Хотелось бы, чтобы ты была здесь... часть 1

   Хотелось бы, чтобы ты была здесь...

So You Think You Can Tell
A Haven From Hell?
Blue Skies From Pain
Can you tell a green field
From a cold steel rail?
A smile from a veil?
Do you think you can tell.... (c) Pink Floyd

  Часть первая - Марина.

Глава 1. Знакомство

   Познакомились мы очень странно, я говорю мы, потому что было бы очень удивительно, что знакомился бы только один человек, такого не бывает. Познакомились именно МЫ. Я просто шел, торопился куда-то по своим или чьим-то еще делам, не смотрел по сторонам, просто торопился. И так всегда бывает, когда куда то спешишь, всегда опаздываешь, а тут еще эта дурацкая погода...короче - я сильно опаздывал. Нужно было сделать какие то приготовления к какому-то празднику не то 23 февраля, ни то 8 марта; я всегда их путал - просто ни один из них не производил должного впечатления на меня тогда. Я просто понимал, что есть выходные для девочек, есть для мальчиков, одним дарят цветы и шоколадки, а другим - открытки с солдатиками, а потом, когда они вырастут - дорогие сигары, запонки для дурацких костюмов, слащавые улыбки и наивные поцелуи. Короче для меня в этих днях было все понятно, следовательно не представлялол никакого интереса. Меня всегда интересовало лишь то, что я не понимаю. Например, сейчас уже по прошествии 3х лет я до сих пор не понимаю, почему я остановился; резко, вдруг.

 - Привет!

  Удивленные карие глаза, странная блуждающая улыбка на губах, по-моему немного пухлых и невольно открытых.
 
 - Привет, а...мы знакомы?
 - Нет, но за чем же дело стало?
 - Хорошо, давай. Я - Мариина (в принципе, нет никакой разницы, как и зачем ее зовут, но, пусть будет так)
 - Здорово, мне нравится это имя.
 - Мне кажется я тебя знаю - мы учимся вместе, ведь так?
 - Так..

Мне всегда говорили, что наглости мне не занимать. Может быть, так оно и есть, только мне все равно, мне обычно эта наглость помогает. Всегда и везде. Сдавать сессии, аргументировать свои поступки и все такое прочее...даже с девушками знакомится помогает. Я видел ее раз в 2 дня, мы учились вместе на вечерних курсах университета. Она всегда ходила на них, садилась на первые ряды, внимательно слушала, иногда оборачиваясь, морщила лобик и предосудительно смотрела на меня, или таких же как я - длинноволосых музыкантов-недоучек, приходивших сюда, лишь для того чтобы не портить настроение родителям, которые платили деньги за наше обучение. Я уже тогда прекрасно знал, что поступлю в этот чертов Казанский Государственный, даже знал номер своей группы, и, тогда совсем не понимал, зачем мне нужно ходить на эти чертовы занятия. Я бы с большим удовольствием провел бы это время в репетиционном подвале, рвал бы пластики барабанов, никель гитарных струн, курил бы травку, пил с друзьями пиво или что покрепче...весело доживал бы свои школьные годы. Но нет, три раза в неделю я приезжал сюда, в Казанский Государственный Университет имени Владимира Ильича Путина, Сталина, или кого там еще, Ленина, просиживал джинсы на последних рядах аудиторий, где читались лекции по экономике, высшей математике и еще по чему то я не помню. Правда мне иногда становилось довольно интересно послушать одного преподавателя - Бухараева Владимира Минетовича, или Минатовича, но ***сос он был тот еще. Говорил он интересно и весело, рассказывая про то как во Франции в 19 веке женихи продавали целки своих будущих жен за бешенные бабки, вот тогда то меня обычно и заставляло смеяться, что побуждало оборачиваться вот таких вот девочек, как Марина.

 - Странно ты вроде подошел сам, а счас начал смущаться.
 - Я? Да ты что, нет просто я сказал привет. Ну вроде как знакомое лицо, почему бы и нет.
 - Знакомое? Да я теперь тебе знакома, а ты мне нет. Так как тебя звать-то?
 - Да как больше нравится. Мне все равно. Никогда не принимал во внимание то как меня называют, друзья зовут меня, кто Шуриком, кто Санчей.
 - Нет, я буду звать тебя Сашей.

 Причем свое обещание она выполнила, долго-долго она звала меня Сашей, и не как иначе, только когда звала меня к телефону, а по нему она никогда меня не узнавала, называла Александром.

 - Хорошо. Увидимся как нибудь?
 - Конечно, завтра вечером на парах. Ты же придешь? И опять будешь всем мешать, да?
 - Да, как всегда.
 - Ты подходи, здоровайся. Не делай вид что не знаешь.
 - Хорошо, пока.
 - До свидания.

Я поспешил дальше, мысленно откладывая, что нужно будет познакомиться с этой малышкой поближе, что она очень даже ничего. Волнистые светло-русые волосы немного промелированы, спадают локонами на плечи, чуть длиннее моих (в то время я был длинноволос, воинственен и анархичен, как, наверное, и все 16-летние подростки моего круга). Очень даже симпатичная, глубокие глаза, карие, намного темнее моих, похожи на два колодца - темные и холодные, но не ключие, а мягкие, эдакий мягкий холодок, как от пластинки Wrigley"s. Пухлые розовые губы, странная улыбка, при которой они всегда немного приоткрыты, короче, девка была что надо.

Глава 2. Занятия.

   Учились ли вы когда нибудь? Неважно где, в школе, институте, главное процесс - утром встать, разлепить веки, если это понедельник спросить самого себя: ну какого черта ты столько выпил вчера, неужели эта последняя бутылка настойки была нужной - встали, умылись, оделись, отжались, наступили на кота с кем-то поругались, это уже из песни. Так вот сам процесс учебы в пост советское время, вермя, когда в стране объявили демократию а ее нет еще, пока, как говорится, *** вам, а не плюрализм. Будете учить по литературе "Войну и Мир", а не "Камасутру" и, не потому что одно интересней другого а, потому что, так надо, так определили за вас старые комуняги из минестерства демократического образования. Курить в школе нельзя, даже если уж очень хочется, и даже не потому что это вредно, а потому что так придумали учителя, у которых, видимо не хватает денег на Marlboro, и им завидно что ученики курят в сортире фирму, а преподаватели в кабинетах "Союз" и то, в лучшем случае. После школы быстро домой, уроки учить и, обязательно, занятие общественно-производительно-полезным трудом, что то типа помощи бабушке печь оладушки, помешивая тесто ложкой. Бабушка смотрит и умиляется: "Ох, трудяжка ты мой!" Тьфу. Так вот и живет молодежь школьного возраста, все 10 лет. Ближе, конечно, к старшим классам появляются новые интресы - наркотики, секс и интернет - вот они плоды 21 века: олимпиады для геев, тоже ****ь, прикол. Так вот все условно делится на несколько стадий первая стадия: бесперерывная ебля - доравался мальчик или девочка и все за уши не оттащишь, схватят любимую игрушку и ну ее сюда, стадия два: появляется  усталость, нервозность и желание ее снять, для этого у нас выступали разные веселящие напиточки, пивко, там всякое, "степашка", "777", вот постепенно деградируя мы приближались к стадии третьей: стадия неуемного творчества, бумагомарания - количество выпитого побуждало нас писать песни, жужжать и рвать струны для аудитории тех, которые еще вчера называли нас любимыми и единственными. Какая уж там любовь в шестнадцать лет. "Вот такая вот музыка, такая *****, вечная молодость". Но были и другие люди, такие как там девочка Марина, учившиеся в школе обязательно на 5, желающие поступить в институт, окончить его и зарабатывая хорошие деньги возвращаться каждый день в семью, где рассказывать детям, какие у них были "интересные" школьно-студенческие времена. Ботаники, мать их.

   - Привет, как дела?
   - Привет, Маринка, нормально, вот уж не думал, что ты подойдешь.
   - Во-первых, Марина. Во-вторых; ну, как тебе сказать, мы же теперь знакомы, Саша, а со знакомыми надо здороваться...
   - Да надо. В этом то ты права, а еще в Университете, говорят надо учиться, вот во что я не верю совсем. Ты Александра Минчина не читала?
   - Читала, ты про "Факультет Паталогии"?
   - Именно про него, настольная книга почти.
   - А я и не думала что ты такое читаешь.
   - Еще как, и еще Сорокина, Пелевина и прочую пост-модерновую туфту. Кстати, пара начиается, пора. Тебе еще лекцию писать...
   - А ты не против если я с тобой сяду?
   - Нет не против.

    Началась лекция, у меня никогда еще не было такой, быстрой и интересной. Конечно, никто и ничего писать не стал, тем более кому интересно то как в тысяча восемьсот мохнатом году дедушка Маркс придумал новые теории относительно урбанизации, гораздо более интересно было поговорить про то, как и что писал Баррет, что и когда пел Цой и для кого. Я впервые встретил человека, который любил тоже что и я, любил это так же как и я. И еще у нее были такие глубокие глаза, я тонул в них, задыхался и не хотел всплывать. Она улыбалась, обнажая ровные белые зубы, смеялась, словно это было в последний раз - взахлеб и надолго. Ее подруги оборачивались, смотрели на нас, качали укоризненно головами, с прилизанными и аккуратными волосами. В них читалось: "И как так можно? До чего дошла..." Проходили дни и недели. Я приходил на учебу с одной мыслью - сегодня я ее увижу, она приходила на занятия с такой же - сегодня я увижу его. Уходили мы вместе, я провожал ее до дома, робко целовал в щеку на прощания и уходил быстро, так чтобы через день вернуться за ней снова. Россыпи стихов и песен, разбитые стекла и порванные струны. Пришла весна, конец апреля, нескончаемые прогулки до утра по спящему городу. Встречаем рассвет.

Немного обидное, тайное, скрытое,
Немного забытое - смыто волной.
Не бойся, любимая, мы с тобой выстоим,
И если не я, так кто-то другой.

Болью пробитое, тьмою исколото,
Чуть не досказано, вырвется вновь.
Помни, не все, что блестит  - это золото,
Помни не все, что смеется - любовь.

 ....

 - Тебе принести кофе?
 - Если тебе не трудно.

   Марина сидела на краю кровати, куталась в простыню. Волосы растрепаны, спадают на голые плечи. Она подгибает под себя ноги склоняет набок голову и смотрит исподлобья, нежно и ласково. Утреннее солнце светит ярко, пробивается сквозь белую ткань простыни, ласкает ее красивое и стройное тело. Пробегает по бедрам, животу выше по овалам груди, по розовым соскам и играет в зайчиков на ее подбородке. Я приношу горячий кофе, ставлю его рядом с кроватью, сожусь рядом, на пол. Кладу голову ей на колени, сижу долго, до покалывания в спине, поворачиваюсь, целую Марину...мы долго отдаемся друг другу, не оставляем ничего себе. Я люблю ее, странно, как вообще можно так любить. Мы идем в душ, последние дни перед вступительными экзаменами, конец июня......

Эпилог к первой части:  Я видел тебя вчера. Ты шла по улице и куталась в сиреневый капюшон, я, конечно, знаю что он был не сиреневый, да и то, что его вообще не было, пусть. Мне просто приятней так думать. Я проезжал мимо и обернулся, всего на секунду. Захотелось выйти, подойти к тебе, взять за руку, посмотреть в глаза и сказать: "Привет!"
    Иногда мне очень хочется позвонить тебе, набрать эти несколько цифр и позвонить. Но я боюсь, что возмет трубку он, я боюсь услышать его подонковый голос. Мне очень стыдно. Наверное я трус.
    Помнишь, мою кровать? Ты сидела на ней, по-турецки подогнув ноги, облокотившись на подушки, закрыв глаза, я сидел на полу, положив голову тебе на колени и мы сидели и молчали. Долго, я считал птиц среди мыслей, пытался сдвинуть щеколду на двери. Долго, до покалывания в спине.
    Недавно увидел окна. Совсем обыкновенные. "Ничего удивительного.", скажешь ты и будешь права, просто я подумал что тебе будет интересно узнать. Они горели желтыми огнями и, как будто, смеялись надо мной. Я шел один, хлюпая по лужам январской Казани. Промочил ноги, подхватил насморк, пришлось пить этот дурацкий "Каркаде", не помнимаю, что люди в нем находят.
    Недавно встретил человека. Он похож на тебя, только не ты, конечно. Я сначала подумал, что нашел снова, то что искал долго. Но, видимо, ошибся. Странно да?
    Сегодня звонил тебе...и ничего не происходит, тишина.