Грань беспредельности iii

– III –


Луабер раздумывал, отдавать ли ему всю плёнку, или нет. Что будет с этим вечно спокойным человеком, которого он вдруг стал подспудно ненавидеть? Вообще-то, подобное не в моём стиле… Но она… Я ненавижу её, ненавижу эту мерзкую Кэ…
Копьё. Прямо в сердце. Удар. Ещё.
Падение.
Спираль.
Глаз.
По спирали прямо копьём ему в сердце. Боль. Трепыхается, бьётся, убивает…
Она! И он… Он – она, она – он…
Девушка… Милая, смеющаяся… Любит? Нет… Она должна принадлежать мне, а принадлежит ему… Имя… Вспомнить бы только имя…
Нет, я не могу!
О Боже!
Луабер вздрогнул и вышел из оцепенения. Ему показалось, что он уже словил это имя, но тут же забыл его.
Почему она, эта женщина, эта Кэрна, бездействует? Неужели ещё не догадалась? Нет, он не хотел, чтоб она догадалась, но… Но он был твёрдо уверен, что она должна его почувствовать. Почему-то между ними пролегает странно крепкая, сильная взаимосвязь…
Это как продолжение какой-то давней войны…
С кем?
Когда?
Ненавижу!
Он достал остаток плёнки и решительно запечатал в конверт. Нет, он доведёт всё до конца, каким бы тот ни был и чего бы ни стоил! Он убьёт её. Но перед этим… Перед этим он отомстит ей за всё. За всё.

- Что это? – спросила Кэрна, с тревогой взглянув на свёрток в руке Омнаба.
- Похоже, продолжение, дорогая, - ответил он. Кэрна похолодела и побледнела.
- Кто меня так ненавидит? – прошептала она. – За что?
Омнаб включил запись. Кэрна не досмотрела её до конца и выбежала.
Омнаб не ожидал подобного удара. Он сидел, опустив голову на руки, и опустошённо смотрел в одну точку. Измена жены всегда казалась ему чем-то нереальным.
Кэрну душили слёзы, сплетясь комком меж голосовых связок и застряв там, обжигая, не доходя до глаз, мешая дышать и выпуская лишь редкие глухие звуки, иногда походящие на рыдания. Как она будет жить дальше? Поверит ли ей Омнаб? Вряд ли! А вдруг с ней это случилось? В один из провалов памяти? Нет, не может быть! Она не могла бы не заметить такого, это глупо! Тогда кто?.. Как?.. Зачем?..
Мысли её почему-то вновь обратились к этому странному человеку – Луаберу. Вздор, подумала она. С чего бы? Она видела-то его всего 2 – 3 раза… Хотя каждый раз он смотрел на неё с такой ненавистью… Она вдруг ясно ощутила всю силу этой ненависти. Нет, думала он, не может быть, чтоб он… Это кто-то другой… Она перебирала своих знакомых, представляла незнакомых… Кто и как? – мучали её два вопроса. – Кто и как?… И ещё за что? Зачем?
И её мысли опять возвращались к нему. Но почему он должен ненавидеть её? Этого она совершенно не понимала.
Зазвонил телефон. Омнаб медленно, с внутренним сопротивлением ответил. Как не нужны были ему все эти вмешательства извне! Кэрна… Милая, любимая Кэрна! Как она могла? Как он будет теперь жить с ней? Как он будет жить без неё? Он был так счастлив, так счастлив…
- Да, - тихо сказал он. Послышался незнакомый мужской голос:
- Я бы хотел с вами встретиться.
- Кто вы? – устало произнёс Омнаб. Он был слишком опустошён, и не чувствовал желания общаться с кем бы то ни было…
- Я тот, кто послал вам плёнку.
- Когда?
- Завтра в пять…
Он живёт с ней… Луабер ненавидел его за это. Этот человек не должен быть в их жизни. Омнаб… Он не сделал ему ничего плохого, не считая срыва небольшого авантюрного замысла, но… Его в ней не было. Там был… было… должно было быть…
Нет, Луабер не мог уловить. Но на этот раз ему отчётливей вспомнилось смеющееся милое личико.

- Лин, ты не видела Омнаба?
- Он куда-то ушёл, хозяйка.
- Давно?
- Ещё вчера вечером.
- Как вчера? Куда? – встревожилась Кэрна.
- Не знаю… Ничего не взял с собой и ушёл…
Кэрна сидела как на иголках. Что с ним могло случиться? Если бы он решил уйти от неё, он не сделал бы этого вот так, ничего не сказав. И потом, он всё-таки любил её…
А она?
Долгая-долгая одинокая жизнь… И постоянные воспоминания, и муки за что-то, совершённое в молодости…
Чьей молодости? Что за бред?
Омнаб! Где Омнаб?
Луабер. Надо идти к нему. Это он, он всё объяснит. ЭТО ОН.
Кэрна ощутила что права. Теперь она была абсолютно уверена, что во всём виноват Луабер.
Кэрна пошла на работу к мужу и направилась в кабинет Луабера. На посторонние взгляды она не обращала внимания. Сейчас её волновало только желание всё выяснить. И ещё предотвратить, предотвратить что-то страшное и неизбежное…
Секретарша, взглянув на неё, сказала, что его нет. Кэрна не поверила. Но секретарша была непреклонна, а ругаться и пробиваться Кэрна не умела. Она оставила телефон и попросила срочно позвонить, хотя чувствовала, что он этого не сделает.
Кэрна пошла в кабинет к Омнабу, её обеспокоенно спросили, где он, она что-то ответила.
Адрес Шерилайда. Должен быть где-то тут.
Вечером Кэрна отправилась к нему домой.
Она долго стояла под дверью, не в силах поверить, что его нет дома, что ей никто не откроет…
Но ей не открыли. Она ждала, как будто это была последняя возможность всё изменить, но что менять, она не знала, и возможность растворилась в долгих минутах ожидания.
Ледяной звон сочился по голове Луабера, омывая всё, что в ней находилось, и стекал тонкой обжигающей струйкой за шиворот, по позвоночнику – и дальше, на пол, в чёрное затягивающее озеро.
Луабер вжался в противоположную стену, глядя на дверь и с трудом изгоняя из своих мыслей жуткие образы. Но они, похоже, слетелись туда все вместе и мучали, и убивали его, но ни один из них не хотел делаться чётким и узнаваемым.
На секунду Шерилайдом овладело ощущение, что если он сейчас откроет дверь, то все они станут на свои места, и он уже даже сделал движение – но… ведь если он сейчас откроет дверь, то ему придётся выдержать её взгляд. Взгляд двух цветных озёр со страшными затягивающими чёрными дисками посередине…
Луабер крепко сжал губы, чтобы с них не сорвалось случайного звука, и ждал только одного – удаляющихся шагов…
Она искала его. На улице ей казалось, что она видит его. Но он исчезал. Она звала, пыталась догнать…
Она ждала.
Гнетущее ожидание давило тяжестью всех жизней и смертей, ненависти и любви, и ещё множеством километров атмосферы здесь, около самой поверхности родной планеты, в милом, некогда так любимом особнячке. Где-то в далёком будущем или отдалённом прошлом. Где-то на страшной, бездонной, совершенно пустой грани.
Телефон молчал несколько дней, а потом внезапно заполнил собой покойную тишину дома, и разметался по нему тревожными брызгами алого звона.
- Алё! – подлетела Кэрна к нему. Экран был затуманен.
- Если вы хотите знать, где ваш муж, то приходите завтра…
Завтра! Кэрне казалось, что она не доживёт до этого завтра.

Она пошла по адресу. Адрес не Луабера, где-то далеко от центра, где уже не город, но ещё и не пригород.
Почему-то Кэрна не боялась…
Звонок в дверь.
Луабер!
Взгляд на взгляд.
Скрещение молний.
Гроза.
Взрыв.
Бросок назад в память.
- Вы? – всё-таки удивилась она.
- Да. – сухо ответил он, еле сдерживая ресницами напор ненависти, бьющей из глаз, и посторонился.
- За что? – тихо произнесла она и подняла на него лицо. Он не ответил.
- Где он?
- Не торопитесь. Вы побудете тут несколько дней… Располагайтесь.
Он галантно помог ей снять накидку и повесил на вешалку. Она прошла в комнату и присела в кресло.
Луабер сходу включил прибор. Нужно вызвать в ней моё состояние.
Копьё.
Спираль взгляда.
Девушка.
- Улыбка…
Откуда? – взбесился Луабер. – Откуда улыбка? Почему? Почему эта девушка, поднимающая бурю в его душе, вызывает у неё улыбку? Горькую, тихую улыбку с тенью какого-то сожаления…
Озеро. Белое, с чёрным диском.
- Облако… Мягкая гладь, а на ней чайки…
Почему это страшное озеро ассоциируется у неё с чем-то красивым и спокойным?
Горящий лес копий-ресниц.
- Мягкие зелёные стволы, колышащиеся от ветра.
Внезапная смерть…
- Долгая, долгая жизнь и переворот всех взглядов.
Почему? Что за странные ассоциации?
Луабер отключил прибор. Кэрна пришла в себя.
- Что вы делали?
- Ничего, - буркнул. Шерилайд.
- Я позвоню в полицию…
- Какая глупость! Конечно, я вам не дам…
- За что вы меня так ненавидите?
- Это мы с вами ещё выясним.
Он ушёл в другую комнату. Он знал, был абсолютно уверен, что эта женщина должна реагировать не так! Она должна была возмущаться, сопротивляться, может, ударить его, попробовать убежать… Но не так спокойно, безбоязненно смотреть на него, не так тихо спрашивать… Как же он ненавидит её!
Что происходит? Почему?
Опять это состояние.
Мне нельзя, она в соседней комнате, она может убежать, позвать… Не могу…
Падение – полёт – снег – огонь – он – она.
С тех пор, как эта девушка…
Кто?
Когда это было?
Где?
Тень на стене, ночь, свечи. Праздник. Она. Чей-то смех. Он. Он – она – он. Они.
Смех.
Треугольники.
Острия вершин.
Пустые бутылки со стола.
Зелёное озеро.
Смерть.
Неужели он промаялся так всю ночь? Всю ночь в этом бреду, в этом кошмаре?
Она. Бледная, растрёпанная. Прилегла ли?
- Что с вами? Вы так беспокойно спали… Может вы больны?
- Убирайся! Убирайся к чёрту!
- Что происходит? Пожалуйста, объясните мне!
- К чёрту, слышишь? Убирайся, я не хочу тебя видеть! Я не могу тебя видеть!
- Где Омнаб?
-  Нет его! Ты изранила всю мою жизнь… И ты хочешь, чтоб я так легко простил тебе это?
- Я? Господи… Вы что, убили его?
- Да! – зло сказал он, ещё не понимая, как это признание сорвалось с его губ.
И вдруг она опустилась в кресло и расплакалась.
Луабер удивлённо взглянул на неё:
- Что с тобой?
- Зачем ты его убил? Он был очень хороший, я его любила…
- Не правда!
- Ну… я была счастлива с ним! Зачем ты вмешиваешься в нашу жизнь? Зачем? Что мы тебе сделали? Что он тебе сделал?
- Он не из твоей жизни. Он не должен был быть там…
- Почему? Кто дал тебе право судить? Кто? Кто позволил тебе распоряжаться нашей жизнью? Его? И моей?
Он расплакалась окончательно.
- Не плачь! Ведь ты никогда не плакала… Раньше, во всяком случае.
- С чего ты взял? – она удивлённо взглянула на него, слёзы делали её тихие глаза странно выразительными, но что-то в их безумном трагизме оставалось до боли спокойное. И было что-то до безумия знакомое… Он пожал плечами, с трудом отведя взгляд от этих глаз.
Что с ней? Она не та, совсем не та… Шерилайду почему-то гораздо легче было представить Кэрну, врывающуюся к нему в два часа ночи с шумной компанией, или проворачивающей одно из него делец, чем тихую и домашнюю, жену этого невыводимого человека… И всё же… И всё же это она, и он ненавидит её.
- Ложись! – повелительно сказал он, и она послушалась. Он включил прибор, с ожесточением втиснув кнопку. Он должен понять, он должен разобраться… Он не может так больше, ни физически, ни душевно, что-то раздирает всё его существо, что-то методично пульсирует в висках, и кажется, вот-вот взорвётся. Может, это сердце?
Свечи.
Смех.
Зелень пустых бутылок.
- Зубы дракона. Он открывает огненную пасть и несётся на неё. Она кричит, пытается убежать, кричит, плачет…
Девушка.
- Спокойствие. Улыбка. Можно отдохнуть. Печаль, грусть.
Свечи.
- Чьё-то знакомство и отдых, радость встречи и неприятное удивление от обнаруженного. Зелёные бутылки со стола и всепожирающая, ненавидящая пасть дракона, от которой невозможно спастись, и крик рвётся из горла и улетает во Вселенную, и поглощается чёрным диском в белом озере… Синие и зелёные молнии бьют по телу и рассыпаются огнями, огни жгут душу, …
Он выключил его.
- Что ты со мной делаешь?
- Ничего! – негромко крикнул он.
Почему в ней всё это вызывает совершенно иные ассоциации?
Луабер оделся, запер её, ожидающим, даже молящим взглядом смотрящую на него, и ушёл. Ой, ведь вчера он должен был встретиться с Лорой!.. А ну её… Не буду ей звонить.
Внушить Лин, что Кэрна звонила домой. Что они с Омнабом в порядке и отдыхают.
Он его убил… Как это могло произойти? Ведь он никогда никого не убивал… Этот безумный приступ ярости… И ни капли раскаяния. Ни капли. Во всём виновата она. И он её тоже убьёт. Она упорно не хочет признавать свою вину, но это она, она одна во всём виновата! Или не одна?
Плачет… Нет, я не буду тебя жалеть, и пощады тебе не будет, как нет прощения… Не пытайся вызвать у меня жалость, ты слишком сильно раздражаешь меня, ты слишком мне неприятна, я слишком ненавижу тебя… Ненавижу! Я убью тебя, слышишь, убью, что бы ты ни делала! Ненавижу! Ненавижу!
Я отключил телефон?
Да, я его выкинул вообще…
Что со мной? Что за волнение?..
Вечером, когда он, наконец, пришёл домой, она спала, свернувшись клубочком, поджав ноги, на диване. Такая тихая и светлая, беспокойная, и, кажется, такая искренняя… Сложно поверить, что всё это вызвала эта хрупкая на вид женщина… И всё же… Это она была всему причиной, она, и больше, кажется, никто.
Нож. Ножом в сердце.
Но сначала прибор. Сначала узнать. Всё, что возможно. Туда, ближе к утру. И почему-то хочется всё это оттянуть… Нет! Ни за что! Я убью её. Убью.
Светает… Сереет пригородная даль, туман похож на набегающие в глаза слёзы; и небольшие дома начинают просыпаться. И почему-то жаль будить… Мир живёт своей тихой жизнью, и только тут, в этой квартире, в этой их жизни, всё перевёрнуто, взорвано, разбросано и падает, падает в бездну, из которой нет возвращения. Падает и разбивается.
Он повернулся и посмотрел на неё. Она беспокойно дремала, и всё же не утратила того, что он ненавидел, но что это, он уже не мог понять.
Она как раз была на грани сна и бодрствования, на грани жизни и смерти, на грани любви и ненависти, на неосязаемой, неощутимой, бесконечной и вечной грани.
Луабер включил прибор. Возвращение в сознание, в себя и дальше – что там?
Она тихо что-то произнесла. Он склонился, стараясь расслышать. Имя. Это было то самое имя.
- Флора… - прошептала она, и вдруг он почувствовал, что попал в поле влияния прибора… Я слишком близко к ней наклонился… Проклятая женщина, но я не позволю тебе одолеть себя… Даже сейчас и даже во сне ты пытаешься победить!..
Теряя сознание и с трудом борясь с давлением на психику, впадая в чёрный диск, горящий лес и чувствуя страшный рёв дракона, и еле-еле двигаясь, пополз к прибору, который, кажется, удержать в памяти было уже невозможно. Километры горящего леса, чёрного и цветного слепящего озера, километры побега от дракона, тени на стене, и там, сдери теней – они. Она и она… Он и она… Он, он и она.
Он не помнил, как дотянулся до кнопки, как выключил его, сколько мириад минут прошло, не осознавал ничего вокруг… Кто-то рядом очнулся, он чувствовал это.
- Кэр! – позвал он.
- Что, Ребаул? – откликнулась она, и сознание начало включаться.
- Я убью тебя! – закричал он, вскочив на ноги.
- За что?
- Ты убила меня! Я ненавижу тебя!
- Это было очень страшно… Я не хотела, ты же знаешь… Ты сам упал… Мы… не подозревали, что ты тоже туда поехал… Я долго потом прожила… прожил… Много передумал… Это всё не правильно.
- Ты убил меня… Твой взгляд… Последний взгляд… Я никогда его не забуду! Ты убил меня! Ты отнял у меня Флору!
- Но… Ты не любил её!
- Разве это важно? – горько произнёс он. – Ты тоже, Кэр. Тогда мне казалось, что любил…
- И мне… Мы были лучшими друзьями… И я любил тебя тоже, Ребаул…
- А потом врагами. И она досталась тебе…
- Я так и не женился, Ребаул…
- А она?
- Разве я мог? Я любил тебя! Разве я мог? Она не стоила тебя! И твоей смерти! Пойми!
- Она досталась тебе! Может, для неё всё казалось игрой, ей было безразлично, с кем остаться… Но разве это сейчас важно, Кэр? Тогда она досталась тебе!.. Я любил жизнь… Я хотел жить, понимаешь? А эта боль… Боже, ты не можешь представить себе эту боль! Как же я ненавижу тебя!
- Нет, опомнись, Луабер! ЛУАБЕР! Опомнись, мы тут, нас отделяют годы, может, века, от того…
- Ты… Я не прощу тебе этого! Никогда – сколько бы веков ни пронеслось мимо нас! Не прощу!
- Я ненавидел нашу вражду! – крикнула она со слезами на глазах.
- Я тоже!!! Нет, я тебе не верю! Не верю!!! Я не могу! Я ненавижу тебя, как и раньше! И я убью тебя, Кэр! И тебе меня не остановить! Почувствуй то, что чувствовал я…
- Но послушай, ведь тебя поймают…
- Нет. Не забывай, у меня есть гипнотизирующий прибор…
- Тогда понятно, что со мной происходило… Ты был на теплоходе?
Луабер нервно рассмеялся, и от этого смеха по спине Кэрны поползли мурашки.
- Я пыталась что-то узнать, но ты… уходил от меня, я теперь понимаю… Понять… Тебя поймают… Зачем тебе всё это?
- Замолчи!.. Меня слишком сложно поймать… Совсем немногим удавалось… Кстати, твой муженёк был среди них… И ты появилась очень невовремя… Кажется, тогда всё и началось…
- Зачем ты убил его? За что? Что с тобой?
- Молчи!.. Не терзай меня!
- За что?
- Не знаю! Но я убью и тебя! Убью!
Ненависть сверкала в его глазах, сменяясь чем-то ещё, что он яростно глушил, не давая себе понять это. Дальше становилось невыносимее, ему казалось, что ещё секунду, и мир обрушится на него, на них, и туда, в это озеро, или опять с горы, с этой страшной болью, или в пасть дракону… Да, именно в пасть дракону!
Луабер схватил нож, странно подвернувшийся под руку.
- Луабер! Опомнись! – она, защищаясь, подняла руку вперёд. Он сдавил и с силой рванул её.
- Не останавливай меня, Кэр!
- Луабер, я всё ещё люблю те…
Удар оборвал её на полуслове, она странно взглянула на него и плавно осела в кресле, с тем не её спокойствием, которое его так изводило. Не защищаясь, не убегая…
- Этого спокойствия не было в тебе, Кэр!
Луабер ожесточённо ударил её ещё раз, и с появлением, почему-то очень внезапным, алого пятна почувствовал, как в нём что-то оборвалось и рухнуло, и разлетелось вдребезги, в клочья, разбрызгивая всё те же алые пятна везде, дробя сердце, разрывая душу.
Она продолжала смотреть на него, это было невыносимо, и то ещё, что во взгляде горела любовь, которая прошла мимо них, так и не сумев объединить родные души, и взгляд этот был неживой…
Луабер рывком протянул дрожащую руку и закрыл ей глаза.
И в этот самый миг полного опустошения понял, как сильно он её любил.


1994 (2000)г.