Страх. Переосмысление

В один из прошлых дней я прекратила свой монолог, я закрыла свой молитвенник. И произошло это не потому, что в одночасье из памяти исчезли слова «Отче наш», когда-то выученные наизусть на всю жизнь, как мне казалось на всю жизнь.

Сколько раз чужие губы повторяли это строки? Сколько тысяч миллионов повторений было сказано людьми бездушно, на одном автоматизме, только потому, что они не знали, как по иному обратиться к Нему. Вы не помните, никто не помнит, откуда же мне знать?  И я написала собственную песнь Ему, в надежде, что мой слабый голос отчаянья и боли проникнет к нему сквозь непрозрачную толщь облаков.

Наивность сердца порождает веру. Слепота дает шанс неокрепшей любви. Не всегда небосвод закрывали облака. Наверное, Он просто в тот момент слушал не меня.

Нынешним днем мне кажется, что Он отдалился от меня. Я не ощущаю Его близости. Его просто нет, а значит и все оды хвалебные и мольбы ни к чему. Никому не нужны. Что, простите, не к месту, что не так, или чем можно объяснить пустоту? Я же точно помню, что практически никогда не была одна. Даже если со мной в определенный момент времени не было рядом людей, но дыхание Его не покидало меня ни на миг, ни на шаг. Я никогда не несла на плечах знамен с именем Его, не выкрикивала призывных речей, не разжигала костров. Нет, все же один я как-то запалила, но это было сделано только в угоду мне, больше никому: слишком сильно хотелось разрезать ночь языками пламени. И согреться, пропитаться дымом ельника, а под утро свалить в кучу в углу тесной прихожей свитер и джинсы, пахнущие едким, пьяным ароматом костра.

Сегодня я не могу слушать религиозные проповеди. Малейшее упоминание о религии выводит меня из равновесия. Заставить меня поверить в заведомо известную мне ложь, просто бесполезно, да и не к чему.
 
Я выросла из иллюзий, и своих собственный, и розовых прожектов некоторых людей; во всех своих бедах и несчастиях я виновата сама, мне и справляться с ними. Даже если так называемый бог и существует, то он далек от тех описаний, что сделаны людьми, усердно навязываемые остальным через «священные» писания. Если бог с нами, то кто же с ними? – изречение, актуальное для войны. Действительно, кто же с ними? А может, просто этот бог ни с кем, одновременно и там и здесь, но в то же самое время и ни за кого не стоит до конца.

Неверие в любовь порождает одиночество. Неверие людям заставляет вечно подозревать их, и в каждом услышанном слове искать подспудный смысл, заглядывать украдкой в глаза, пытаясь там прочесть истину. Страх перед предательством лишает откровенности, боль за поруганные чувства умерщвляет сердце.

Правда, никчемная, вездесущая правда. Кому она нужна? Никому, кроме меня. Вижу, и в собственных размышлениях ее стало для меня слишком много. Может быть, хватит искать первопричину, остановиться и не ломать голову над загадкой, что же скрывается под масками обмана? Что остается после правды? Ей невозможно поделиться ни с кем.

И круг замыкается. Теорема непроизвольно доказывает сама себя.  Я не могу снять с лица ни одну из масок. Я слишком сильно боюсь предательства.