная трава, а от двери к двери тянулись тропинки, заботливо посыпанные песочком. Все стены были увешаны или заставлены картинами. С этих картин смотрели на зрителя сплошь счастливые люди. Люди в воспоминаниях из будущего. Из светлого, сказочного, коммунистического будущего. Эти люди учили счастливых, одинаково одетых и тянущих по две руки детей. Эти люди шли, обнявшись, по Красной площади, а над ними, на уровне кремлёвских башен, парили ракеты и спутники, выстроившись звёздочками. Улыбающиеся люди добывали нефть – в белых костюмах подпирая как будто золотые опоры вышек. Счастье светилось сквозь шлемы скафандров-будёновок в глазах космической пары, собирающей плоды невиданных фруктов, растущих на высоте десятков километров над Землей. Землей, на поверхности которой можно было разглядеть десятки, сотни розовеющих Кремлей – повсюду, от Африки до Японии.
МЕХАНИК: Ваше? Красиво…
ХУДОЖНИК: Вы видите? Вы тоже это чувствуете?
МЕХАНИК: Что – чувствую?
ХУДОЖНИК: Что это наше будущее?
МЕХАНИК: Трава в квартире? Вообще, решение оригинальное, приблизиться к природе… Но, с другой стороны, земля, сырость… Траву ведь поливать надо, я правильно понимаю?
ХУДОЖНИК: Какая трава? При чем здесь трава? А, трава… Трава – это мелочи, дорогой мой друг! Картины, образы, сюжеты! Вот что имеет значение…
МЕХАНИК (с сомнением): Не знаю… Картины… А вот у этой ракеты три иллюминатора, а у этой два. Так не бывает! И на этой – на Спасской башне часы с разных сторон разное время показывают! Вообще – фантастично как-то очень…
ХУДОЖНИК: Это – фантастично? Молодой человек, это реалистично! Я бы сказал – архиреалистично!  Мое искусство есть коммунистический реализм, и то, что вы видите на моих картинах, рано или поздно воплотится в реальности. Это – неизбежное направление в развитии человечества. Идеи овладевают массами и становятся силой! Есть только одно верное учение, и я  призываю вас впитать мои идеи, пока не поздно… Вот ведь вы уже сделали первый шаг – вам нравятся мои картины…
МЕХАНИК: А рамы не нравятся! Со стеклом… А стекло бликует, рассматривать неудобно…
ХУДОЖНИК(не расслышав) : Я организую выставку, мои картины увидит много людей, тысячи людей, и тогда народ, эта заблудшая овечка, поймет, где истина, где его идеал…
Механик во время тирады Художника ковырнул ногой траву и землю под ней. В черноте грунта копошились черви – жирные, глянцево-розовые. Он притопал дёрн на место…

МИХА: …рабочий день у лифтера закончился!..
ЖАННА  (вроде бы ужасается, но с нотками сладострастия в голосе): Что же мы, всю ночь здесь будем...?
МИХА: Эх, где наша не пропадала! (стелет на пол пиджак, садится на него и достает сигареты)
ЖАННА: Меня Жанна зовут…
МИХА: А мне по фигу!
ЖАННА: Я вообще-то не здесь живу, не в этом доме… Пришла к подруге, Светочке, знаете – в одном ведь доме, на день рождения… (От нечего делать, Миха стал вязать галстук на шее, отводя руки Жанны, кинувшейся помогать). У нас на дни рождения не принято мужиков звать… Ну их, этих мужей, с ними одним проблемы… Такой девичник получается…
МИХА (смотрит на Жанну снизу вверх): Малышка, ты ведь не замужем вовсе.
ЖАННА (смущенно и кокетливо одновременно): Угадали… А зачем мне? Подруги вот замужем, так я насмотрелась… Как жена за порог, он к лучшей подруге тут же подкатывает… Да и не к чему… А вы что курите? Угостите, а? Меня зовут Жанна, а вас как?
МИХА (вытягивает ноги и долго смотрит на ботинок без шнурка): Слышь, отдай шнурок!
ЖАННА (как будто не слыша): Она, именинница, меня попросила пораньше, чтобы помочь  приготовить, ну салат там, как обычно… И – представляете, майонеза нет! Она такая растяпа, вечно все забывает, представляете? Как это можно – салат без майонеза! Вот, пошла в магазин… А здесь есть поблизости круглосуточный?
МИХА: К метро надо идти…
ЖАННА (в дверь): Помогите! Откройте! Магазин закроется!

Тем временем, в проем парадной торжественно вплывает процессия Грузчиков с пианино. Но красивыми и плавными выглядят только первые шаги Грузчиков. Все-таки пианино инструмент тяжелый и громоздкий. Тревожным желтеньким огоньком светится кнопка лифта…
ГРУЗЧИК В БЕЛОМ: Мужики, слышь, а лифт-то, того, не работает! Стоит, по-моему, где-то наверху и баба оттуда орёт!
ГОЛОС ИЗ-ЗА ПИАНИНО (очень неразборчиво): … и твою мать!
В это время у грузчиков порвалась одна из веревок, и пианино окончательно перегородило выход. То есть такие вот у нас лестницы – от стены до перил воткнулся инструмент. Жёлтая упаковочная бумага надорвалась и обнажила голубой лак, скрывающий дерево фортепианных панелей.
ГРУЗЧИК В ГОЛУБОМ: Ребята, смотри… Пианист-то тово, чё ли… нетрадиционный, ага?
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: На себя посмотри! …и твою мать!
ГРУЗЧИК В БЕЛОМ: А они все, эти творческие, нетрадиционные какие-то…  Я вот в одной газете про артистов этих читал, «Желтый бульвар»…
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Все, приехали, слезай, едрена мать!
Грузчики расселись на ступени и затянули «На поле танки грохотали…»

Жанна начала заметно нервничать - теребить воротник плаща, крутить на палец локон волос. Миха переносил испытание стойко. Коньяк он уже допил, а теперь вот обнаружился в загашнике 50-грамовый шкалик «Смирновъ, столовое вино номер 21». Мелочь, а приятно.
ЖАННА: А вдруг мы здесь… (в ужасе) навсегда?
МИХА: Ерунда… Жильцам надоест пешком по лестнице ходить, они этого монтера… лифтера… вызовут…
ЖАННА: Дышать тяжело… (изящно кладет ладонь на грудь) А вдруг кислород совсем кончится?
МИХА: Фигня… Как это он может совсем?
ЖАННА (прислонив губы к щели между лифтовыми дверьми): Помогите! Помогите! Мы в лифте застряли! Кто-нибудь, вытащите нас отсюда!!!
МИХА: Да не ори ты так, аж в ушах звенит!
Механик вышел в прихожую 34 квартиры и обернулся: Там парни просили попить, грузчики. Чего-нибудь холодненького. А я следом поднимусь, минут через 15, надо…
ХУДОЖНИК: Я им вынесу холодненького, так и скажите. У меня полная морозильная камера. Футуристы с Украины прислали - 17– литров горилки! Скажите им, грузчикам, главное – чтобы аккуратно, не поцарапали. Мне инструмент этот три недели готовили. Специальный лак варили для панелей, от грибка очень устойчивый.
МЕХАНИК: Ага, понятно. Кому-то всё-таки продаёте картинки…
ХУДОЖНИК: Искусство не продаётся, молодой человек! Настоящее искусство. А на жизнь… я это, червячками своими зарабатываю – где Вы таких ещё найдёте? (возвышенный тон строителя светлого будущего вдруг сменяется на бодрый говорок шустрого и хваткого коммерсанта) Австралийские! Под землёй – трубы с горячей водой, подкормка не хуже «Вискаса». По 100 баксов за пол-сотни. Рыба в очередь стоит за моими червячками – все знают! За один уик-энд полторы-две штуки на карман. А под заказ, в подарочных коробочках – так ещё дороже.
МЕХАНИК: Эх, коммунист вы ненастоящий! Червячками промышляете… Придут красные к власти – будет вам на карман себе дороже!
ХУДОЖНИК: Червячками промышляю – потому что время такое смутное… Настоящие-то черви-кровопийцы, они, знаете где… ладно, не буду. Наступит наше время - тогда денег никаких не будет. Ни у кого! Нисколько. Червей тогда всем затак буду раздавать…
МЕХАНИК: Ну, я пошел…а про выпивку вы не забудьте, они тогда быстрее справятся, а мне уже ехать бы надо…
ХУДОЖНИК: Ладно, передайте мужичкам, что несу им холодненькой! Идите-торопитесь! Мне самому не терпится… Третьего дня мне из Кузбасса авторские нотные листы переслали, одного запрещённого теперь сочинителя – никому не говорите! – самого Лебедева-Кумача. Хотел поиграть, настроиться на новую живописную панораму «Утро колхозного собрания».
МЕХАНИК: Ну, настраиваться сперва будет Ваше пианино, я скоро!
Он глянул в ванную комнату, в мутной воде плавали рыбы. Живые. Рядом стоял сачок и острога с двузубой дюралевой  вилкой на конце, примотанной синей изолентой.
Оказавшись на площадке, Механик увидел горящую кнопку у  двери лифта и быстрым шагом пустился вниз. По пути ему попались лишь ПТУшники, которые  пиво почти допили и теперь заряжали бутылки какой-то гадостью.
МЕХАНИК: Когда карбид затолкаете, поболтайте бутылки посильнее – пиво пенится, газов больше, громче хлопнет.
ПТУШНИК-1: Да вот бы травы туда ещё!
МЕХАНИК: А вы чипсов своих непутёвых насыпьте, хлопья намокнут…
ПТУШНИК-2: Спасибо, товарищ сапёр! Будет сделано!

Грузчики песню допели и теперь лениво переругивались между собой.
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Ну и что с этим делать (пнул ногой голубое пианино)? Мне ещё в гараж переться, путёвку закрывать. Может найдёте кого четвёртым, а я угоню?
ГРУЗЧИК В ГОЛУБОМ: А ты как – по стене выберешься? Или - по клавишам? Или летать научился. Бабочка! Сиди, жди, мадам баттерфляй!
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Сам ты фуфеляй! Уже и ругаться-то нормальными словами разучились! Во до чего народ довели!
ГРУЗЧИК В БЕЛОМ: А, бросим-ка здесь! Ну его! Не пешком, чай, на седьмой этаж переть?
ГРУЗЧИК В ЖЁЛТОМ: За такие-то деньги! Не, не потащим!
ГРУЗЧИК В БЕЛОМ: А не потащим – вообще ничего не получим! Ни-че-го!
МЕХАНИК: Народ, вы бы дали пройти?
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Дают не тут, а ты кто – не по механической ли части?
МЕХАНИК: Откуда вы знаете?
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Мы, брат, все знаем!
ГРУЗЧИК В ЖЁЛТОМ: Да, в курсе мы…
ГРУЗЧИК В ГОЛУБОМ: Отвёрток полны карманы! Почини лифт, а, парень?
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Давай, а! Что тебе стоит? Я всё равно твою «копейку» зажал в кустах!
МЕХАНИК: В кустах не копейки зажимают (все хохотнули). Да у меня инструмента подходящего к лифтам нет…
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Мы тебе дадим! Кто там внизу, сбегайте к машине! И быстро! За сиденьем ящик!
МЕХАНИК: Если между перилами и этим корпусом прокапать соляркой, то выскользнет пианино. Как мыло из …из…Только затереть соляру надо будет с лака.  А попить вам хозяин сейчас принесёт. Обещал, из морозилки.
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Скорее бы – все трубы пересохли.
ГРУЗЧИК В ГОЛУБОМ: Мы из-за горилки и согласились. Экзотика. Виски жрать уже не по приколу, а тут – украйньскя горилочка! С неё прёшься, говорят, сил нету!
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Молодежь пошла, .ля! Вкуса настоящего не знает!
МЕХАНИК: Настоящий вкус у жвачки «Сперминт»…
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: С чем, гришь, жвачка? Вот эти буржуи! Чем только русского мужика накормить не норовят, так их растак!
Тут грузчик в жёлтом вернулся с целым ящиком инструмента, в числе прочего там был домкрат, автонасос, ручной кривой стартер и маленькая бензопила.
ГРУЗЧИК-ВОДИТЕЛЬ: Теперь дуй за соляркой! Краник под баком, банку найди на помойке!
МЕХАНИК: Чип-Чип-Чип и Дейл! – спешат на помощь, ааа! (и кинулся наверх, миновав по дороге хмельную и взрывоопасную компанию ПТУшников, уже открывших окна на улицу и высматривающих что-то внизу. В бутылках шипело).
МЕХАНИК: Не открывайте пока крышки, выльется раньше времени! Лучше иголкой пластик проткните в нескольких местах и на костёр! Тогда будет как летающий фугас!
ПТУшники: Вау! Мужик, ты рубишь…
МЕХАНИК (озабоченно): Чего я только не делаю…
Лифт по-прежнему стоял между 7-м и 8-м этажами.
ГОЛОС ЖАННЫ: Помогите!!!
МЕХАНИК: Успокойтесь, пожалуйста! Не кричите! Я вас вытащу! Вы там всё ещё не одна?
ГОЛОС ЖАННЫ: Да! Нет! То есть, со мной посторонний мужчина, к тому же нетрезвый и курит!!!
ГОЛОС МИХИ: Да вот именно – посторонний! Я тут в сторонке расслабляюсь, нужна ты мне очень…
ГОЛОС ЖАННЫ: А это мы еще посмотрим…
МЕХАНИК: Все понял, пойду наверх, гляну, что там. Через две минуты сядьте на пол, обхватите колени руками и прижмите голову к коленям! Я не лифтёр, я только учусь.
МИХА: Хорошо учись, брат!
МЕХАНИК (Жанне): А вы, девушка, не теряйте зря времени… В лифте эротические переживания, говорят, особенно остры…

ЖАННА (Михе, кокетливо): Ты хочешь сказать, что мое здесь присутствие не наводит тебя ни на какие мысли?
МИХА: Чего? Какие мысли на такой жаре?
ЖАННА: Ой, жарко здесь невыносимо, это правда (плащ, уже поняв намерения хозяйки, начинает сползать с плеч).
МИХА (не смотрит на Жанну, смотрит на ботинок без шнурка): Где мой шнурок?
ЖАННА: Слушай, у меня уже ноги подкашиваются…
МИХА (словно не слыша):  Где мой шнурок? Эх, вечно он куда-то девается…
ЖАННА: Я сесть хочу! Да и лифтёр велел! Можно, я к тебе, на колени… а то пол здесь не очень чистый…
МИХА: Значит, я чистый? А ты плащ постели…
ЖАННА: Он же белый, испачкается! Нет, ну ведь ты же все равно сидишь, почему бы мне не сесть к тебе на колени?
МИХА: Потому что это мои колени, а не диван…
ЖАННА: Диван не такой грубый… фу!
МИХА: Уж какой есть… Не нравится, не ешь.
ЖАННА: А если я скажу, что нравится?
МИХА: Этого только не хватало.
ЖАННА: А я… Ну неужели я тебе хоть чуть-чуть не нравлюсь… Смотри, у нас с тобой ситуация как в мелодраме получается, как в кино… Красивая женщина и привлекательный мужчина застряли вместе в лифте…
МИХА: Привлекательный мужчина точно!
ЖАННА: Вряд ли его скоро починят… У нас есть время узнать друг друга поближе… А вдруг это судьба? (приближается к Михе, пытается рукой коснуться его головы – потрепать по волосам – но Миха ловко увернулся) Разве ты не чувствуешь, ну, ведь между нами уже что-то промелькнуло, какая-то искра… Чувствуешь?
МИХА: Надеюсь, этот лифтер там починит…
ЖАННА: Ну скажи, ты ведь тоже ЭТО чувствуешь?
МИХА: Япона мать, и что же это бабы такие стали озверевшие, на мужиков сами кидаются… трезвые! Никакого кайфа… поломалась бы для приличия, что ли! Узнала бы сперва, какой из твоих подружек я, может быть, муж или любовник?
ЖАННА: Мужей и любовников своих подружек я всех знаю… Ну, разве у Марины новый… А у тебя возле пупка справа нет родинки? Дай посмотрю…

Механик шёл и шёл вверх. «Какой этаж?» – мелькнуло в мыслях. Он кинул взгляд на надпись возле лифта: там нарисована была цифра 100. «Наверное, десятый, - решил Механик, - просто кто-то нолик пририсовал».  В этот же момент раздался взрыв и звон разбитых стекол – ПТУшники рванули свои «бомбы».
МЕХАНИК: Ну говорил же им как лучше! А они… Нет, точно молодежь какая-то пошла…
На этаже рядом с Механиком стекло тоже как будто вылетело, а может, оно и раньше было разбито. Внизу на пианино кто-то заиграл «Лунную сонату». «А хорошо играет», – отметил Механик.
Но насладится музыкой не дали. Из двери рядом с числом 100 выскочили двое придурков-амбалов, с рациями в ушах и короткими дубинками в руках.
ОХРАНА: Взорвать, сука, хочешь! Мочи козла!
Механик, сбитый с ног, только и успел зажать голову, на него посыпались удары и благо – весь комбинезон был напичкан инструментом: грохот от ударов дубинками был потрясающий.
ОХРАННИК: Он в защитном бронежилете! Вон и палочка сломалась (Показывает напарнику лопнувшую дубинку. Удары прекратились).
МЕХАНИК: Надо наши покупать, а корейские - дерьмовые палки!
ОХРАНА: Чего он там – «дерьмом» нас обозвал? А ну давай его ботинками по ребрам… проверим этот, «Камелот» гребаный на прочность…
Механик понял, что пора спасаться, рывком включил бензопилу и пошёл, с окровавленным лицом, на обидчиков. Грохнул ещё взрыв, сильнее первого.
БОСС (из-за спины Механика, с автоматом в руках): Тихо, всех положу! Вызывайте вертолёт!
Пила летит на пол, снопы искр освещают подъезд.
БОСС (ростом полтора метра, не больше, передал автомат охраннику и посмотрел вниз через перила): Если взрывают там, на хрена мочите козла тут?!
К окну на улице подлетел вертолёт. Пилот выстрелил гарпун с тросом, который вонзился в раму. Босс ловко проскакивает между всеми и по тросу скользит в вертолёт. Красиво так, как канатоходец в цирке… И луна светит, совсем как софит под куполом… Охранники так же грациозно двигаются вслед за боссом. Из распахнутой двери босс жестами просит Механика отцепить гарпун.
МЕХАНИК: Вот эту железку? Правильно? Счастливого пути, ребята! Эх, а дверь-то не заперли свою! Слышите, дверь-то надо запирать!
Но вертолёт улетает, подняв вокруг дома и внутри огромное облако пыли. Механик заглядывает внутрь квартиры с номером на стене 100. За строгой стальной дверью он увидел ещё одну – вот точно как в кино, монолит тяжёлого литого металла, кодовый замок и мобильная видеокамера на пантографе. Уважительно присвистнув, Механик выскочил вон «Старворс, да и только».

ЖАННА (плащ ее давно уже валялся на полу, а теперь с ее плеча сползала ночная сорочка… или вечернее платье, кто разберет): Ты мужик или нет? Там взрывают уже нас. Жить осталось мгновение!
МИХА: Отстань от меня! От вас, от баб, одни проблемы!
ЖАННА: Нет, это от вас одни проблемы! Мы вам все отдаем, вы забираете, а потом вы на нас… плюете!
МИХА: Ну и зачем я тебе сдался? Проблемой будет меньше…
ЖАННА (почти плача): А, думаешь, одной хорошо? Знаешь, какая тоска? Засыпаешь одна, просыпаешься – опять одна. Сама себе готовишь, стираешь. Поворчать даже не на кого.
Механик, утирая кровь, идёт вниз. Пинает ногой валяющуюся пилу с разорванной в клочья цепью. Смотрит в окно, ПТУшники спустились на козырёк подъезда и оттуда по одному спрыгивают на землю.
МЕХАНИК: Левее, там газон, а то ноги об асфальт отшибёте! А лучше бы до дерева дотянулись и вниз по сучочкам, по сучочкам…
На площадке первого этажа пианино, уже стоящее вдоль стены и собравшийся народ, загораживают пространство. Сверху на пианино стоит бутыль самогона, пара-тройка пластиковых стаканов и закуска. За инструментом сидит, на канистре из-под солярки, Художник. Он одной рукой наигрывает Марсельезу, а другой периодически разливает самогон в стаканы себе и грузчикам.
ХУДОЖНИК: Реальная горилка, ржаная! Вот – истину говорю вам – такая жизнь будет! Дело партии победит! Все люди – братья! Свободу Че Гевара!
ГРУЗЧИКИ (хором): Чему быть, тому не миновать! Эй, лифтонастройщик! Шагай-шагай, чини подъёмник! Живым не выйдешь, гадина!
ХУДОЖНИК: И не пытайся удрать! У нас везде свои люди!
Механик побрёл наверх. Возле места, где лифт, он прислушался.
МИХА: Ну и найди себе мужа…
ЖАННА: Не хочу мужа, хочу тебя!!!
МИХА: Старая дева!
На самом верху Механик обнаружил, что всё на месте: и двигатель, новенький в смазке, и тросы, поблескивающие не ржавым ещё металлом. Оставалось нажать кнопку на пульте.
МЕХАНИК: От жары автомат вырубился! Конечно, тридцать в тени весь день! А мне ещё сегодня переться к Сортировке, чинить электро… «Электрошок! пара-ра-ра-ра!…» Напевая сам себе лихой рок-н-ролл, Механик медленно открыл крышку панели управления,  усмехнулся: «Ну, что - Хочу тебя!» и стал гонять кабину вверх-вниз.
ЖАННА (почти голая, наступает на Миху, который забился в угол): Слушай ты, педик несчастный! Если ты меня сейчас не трахнешь, я подам заявление в милицию. Об изнасиловании. Я серьезно.
МИХА (орет в ответ): Если я тебя убью, больше дадут, зато статья почетнее!
ЖАННА: Убьешь? Ну, попробуй! (снимает туфельку и зажимает в руке шпилькой вперёд).
МИХА: Ого!
Жанна машет остреньким каблуком перед носом Михи. Это выглядит не ловко и не грозно, так как кабина лифта летает хаотично: то резко тормозит, то также рывком набирает ход. Миха встал на колени в угол, вытянул перед собой плащ Жанны, как тореадор, дразнящий быка, к тому же охромевшего на одну ногу.
МИХА: Дура! Сумасшедшая!
ЖАННА: Импотент!
Жанна исполосовала плащ и свои руки, и ноги. Не замечая кровоточащих царапин, женщина продолжает махать туфелькой и рычит, как пантера: «О многочисленных попытках изнасилования!» Миха, наконец, ловит ее за руки, обнимает что есть силы (все же хороша баба!) и сливается с ней в страстном поцелуе.
МЕХАНИК: Ладно, хватит с них, наверное…
Он останавливает кабину, двое в лифте падают навзничь, а Механик  переключает управление и спускается на 16 этаж. Вызванный им лифт распахивает перед ним свои двери, Механик заходит внутрь, не замечая крови и беспорядка. Взглянув на условно прикрытые плащом ритмично двигающиеся тела, он нажимает на кнопку «1».
МЕХАНИК: Вот до чего мужики жадные до баб пошли…Ты, друг,  хоть галстук сними, дышать ровнее будешь, а то – паровоз Черепанова, ей-Бо..
Заметив, что лифт заработал, грузчики резко вскочили и разом подхватили пианино. Несут ровно – полные стаканчики и закуска стоят как приклеенные. Выпустив Механика и не заметив Миху с Жанной, уже поднявшихся с пола, грузчики вкатили пианино внутрь кабины. Художник как-то умудрился нажать на кнопку «7», а сам пошел вверх пешком, зажимая бутыль самогона под мышкой. Грузчики, словно гаммельские крысы, гуськом побрели за ним, при этом напевая, как получится, «Марсельезу»…
На улицах города смеркалось. Около подъезда возились какие-то люди, полуголые и счастливые от приближающейся прохлады. Человек десять ПТУшников с ожесточением отдирали кузов от КРАЗа, шепча что-то про круиз на большой лодке по ближайшему озеру. На балконе 7-го этажа небольшая толпа орала песни про свободу и победу. Расстелив на травке внутри квартиры-мастерской свежезагрунтованный холст, исчёрканный тонкими линиями, обозначающими ракеты, планеты и кукурузные початки, лежали Жанна и Механик, оба всё ещё в крови, оба счастливые и разглядывающие Миху. Миха пил из горлышка самогон.
МИХА: Всем, всем по потребностям! И никакого труда! Никакого принуждения!
ЖАННА (в сторону балкона): А у вас майонез есть?
ХУДОЖНИК: Не, я со сметаной ем! Русский человек должен есть такую пищу, которая характерна для его менталитета!
МЕХАНИК: А я бы посоветовал червячков икрой набивать – художественнее  выглядит! Розовое на голубом. Пикассо…(Это он приложил червяка к рубашке Михи).
МИХА: А я бы сейчас пивка и путасу…
ЖАННА: Правильно, рыбки солененькой…
МЕХАНИК: Э, а тебя уже и на солененькое…

Чьи-то руки стащили с багажника машины-«копейки» одежду, выставили пустые пивные бутылки. В кабине лифта, возле оставленного  голубого пианино, открыв крышку, мальчик лет 10 играет «Саметайм», медленно и значительно, словно отгоняя от себя жару, комаров и сумрак. Луну прикрыла полупрозрачная тучка и тут же рассеялась, словно тучка была маслом, а луна – раскаленной до бела сковородкой…

 
Татьяна Канарейкина, Санкт-Петербург, 2001,
при участии Олега Раковича и Олега Лоевского, Екатеринбург.