Любовь кровь и прочие овощи

Злая пуля!
Дай мне волю,
Прямо в сердце,
Чтоб без боли.
 
Гр. "Ленинград"               

                Часть 1.
                ***
    Господи, уповаю, что ты есть, иначе задуманное теряет смысл. Прости, что я не вынес испытания и, пройдя ниспосланное, сломался на сопливой девчонке. Я схожу с ума и понимаю, что это не оправдание.
 
   Я потерял семью, друзей, забросил дела. Каждое утро лечу в другой конец города, чтобы увидеть ее хоть на минуту, согреть вечно холодные руки своим дыханием. Ты же знаешь, что я не могу без нее жить. Она говорит, что тоже. Так почему между нами этот несчастный кретин, ее муж?
 
    Она сказала, что хочет от него уйти и я целую неделю прождал в снятой для нас квартире. Она появлялась, плакала и снова уходила. Потом сказала, что у сына должен быть родной отец. Чего ей тогда не хватило? Любви? Уверенности во мне? Денег, которые проходят у меня сквозь пальцы?
 
   Тогда  был шанс. Но этот, с клеймом в паспорте, всю неделю скулил под дверью, пугая рогатой тенью старух у подъезда. Он ныл и канючил, шантажируя ребенком. И с ней случился приступ. Доктор сказал, что ее слабое сердце больше не выдержит и любое потрясение сведет в могилу.
 
    Господи, как я его ненавижу! Ну, почему этот человек живет под одной крышей и спит с моей женщиной? Надо было "заказать" его тогда, когда он ползал перед подъездом. Ведь это так просто - несчастный случай и нет проблемы. Но ты же знаешь, что я не убийца. Это в меня стреляли, убивали близких  людей, но ты сам покарал виновных. И намного изобретательней, чем с этим бы справился я.
 
    Как я устал, дай мне силы дожить до завтра. Они две недели провели на каком-то дурацком курорте и завтра прилетают обратно. Понимаешь, он и женщина, от которой я хочу ребенка. Господи! Да это же я! Я!  Которому не был нужен собственный дом впервые осознанно захотел ребенка.  Рожденного в любви и воспитанного мной. Ведь я так много мог бы ему дать.  Скажи, Господи, что это ты меня надоумил. Подай знак, знамение. Только так я смогу быть с ней, ты же сам говорил про любовь.

     Мне сказали, что этот парень отличный снайпер. Хороший снайпер, как хирург, убирает болезнь через боль. Кто станет искать у жертвы катастрофы след операции - маленькую дырочку во лбу? И больше никогда, слышишь, никогда я не увижу человека, поломавшего мне жизнь, закончится все, что терзало меня эти годы. Один выстрел и мы вместе. Навсегда. Я и она.
 
    Господи, упрочи меня в мысли, что расчет верен. Я встречу их в аэропорту, загорелые и веселые они пройдут к оставленной на стоянке машине. Я буду ехать следом и обгоню лишь за постом на въезде в город. Обгонять буду медленно, чтобы она узнала мой Форд. Машина тоже мой мирок, в котором мы были счастливы и я его никому не отдам.
 
     Быть может еще раз увижу ее глаза, испуганные оттого, что меня узнает муж и снова закатит истерику. И только потом  пойду на обгон. Все произойдет очень быстро, ведь этот парень обещал, что больно не будет. Ты поможешь мне, Господи?

Сообщение в местной газете:
 
"Вчера на пригородном шоссе произошел трагический инцидент, перекрывший на некоторое время подъезды к городу со стороны аэропорта. Водитель автомобиля Форд, миновав пост ГАИ, резко набрал скорость и допустил наезд на бетонное ограждение. От удара автомобиль несколько раз перевернулся в воздухе и, упав на шоссе, загорелся. Водитель погиб на месте катастрофы.
Происшествие имело трагическое продолжение: в одной из следующих в попутном направлении машин, с женщиной, ставшей свидетельницей происшествия случился сердечный приступ. Несмотря на своевременно оказанную помощь, она скончалась по пути в больницу."
               

               
                Часть 2.
                ****


Жру свободу с кровью я,
На зубах скрипит земля,
Где же пуля, где же пуля,
Что отлита для меня...

гр. "Ленинград"


    В темноте говорили два мужских голоса. Колющий, вызывающий неприятный озноб что-то втолковывал собеседнику. Второй отвечал бархатистым баритоном, как бы заглаживая царапины от первого.

-Говорю тебе, наш клиент, самоубийца. Сам себя заказал киллеру, любовь, у него, видишь ли, несчастная. И бабу с собой прихватил. Вот посмотри, - он бумажно зашуршал, - две тысячи баксов… приход-расход, как в аптеке. Киллер по нашему ведомству проходит. Замечательный  поставщик, между прочим, потому и пишем.
-Не попал в него твой  поставщик. От того, выходит,  что клиент случайно в машине разбился. А девушка несчастный случай. 
 
       Я попытался шевельнуться, но жуткая боль растеклась по телу. И почему так темно? Между тем, голоса  бубнили  обсуждая какие-то поставки:
-У меня своя ведомость, - гладил душу баритон, - смотри… не это…, не это. Вот: старушку перевел через дорогу.
-Куда перевел? Куда он эту каргу перевел-то? - заревел по нервам "Противный", - ну, сбило бы ее машиной… А на той стороне бабка поскользнулась и всего-то, что шейку бедра сломала. Теперь ни вашим, ни нашим, на больничных харчах родственников изводит.
"Приятный" снова зашелестел:
- Вот… , животных любил, котенка на помойке подобрал.
-Не говори мне про этого кота! - завизжал "Противный", - его в помойку на исправление бросили. Какое он имел право вмешиваться? Вместо ниспосланного, мерзавцу рай у себя дома устроил. Сливками скотину откармливал… Тоже мне, наместник Господа нашелся.
Видимо у "Приятного", это вызвало другие ассоциации, и он весело хмыкнул.

      У меня же ко всем неприятным ощущениям добавился холод. Ужасающий холод, пронизывающий каждую клеточку. Я опять  попытался открыть глаза, но даже не понял, удалось это или нет - мрак не рассеялся. Может я в морге? Господи, ну конечно, где же еще может быть так холодно?
       Вдруг что-то звонко шлепнуло меня по лбу.
-Не поминай всуе! - завизжал "Противный".
-Убери руки, - завозились рядом, - подпишем бумаги и делай, что хочешь.

        Этот удар был не так силен, сколь обиден. Обида же и порадовала, не должны покойники обижаться, значит не в морге. Да и вряд ли сторожа или кто они там есть, по лбу покойников почем зря лупят.
    
       Возня между тем приблизилась, и меня сильно тряхнули. Так, тряхнули, что искры из глаз посыпались. Искры это хорошо. Больно, но хорошо. Осветили мне эти искры: убить меня должны были, вот что! Своими руками, я того парня нанял. Из-за бабы нанял, жить, дураку не захотелось, красиво помереть вздумал.  Меня снова затрясли. Под кроватью, или на чем я там лежал, шумно завозились, и очередной фейерверк рассыпался во мраке. Больно то так! Что же они там скоты делают! Я попытался крикнуть, но рот…  Рот как бы и есть…, и впрямь, куда ему деваться? Только сказать ничего не могу.
Хорошо, как там нас учили, будем логичны и последовательны. Значит, нанял я того парня, чтобы он меня на глазах у любимой в моей же машине  застрелил. Аг-а-а-а, вот, еще... у нее с сердцем проблемы были. И от этого стресса, по сценарию, она должна была вслед  за мной отправится. Сложно-то как, изобретатель, хренов.

          Черт, я все понял! Повязали нас, а это менты резвятся. Меня то за что? Я никого не убивал! Придурки, вы, что не поняли? Это меня  убить  должны были! 

     Я прислушался, что-то давненько никого слышно не было, упустил я этих ребят за своими мыслями. Лишь в уголке тихонько сопели, и эта «сопливость» явно приближалась ко мне.
-Эй, паря, ты слышишь?
      Это кто еще? К тем двоим, я вроде привык, а этот другой, гундосый какой-то.
-Все нормально с тобой будет, наши побежали за Генеральным. Сложный ты у нас случай. И самоубийца, не самоубийца. И убийца, не убийца. Вот,  старух с котами любишь, только не через то место у тебя все получалось. И голос что-то забубнил о женщинах, детях, почему-то о блохах и между делом шумно чесался и сопел.

       Я снова погрузился в размышления. Значит эта вся суета  из-за меня. И что за Генеральный может в ментовке быть? Если старшина, значит, будут бить. А если так, что говорить во время битья будем? Ага! В машине я ехал. И  «грохнуть» меня по ходу должны были, чтобы малодушия во мне никто не заподозрил. Ну, вроде, как жертва аварии.
      Та-а-ак, а баба? Она позади должна была со своим рыцарем-рогоносцем ехать. Уже лучше. Значит, мы такую жертву у нее на глазах должны были принести, чтобы она «кони» от жалости двинула. Уф, как все запущено! А потом? Вспышка... вильнул я резко... будто в боевике машина взлетела. И чего не взлететь-то ей, чай сотни полторы на спидометре было! Еще одна вспышка, только большая и жарко...
     Плохо… тут помню, там не помню. Кажется все, больше ничего не помню. У гундосого спросить, что ли?

       Я снова напрягся и попытался сказать. А во рту тишина, нету во рту ни одного звука. И рта  будто нет, может, зашили?
-Ну, чего тебе? - как-то незаметно подкрался гундосый, чесаться он перестал, что ли?
 -Баба в порядке твоя. Сначала «кондратий» ее хватил, а потом наши на переделку отправили, уж очень стервозная была. Немного постоит, на витрине, пообтреплется, потом в дочки к ее же сыну и определят. Пусть помается парень, да и ей на пользу пойдет. Заодно мамаша с сыном встретятся,  Генеральный-то у нас изобретатель почище тебя, будет, – гундосый захрюкал, а меня передернуло.

     То есть, «передергивать» особенно было нечего, тело на самом деле не дергалось. Странное такое тело. А вот на душе мерзко стало, потому, что я все понял. И это понимание не принесло успокоения. Лучше бы я в ментовке был, чем в психушке. Видать тронулся от своих переживаний, вот и упекли меня.

       И все замечательно разложилось: и темнота в глазах да во рту – повязочки наложили, чтобы не волновался, да не орал и не укусил ненароком. И обездвиженность моя объяснение получила. Умный я, однако! В кино такую рубашечку смирительную видел. И сосед мой по палате, чесоточный, в тему попадает. А знают они все, потому, что сам же в бреду изложил. В лучшем виде, видать изложил, с подробностями. Измываются, теперь, суки. А те двое санитары за главврачом побежали. Вот и славненько все прояснилось.
 
    Я, кажется, опять отключился, заснул, что ли. Вот только голос. Нет, не так. ГОЛОС. Этот голос, мертвого из могилы поднимет. Видать не зря парня главным в психушке поставили. Господи, да за что же мне это все.
-Видите, видите, - заскрежетал знакомец, опять богохульствует.
-А ну, цыть, - сказал Генеральный.
Нет, не так. Пророкотал. Опять не то. Вот: "заполонил собой". Все он собой заполнил: пустоту внутри заполнил, пространство вокруг заполнил. И в первый раз мне стало спокойно. Ну не знаю, отчего. Ведь ничего ведь не изменилось: ничего не вижу, ничего не говорю, в морду никому дать не могу. А спокойно на душе стало. Ну не может обладатель такого голоса глупостями заниматься да подначивать меня. Сейчас все и узнаем.
 
-С делом его  понятно: любовь-кровь-морковь,- Генеральный снова зарокотал, наверное, он так смеялся. Черт, везет мне на весельчаков сегодня. Может, все они здесь "того"? Я слышал, что хорошего психиатра от пациента отличить сложно.
-Ладно, ближе к телу, - вновь развеселился обладатель ГОЛОСА, - как он там?
-Наверное, все же не наш, - проскрипело с сожалением, - вишь, старушек любит, геронтофил, хренов.
-К нам его тоже нельзя, сердце еще  холодное. На карантин нужно.
-Карантин говоришь... сердце прогреть?, - как-то нехорошо-задумчиво переспросил Генеральный. - Любовь и кровь, это было...  Отогреть... морковь. Морковь! Замечательно, так тому и быть! Выписывайте наряд, техзадание, пусть постоит на карантине, а весной оттает, и забирайте. А девицу его рядышком поставьте, - и обладатель голоса пропал. Он не ушел, не спрятался, он просто пропал.  И я точно знал, что его нет. Или есть?
 
    Это громко сказано, «пришел в себя». Я и не уходил, просто выключился в очередной раз. Особенно ничего не изменилось: та же темнота, та же неподвижность, рядом сопят. Ну, да ладно, терпение и труд и так далее. В общем, пора бы от рубашки этой смирительной избавиться. Я попробовал шевельнуть хотя бы пальцем. Ведь на пальцы рубашку не одевают?
-Засучил, засучил прутиками-то! - радостно заорал гундосый.
Рядом столпились и я физически ощутил этот странный конвульсиум. Или как его там, консенсус? Вот что-что, а консенсус среди них сложился. Даже приятный баритон мерзко похрюкивал. И, похоже, что вокруг меня недавние спорщики как бы не танцевали. Так и есть, танцуют. Танцуют сволочи, хоровод водят!
 
       Если сегодняшний день не кончится, я просто с ума сойду, кажется, они и меня прихватили. Боже, и меня крутят! С закрытыми глазами чувствую, крутят. Ну, вот вы и «попали», парни, сейчас вам будет мало места. Укачиваюсь я сильно, тут то и рассчитаюсь за все. Уж что-что, а то, что кушал сегодня плотно, это я точно помню. И сейчас вы это увидите.

      Что-то изменилось. Машины!  Бля  буду, машины. Улица! Люди! Боже, как холодно! Глазки, глаза, черт, подери! Больно. Вместо мрака стало светлеть. Медленно, так, но светлеть. Теперь определимся в пространстве, пусть оно там себе рассветает, вряд ли я что-то ускорю, а вот спугнуть могу.

      Кажется, я стою. Не лежу, а именно стою! Ну и где же наши ножки? Бред продолжается: кажется, меня отпустили, а вот рубашечку  свою специальную снять позабыли. Ладно, будем ждать, когда развиднеется, там и посмотрим.
Вспышка. Огонь? Нет, просто дневной свет. И снег, много снега. Все правильно, это зима такая снежная. Так оно и было.

      О, Боже! Она! Нет, я точно рехнулся! Она, та самая, из-за которой... стоит прямо предо мной. Рядом, вот только руку протянуть. Точно, она! Смотрит сквозь меня, как это было в последнее время. Из-за этого взгляда все и случилось, терпеть не могу, когда на меня так смотрят. На клочки, на тряпочки готов порвать… и чучело из этих опилок сделать! Господи, да что же это у нее со взглядом? Прямо стеклянный какой-то.

        Стеклянный? Погодите, с-т-е-к-л-я-н-н-ы-й... чучело... да это же чучело! Это ее чучело!!! Это какая же скотина...  это же кто у нас такой таксидермист знатный?! Кто, интересно знать, надо мной так славно поизмываться вздумал! Ноги выдерну!!! Ноги... подождите, какие ноги! Какие же у нее ноги! Даже у чучела ее и то ноги... на подставочке стоят ее ноги, вот, что я  вам скажу. А подставочка? В магазине подставочка. Тряпочный такой магазин, ее любимый. Как  он там называется? Запамятовал, еще цветок такой дико ядовитый есть… вот же память. И стоит, зараза, в исподнем, в тех самых трусах, что половину моей зарплаты стоят.

     Ладно, с ней потом разберемся, ближе к телу, к моему телу, как сказал Генеральный. Значит, наше чучело стоит за витриной. Витрина это стекло. Стекло, это почти зеркало. Вот и наведем резкость на зеркало.

       Ну и где? Где, вас спрашиваю в этом зеркале я? Машины ездят, вижу. Вон девчонка пошла, загляденье, как пишет...  тоже вижу. Трещинку в углу хорошо вижу, а чуть левее птичка отражается. Вот она уселась на голову снеговику, сейчас какать будет. Брысь, поганая! Черт, мне-то, что за дело, пусть срет на кого хочет. А снеговик симпатичный. Прутики ему из ивы сделали заместо рук. Сразу видно, не баба. В смысле не снежная баба, а самец. Вот и морковка у него во лбу торчит. Какой дурак ее туда пристроил? Ее вместо носа надо втыкать, а если по приколу, так ниже пояса.
      Стоп! Морковка, морковь... Генеральный… Любовь- кровь -морковь…. Что он там про овощи вещал? А про девицу?

    Спокойно… Зеркальная витрина. Я в нее смотрюсь, но себя не вижу. Снеговика вижу. Птичка ему на плечо насрала, вижу. Обидно как-то насрала. Морковку вижу. Во лбу торчит, в аккурат, куда я пулю заказывал. Карантин. Весна. Холодно. Оттает. Бляяяяяяяяяя! И баба напротив! Приехал...

     Ну, что? Довы..., как бы это потактичнее? Довыделывался? Птички теперь твои друзья? Этого хотел? А что нам прогноз обещал? Гадом буду, как раз до весны морозы продержатся. Понял я теперь чего этот "Бархатистый" про карантин хрюкал.
С-с-у-у-у-у-у-у-ки-и-и-и!!! И ты на меня пялиться теперь будешь? Ну, смотри, смотри, поди, лучше, чем ты устроился. Все на свежем воздухе, и в дочки к твоему сыну не пойду. Так что месяца три нам с тобой в гляделки играть. Здравствуй, Чучело!

                ******