Грань беспредельности

(при участии Дубовой Л. А.)


«Любовь выбирает тех двоих,
которые к этому готовы,
и только Космос объединяет эти души;
поэтому конец спектакля –
на том свете…»
          Роман Виктюк (в интервью)



Кэр мягко соскочил с подъёмника и подхватил на руки Флору. Она радостно обняла его за шею. Счастье светилось в её глазах, на губах и щёчках, в переливающихся волосах. Весь воздух, прозрачный и чистый, был пропитан восторгом, восторг струился по смотровой площадке, рассыпаясь смешинками снежных бликов окрестных гор. Хрустальный смех эха растворялся в причудливых изломах, радость и красота зачаровывали и насыщали. И всё вместе вызывало удовлетворение жизнью и любовь к ней; праздник обволакивал душу, скрывая этим покрывалом все горести и печали. Они растворялись, оставляя счастье, восторг и величественную красоту сверкающих вершин.
Флора засмеялась, и, едва касаясь своей лёгкой обувкой пылающего снега, подпорхнула к перилам, цепко впилась пальчиками в их недвижимую сущность, и свесилась в бесконечную глубину, уходящую к подножиям. Потом запрокинула голову, силясь поймать губками игривые солнечные лучики и задорно глядя через верх на Кэра.
- Смотри! – крикнула она. – Тут так замечательно! Я никогда не видела ничего прекрасней! Как здорово, что ты привёз меня сюда! Я так счастлива, Кэр, я счастлива, счастлива!
Флора оглянулась, сияя и искрясь солнечным светом, и протянула руку Кэру. Он улыбнулся, подходя к ней.
- Как ты хороша, Флора! И я не жалею, что мы тут, всё так замечательно…
Раскрасневшиеся  весёлые люди в разноцветных костюмах появлялись не близлежащих склонах и исчезали в бесконечной глубине. Флора с любопытством разглядывала катающихся. Кэр обнял её сзади, положил щёку ей на голову и созерцал незыблемую красоту ослепительных вершин, углубившись в свои мысли.
- Тебе не кажется, что тот, в зелёном, похож на Ребаула?
Кэр проследил за рукой Флоры, так внезапно и тревожно вырвавшей его из раздумий, и вздрогнул от неожиданности. В это время лыжник в зелёном глянул в сторону площадки, и их взгляды оказались на одной прямой, по которой в оба конца скользнуло напряжение. Молния шока пронзила Ребаула, но этого страшного мгновения было вполне достаточно для того, чтобы сбиться с лыжни и кубарем полететь вниз.
- О Господи! – ужас поразил Флору. – Это был он?
Кэр, застывший и глядящий расширенными глазами туда, где только что случилось что-то ужасное, непоправимое и не укладывающееся в сознание, вышел из оцепенения.
- Идём!
Он запрыгнул на подъёмник, подсадив Флору. Вниз! Вниз, вниз, вниз, быстрее! Ребаул… Неужели он погиб! Нет, нет! Не может быть! Что угодно, только не это! Нет, это слишком страшная цена… Почему так долго? Быстрее! Пожалуйста, быстрее!
Этот путь к подножию был самым бесконечным в жизни Кэра.
Внизу уже всё огородили. Кэр попытался прорваться, но путь ему преградил кто-то из медперсонала.
- Это же Ребаул! – крикнул он, вырываясь из рук того, кто безжалостно издевался над ним, не пуская.
- Успокойтесь! – доктор тряхнул его за плечи.
- Он жив? Скажите, он жив? – Кэр вцепился в руку врача, и сумасшедшая надежда всё ещё сверкала в нём.
- Погиб… - произнёс доктор. – А вы кто?


– I –

Омнаб Жейс слегка приподнялся из-за стола, приветствуя вошедшего, и поудобнее опустился в кресло.
- Закурите? – спросил Жейс, протягивая пачку с сигаретами и оглядывая Луабера из-под полуопущенных век. Луабер окутал себя дымом и настороженно взглянул на руководителя, ожидая.
- Шерилайд, как вам не стыдно?
- А что? – недоумевая спросил Луабер, но интуиция, или какое-то другое тревожное чувство подсказывало ему, о чём пойдёт речь.
- Видите ли, на протяжении длительного времени вы занимались немножко не тем, чем следовало бы.
- На что вы намекаете? – Луабер собрал в кулак всю волю, чтобы не выдать себя. Может, это блеф, и Омнаб Жейс ещё ничего не знает? Или знает очень мало? Его спокойный, скрывающий всё в себе взгляд…
- Мне стало известно о вашей побочной деятельности, которой вы занимались пользуясь своим положением.
- Я не имею представления, о чём вы говорите.
- Я настоятельно советую вам понять, о чём я говорю, и перестать заниматься на работе посторонними вещами. Все полученные вами результаты перехвачены и аннулированы, равно как и диски с вашими программами. Я поручаю вам другую часть работы на полностью не соответствующей вашему «хобби» аппаратуре. Между прочим, не пытайтесь на ней ничего восстановить, вы подключены к Полине Макней.
Подобный оборот дела застал Луабера врасплох. Он не думал, что всё это всплывёт наружу так скоро.
Напряжение пульсировало с возрастающей амплитудой, мешая соображать. Выхода не было. Время… Время. Найти предлог, вырвать свою деятельность из безжалостных рук законности, олицетворяемой сейчас этим странным, никогда не выходящим из себя человеком. Спасаться.
- Прошу вас приступить к работе, - размеренно произнёс Жейс неопределённо-раздражающим Луабера тоном, давая понять, что разговор окончен. – Секретарь проводит вас… Кстати, на вашем участке оборудование отлажено и запущено, так что беспокоиться вам не о чем.
Пошёл к чёрту, Жейс! Ты… Как ты смеешь так… нагло издеваться… Мне в лицо!.. Шерилайда захлестнуло жаром бешенства. Горел воздух, ненависть ко всем и вся пронизывали пространство. Резко взметнувшись, он окатил Жейса взглядом, от которого, казалось, растрескаются камни. Гнев вскипятил сердце Луабера и фонтаном поднялся к мозгу. Уйти к чёрту, хлопнуть дверью! Луабер вскочил, даже не вспомнив, попрощался или нет, и бросился к выходу. С силой рванул дверь.
На пороге оказалась изящная красивая женщина. Она инстинктивно отшатнулась. Ей в глаза брызнули гнев, ненависть, бешенство, сменяющиеся тупой досадой и злобой.
Какое-то дальнее забытое полувоспоминание проскользнуло в Луабере и исчезло. Он слегка опомнился и отступил, чтобы пропустить её, и это окончательно вывело его из себя.
- Проходите, - выдавил Шерилайд.
Женщина проскользнула в кабинет, несмело оглянувшись. За ней звонко хлопнула дверь.
- Кто это? – рявкнул Луабер секретарше. Секретарша испуганно взглянула на него и произнесла дрожащим голосом:
- Кэрна Жейс, супруга…
Луабер не дослушал и выскочил из приёмной. Жена! Он почувствовал, что ненавидит её. Он ненавидел её, ненавидел его, ненавидел секретаршу, ненавидел весь этот мир…
…Омнаб вышел навстречу жене и обнял её.
- Не беспокойся, дорогая… Я уже готов, идём.

Чтож, – Полина? Ладно. По зрелом размышлении это не так уж и плохо. Омнаб явно не ведает, что Луабер знаком с ней – их представляли друг другу как-то на одном приёме, на котором Омнаба-то и не было. Кажется, Жейс как раз тогда только-только женился… Пусть Полина, - судя по слухам, которые ходят о ней, - прочный монолит во всём, что касается работы, но тем не менее она – женщина, а к сердцу любой женщины всегда можно подобрать ключик – или уж на крайний случай отмычечку.
Луаберу удалось выяснить, что Полина обожает розовые орхидеи, ароматические серьги и воздушные перелёты, так что в ближайшее время он собирался незаметно начать покорение этой вершины. Если оно удастся, тогда того, что Луабер провернёт, не будет стоить ни одна перехваченная Жейсом программа.
Начнём сегодня же, решил Шерилайд, доставая с таким трудом раздобытый график работы Полины. Итак, она сегодня освобождается около пяти, а здесь внизу есть небольшой цветочный магазинчик. Только бы Жейс не засёк, он ведь тоже в это время обычно уходит… А если и засечёт, пусть его!
Луабер тряхнул головой, вновь чувствуя прилив всех недобрых эмоций, хранящихся в его душе.
Случайная встреча, спонтанный подарок букета, переливающийся разговор – а там и приглашение на прогулку. Если она вдруг скажет, что мы с ней теперь работаем вместе – удивиться… И, конечно, обрадоваться: не каждому в сотрудницы достаются такие красивые, умные,…
Луабер разулыбался, выстраивая в голове всю цепочку своих действий и предвкушая результаты таких трудов. О чём бы завести разговор? Куда бы пооригинальнее пригласить её пролететься? В горы? Нет, только не в горы. Море? Озеро? Старинные города? Ладно, там видно будет – зацепку, главное сделать первую ненавязчивую зацепку…

Разглядывая и придирчиво перебирая букеты, Луабер недовольно посмотрел на улыбающегося человека, который пытался вручить ему весь магазин сразу.
- Нет, что вы. Я же сказал, что хочу орхидеи. Розы мне не нужны.
- А лилии, посмотрите, какие лилии…
- И лилии! – перебил его Луабер, чувствуя подступающее раздражение. Есть существа, к которым просто невозможно подобрать язык общения! Что будет, если и Полина относится к подобным?!
- Вот новый вид, смесь орхидеи с розой, алу…
- Мне нужны орхидеи! Я не ясно выражаюсь? Сколько раз и каким образом вам это повторить, чтобы вы поняли?
- Вот там, на тех стойках, орхидеи – красные, белые, даже зелёные, синие,… Вы же их несколько раз пересмотрели…
- А других у вас нет?
- Нет, это все… Есть ещё гладиолусы… А завтра привезут ещё. По…
Луабер раздражённо вышел, жалея о том, что невозможно хлопнуть этой самозакрывающейся дверью. Вероятно, с таким продавцом иная бы тут просто не прижилась! Будь моя воля, подумал он, я без разговоров увольнял бы таких назойливых продавцов.
Шерилайд огляделся и на секунду замер, увидев Омнаба Жейса с женой. Но не присутствие руководителя, тем более не замечающего его, поразило Луабера в самое сердце. В руках его жены были изумительные розовые орхидеи. Шерилайд процедил что-то сквозь зубы, безжалостно пнув своей ногой цоколь цветочного магазина и даже не почувствовав удара.
Следом за Жейсами появилась Полина, и прежде, чем Луабер успел догнать её, быстро заскочила в свой лётмобиль и взлетела.
Шанс был безнадёжно утерян.

Луабер раздумывал, идти ли ему на сорокалетие к Жейсу, куда он был приглашён. Ощущение формальности данного приглашения явно превалировало над всем остальным. Хотя Луабер чувствовал себя наравне с Омнабом, он чувствовал также, что вряд ли там был нужен, во всяком случае, раньше его туда никогда не звали. Быть лишним на чужом пиру Шерилайд не любил, но так подмывало посмотреть на подвыпивших друзей Жейса, всегда таких начищенных и наглаженных. Да и Полина собиралась пойти, так что заодно можно будет продвигаться к своей цели. Как и всякая женщина, она должна любить танцевать, а он танцует очень даже неплохо.
Перебрав все «за» и «против», Шерилайд решил всё же сходить.
Праздник раздражал Луабера. Ему мешал яркий свет в комнатах и весёлые голоса за столом, его раздражала постоянная смена блюд, звон бокалов, смех; женщины в роскошных украшениях выводили его из себя, и праздничная музыка, и танцующие пары, да и Полина не явилась.
По струнам его души чья-то неумелая рука водила чуждым, давящим, скрипящим смычком. Всё было так душно и отвратительно, и Луабер вышел на открытую веранду. Но и там его не оставляли в покое радостный шум, гирлянды огней, плеск разноцветных и разнофактурных фонтанов, однако здесь его совсем доконала старинная люстрированная ваза причудливо-уродливой формы. Сквозь её грани проступали злобные ухмылки и ненавидящие взгляды давних врагов, чья-то любовь и ненависть, страшный взрыв, чьи-то цепкие руки и безумная, невыносимая боль. Всё! Хватит! Луабер схватил вазу и швырнул её в сад. Но ваза продолжала издеваться над ним смехом бьющегося стекла.
- Она вам очень мешала? – послышался голос, и Луабер резко обернулся. Всё чёрное, недоброе, гнетущее и терзающее, все негативные эмоции, все проколы и просчёты, ненависть и злоба, будоражившие его душу, взметнулись фонтаном вверх, к критической черте, за которой срыв и сумасшествие. Кинжал его взгляда пронзил ту, которая, кажется, пыталась выбросить его за эту черту. С трудом он вырвал из памяти её имя – Кэрна Жейс.
- Ничего, сейчас уберут, - сказала она. Он смерил её ухмылкой.
- Спасибо, вы очень любезны, - ответил он, чувствуя, как в нём зарождается желание мстить ей. Она бесила, раздражала и как будто отбирала всё, что жило в нём. Её спокойный, чуть удивлённый взгляд представлялся ему издевательской насмешкой над тем, что он не смог сдержать свои чувства, в этом взгляде Луабер видел вызов на борьбу, и им полностью овладело желание воевать с ней, воевать до конца. Он встречает её в самые отвратительные мгновения жизни. Она связана с ними, такая спокойная и счастливая…

Вот и Луабер, наконец, пришёл в приятное расположение духа. Он так превосходно расписал Полине всю отвратительность Жейсовского юбилея (а заодно и какая она умница, что не потратила на это своего времени), Полина так заразительно хохотала над его шутками, и, в конце концов, он подвёл её к тому, что она легко и просто согласилась на прогулку. И какую прогулку! Да и почему ей было не согласиться – у неё как раз должен был быть выходной, это Луаберу пришлось отпрашиваться… Но он всё же придумал, чем поразить её: потратил уйму денег на то, чтоб заказать сверхскоростной катер, собираясь за несколько часов облететь весь земной шар на небольшой высоте (на расчёт траектории и согласование пути ушла ещё одна кругленькая сумма). Полине это всё было, конечно, преподнесено как нечто очень простое и естественное: «Один мой друг… Может элементарно прокатить нас…» Но, пожалуй, оно стоило того.
Луабер поправлял свою одежду, напевая какой-то мотивчик и придумывая по ходу дела комплименты, которые бы звучали естественными и милыми экспромтами. Потом глянул на часы – времени ещё с большим запасом, но опаздывать негоже…
Неожиданно Шерилайда прервал на полутакте звонок, на который ему почему-то не очень хотелось отвечать. Но всё же он вышел на связь. На экране появилось лишённое каких-либо эмоций лицо Полины.
- Я уже готов, - попробовал было он придать неофициальность разговору, но из этого ничего не вышло.
- Извините, Луабер, - ровно произнесла она. – У меня возникло неотложное дело, я не могу с вами встретиться…
- Вам так часто предлагают пролететься над Землёй вкруговую?
- К сожалению, нет. Но есть вещи, от которых невозможно уйти. Вы же понимаете?
- О, конечно! – Луабер попытался принять как можно более радушный вид. – Ничего страшного, в следующий раз мы с вами обязательно полетаем!
- Там видно будет, - прохладно произнесла Полина и отключилась.
«     Опять! – мучался Луабер, вновь и вновь испытывая приливы чёрного истязательного клокотания  внутри. – За что бы я ни брался!»
Он с трудом удержался от того, чтоб зашвырнуть в расфуфыренную физиономию, отражающуюся в зеркале, какой-нибудь тяжёлый предмет, еле-еле заставляя себя успокоиться.
Где-то в глубине его естества мелькнула мысль, что надо бы попытаться перепродать кому-нибудь эту поездку, вернуть себе хоть часть выкинутых на неё средств, и Луабер нехотя направился к телефону.
«     Чтож, - пытался он подбодрить себя, - такие женщины сдаются не без боя. А ты чего ожидал?..»
Но все фразы, обычно изгоняющие дурное настроение, на этот раз отскакивали от него, не оставляя даже малейших просветов к лучшему. Настроение упорно держалось на одной из нижайших отметок, и даже расслабляющая дымовая завеса от любимой сигареты не помогла.
Обзвонив не меньше полусотни своих знакомых, он уже почти отчаялся выгодно обстряпать это предприятие и чуть было не отправился сам кататься на катере, но решил напоследок позвонить на работу.
«    Только бы ответил не Жейс!» – не успел подумать Луабер, как на экране общего телефона возникло лицо Омнаба. Луабер чуть не чертыхнулся, выжимая из своего лица улыбку.
- Шерилайд, вы уже по нам соскучились? – улыбнулся Жейс, и Луабера вновь хлестануло бешенным порывом эмоционального смерча. Но он сдержался и попытался как можно более естественно сказать:
- Нет, тут у друга горящие билеты на катерок вокруг Земли, просил узнать, не нужно ли кому.
- А что за катерок? – заинтересовался Омнаб, и Луабер, еле сдерживая себя, рассказал в самых привлекательных красках о том, что им с таким трудом было устроено.
- Пожалуй, я куплю их, - изрёк Жейс. – Порадую свою жену, а то она дома скучает, наверное.
Луабер выдавил ещё одну улыбку, и его посетило ощущение, что она была последней в его жизни и больше ни на какую другую у него сил уже не накопится. Эта ужасная женщина будет кататься на его катере, развлекаться и радоваться, когда там должен был быть он, с Полиной! Она будет пользоваться тем, что он с таким трудом организовал! Зачем она вообще встретилась на его пути? Уже одно её присутствие здесь, в его городе, в его жизни, влечёт самое отвратительное, что только может произойти! Не видать ему покоя, пока рядом есть она – что бы он ни начинал, она не даст ему завершить. Но он не позволит ей отобрать у него всё, что ему дорого, что ему необходимо! Он ничего ей не позволит!