*Расскажи мне про любовь*

               *Расскажи мне про любовь*


Димка пришел со школы где-то около двух часов, бросил портфель в коридоре, прошел на кухню. За столом сидел его дед Андрей Иванович, читая газету. Мать и отец Димки, сын Андрея Ивановича были на работе, так что дед был один дома. Его жена Елизавета Семеновна умерла несколько лет назад. И поэтому сын взял отца к себе, чтобы тот был не в одиночестве. А так дед с внуком могли находиться все время вместе, дед мог присматривать за ним.
-  Вот, может, воспитаешь его, как и меня! А-то оболтусом растет. – Сказал тогда Егор, сын Андрея Ивановича.
-  Привет, дед. – Димка прошлепал на кухню, где сидел дед, начал рыскать по кастрюлям.
-  Как в школе? – Сняв очки, спросил дед.
Димка сразу же замолк, замялся.
-  Так? Ну что, опять что-то в школе произошло? Ну признавайся. По чем «двойку» схватил?
-  Дед, а дед, слушай, - сказал Димка, сбегал в коридор, порылся в портфеле и протянул деду дневник.
Димка частенько говорил, что его классная часто жалуется и грозится, что вызовет его родителей, несмотря на то, что он-то вовсе ничего не делает плохого.
Дед раскрыл дневник. В Димкином дневнике было аккуратно красными чернилами округлым почерком написано: «Поведение – 2. Родители должны придти в школу» и напротив этого была подпись в виде большой буквы «С» и еще какая-то закорючка.
-  Димка, Димка. – Закачал головой дед. – Ну что мне делать с тобой? Опять.
-  Дед, дед… - Фыркнул Димка. – Подожди, мне тебе кое-чего сказать надо! – Димка почесал затылок. – Видишь, родителей зовет опять, крга старая!
-  Ну а от меня-то что? – Спросил у внука дед.
-   Ну вот видишь, чего она… - Замямлил мальчишка. – Понимаешь, мама с отцом не пойдут, а если пойдут, то такое будет, да ведь и разозлятся, а ты! Сходи ты, а!? Пусть отстанет! Тем более ты… поговоришь с ней! Тебя-то она послушает, язык вы найдете с ней лучше, чем мамка с отцом!
-  Это почему?
-  Она вроде, возраста такого же…
Дед улыбнулся внуку, и потрепал его челку.
-  Хитрец, а!
-  Ну дед…
На следующий день дед пошел в школу к Димке. Отыскал кабинет его классной руководительницы.
-  Добрый день. – Сказал Андрей Иванович.
За столом, проверяя тетрадки сидела женщина в возрасте, седоватые волосы были собраны в пучок, она подняла голову, оглядела вошедшего, сняла очки, отложила ручку.
-  Да, да…
-  Я дедушка Димы Васильева. Опять озорничает, охламон?
-  Ну да. – Покачала головой учительница. – Димы… Озорничает.
-  Я Андрей Иванович.
-  Кира Григорьевна Сотцева. Я вам скажу, что внук ваш – истинный хулиган, как заводной, ну ни минуты на месте…
Почему-то при упоминании учительницей своей фамилии у Андрея Ивановича что-то дрогнуло. Он закашлялся.
-  Вы – Кира Сотцева?
-  Да. – Вдруг не поняла учительница. – Вы… Мы знаем друг друга?
-  Вряд ли. – Ответил ей дедушка Димки. – Но…
Дело было в том, что эту фамилия была ему знакома, давно, еще в молодости, а потом она ушла из его жизни неожиданно, бесследно. Она, эта фамилия много для него значила, но он так ее и не отыскал, потеряв. Пришлось по-новому строить свою жизнь. Построил. Женился на своей единственной жене, которая умерла сравнительно недавно, у них родился сын. Но та фамилия так и не выпадала из его сердца.
-  Простите, что перевожу тему, но скажите, вы одна в семье, у вас не было сестры?
Учительница совершенно растеряно пожала плечами.
-  Была. – Упавшим голосом сказала она.
-  Была? – повторил за ней Андрей Иванович. – Как была?
-  Давно была. Она была старшей…

*
Детдом. Донбасс. Конец 49-ого года.
Одна из местных детдомовских девчонок - Сотцева Валька. Одна из самых красивых и не по годам налившихся девичьим соком девок в этом детдоме. В меру пышнотелая девчушка с острыми, но еще совсем детскими глазками, с темно рыжими, заплетенными две косы, длинными по пояс волосами, пышногрудая и крутобедрая. Валька обладала какой-то манящей и не свойственной пятнадцатилетнему ребенку красотой, чем завораживала многих. 
К Вальке давно «примазывались» всякие кавалеры. Частенько к ним, в полностью девичий коллектив заглядывали ребята из почти соседнего такого же. Хотя, сказать «соседнего» будет слишком громко. Им до девчачьего детдома надо было топать часа полтора. Топали. А-то! Кто ж не готов пройти хоть миллион километров ради того, о чем больше всего мечтаешь в таком возрасте…
Но, Валька пока что отдавала предпочтение только одному из всей оравы – Славке. Высокому русому парню лет семнадцати-восемнадцати. Иной раз Валька и сама не понимала, за что она водится с этим оторвой, прокуренным и пропитым парнем.
Сначала он ей нравился. Но в первый же вечер, когда Валька к нему вышла (это было запрещено,  и все девчонки решали свои сердечные дела в тайне от всех, и персонала детдома, конечно же) Славка почти через десять минут прогулки без со зрения совести ее поцеловал. Причем, поцеловал не по-детски, в щеку, а по самому настоящему, в губы, но как-то так, по властному, жесткому и животному, что Вальке это поначалу не доставило ничего, кроме мерзкого чувства где-то в душе. А потом она привыкла, и не понятно почему, позволяла каждый раз ему себя целовать. А потом, когда Славка начал переходить границы дозволенного, при каждом удобном случае тискать ее, Вальке это вовсе не понравилось. Она, рядом с ним, чувствовала себя никем, куклой, полностью принадлежавшей ему. Она не выдержала в один из вечеров, когда тот, уже вовсе потеряв всю совесть просто на просто прижал ее к себе и полез под кофту.
-  Ну отстань, пожалуйста… - Жалобливо пискнула Валька. – Ну…
Она через секунду поняла, что все ее мольбы бесполезны. Она собралась с духом, и, толкнув не ожидавшего Славку в грудь, отпрянула от него.
Парень, не понявший все сразу, от неожиданности, с поваленного ствола дерева, на котором они сидели, кувыркнулся на землю.
-  Дура! – Гавкнул он, поднявшись на ноги и отряхнув штаны. Он залез в карман, быстро вытащил оттуда папиросу и спички, закурил, а потом, пуская дым, добавил: - Чего это ты вздумала?
-  Говорила же – не тронь! Зачем ты так?
-   И чего боишься-то? Чего из себя недотрогу строишь? Блюсти, что ль, себя думаешь?
-   Замолчи! – Остановила его Валька.
-   Дура, и на что надеешься-то? Не выйдет! Ведь все равно ж по рукам тут пойдешь! Такие как ты, так только и кончают… У них дороги другой нет! С такими… - он оглядел Вальку, кашлянул, - …со всем с твоим, и вообще… Такой, как ты, ничего больше не останется! Ведь все равно, рано или поздно по всем мужикам тут пройдешься, под всеми побываешь!
-  Дура-ак! – Закричала зычно Валька. – Что ты обо мне знаешь? – Она подбежала к нему, сжала руки в кулаки, и словно хотела его ударить.
Славка заметил, как из огромных округлых темно-зеленых девических глаз покатились стеклянные слезы. – Подонок ты!
Валька развернулась, вильнула юбкой синего ситцевого старенького платья, и побежала прочь.
Вальку распределили в детдом в конце 44-ого года. Валькиного отца убило на войне в первые дни. Блестящего автомеханика по профессии его сразу определили в танковые войска. В танк попала бомба, заклинивший люк перекрыл жизнь ему и еще нескольким парням, бывшим там вместе с ним. Мать Вальки пережила смерть мужа героически, работала на местном заводе, производившем снаряды для фронта, кормила Вальку и ее младшую сестру – Кирку. Но в конце 44-ого умерла и мать, цех в котором она работала как-то загорелся, все, спасали боеприпасы во избежании обширного взрыва, в суете никто не заметил, что Валькина мать, под тяжестью одного из снарядов просто потеряла сознание и отравилась угарным газом насмерть, сразу же.
Двух девочек старшую десятилетнюю Вальку и семилетнюю Кирку, осиротевших на двоих родителей,  распределили по детдомам. Вот только – по разным. И все это время Валька думала только об одном, о том, что когда-нибудь обязательно, чтобы не произошло, отыщет сестру. 
Валька прибежала на место, влезла, стараясь не громыхать, в окно, и тихо шлепая босыми ногами, потертые туфли она несла в руке, прошла к своей кровати.
-  Валька… - Донеслось из тишины.
Девчонка притихла, начала оглядываться.
На соседней кровати в полумраке ночи она заметила серый силуэт.
-  Ну?! Ты чего? Напугала… - Валька села на скрипнувшую кровать, начала переодеваться ко сну.
-   Ты че такая-то?
-  Ну какая? – Спросила с неохотой Валька, расплетая косы.
-  Хмурая.
-  Я, Верка, к Славке больше ни ногой…
- Почему? Ну почему? – Девчушка, сидевшая на соседней кровати, засуетилась. -  Скажи Валь, он что, приставал, да, приставал?
-  Ну, ну… Ну! – Невнятно ответила та. – И отстань, а?
-  Поэтому! – Сделала заключение вторая.
-  Да ну его…
Девочка больше ничего не сказала, откинулась на кровать, глубоко вздохнула, и будто приготовилась заснуть.
Наверное, Валька не любила Славку. Об этом она думала всю ту ночь. После этой встречи, она так и не сомкнула глаз ни на минуту. Все думала обо всем: о себе, о сестре, о которой не забывала ни на минуту, о давнем безмятежном прошлом, когда были живы мать с отцом, о себе, почему-то невольно думала о своем будущем…
Только после того вечера Валентина поняла, как она ненавидит Славку. С тех пор она избегала его. Больше они никогда не встречались. А тот особо и не горевал, наверное, вскоре нашел кого-то другого, доступнее…
Так Валька жила несколько недель, и казалось, что это ничуть на нее не давило, она даже была очень рада, что вовремя смогла разглядеть Славку.
А вскоре девчонки стали что-то поговаривать между собой, упоминая Вальку.
-  Вальк, - однажды проговорила за завтраком Верка, та самая, справлявшаяся у нее насчет Славки той ночью.
-  Чего?
-  А ты видала, как наш поворской помощник, ну парень этот, который на кухне дяде Семе помогает, Андрюшка, на тебя лупится?
-  Ты чего, сдурела? – Не выдержала Валька. – Ополоумела, ему годов двадцать с лихом… Чего это ему на меня?
-  А ты погляди! Увидишь… Ну чего, что двадцать! А ежели так, то девятнадцать пока всего!
-  Откуда это ты знаешь? – Переспросила Валя, сузив красивые, с длинными ресницами глаза.
-   Так вот, знаю…
-   Откуда?
-   Знаю, и все!
Да и правда, Андрей, молодой парень, помогающий то тем, то сем на кухне повару смотрел на красивую девчушку нездоровым взглядом. Валька вскоре это сама заметила.
-  Ну и дурак! – брякнула тогда Валька Вере. – Чего смотрит то без толку?
-  Ну и сама дура… Такой парень, красивый такой… 
Тонька брезгливо поморщилась в ответ Вере.
-  Нашла тоже. Все они на одну масть… Славка, этот, еще другие… Пущай глядит, коль легче станет!
А потом Валька сама заметила, что и  утром и вечером, и за завтраком и за ужином, и в прочие части дня она скрыто подумывала о миловидном парне, так странно на нее поглядывающим при встрече.
А когда Валька ложилась спать, накрывалась с носом одеялом, то невольно в голову лезло что-то страшное. Как ни странно, ей все время представлялся он, она думала о нем, а потом в забытье сна в голову влезали ужасные мысли и думы: в такие минуты ей хотелось кинуться ему в объятия, почувствовать его тепло и узнать, как горячо он целуется. Валька пугалась, вскакивала, как ошпаренная, переводила дух, вздыхала глубоко, до боли с груди, и снова откидывалась на подушку.
-  Дура… - Шептала она себе. – Бесстыжая-то!
А вскоре Валька, поняв, что она и впрямь влюбилась в Андрея, перепугалась этого больше смерти, не зная входа из этой ситуации.
Андрей, поначалу просто бросавший интересующиеся взгляды на девушку, вскоре осмелел, и однажды, подгадав, когда Валька была одна без девок, подойдя к ней, повел у нее перед носом веточкой, на которой в самой верхушке располагались розовые цветочки.
Тонька ошеломленно подняла на него глаза, и сама обомлела, почувствовав, как в груди что-то застучало.
-  Господи, ты чего? – Пожала она плечами.
Тот улыбнулся, и протянул ей цветок, Валька замявшись, помедлив секунду, все же протянула руку и взяла цветок.
-  Мне?
-  Ну а кому?! – Все продолжал он ей улыбаться. – Держи. Сегодня вечером работы у меня нет, может прогуляемся?
-  А как я? – Задала глупый вопрос Валька. – Кто мне позволит?
-  Придумаем как-нибудь. Никто не узнает, Валя.
-  Зачем тебе..? – Удивленно приподняв брови, совсем по-детски, спросила Валька.
-  А вот придешь – расскажу.
Уголки полных приоткрытых губ Вальки дрогнули. Она пожала плечами, и все-таки кивнула головой. А испугалась она по-настоящему только тогда, когда широкая удаляющаяся от нее спина Андрея совсем исчезла из ее виду.
Когда на небе лукаво замигали бело-желтые глазки звезд, Валька, убедившись, что все уже спят, ловко, по-мальчишечьи, вылезла в окно.
Андрей ждал ее, и, увидев, улыбнулся. Не понятно как Валька разглядела это в полумраке прохладной легкой ночи.
-  Ты не замерзла? – Разглядев поближе то, что Валька лишь в одном ситцевом платье, спросил Андрей.
Девочка, вздохнув, все так же по-детски пожала плечами.
-  Ну ты даешь! – Он снял с себя пиджак и накинул на плечи Тоньке.
Теплый и приятный его пиджак как никогда грел Валю. Наверное, если бы он дал ей крохотный лоскуток от своей одежды, сейчас он все равно бы грел ее, потому что был его.
Сейчас Валька, находясь рядом с ним чувствовала себя так, как не чувствовала себя никогда. Как такое случилось с ней, она сама не могла себе объяснить, но знала, что именно сейчас и именно в какой-то недавний момент в ней что-то перевернулось, и она влюбилась в этого парня, а теперь, рядом с ним чувствует, как пробегает по спине дрожь, как ей хорошо и тепло, и как спокойно…
В тот вечер они долго гуляли, долго бродили, Вальке рядом с Андреем было очень хорошо, и она совсем не замерзла. А когда они расставались, он аккуратно, будто бы прикасаясь к хрусталю, который мог расколоться, поцеловал ее, но не в губы, а куда-то близко-близко к ним.
И после этого все само собой между ними закрутилось. Они стали частенько гулять, правда скрывая от всех (Валька сама не хотела, что б кто-то знал, не хотела и не говорила об этом девчонкам).
Через какое-то время поцелуи их из невинных и детских, приходившиеся куда-то в уголки губ, превратились в совсем смелые и настоящие, в губы. Сначала Вальку это пугало, а потом, почти после первого же раза понравилось, при этом она испытала что-то непередаваемое, непонятное, когда всю ее захлестнуло и накрыло какой-то горячей волной. Девочка быстро в этом освоилась, и хоть сначала она не могла привыкнуть и стеснялась немного, научилась хорошо, по-женски нежно целоваться очень скоро.
Валька вскоре словно почувствовала вкус к жизни, и порой она сама настаивала на долгих жгучих поцелуях. И Андрей, раньше только чувствующий интерес к миловидной, а точнее, очень красивой девчушке, по сути еще подростку, ребенку, чувствовал теперь, что она стала неотъемлемой частью его жизни и что без нее он больше не смыслит своей жизни. Но разумом он понимал, что Тоня еще совсем девочка и что жизни, как таковой она не знает, он часто смотрел в ее большие глаза, на ее губы, лицо, и видел в ней сущего ребенка, ее жесты, ее мимика, все в ней напоминало ему ребенка, и одновременно он видел в ней женщину, настоящую, пылкую и страстную. Наверное, именно это сочетание и влекло его к Вальке.
Однажды, он, целуя ее, не выдержав, не стерпев, положил руку ей на грудь, Валька отреагировала на это малозаметно вздрогнув. Но когда он не остановился, и она догадалась, что он собирается расстегнуть ей кофту, он отпрянула.
-  Нет, прошу тебя, не надо. Не надо. – Совсем по-детски, плаксиво попросила она. – Еще не время. Рано. Я так не хочу… Пожалуйста, пойми.
Андрей понял. Подавив в себе что-то такое, чего он сам пока не мог объяснить, он пообещал Вальке, что этого больше не будет.

*
Валька была на седьмом небе от счастья. Она понимала, что что-то в ней меняется, и с каждым днем в груди становится все теплее и теплее. За все это время вроде бы никто так порядком и не понял, что происходит между ней и Андреем. Нет, девки иногда что-то шептали промеж сбой. Чесали языки, при появлении Вальки замолкали.
Однажды, в один из вечеров Андрей с Валькой решились выйти на пределы территории детдома. Он решился вывести ее в город. До него было пешком около часа. Тем более один из знакомых сказал, что там должны были быть танцы. Вальке эта идея понравилась, и когда Андрей увидел невероятно яркий блеск в глазах девочки, он решил однозначно – что поступает правильно.
Но, пройдя несколько минут Андрей вдруг вспомнил, что забыл спички. Он долго стоял посреди дороги и шарил по карманам.
-  Забыл… - Сказал он задумчиво.
Тонька, тугая и стройная, стояла впереди, ее платье плотно облегало ее фигуру, обтягивало довольно пышную грудь, подчеркивало ее статность. Красивая Валька, с аккуратно уложенными волосами, следила за движениями Андрея.
-  Пойдем, Андрюша, у кого-нибудь спросишь там, в городе…
- Нет, не могу. Еще просить… А к тому же сейчас закурить хотел. Все равно недалеко отошли. Я сейчас. Подожди, хорошо? – Он развернулся и быстро пошагал назад.
Тоня покорно стояла у обочины, ожидая Андрея, как вдруг услышала какие-то крики и разговор, еще через минуту в дали дороги она увидела несколько огоньков от папирос, а еще через пару заметила двое парней, одного она узнала – Славку.
Тонька вся сжалась, почувствовав, как комками встает что-то в горле.
-  Оп-па! – Крикнул еще из далека Славка, узнав Валентину. – Ты глянь какая пава! Ты погляди, - толкая второго, говорил он, - бывшая моя краля! Дельная телка! А сейчас-то нынешняя недотрога, наверное! – Он поравнялся с Валей. – Валя, Валя, Валентина! – Пропел он. - Куда причупурилась? – В секунду же поменял он тембр голоса.
-  Не твое дело.
-  Ты смотри! Тут поговаривают, что ты с поваренком замутила… Ну как, тоже такая же… ледяная?
-  Уйди.
Второй парень, стоявший позади, сплюнул на окурок папиросы и кинул его на дорогу.
-  Ледяную ведь можно и отогреть.
-  И то правда! – Рявкнул Славка, и дернул простенькие бусы, которые были на шее Вални. Нитка порвалась, белые бусинки покатились на пыльную дорогу.
-  Не тронь! – вскрикнула Валька.
Но Славка молниеносно схватил ее, притянул к себе.
-  Поглядим, какая ты теперь недотрога будешь! Ишь, вырядилась… Забыла, чья ты баба? Вовсе дорогу ко мне позабыла! Я тебе покажу, как со мною шутки шутить! Ты у меня сегодня за все время ответишь, что за нос меня водила!
-  Пусти, пусти! – Забилась в его руках Валька.
Но тот держал ее крепко, через секунду Валька почувствовала, именно почувствовала, как затрещали на ее платьишке пуговицы.
-  Нет! – Вскрикнула она, и трепыхнулась.
Но вместо того, чтобы освободиться из рук Славки, она полетела под тяжестью его тела на землю.
В горле у Вальки встал воздушный ком, она начала задыхаться от перепуга, и даже закричать у нее не было сил.
-  Нет, не надо. Нет… - Шептала она придавленным голосом. – Умоляю, нет!
Чувствуя на себе руки Славки Валька начала терять сознание от страха и ужаса. И не ясно, чем бы все окончилось, не появись в этот момент Андрей.
-  Валня! – Пронзительно крикнул он.
На пути ему встал первый парень, но Андрей с ходу сшиб его с ног, ударив куда-то в подбородок. Тот покатился по траве, потеряв сознание. Андрей подскочил к Славке, сгреб его за воротник, что тот захрипел. Затем началась какая-то возня, Валька толком не могла понять. Поняла только тогда, когда все кончилось и когда Андрей наклонился над ней.
-  С тобой все хорошо, он тебя не тронул?
Валька ничего не ответила, только внезапно всхлипнула и заревела, протянув к нему руки, и обняв.
-  Ну все, все, пошли.
Он помог ей встать.
-  Пошли обратно.
Тонькино платье было порвано, на руке у нее была ссадина и конечно, ни о каких и танцах речи не могло теперь идти.
-  Теперь все хорошо. – Тихо успокоил ее Андрей.
Но Валя никак не могла придти в себя, она беспрерывно всхлипывала.
-  Я не пойду обратно. Погляди на меня… Я не хочу… Вообще не хочу сейчас никого видеть! И туда, обратно, тоже не хочу!
-  Постой, ты что? А что ты будешь делать?
Валька, колеблясь, пожала плечами.
-  Тут буду…
-  С ума сошла? Пойдем тогда ко мне. Я гляжу, у тебя на руке вон ссадина, промоем сейчас.
И он повел ее к себе.
У Андрея была маленькая комнатка. Туда-то он и привел Валю. Усадил ее на кровать.
-  Посиди. Я сейчас. Найду вот чем тебе руку промыть…
-  Не надо. Подожди. – Валька дрожала до сих пор, не в силах отойти от недавнего. -  Мне не больно. Лучше сядь тут. Мне просто все еще страшно.
Андрей подошел к Вальке, и сел рядом, прижав ее к себе. Девочка беспомощно ткнулась ему в грудь, как слепой котенок. Она просидела так, прижавшись к нему, может час, может меньше, а потом вдруг подняла на него заплаканные мокрые глаза и потянулась к его губам…
Этой ночью Валька так и не вернулась в девчачью спальню, ее кровать так и пропустовала всю ночь, благо, что этого никто не заметил.
А после этого момента все поменялось. И Валька тоже, как поменялось все в ее жизни.
И этого никто не заметил и не понял. Никто не понял того, почему Валька стала какой-то другой, почему она иной раз ходила вялой и чужой, с серыми кругами под глазами из-за бессонных ночей, почему она иногда не слышала того, кто к ней обращался, витая где-то далеко, и что в ее глазах заиграл какой-то совсем другой скрытый и тайный блеск, и все же на усталом лице ее всегда играла загадочная улыбка, и уголки потрескавшихся сухих губ всегда были приподняты к верху.
Валька очень быстро привыкла к новой и непознанной ранее взрослой жизни, к достаточно грубым мужским ласкам, колючим поцелуям, всему тому, чего ранее она не знала. Просто она была влюблена, впервые по-настоящему, и так же впервые чувствовала отдачу. В Андрее она видела не похотливого развратного Славку, а настоящего мужчину, который обратил на нее внимание, и собственно был первым, кто показал и дал ей эту взрослую истинную жизнь, о которой она раньше могла только догадываться и слышать от девчонок. Она искренне радовалась и верила в свое неземное счастье, в душе, скрывая ото всех и даже от Андрея свои мечты и планы.
Андрей и сам понимал, что теперь ему никогда не преодолеть и не побороть этой тяги к Вальке, не разлюбить ее.

*
Время шло. Валька взрослела на глазах, с каждым днем превращаясь во все более прекрасную женщину. Они встречались все так же – вечерами. Встречались при каждом удобном случае. Теперь Валька, наконец поняла, что то, что когда-то пришло к ней совершено незаметно и тихо, по-кошачьи, пробралось в ее сердце – переросло в любовь.
Одним утром Андрею пришло письмо. Он посмотрел на обратный адрес – адрес его дома, и почему-то сразу же в сердце что-то екнуло. Он поспешил распечатать его, а потом прочитал, что ему срочно нужно ехать  домой, мать, которая и писала письмо, умоляла и слезно просила его приехать, так как его отец недавно умер. Новость эта Андрея подкосила. Но он держался. И он решил немедленно ехать, потому что знал, что мать его давно больна, а теперь, после смерти отца осталась с его сестрой и брата, и никто не знает, вынесет ли она это потрясение. Собственно Андрей и работал здесь ради своей семьи. А каким образом его занесло так далеко от дома, он до сих пор не знал. Так уж вышло, так распорядилась судьба. В Саратове, в его родном городе его ждала девушка – Лиза. Они учились вместе в школе. А когда он уезжал на работу сюда, та обещалась его ждать. Он никогда не говорил об этом Вале. Боялся, наверное. Но теперь он точно знал, что любит Вальку, а с Лизой ему надо поговорить обо всем, что бы она не надеялась зазря. И это было шансом.
-  Ты чего такой кислый? – Спросил у него повар, когда Андрей дочитывал письмо.
-  Дома нелады. – Коротко ответил Андрей, убрав письмо в карман.
-  От невесты никак твоей письмецо?
-  Нет. – Поспешил ответить Андрей. – От матери, отец у меня… - И замолчал.
-  Отговаривайся. А-то не знаю! Шуры муры все у тебя! Да-а, в обиде не останешься, что касается баб-то! – Ухмыльнулся повар.
Ехать нужно было срочно, и Андрей, взяв отпуск по надобности, за час собрал чемодан. Он хотел попрощаться с Валей, все ей объяснить, но не застал ее.
-  Девчонки, вы скажите ей, пусть на вокзал придет… У меня поезд в три. Мне поговорить надо!
Девки хихикнули, но пообещали передать.
Когда Валька появилась, она прямиком отправилась на кухню.
-  А где Андрей? – Спросила она у повара, краснея.
-  Этот-то? Уехал.
-  Как уехал? – Дрогнули уголки губ Вали. – Далеко?
-   А ты не знаешь? – Хихикнул снова повар. – Домой. К невесте своей.
-   К какой невесте? – Почти со слезами спросила Валя.
-  Как к какой – родной!
Валька в эту минуту сорвалась с места и убежала с кухни.
Девчонки, когда нашли ее, сказали, что Андрей велел ей передать.
-  Я не пойду. – Отрезала Валька. – Не пойду…
На часах было без трех три.
Андрей ждал на платформе до последней минуты, до последней секунды. Валька так и не пришла.
Дня два Валентина ходила серой и никакой. Ни с кем не разговаривала, почти ничего не ела, избегала всех. Даже не разговаривала с Веркой, но та все и так понимала.   
-  Ну кто? – Рыкнула Лелька, большая грузная, но красивая девка.
-  Чего кто? – Переспросила Верка, не поняв.
-  Кто стырил из моего ящика бритву? – Медленно, словно по слогам произнесла Лелька. – И еще по моим вещам рыщите, крысы! Куда вам!? На что? Говорила же – по моим вещам не лазить, руки оборву!
Лелька была девкой грозной. Несколько раз она рыкнула на одну из девчонок, которая сделала что-то, что было не по нраву Лельки, и поэтому ее все побаивались. И вот кто-то посмел залезть в ящик Лельки и вытащить из него бритву, которой та иной раз пользовалась перед тем или иным свиданием с очередным ухажером.
-  Не признаетесь – лапы вырву! – Зло сопела та.
-  Валька! – Вдруг вскрикнула Верка, соскочила с кровати, и начала метаться по углам.
-  Ты че, Верка, одурела? – Зло прикрикнула на нее Лелька. -  Чего Валька? Она, сволочь!?
-  Да ну тебя… Валька! Валентину кто видел?
Все покачали головами, мол не видели.
-  Да мы ее с самого утра не видали. Может ушла куда, сбегла? – Проговорила одна.
-  Дуры! – Выругалась Верка. – И я дура! Как я сразу не поняла! Все. – Заключила она и побежала в коридор.
Выбежав в коридор Верка услышала чей-то пронзительный крик. Все девчонки, которые были в комнате, тоже выглянули. Рядом с уборной стояла одна из девчонок, зажав рукой рот, а с ней рядом  крутилась воспитательница и директор. Верка подбежала к белой, как снег девчонке.
-  Ты чего?
Та не ответила, только ткнула пальцем куда-то вниз. Верка перевела взгляд: внизу, на полу, из-под закрытой двери, через щель между ней и полом виднелась приличная лужа бордовой густой крови…
Веркино сердце в миг упало куда-то в пятки. Она все поняла, хоть и долго не могли открыть дверь, которая была заперта изнутри.
Потом позвали сторожа, добродушного старичка – деда Гришу. Дверь вскоре выломали. Но Верке давно все было понятно – Валька перерезала себе вены.
Потом ее белую, как муку и давно остывшую, в пропитавшейся кровью одежде (крови было очень много) вынесли из маленького помещеница, куда-то унесли. За ними никто не пошел. Верка долго не могла отвести взгляд от этой лужи. Глаза ее не двигались, перед глазами стояла и стояла Валька – ее лучшая, теперь бывшая лучшая здесь подруга. 
-  Я знала… - Упавшим голосом, наконец, сказала она. – Как я не догадалась, дура бестолковая. Валька, подружка… Прости. Зачем?! – Верка говорила это так, будто разговаривала сейчас с Валькой. На самом деле она это говорила перед лужей крови. -  И не уж никто за весь день сегодня сюда не ходил? Дуры, - выдохнула Верка. – А ведь так бы, могли спасти!   
-  Ты че, уже свихнулась? – Спросил кто-то.
-  Отстань! – Грубо пробормотала Верка, и, развернувшись, пошла по коридору вперед, туда, куда несколько минут назад унесли Вальку.
Под Валентиновной подушкой нашли клочок бумаги, где было написано «Прости меня Верочка. Простите все. Но я не могу. Больше так не могу. А ты Вера, знаешь, я же его любила. Может дура? Одна только у меня просьба – я не хочу, чтобы он больше хоть что-то обо мне знал, приходил ко мне на могилу, и вообще что-то знал о том, что со мной стало. Я ушла. Для него – далеко и навечно. А ты, Вера, прошу, найди Кирку. Я знаю, она живая, должна быть, обязана! А я ушла, как знать, может, увижу маму, папу…».
Больше там ничего не было написано. Читая эти строки, Верку душили слезы, но она не плакала. Почему-то. 
На следующий день Вальку похоронили на ближайшем кладбище. Вот там-то Верка и плакала. Теперь она как никогда чувствовала пустоту в душе, будто чего-то, что было с ней там всегда, просто вынули и выкинули.
Вера знала Вальку с того момента, как она тут появилась, они прибыли в этот детдом почти одновременно, и очень скоро подружились. У Верки тоже убило мать с отцом, только не на войне, а дома, в их дом попала бомба, когда город бомбили. А Верка по року судьбы была в это время в школе, их тогда увели в бомбоубежище. А мать и отец, который лишился ноги и вернулся с войны домой, были дома…
Теперь Верка потеряла еще одного любимого человека.


*
А через три недели после этого вернулся Андрей с большим букетом цветов. Он встретил серую и исхудалую Верку на дороге (та как раз шла с могилы Валентины). Не зная ничего, узнав в этом человеке Андрея, ей хотелось кинуться на него и начать хлестать этим букетом по лицу. Но она сдержалась. Холодно поглядела на него. Остановилась.
-  Приехал. – Сказала она , будто прошипела.
-  Да! – Качнул головой Андрей, победоносно держа перед собой букет. В душе у него была весна, в голове была только одна мысль – увидеть Вальку, сказать ей о том, что он желает на ней жениться, увести ее отсюда к себе в Саратов. -  Где Валентина?! – С нетерпением в голосе, спросил он.
-  Валя? Не ищи ее, ты не найдешь.
-  Чего?
-  Ее нет.
-  Как нет? А когда будет?
-  Никогда. -  Все так же безразлично говорила Вера.
-  Она уехала.
-   К-куда уехала? – Букет, который гордо держал Андрей опал, ударился о его ногу, лепестки цветов полетели на землю. -  Когда?
-   Не знаю. Просто уехала. Далеко. На самый край, в Сибирь, может. И сказала, что бы ты ее не искал.
-  Я буду искать.
-  Ищи. Может отыщешь. Но тут ее нет.
Андрей потер лоб, зачем-то протянул букет Вере, и развернувшись, сгорбившись, как старик, пошаркал назад. Не навещая никого тут, он сразу же уехал.
А Вера, поглядев на букет, развернулась в сторону кладбища. «Я сделала, как ты просила… - Подумала она, - он не знает, но думаю, насчет этого букета ты не будешь против? Он твой!». 

*
-  Валентина была старшей… - Продолжила, вздохнув учительница. – Так вышло, что в войну, когда мы лишились родителей, нас разбросали по разным детдомам. Я попала в детдом где-то близь Мурманска, а ее распределили где-то близь Донбасса. Откинуло нас, правда? – Учительница грустно улыбнулась.
Она погрузилась в прошлое, забыла о Димке и его проказах.
-  Да, именно там. – Произнес Андрей Иванович.
-  Но вы нашли Валю? Ответьте мне!
-  Не понимаю – причем тут вы? – Подняла глаза на деда Димки Кира Григорьевна.
И именно сейчас Андрей Иванович узнал эти глаза – такие же, как у Вальки.
-  Прошу, расскажите мне про нее, как и где вы ее нашли? Мне это важно!
-  Не понимаю. Но знаете, я нашла ее… Спустя много лет, когда вышла из детдома, была замужем, помню, у меня был уже ребенок. Но я нашла сестру… Точнее женщину, которая была с ней в очень дружественных отношениях, помню даже, что ее имя Вера Львовна…
-  Вера. – Покачал головой Андрей. – По-моему Смирнова…
-  Да. Вы знаете ее?
Андрей Иванович ей не ответил.
-  Так, где и как вы нашли сестру?
-  Я нашла ее… Точнее даже, меня нашла Вера. А сестру, если можно так сказать, я нашла…
-  Почему вы так говорите? Что с ней теперь, как она?
Кира Григорьевна опустила грустные глаза.
-  Я нашла Валю, то есть ее могилу. Там, рядом с детдомом, куда ее распределили.
-   Как могилу? – Андрей Иванович схватился за сердце, громко задышал. – Она… Она умерла?
-  Да. Очень молодой… Еще совсем девочкой. Бедняжка. Она хотела найти меня, что бы мы могли быть вместе, но не успела.
-  Как она умерла, от чего?
По спине Андрея Ивановича пробежался мороз.
-  Мне рассказала Вера, что из-за мужчины… Она погибла из-за мужчины, она перерезала себе вены… Он обманул ее. Она умерла такой юной, она была очень красивой. Знаете, я почти ее не помню уже. Я помню ее только из тех времен, когда мы еще безмятежно жили с мамой и папой…
-  Да, - пошевелились побелевшие губы Андрея Ивановича. – Она была очень юной, и очень красивой, вы не представляете какой…
Вдруг в этот момент его речь оборвалась и Димкин дед потеряв сознание, упал на пол.
-  Вам плохо? – Подскочила к нему учительница.

*
На похоронах Андрея Ивановича классная руководительница Димки почему-то все время пыталась оправдаться перед отцом своего ученика.
-  Я до сих пор не могу понять, неужели я что-то сказала…
-  У папы было очень слабое сердце… Он очень часто болел. – Упавшим голосом ответил тот.