Она. осколки

1. параллели
Что бы ни было, где-то там – Она, что бы ни происходило. Из окна виден ее дом, до него не так уж далеко на первый взгляд - полчаса пешком. Иногда, впрочем, пятнадцать минут, иногда - месяцы молчания. Жизнь на параллельных курсах: почти всегда где-то рядом – в одном здании, в соседних, в одном районе, в одном времени, если знать точное положение – в том же невозможном получасе друг от друга. И не пересекаться. Только хранить память о прошлом, немногое, что осталось в живых.
         
2. память
Когда уже совсем невмоготу, кто-нибудь появляется на горизонте. Может быть, она, новая, и есть та, кого ищу? С ней хорошо и спокойно, она умна, недурна собой, и прочее-прочее-прочее. Говоришь себе: «Вот же, наконец, нашел ту самую, поиски кончены, и можно ненадолго забыться, чтобы очнувшись, наконец-то найти применение всему тому, лучшему и тайному, что берег нерастраченным почти целую жизнь, - вручить той, для кого это и было предназначено, и жить-поживать… Ну же, вперед!» И просыпается память. Она ни с чем и ни с кем не воюет, она просто сравнивает. И убивает. Я ничего не могу поделать. Стольких она уже убила, скольких она еще убьет. Все происходит быстро. Я не принадлежу себе, память управляет всем, и она говорит за меня, действует за меня, молчит за меня, всегда с новой тактикой, но всегда – добиваясь цели.

Результат? Солнечный день, пустая квартира с умершим телефоном. Человек, у которого есть уйма времени и иногда –денег, но нет той, с кем растратить призрачные эти сокровища. Я. Он шатается от угла к углу, или лежит на полу, и на разные голоса в ярости поет тоскливые песни. Иногда же – словно зеркало, холодное и отстраненное, с мертвыми глазами: «…Куда спешишь, прохожий? И там – ничего: я уже видел все…». Протянуть руку, и на другом конце провода – тот, самый-самый, ее спасительный голос. Но страшно. Страшно начинать – вдруг получится и окончится так же, как тогда…
…Иногда – расчет: в некоторых случаях схемы отработаны, реакция предсказуема. Финал неизбежен, но – он позже, а пока… Не думая ни о чем, заговариваем, знакомимся, разыгрываем интерес, общаемся, сближаемся (вернее, не противимся этому), все дальше, глубже к заветной точке. Зачем? Не знаю. И… Р-раз! Дошли… Ну, все получено, пора. Пора уходить, и уходить навсегда, исчезать, растворяться: «…вот, чувствую я – это конец, и вот – я ухожу, осколки девичьих сердец хрустят у меня под ногами...». Иногда рассказывал о Ней, рассказывал все, абсолютно все, всю правду и неправду, что было, чего не было, чего, может быть, и не будет, хотя так бы хотелось, чтобы было. Очередная попытка освободиться. Тщетная попытка. А Она опять где-то там, по ту сторону.
         
3. они
Они никогда не сердились на меня, никогда не устраивали сцен и громких пошлостей. «Ты странный... Прощай» - и провожали взглядом, будто ждали, что еще можно что-то вернуть, что я еще обернусь, вернусь, скажу что-нибудь. Звук шагов в тишине, захлопывается за спиной дверь, и снова в путь. И опять Она где-то рядом. Она не отпускает, Она всегда где-то очень, очень близко, и я – с Ней, кто бы ни был вокруг.

...Помню всех. Может быть, это невозможно - до мельчайших деталей, но помню. На взгляд, на вкус, на цвет, слух, на ощупь - как угодно. Кто-то лучше, кто-то хуже, с одними было хорошо, с другими не очень, иногда тепло и уютно, но недолго. Всегда память шепчет: «не те... »

Не те глаза, голос, улыбка, поворот головы, блик Солнца на волосах, неуловимые оттенки интонаций, не те пластика и пропорции, стиль, кругозор и восприятие окружающего (если бы хоть раз кто-нибудь из них понял меня так, как Она…). Память пристрастна, она преувеличивает. Хотя… Если приглядеться, в каждой было что-то от Нее, иногда – явное, иногда неосознанное, но от этого не менее влекущее: осколок за осколком, черта за чертой, живая мозаика, где каждый элемент доступен лишь единожды, а оригинал…
         
4. изменение будущего
...надо было еще тогда, в тот, первый вечер, отказаться от приглашения и от будущего и по привычке уйти в никуда, и сейчас было бы легче. Тогда - не смог: такие женщины почти не встречаются на пути, их мало, это, может быть, другая, совершенная и исчезающая раса, слишком редкий вид, чтобы не ответить взаимностью на его интерес... Тем более не смогу сейчас, узнав ближе. Это слишком хорошо, чтоб отказаться, слишком ценно, чтобы взять…

…или, может быть, стоило в одну из тех ночей распустить руки - был бы шанс все прояснить и разобраться: «или-или», может быть прямо, в упор спросить: «Ты ...? Не уходи от ответа. Итак -...». И все узнать. Или получить по лицу маленькой сильной ладонью... чтобы никогда уже не возвращаться: как бы я смог после этого смотреть Ей в глаза?…
         
5. сны
...страшный сон: Она рядом, руку протянуть; в черном, бледная, острая, тревожная; что-то говорит, слов не слышно; с каждым шагом навстречу Она все дальше; уже кричит, силы на исходе, почти вне досягаемости взгляда за дрожащей сетью снегопада; по губам, по рукам - почти начал понимать, что-то очень, очень большое и самое важное – и не успел. Кто-то бесформенный, темно-мутный и Чужой появился из белого небытия, и Она (Она!) покорилась. Взял ее на руки и унес в белесую хмарь. Только успеваю заметить, что Она рассыпается в его руках, снежинка за снежинкой, уже не в черном, не острая, светлее и светлее, в такое же мутное белое облако. Потом ветер, и – тишина над идеальным снегом. И никого на миллион лет вокруг.
         
6. игра
...Правила игры - по умолчанию. Никто никогда их не обговаривал - так получилось. Несколько «запретных» (как еще назвать их, никогда не звучавших?) тем, и все остальные. Я в проигрыше по определению. Никогда не спрашивал (наверное, больше никогда не спрошу): «…у тебя есть кто-нибудь? кто? откуда? давно? (м-м, а перспективы?)», тем более - подробности. Почему? Сам не знаю, вернее знаю, боюсь. Боюсь, что он есть. Боюсь, что выбран именно он. Боюсь узнать это. Или? Быть навязчивым и нелепым: «...а вот он – ну,... что он? есть я, и у меня (далее по пунктам...)...», и убеждать, заставлять, тянуть к себе... Бессмысленно. Выбирает всегда Она, на решение не повлиять: неизвестно, что там творится внутри. Она выбирает. Из множества подобных вариантов. Она слишком хороша, чтобы их не было. Все, что можно - слегка, штрихами обрисовать себя, свое отношение, варианты, перспективы, сложности и все остальное, если есть что. Стараясь «не спугнуть»... И ждать, поддерживать общение, чтобы по ходу событий что-то корректировать в тактике, порой - в стратегии, наблюдать за реакцией и снова по кругу. Быть где-то рядом и вдруг исчезать без объяснения причин, только когда уже начинает забывать, что есть такой: я, напомнить о себе бессмысленным телефонным звонком или ни к чему не ведущей встречей. Потом, когда короткие гудки (или: «...до свидания, звони...» и за ней закрывается дверь), следить, что перевесит - наивная ребяческая радость («не забыла, даже (пусть будет не «кажется», а на самом деле) была рада...») или другое: сомнения, страхи и что-то большое, темное и бездонное, оно всегда рядом. Слишком шаткое равновесие. То, другое, тяжелеет. Если ничего не изменится, оно когда-нибудь перевесит. Меня не будет.
         
7. самураи
...мудрый шепот: «...преисполнись решимости и действуй... нужно быть одержимым... настоящее чувство – неразделенность... я постиг путь. Смерть…» Вопрос. Непроницаемые улыбки в ответ: «Мы – иероглифы, не более…Решаешь ты…» И шелестя, осыпаются сухой тушью. До следующего раза.

8. имя
...И возвращаясь от нее, домой, по краю нервного срыва через немые улицы мертвых заводов, хотеть одного, неторопливо шагая навстречу упрямому поезду: даже если (если!) все равно ничего не получится, если Она так никогда не станет ближе и теплее, если так, если даже ничего уже больше не будет и это был последний раз, «... прощай навсегда – не ищи...», все равно, пусть, – этот след уже не вытравить... пусть когда-нибудь потом, позже, когда, может быть, станет легче, пусть родится дочь – любимая, желанная, ослепительная и наивысшая, как Она, и чтобы ей не шло никакое другое имя, кроме Ее имени... каково будет объяснить это ее матери?...