На площади

Видимо, мы вышли на площадь. Народу было очень много. Играла приятная музыка. Кто-то танцевал, кто-то катался на роликах, кто-то сидел на лавочках. А мы устроились прямо на краю фонтана. От него летели мелкие брызги холодной воды. Мы болтали ногами, и пиксельные люди не обращали на нас никакого внимания.
- Расскажи мне, почему нельзя рассматривать людей, почему я здесь, и почему мне нельзя домой?
- Понимаешь, это сложно объяснить, - начал Гейл. – Представь, что мы играем в игру. Все люди danger(ы). Тебе нельзя их рассматривать, потому что они этого не понимают.  Мы другие. Ты пока не умеешь пристально смотреть на них так, чтобы они этого не заметили. Когда научишься, пожалуйста. А пока нельзя.
- А кто мы такие? – меня удивило, что он говорил обо мне не как обычно.
- Мы? – он задумался, - ничего я тебе сейчас не скажу. Потом доктор Смиль тебе многое объяснит и многому научит. А мне нельзя об этом говорить. Просто ты не такая как все. Ты другая. Ты как мы. А мы не люди. Пока что это всё.
- А почему мне нельзя домой? – мне было жутко интересно, но я понимала, что он больше ничего не скажет.
- Потому что дома ты перестанешь видеть сон. Тот, который ты постоянно видишь. Ты боишься и плачешь по ночам. Но ты должна увидеть Его. Того, кто тебе снится. Ты ведь Его ещё не видела?
- Нет. Но я боюсь Его.
- Вот. Поэтому ты должна остаться у нас. Мы поможем, и у тебя всё получится. Ты способная. Просто не знаешь об этом.
Я задумалась. Откуда он знает мой сон? Я же никому не рассказывала об этом! Столько мыслей крутилось в голове. Тут же появилось море вопросов. Но я не знала, с чего начать, да и Гейл не стал бы отвечать на них. Я посмотрела ему в глаза:
- А как ты оказался там?
- Как и ты, - он хитро прищурил глаза.
- Ты тоже видел сон? – он ничего не ответил, но я поняла это по глазам, - А что снилось тебе?
- Ну, мне тоже снился Он. Только ко мне Он приходил по-другому. Он учил меня. А тебя Он любит и бережет. Поэтому и не торопится.
- Да кто Он такой? – любопытство брало верх над сдержанностью.
- Ты всё узнаешь, когда будешь готова. Сейчас рано. Потерпи, я и так много рассказал тебе.
- А долго ждать-то?
- Не знаю. Всё зависит от тебя.
- Ну вот. А вдруг я не смогу? Возьму и убегу из вашей психушки.
- Тогда ты никогда не узнаешь себя. Всё, что тебе сейчас нужно – сила и терпение. Поверь, оно того стоит.
- Тебе легко говорить, ты не знаешь, как это. Я не могу спокойно сидеть. Не могу засыпать. У меня спина болит и шея, и вообще тело ломит.
- Я знаю, как тебе плохо, поверь. Мне тоже было плохо. Нам всем было плохо.
Я не стала с ним спорить. Может быть, он и знает, как это. Только вот мне от этого не легче. Утром опять очнусь от адской боли, потом опять будет всё по барабану, скорее всего, этот вечер я вообще не вспомню. Но я же могу знать, что со мной происходит. Хоть бы намекнули.
- Нам пора.
Он слез с фонтана, взял меня за руку и потащил обратно. Я совершенно не хотела возвращаться в эту больницу. Пиксели успели раствориться. Я перестала рассматривать прохожих. Беспечность опять сменилась тревогой. Гейл торопился. Спина начала ныть, я ссутулилась и вяло плелась за ним попятам. Вдруг поднялся сильный ветер. Я остановилась.
- Нам надо спешить, - он волновался.
- Подожди, это ощущение. Он здесь. Как будто Он вышел из сна.
- Молчи. Пойдём скорее.
Ветер поднимал пыль и опавшие листья. Ничего не было видно. Мы бежали по темной дороге. Вот и больница. Гейл открыл дверь. Мы вошли, отдышались. Я села на лестницу и долго не могла прийти в себя. Я чувствовала Его. Но как? Не мог же Он выйти из сна!
- Мог и вышел, - раздался грозный голос.
Мы вздрогнули. На лестнице зажёгся свет, и доктор Смиль спустился к нам. Сейчас он совсем не казался мне добрым и весёлым. Он был чем-то сильно озадачен и явно злился на нас. Он грозно нахмурил брови, и весь его вид не предвещал ничего хорошего.
- Разве я не говорил тебе, что ей нельзя покидать палату? Или ты не понимаешь, что это опасно? – обратился он к Гейлу.
- Но я был с ней, и мы вовремя вернулись. Ничего страшного не произошло.
- Не успело произойти! Ещё полчаса и мы бы потеряли её. Ты же знаешь, как важно строго соблюдать правила!
- Но я сама попросила его выйти на улицу.
- Подожди, - Гейл виновато посмотрел на меня, давая понять, что есть вопросы, в которые мне лучше не лезть.
Доктор Смиль немного успокоился и позвал нас за собой. Мы дошли до моей палаты, и он снова заговорил, теперь уже окончательно взяв себя в руки.
- Где вы были?
- На площади, - тихо отозвалась я.
Он покачал головой и вопросительно посмотрел на Гейла.
- Там было много народу, играла музыка. Нас не могли услышать. Я тоже подумал об этом.
- Хорошо, - доктор Смиль задумался.
Мы с Гейлом переглянулись. Я ещё не понимала, чего они так опасаются.
- Лиза, деточка, - Смиль нервничал, - сейчас настал такой момент, когда ты должна решить, как будешь жить дальше, - он пытался подобрать слова. – Понимаешь, в тебе есть то, чего нет в обычных людях. У тебя есть дар, способности. Ты очень интересный экземпляр. Ты могла бы стать лучшей. Но для этого ты должна остаться с нами. Сначала будет больно и плохо. Даже хуже, чем сейчас. Ты должна увидеть сон до конца, преодолеть страх и боль. Потом ты забудешь себя прежнюю и начнёшь узнавать всё с самого начала. Ты познаешь себя. Тебе это не составит труда. Ты сможешь достичь всего очень быстро. Уже через год ты станешь лучшей ученицей.
- А если я не захочу остаться? – на глаза наворачивались слёзы. Я совсем не хотела забывать себя прежнюю. Передо мной открылись врата в неизвестность. Настал момент, когда я должна была определить свою судьбу раз и навсегда.
- Ты забудешь этот сон, и Он больше никогда тебя не потревожит. Ты забудешь нас. Спина скоро перестанет болеть и ты будешь как они, - он махнул головой в сторону окна.
- Даже не знаю, - я была в замешательстве. Я всегда отличалась желанием узнать что-то новое, но сейчас, когда я стояла на грани двух миров, прошлое держало меня в тисках и не пускало дальше.
- У тебя есть время подумать, но только до рассвета, не дольше. Потом я приду, и ты должна будешь сказать своё решение.
- Хорошо.
До рассвета оставалось ещё восемь часов. Я подошла к зеркалу, поправила волосы.
- И ещё. Ты сильно изменишься.
- Да я уже поняла.
- Нет, ты пока не понимаешь. Твоя внешность, твоё тело, всё изменится. Особенно волосы и глаза. Ты станешь совсем другой. Но красота сохранится.
Это было уже слишком. Изменится волосы и глаза! Да я на себя не буду похожа! Я обеспокоенно смотрела на себя в зеркало.
- В этом зеркале ты будешь видеть себя такой, какая ты есть на самом деле. Не зависимо от того, какой тебя воспринимают окружающие. Только ты сможешь знать, кто ты.
Я совершенно перестала удивляться чему-либо. Кивнула Смилю.
- А теперь мы оставим тебя одну. Времени мало. Тебе пора решать.
Они встали, попрощались. Первым вышел доктор Смиль, Гейл на минуту остановился, заглянул мне в глаза и сказал:
- Не бойся. И, что бы ты ни решила, знай, тебя никто не станет осуждать, - с этими словами он покинул комнату, и я осталась одна.
Я опять посмотрела в зеркало. Никогда ещё я так долго не любовалась собой. Я поняла, что очень люблю свою красоту. Рыжие кудряшки спадали на плечи, зелёные глаза устало блестели из-под тонких бровей, пухлые губки горели огнём. Какой я стану потом? Я забралась на подоконник и уставилась в окно. На улице было темно, и поэтому в стекле отражалась комната. Я пыталась найти все «за» и «против». Мысли путались. Спина опять начинала болеть. Хотелось отложить рассвет, убежать, раствориться, исчезнуть. Мне показалось, что я сплю, но если бы я спала... Боль всё усиливалась, и сидеть на одном месте стало невозможным. Я слезла с подоконника, начала ходить. Всё повторялось. Беспокойство, ломка. Я металась по комнате не в силах совладать с собой. Я начинала слышать голоса, оборачивалась. Никого не было. «Я схожу с ума». Одним махом руки я смела с тумбочки всё, что так аккуратно сложила на ней днём. «Успокоительные. У меня есть успокоительные». Я перерыла всё, но красных пилюлек нигде не было. Я села на кровать и попыталась наладить дыхание. «Надо дышать, тогда я успокоюсь».