Страж порядка

Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. В семье Лупекиных несчастье было каким-то непонятным, совершенно запредельным. Сын Лупекиных по имени Васенька совершенно не рос. Сейчас ему должно было бы быть уже лет двадцать, а он все так же оставался двухлетним. Нет, он не был ни дебилом ни умственно отсталым. Глаза его светились какими-то, наверное, страшно глубокими мыслями, но внешне он оставался все таким же смешным розовощеким младенцем, говорил по-прежнему плохо, все так же писался и играл в игрушки. Одним словом, за двадцать лет своей жизни начиная с двухлетнего возраста он не изменился ни на йоту. Водили его и к докторам и к профессорам, которые вместо предположения хоть какого-нибудь диагноза просто мямлили что-то о дефиците  витаминов группы Б. Кормили малыша и витаминами - не помогало. " - А вот мы умрем, как жить-то он будет? Ведь себя совсем не обслуживает!" - сокрушалась мать, отстирывая очередные описанные колготки. Великими стараниями удалось оформить мальчику инвалидность второй группы и получить для себя кое какие льготы. Однако, к немалому удивлению родителей, их старение тоже прекратилось.
Недавно они ездили в деревеньку Мхи к знаменитому в некоторых кругах колдуну деду Матвею. Дед постарался более-менее объяснить родителям причины Васиного "недуга", упорно называя Васю "стражем Космического порядка" и сообщая, что Василий проявит себя только "в конце времен", до которого доживут и они сами. Однако Лупекины так ничего и не поняли, и придя домой бормотали что-то вроде " - У тех витамины, а у этого вишь - Космический порядок! Слова-то какие придумал, а сам туда же куда и эти... официальные которые. Каждый чтобы денег получить по-своему мозги пудрит - кто по научному, кто по народному, а помощи все равно от всех их с гулькин х..."
Старший сержант милиции Вася Лупекин собирался на службу. С большой неохотой он напяливал на себя осточертевшую за десять лет серую форму. Кое-как одевшись и успев сожрать кусок черного хлеба с солью, Васька направился к дверям. " - Слышь, бухим сегодня лучше вообще не приходи! Все равно в дом не пущу!" - донеслось напутствие жены, к которую Василий любил так же как и свою работу.
В пикете милиции Финляндского вокзала уже стояла плотная пелена дыма добротно смешанного с перегаром.
- А, Ангелок, явился! - приветствовал его красный как помидор старшина Петров, - Принимай вахту!
Ангелком Лупекина прозвали за то, что во время службы он никогда не бил людей без веских на то оснований. Если же рукоприкладство устраивали другие, Василий пробовал препятствовать, правда весьма осторожно, чтобы самого не побили.
Через полчаса Лупекин с сержантом Зайнуллиным направились в наряд - сопровождать пригородную электричку. Втиснувшись в крохотную коморку за кабиной машиниста, "стражи порядка" закурили. Зайнуллин достал бутылку водки и два пластиковых стакана. Выпили. В это время поезд тронулся.
- Ничего работенка! - попробовал завязать разговор сержант, - Катаешься себе, пьешь водку и еще деньги получаешь!
Вася вместо ответа молча уставился в окно. Разговор не клеился.
Пролетали однообразные безлюдные садоводства с гнилыми сараюшками и ржавыми автомобильными кабинами вместо домов. Сосущей сердце тоской раздавались унылые белые поля. И эта печаль будила самые потаенные, самые ненужные воспоминания.
Когда-то Василий считался очень умным мальчиком и даже думал поступать в Университет, аж на философский факультет. Много учился - по ночам, в выходные и праздники.
Но появилась в его жизни тогда рыжая курва, его первая любовь. И все радужные надежды вскоре накрылись. Ни одна из мыслей, порождаемая Васиным сознанием не могла быть посвящена ничему кроме нее ибо только она стала центром его жизни. Рыжая возникала повсюду - на страницах учебников, на чистых листах белой бумаги, на мертвом диске луны.
И тут настала пора вступительных экзаменов. Накануне первого из них - телефонный звонок с длинным визгливым монологом и пожелание "остаться друзьями"...
Дальше - армия, один из самых отстойных родов войск, потом возвращение домой без какой-либо нормальной профессии и планов на дальнейшую жизнь. Надо было искать работу, но работать Василий не умел и не любил. Осталось стать ментом. Милиционер, разумеется, получился из него крайне скверным, ибо где-то в глубине сознания Васьки еще дремал так и не рожденный философ.  Под действием этого внутреннего субъекта у Василия часто возникал странно умный вид, что вызывало значительное недовольство начальства.
А дальше в жизни все пошло как по нотам: смертельно надоевшая служба - жена-стерва - тупое пьянство. И так - до самого конца.
Лупекин часто искал выход. Он понял, что искать его здесь, в настоящем - бессмысленно, и стал очень часто погружаться в воспоминание детства. Уходя в такие мысли Вася подобно бульдозеру пласт за пластом разрывал свое прошлое, желая дойти до самого начала. Однако все воспоминания неизбежно уперлись в одну единственную картинку: маленький Васенька в мокрых штанах стоит возле огромного колеса обозрения в каком-то парке. Интересует мальчишку колесо, будто тайна в нем сокрыта какая-то. А рядом с ним - мама, Царство ей Небесное. Внутренний голос непременно подсказывал Васе, что за этим что-то кроется.
Так было и на этот раз...
Василий резко поднялся и бросив: " - Пойду гляну что в вагонах творится" вышел в тамбур. Дальше пошли вагоны. Было утро рабочего дня и народу в пригородном поезде ехало весьма мало. Старушки с узелками, деды с котомками да пара инвалидов - вот и все пассажиры. На их фоне весьма неестественно и поэтому крайне подозрительно смотрелся молодой паренек, не имевший при себе никакого багажа. Разумеется Лупекин подошел к нему.
- Ваши документы!
Парень достал какую-то ксиву вроде студенческого билета. И тут же Вася разглядел, что нагрудный его карман был как-то неестественно оттопырен и оттуда выглядывало горлышко пузырька.
- А это что?
- Д-да вот, лекарство бабушке везу.
Лупекин извлек пузырек, отвинтил пробку и попробовал содержимое на язык. Тут же в нос ударило знакомым аптечным ароматом.
- И в правда лекарство, - пробормотал мент, вернул пузырек его владельцу и зашагал обратно к своему отсеку. Но до головы поезда Вася так и не дошел.
Грохот колес все усиливался и усиливался, стены вагона принялись как-то странно сжиматься. Еще секунда - и Лупекин уже сидел в плотно закупоренной скрежещущей консервной банки.
А через две секунды мальчик Вася стоял возле колеса обозрения в каком-то парке.
- Ну что, опять описался? - ласково и вместе с тем строго проговорила мама, - на тебя, мой милый, штанов не напасешься.
Лицо Лупекина перекосило и он чуть было не закричал: "Мама! Живая! Снова со мной!", но вместо этого получилось только "Мама".
Вася напряг все свои силы, собрал в кулак всю волю. Остановить мгновение, не допустить возврата обратно! Начать жизнь сначала, все изменить, идти другими путями! Должно быть прекрасно жить, зная наперед все опасности своей жизни, все ее подводные камни, представляя себе абсолютно все сюрпризы, которые она может преподнести. Все будет теперь по-другому. Тысячи, миллионы людей мечтали начать свою жизнь сначала, но случай выпал только ему одному, Васеньке Лупекину!
Перед глазами опять всплыл заблеванный вагон. Снова все по-прежнему, к мерзкой работе и гадкой жене? Нет, только не туда!
А надо ли снова проживать эту жизнь, пусть даже и изменяя ее, стремиться к каким-то кажущимся очень важными целям, которые при первом же прикосновении к ним обращаются в туман? Не лучше ли навсегда остаться здесь, в детстве?! С этим начиненным волшебством колесом, которое сейчас для него гораздо больше, чем просто увеселительный аттракцион?!
Мысль стрелой пронзила все тело. Так, именно так! - кричала каждая частица его существа. Колесо - вот спасение! И Васенька всеми силами уцепился за этот спасательный круг.
Мальчик сосредоточил все свое внимание на чудном колесе, стоящем недалеко от него, он буквально впился в каждую частицу вращающейся штуковины. Он сам как будто превратился в маленькое подобие этого колесика, переняв от него каждый винтик, каждую щербину на покрашенных облупившейся красной краской конструкциях. Постепенно все Васины мысли сжались в центр волшебного круга, в одну неизмеримо малую точку, которая уже не крутится. " - Обозрение..." - вертелось у него в голове, - " Покатался, все обозрел, теперь, пожалуй, можно и вернуться... туда где нет движения"...
И лопнула какая-то сочная пуповина, связывающая еще его со старым миром. Словно острый нож рассек двух Вась - того и этого. В доказательство свершившемуся всего в двух шагах от Лупекина маленького прошел Лупекин большой, облаченный в серую форму с погонами старшего сержанта МВД.
- Вот, будешь писаться - отдам тебя милиционеру, - пригрозила мама, не обратив внимание ни на странную, совершенно не характерную для их времени форму последнего ни на его поразительное сходство с родным сыном.
Вася радостно засмеялся. Началась новая для него жизнь - жизнь на месте.