Вороны

осколки юности

Посвящается героине

Весна, вылезшая под вечер на улицу из серых, давно не чищеных окон, растворилась в мутном воздухе городской ночи, слилась с зеркалом грязных луж, с мокрым асфальтом. Вдохнула в вымерзший за зиму купол неба свою, весеннюю промозгло-сырую прохладу, разбросала в ночном небытие заплаканные звезды, озарила его грустно-желтым светом мелькающих фар.

Неоновые вывески напряженно мерцали, сонно завлекая ночных прохожих. Из грузных дверей, за которыми во всю гремела и бушевала стихия молодежных тусовок, выбежала в расстегнутом полушубке девушка. Выбежала и остановилась.

В ушах гудело от сильной музыки. Недавно выпитое пиво в букете с непривычно свежим привкусом ранней весны в воздухе туманили мозги. Нескончаемый поток ревущих машин, казалось, беззвучно скользил по вязким весенним лужам. На душе от чего-то было тяжело и муторно.

"Черт. Неужели придется одной домой пилить! Хоть кто бы проводил. Родаки загрызут из-за того, что поздно вернулась... И отмазки нет!"

На остановке было полно народа - пересменка. От этого еще больше мутило, а от напряженной тишины ожидания, царящей вокруг, хотелось бежать и бежать куда-нибудь.

Сзади, тупо уставившись ей в спину, стоял какой-то парень в кожаной куртке.

"Вот пялится-то!"- раздраженно мелькнуло в до сих пор гудящей голове, сама же она непроизвольно и нарочито наигранно встряхнула головой и как можно более интригующе откинула волосы с длинной белой щей. Раньше этот жест казался ей очень компрометирующим. Но сейчас это было сделано машинально, по привычке. На самом же деле хотелось быстрее доехать до дома, завалиться на кровать и скорее уснуть, расслабиться.
- Извините, у Вас огонька не найдется?

Она молча пошарила в сумочке и, нащупав там среди всякого барахла зажигалку, обернулась... Перед ней стоял он. "Осмелился-таки",- мелькнуло в голове. Он жестом предложил сигарету.
- Спасибо, нет!
- Девушка, а как Ваше имя?- не терял надежды он.
-  А какое это имеет значение?- с разочарованием произнесла она: "Мог бы что нибудь и no-оригинальнее придумать!"
- Просто я подумал, что уже поздно, автобуса Вам не дождаться, и я хотел предложить Вам себя в роли провожатого.
- Да, неплохо  бы,- решила она извлечь хоть какой-то толк из этого знакомства.

Они молча перешли дорогу и так же безмолвно зашагали по одной из многочисленных улочек. Лена уже не смотрела на него сверху вниз... она вообще на него не смотрела, просто забыла о нем на мгновенье.
- И все-таки, как Вас зовут,- прервал он молчание.
- Лена.
- Вот и хорошо, будем знакомы - Стаc.

Она молча улыбнулась, глядя на его ликующее от победы лицо... И вновь взяло верх раздражение: "Бог мой, какая мелочь! Чему радоваться? Я всего-то ему имя сказала, а ощущение, что он выиграл Ватерлоо." Но постепенно тяжесть в голове рассеялась, перемешавшись с холодным ночным воздухом; стало свободнее, легче. Однако по-прежнему тянуло домой, и она мысленно уже растворялась в мягкой подушке под теплым одеялом.
- Может оставишь адресок? Загляну как-нибудь на досуге,- предложил он уже у самого подъезда, протягивая записную книжку.

Она бросила на него критический взгляд, но тут же оттаяла: "А он ничего. Широкоплеч, мускулист. Почти рыцарь на белом коне, правда немного на шкаф смахивает... Ну что ж",- вздохнула она, записывая адрес.

*  *  *  *  *  *  *

Прежде чем войти в квартиру, она поправила свою тусовочную экипировку, прическу. Вздохнула и распахнула дверь так, как будто там ее уже ожидали зрительный зал, свет прожекторов, сотни лорнетов, сцена.
- Мама, я уже дома.

Мать в это время что-то творила на кухне, но, услышав голос дочери, прекратила возню и вышла в коридор:
- Тебе не стыдно?- спросила она после некоторого молчания.- Мне кажется, что мы уже достаточно говорили о твоих гулянках.
- Но могу же я хоть раз в неделю расслабиться?
- Не знаю, не знаю,- мать раздраженно махнула рукой и отправилась на кухню.- Не знаю, что из тебя выйдет? Вот соседская девочка - весь день за книгами, в делах, а ты?
- А что - я?- Лена начала выходить из себя.- Мне-то что до твоей девочки? И хватит мне примеры ставить!
- Конечно! Ты у нас самая умная. Это тебя в пример ставить надо! Шляешься как последняя девка по подворотням!
- Это по каким же я подворотням шляюсь?!!
- Ты что это на меня орешь, дрянь такая! Ты как с матерью разговариваешь,-она опять вышла из кухни.- Я тебе не подружка твоя. Это ты на дружков на своих ори, а на меня не смей...

В голове опять застучало. Хотелось куда-нибудь исчезнуть, укрыться, чтобы уже никто не беспокоил, и ничто не задевало.

Ссоры с матерью стали уже привычным делом. Они перестали вызывать слезы, перестали злить и портить настроение и только впивались тупой иглой раздражения в самый мозг. Вот и теперь она почувствовала себя запертой в узенькой, маленькой, похожей на коробку, душной комнатке, где не то что повернуться - вздохнуть нельзя свободно.

Еще это знакомство не выходило из головы. Странно, раньше такие встречи были обычным делом - возбуждали самолюбие гордость. А теперь что-то лопнуло, переломилось... и замерло в мучительном ожидании чего-то. И только в самой глубине души назойливым лейтмотивом звучало: "Надоело, надоело, надоело.."

*  *  *  *  *  *  *

Шесть дней тянулись неимоверно долго. Хождения в институт; общение с однокурсниками; старые, порядком поднадоевшие друзья со своими заботами и проблемами, вылетающими из головы через пять минут после разговора. Ничего. Абсолютно ничего. Скука. Конвейер до боли знакомых лиц, шум и грохот поступающей информации... И в душе тоже ничего, пусто, да так, что даже эхо отдается. Все та же весенняя слякоть и грязь. Черные проталины, обнажившие вонючие окурки, сигаретные пачки, пивные банки, бутылки и кучи другого хлама.

Воскресенье начиналось обычно. Толкотня на улицах, вопли телесериальных героев за стенкой, непробиваемая скука и усталость, осевшая после взбаламученной учебной недели.

Все двигалось как по сценарию: 9:30 - подъем, 10:00 - завтрак, в 12, как обычно, раздался звонок. Лена привычной рукой открыла дверь в ожидании вновь увидеть друзей...
- Привет,- на пороге стоял Стас.

В горле запершило, ей казалось, что тот вечер их знакомства рассеялся, ушел в небытие, как туман.
Первое время ей было не по себе, когда ее бросали - она, как глупенькая рыдала, билась, страдала. Затем - привыкла. А в последнее время сама не терпела долгих отношений. Все было просто и быстро: берешь и выкидываешь человека из головы. Просто так, раз... и все, как дискетку стереть. Но от этого становилось пусто и страшно, одиноко. А еще страшнее было, если кто-то возвращался: он напоминал ей холодный полуразложившийся труп, от которого за три версты несет гнилью и прошлым. Прошлое стало для нее ужасом, а будущее... о нем она старалась не думать - знала, что там еще ужаснее. Может быть, поэтому она перестала знакомиться, оставив лишь небольшой круг друзей. Пытаясь остановить неминуемый бег времени, она уже и Стаса позабыла: чувствовала, что что-то приближается, вот, вот начнется новая веха ее жизни, а может быть... и не начнется. Стаc представлялся ей какой-то последней каплей, ударом, тем, что должно перевернуть весь ее мир, разорвать порочный круг.
- Не ожидала?- улыбнулся он.
- Честно говоря, нет.
- Может, пойдем прогуляемся?

В голове скакали мысли: "Зачем он пришел? Чего хочет? Хотя, чего он может хотеть?.. Нет, вопрос уже не в этом, вопрос "Пойти или остаться?", вопрос в том, что впереди..."

В ответ же твердо и уверенно прозвучало:
- Пошли!

Это "Пошли!" отозвалось эхом на облезлой лестничной площадке, отразилось от дверей, облупленных стен, вонючего мусоропровода и покатилось, влекомое неведомыми силами, вниз по ступенькам. "Пошли... Пошли..."- покорно повторяла она про себя...

*  *  *  *  *  *  *

- Может ко мне зайдем,- предложил он после двух часов бесцельного шатания.
- Тебе что, не терпится познакомить меня с родителями?- попыталась отшутиться Лена. - Да нет. У меня только сестра с ребенком дома,- настаивал Стас.

"Сестра дома!- язвительно подумала она.- Что сестра? Такая же, как и он?.." Она мысленно махнула на все рукой и ответила:
- Ну что ж, пошли.

Получив добро, он заскочил по дороге в магазин: купил фруктов, шоколада и вина.

"Господи! Куда я иду, зачем? Ведь, кто знает, чем это все закончится. Что это - любопытство? Не знаю. Хотя нет! Знаю! - скука! Да, да - это от скуки... Или нет? - она тяжело вздохнула,- я уже ничего не знаю..."

Вот они уже в его подъезде, квартире. Она здоровается с сестрой, та измеряет ее каким-то привычно уничижающим взглядом. Ей отчего-то в глубине души неудобно, совестно.

"Голова, будто ватой набита, ничего не соображает...

*  *  *  *  *  *  *

... - Ты меня что, споить решил?- Спросила она в ответ на ставшие уж слишком частыми подливания.
- С чего ты взяла,- захмелевшим голосом сказал он.- Просто мне для такой девчонки, как ты, ничего не жалко.
- Для такой - это какой?- Невольно улыбнулась Лена.
- Для классной, одним словом,- патриотично выпалил он и увалился рядом на диван,-  Слушай,  я  больше  не  могу.   Ты  так  потрясно  выглядишь,-пробормотал Стас и положил руку на ее колено.
-  Не надо Стас, я не хочу,- холодно отрезвляюще ответила она, убрав его руку, а у самой мелькнуло: "Пора... Но куда?!!"
-  Господи! Вот ты! Что тебе не нравится? Ну, давай...- Он уже почти штурмовал ее.
- Хватит, Стас,- слегка прикрикнула она, оттолкнув его мощную грудь.- Ты уже начал выходить за рамки,- с этими словами она поставила фужер на столик и привстала.
-  Ну, Лен! Ну не надо, я больше не буду, прости,- виновато сказал он, схватив ее за руку. Ей почему-то стало на мгновенье жалко его, и она вернулась.

В то время, пока он что-то говорил: оправдывался, смеялся, рассказывал глупые анекдоты - она была далеко. Она смотрела на него, но душа ее умчалась куда-то в самые глубины подсознания. "Боже мой, как все пошло и мерзко! Какая слякоть и грязь! Неужели, неужели это и есть тот самый принц-спаситель, неужели это и есть то, чего я достойна? Хотя чего я достойна? Сколько вопросов! и где ответы?" Но самым уголком своей не ограненной души она знала, даже скорее чувствовала, что скоро, скоро она найдет ответы на все вопросы, поймет, осмыслит суть своей жизни, но от этого предчувствия не становилось легче, а, наоборот: от него веяло холодом неизвестности, мраком.

Она видела, как возобновились его попытки овладеть ею. Но она видела это как-то со стороны, изнутри себя. Ее тело поддалось и растаяло. "Что это? Что это?- думала она,- Это ли то, что я видела в детстве, чем грезила и дышала. Перевелись нынче принцы-то!., или их и не было?.. Всем, всем им надо одного, только одного - удовлетворения. Все погрязло, утонуло в трясине страстей, глупых и мелких страстишек. Все заплесневело и загнило!"

Его жажда обжигала плечи, руки. Ее тело горело, зажженное этой жаждой, требовало насыщения. Казалось, горячая лава потекла по нему, сладостное оцепенение и вместе с тем полнота обуяли его...

Но что-то вдруг сорвалось откуда-то сверху и, пролетев со свистом, разбилось больным спазмом в горле. Голова, казалось, взорвалась фонтаном черноты и грязи...

...Откуда-то из света, по полю, усыпанному ромашками бежала маленькая девочка. Глаза ее сияли, изливая на все вокруг потоки благодатного света, и казалось, что свет - это она, а она - это свет, И только черные, как смоль, даже нет... черные, как воронье перо волосы, с таким же непонятным и глубоким радужным отливом, придавали ее лицу уже совсем взрослый оттенок опыта и черной неопределенности. Девочка кружилась в каком-то диком вакханическом танце. Свежая, непорочная и прозрачная, она так и таяла в теплых лучах солнца, и от этого становилась еще легче, кружилась еще быстрее и радостнее. Обрядовое исступление улетучилось, и казалось, что она преодолевает какой-то барьер, барьер мечты... И вот! Она уже прекрасная девушка в длинном и черном, как ее волосы, платье, словно звездами, усыпанном драгоценными камнями, парит над паркетом, мелькает в зеркалах и позолоте отделки. И держит ее прекрасный юноша - смелый, дерзкий и красивый.

Сколько еще эта маленькая черноволосая девочка будет мечтать, читать романов о прекрасной любви и отважных рыцарях... И что ее ожидает...

Вмиг ее воспоминания и мысли слились в одну, неразделимую и ничему не подчинимую волну, которая вспенясь и, подняв на высоту свой гребень, захлестнула ее душу, ее мозг. Стас показался ей гадким уродом...
- Хватит!- вскрикнула она в ужасе.

Где-то в глубине души у нее уже собрался целый комок мерзости, гадости, который так и хотелось швырнуть ему в лицо. В нем, на данный момент, она видела всех ему подобных, всех кто так грубо разрушил ее детскую мечту, не оставил в реальности места для настоящей любви, для мечты. Ей становилось все противнее. Она сама себе стала противной. Бездонные моря сладострастия превратились за одну  секунду в грязную лужу пошлости. А он?! Он только удивленно смотрел на нее и хлопал сальными, нахальными глазами. "Боже! Что я делаю? Шлюха! Дура! Зачем это все? Зачем!!?" Постепенно рассудок вернулся:
- Зачем ты все это делаешь?
- Ты, что с ума сошла? Ты ж сама...

Не дослушав, она сорвалась с дивана и направилась в прихожую. Он послушно последовал за ней.

*  *  *  *  *  *  *

Пройдя по аллейкам, они наспех распрощались. Лена боялась, что не удержится, выдаст этому провожатому все, что у нее накипело за последние годы. Да и страшно, жутко отчего-то было рядом с ним. Казалось, что она, такая жалкая и бессильная, попала в какой-то лес непроходимый, в тайгу, где все самые решительные ее действия вызывают только смех, злобную ухмылку на лице жестокой природы.

Подождав в подъезде, пока он уйдет, она выбежала на улицу и пошла, пошла куда-то. Ей хотелось просто уйти, дальше, как можно дальше уйти ото всех, ото всего. Но, как на зло, на улицах было полно народа, все спешили, суетились, толкались... Хотелось покоя.

Она на мгновенье представила себе его молодое и крепко накаченное тело обнаженным... Это вызвало омерзение, почти тошноту. Она не могла свыкнуться с мыслью, что практически каждый обладатель подобной "удочки" более или менее ярко выраженный Стас... или нет. Наоборот! Это Стас: страстно жаждущий, пользующийся, наслаждающийся, но не женским телом, женщиной, а больше собственным кайфом, тем, что он может, и есть общее выражение всех стремлений человечества.

"Гадко, гадко! Как это все противно! Знаю, что обобщаю, но иначе не могу. Все стали мне противны. Вмиг стали страшны, мерзки. Господи! Вот идет один, второй, третий. И все по существу такие же. Животные. Душ, скорее душ, в ванну, - она, было, повернула назад, к дому.- Да хотя, что это изменит. Не смоешь с себя весь пот, запах этих зверей. Въелся он, впитался в плоть, как клеймо. Кажется за километр видно тебя. Все смотрят, смеются над тобой: "Шлюха... Подстилка..." Да разве ж я знала?!! Нет! Знала! Знала!!! Сама знала, куда иду," сама знала, чем кончится! Еще с самого начала видела, чувствовала, еще год назад можно было повернуть... Сама не захотела, сама не сделала! Сама..."

Параллельно, с чувством омерзения в душе, уме, возникал непонятный страх, она осознавала, что ее все более и более отталкивает мужская плоть, становиться невыносимо противной.

Ей уже грезилась не блестящая карьера суперзвезды, а презрительные выкрики вслед: "А со мной не хочешь?.. Свали шлюха!" И где было им всем, этим судьям и господам присяжным заседателям знать, что это они, они сами сделали ее такой. Ей становилось противно и невыносимо больно, сердце сжималось в комок, а в ушах все на разные голоса звучало: "Что тебе не нравиться?... Давай...Я так хочу..." И только где-то глубоко, глубоко, в самых недрах души на развалинах старого мира сидел еще один человек и, тихо ухмыляясь, шептал: "Да что ты! Брось, все это - слова, глупая идеология!" И этот шепот постепенно перерастал в нервный ор, в судорожное рыдание: "Будь такой, какая есть. Мерзко, Мерзко... Ачто мерзко-то? Забудь! Наслаждайся жизнью..."

Она остановилась. Встряхнула головой и обернулась:

Уже смеркалось. Куда-то далеко убегала пустынная аллея парка. Никого. Лишь талый снег, лавочки и... вороны. И только где-то в самом ее конце стояла ярко раскрашенная деваха с испитым и прокуренным лицом. Их глаза встретились...

Лена в первый раз за последние годы увидела свое отражение в чужих зрачках. И то, даже не увидела, было слишком далеко, она скорее почувствовала его. Почувствовала взгляд из прошлого или... может быть из будущего? Где-то что-то хлопнуло и отозвалось эхом в соседних дворах. Лена вышла из оцепенения.

"Что это? Кто там стоит?" И откуда-то из глубины всплыло робкое и печальное - "Я."

"Что!!! - Что?- вскрикнула она.- Нет! Я не такая! Я не хочу!

Поток машин унес с собой этот дикий, проникающий в душу до самого ее корня крик: "Я не хочу!!!" Огромной стаей вороны шумно кружили над пустой аллеей. А жизнь, казалось, с горькой усмешкой наблюдала за тем, как не стало еще одной ее актрисы. Она исчезла, утонула в чуждом и враждебном веке".

... Откуда-то издалека, по залитому солнцем лугу бежала девочка. Свежая, чистая и непорочная она сливалась со светом и сама изливала его на все вокруг благодатными потоками. И только черные волосы, как страшная печать, не давали ей взлететь высоко-высоко и слиться с горячим солнцем...

1997