Ласковый смех

У всякой вещи на свете есть название. Своего рода отличительная черта, метка, позволяющая быстро найти её в памяти по одному единственному редкому признаку. Люди обожают давать названия всему, что они видят. В этом отношении я не исключение.

Новую планету мне как-то сразу же захотелось окрестить Островом. Может быть потому, что она была первым встреченным мною за долгие месяцы комочком земли в безбрежном и холодном океане космоса. Не знаю. Только, подлетев к ней поближе, я ещё раз убедился в правильности своего предчувствия.
   
Поверхность вращающегося в окружающей его пустоте шарика представляла собой сплошную голубую гладь воды, на которой лишь в одном месте чернел маленьким тёмным пятачком островок суши. «Прекрасно, - подумал я, улыбаясь, - много работы у меня тут не предвидится. Быстренько проведу все необходимые тесты, и можно будет несколько дней отдохнуть.  Всё равно оборудования для подводных исследований на моей посудине нет».

Вот уж не знаю, что именно привело меня на этот край галактики. Ведь были же другие варианты, были. Однако из всех возможных, я выбрал этот маршрут. Именно этот.  Должно быть, двадцать семь лет спавшая удача моя наконец-то продрала очи, выпила кофейку и принялась за дело.

Сделав пару десятков оборотов по низкой орбите, в течении которых бортовой компьютер произвёл стандартную съёмку и сканирование, я с удовлетворением перевёл управление в ручной режим. Вспомнив всё то, чему учили инструктора в лётной школе, установил защиту и вошёл на всём ходу в атмосферу, радостно глядя, как горят, один за другим, внешние поликерамические экраны.

Опуская корабль на островок, я ещё раз удивился необычности открытой мною планеты. Глубина океана в этом месте, судя по показаниям приборов, доходила до трёх километров, причём никаких подводных хребтов и вулканических образований здесь не было. Остров казался шляпкой огромного гвоздя, воткнутого кем-то прямо в самое дно!

Не слишком доверяя своим навыкам, я активировал автоматическую систему посадки и исследования. Едва почувствовав под собой твердь, судно, будто ожив, принялось, лихо вращая всевозможными датчиками, поглощать и анализировать поступающую извне информацию. На экране многолучевого локатора мелькнули выловленные из прибрежной воды смутные, колышущиеся, словно гигантские медузы тени, но едва я обратил на это внимание, они тут же исчезли. «Должно быть, просто игра воображения, - подумал я, откупоривая прибережённую на торжественный случай двухлитровую жестянку пива, - в обозримой вселенной жизни нет, это уже давно всем понятно».

Сделав первый большой глоток, я задумался. В душу вкралось сомнение.  Островок был таким маленьким и пустынным, что выходить из корабля наружу не было особого смысла. К тому же приборы извещали о высоком радиационном фоне и абсолютно непригодном для дыхания воздухе. Но подумайте сами, как это можно – лететь через пол галактики, чудом обнаружить неисследованную планету и не походить по ней своими ногами? Поэтому я ещё раз запустил программу анализа окружающей среды, и на этот раз цифры, появившиеся на экране, оказались вполне приемлемыми. Странно, но о первой попытке я тут же забыл, будто и не было её вовсе.

Хлебнув ещё пива, я подошёл к иллюминатору и выглянул наружу. Да уж, монитор явно искажал картинку. Остров был не так уж и мал, а угрюмый каменистый пейзаж на деле оказался едва ли не сказочным пляжем. Мелкий золотистый песок блестел и переливался в ласковых оранжевых лучах местного солнца. Живописные дюны, поросшие кое-где изумрудного цвета растительностью, напоминали земные. Карликовые, причудливо раскинувшие ветви деревца, были прямо таки увешаны разнообразными плодами. Мне даже показалось, что я слышу пение птиц. Курорт. Идиллия. Сад Эдема.

Быстро облачившись в лёгкий скафандр и пройдя необходимые процедуры, я высадился на поверхность острова. Снял не слишком, как оказалось, нужный шлем. Напоенный тонкими ароматами цветов и моря, лёгкий ветерок гладил моё лицо, волосы. Как хорошо! Поистине, чудесно. То, о чём я мечтал в самых своих сокровенных снах. Не жарко и не холодно, солнце, море, пальмы, экзотическая еда прямо с ветки, и даже – глазам своим не поверил – чьи-то маленькие          следы на песке, цепочка которых тянулась в заросли деревьев между жёлтых дюн.

Ничего не понимая, словно очарованный, я пошёл за ними и вдруг услышал его. Его, который я хотел бы слышать больше всего на свете, и которого я так боялся. Его, от которого бежал на край света, и который узнал бы среди миллионов других звуков…

*****

Как же давно всё это было!

Соня была очень красивой девушкой. Словами я не берусь описать её внешность, потому что они бессильны передать то, что я чувствовал при взгляде на неё. Каждый человек имеет душе свой идеал. Моим была она. Впрочем, как это ни печально, не только моим. Она нравилась всем. Абсолютно. Парни просто теряли голову в её присутствии. Она могла выбирать любого. А выбрала меня. Хотя ничего хорошего во мне не было.

Я даже никогда не ухаживал за ней, хотя, как и все вокруг, восхищался ей и тихо сох, глядя по ночам на своё лысеющее изображение в облезлом зеркале. Но однажды она сама подошла на улице и сказала:

-Вы не могли бы увезти меня куда-нибудь, где нет этих жутких поклонников? Так хочется отдохнуть!

Я лишь кивнул в ответ, а заодно, вероятно, свихнулся, глядя в её светлые, открытые миру глаза.

Да, я был молод тогда и не знал о любви ничего, кроме того, что писали в книжках. Красота и женственность казались мне чем-то таким прекрасным, что само по себе автоматически делает счастливым находящегося рядом с ними мужчину. Можно сказать, я был на седьмом небе…

Вскоре мы поженились. Все вокруг завидовали мне, считали, что так повезти может не каждому. Однако между влюблённостью и совместной жизнью оказалась очень большая разница.

Соня была добра ко мне. Да только вот я почему-то никак не мог поверить в её любовь. Не знаю, чего мне было нужно ещё, но мне не спалось и не работалось с тех пор, как мы стали мужем и женой. Всё казалось, что она в это время с кем-то другим. Не физически, нет. И даже не в мыслях. Не знаю, как сказать… Она была будто заодно с кем-то. Она была заодно со смехом. Ну, да обо всём по порядку.

Я ощущал постоянную нехватку денег, и стоило мне начать разговор об этом, как Соня начинала смеяться. Что в этом было смешного? Не знаю. Я всего лишь хотел сделаться более важным, более значимым в её глазах, чтобы не я её, а она меня полюбила до беспамятства. Но ей это было не нужно. Зарабатывала она гораздо больше, чем я, друзей и знакомых тоже было у неё, хоть отбавляй.

Нет, они не очень надоедали нам своими визитами, но я знал, что в случае какой-то ссоры, или просто от скуки, она может запросто пойти посидеть с подругами в баре, поболтать с ними о людях, чьё материальное состояние и общественное положение в сотни раз выше моего. Если бы она только знала, каким ничтожеством ощущал я себя в такие моменты!
Должно быть, мне надо было сходить на приём к специалисту. Я сам чувствовал это, и от отсутствия альтернативы мне было всё хуже и хуже. Всё то, что я мечтал обрести в семье – покой, уют, чувство уверенности в себе, пошло прахом. А она всё смеялась.

Смеялась, когда я пытался выведать у неё, чем именно моя персона привлекла её внимание. Смеялась, когда я говорил, что подумываю найти себе более престижную работу. Смеялась в моменты близости, если я спрашивал о том, удовлетворена ли она на самом деле, или нет. Смеялась, когда я рассуждал вслух о политике и планах на будущее…

Я обожал этот смех – искренний, чистый, ласкающий слух и рождающий грёзы. Я просто не мог обходиться без него. Будто странный наркотик, он всё время заставлял вспоминать его и желать осязать его вновь. Но после него мне всегда становилось плохо. Страх и холод, будто голодные змеи, выползали из-под камней и коряг подсознания и буквально разрывали на клочки всё на своём пути – мечты, надежды, веру в свои силы. И тогда мне не оставалось ничего иного, нежели чем снова идти к Соне и намеренно унижать себя перед ней ради того, чтобы увидеть искорки веселья в её глазах, и услышать смех. Её смех.

Однажды мне пришлось задержаться на работе допоздна. Увлечённый решением какой-то сложной инженерной задачи, я целый день не вспоминал о Соне. Мне нравилось ощущать себя частью единой команды, и когда начальство подкидывало тяжёлые проекты, наш отдел умел сплотиться. В таких ситуациях мне предоставлялся шанс проявить свои таланты, и ни разу ещё пока интуиция и багаж в избытке загруженных институтскими преподавателями знаний не подводили. Это было здорово!

Но когда дело было сделано, и люди разошлись по домам, к семьям и любовницам, я  остался один на один со своими мыслями. И снова почувствовал пустоту. Мне захотелось увидеть Соню.

Влекомый страстью, и представляя себе, что она сейчас ждёт меня, коротая вечер перед телевизором, я купил в магазине бутылку хорошего вина, шоколад, фрукты, влетел в квартиру, как на крыльях,  скинул пальто, шляпу, прошёл в гостиную… А она спала. Просто спала на диване, уронив на пол очередной дурацкий детективный роман про любовь и бандитов. Сколько она уже их перечитала? Сколько раз я говорил ей, что мне такие книги не нравятся? Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт!
Я глядел на неё, спящую, ещё более хрупкую и беззащитную, чем в жизни, и мне захотелось вдруг взять и ударить её изо всех сил по голове бутылкой, а потом смотреть, как она будет кричать, обливаясь кровью, и хохотать, корча рожи. Как ей это понравится? Может, тогда она хоть на один миг, предшествующий смерти, она будет бояться меня и уважать, как это положено женщине?

Да, это было дико, ненормально, я знаю. С трудом сдерживал я желание наяву воплотить свою фантазию. Это был смутный, но необоримый импульс, как тяга к табаку или алкоголю: можно отказаться, можно стерпеть, но зачем, зачем, зачем, зачем?..

Конечно же, я не сделал этого. Просто поставил вино в бар и пошёл спать один. И странное дело – в эту ночь и весь следующий день я чувствовал себя  замечательно. Словно исчезло зловещее заклятие, больше года терзавшее душу. Я  ощутил в себе новые силы, решимость идти до конца в борьбе за своё настроение.

И Соня это тоже почувствовала. Вечером она была очень хмурой и недовольной, что случалось с ней крайне редко.

-Что с тобой случилось? Почему ты такой печальный? – спросила она меня наконец.

-Я не печальный, я спокойный, - ответил я, уткнувшись носом в газету.

-Нет, с тобой что-то не так. Может, у тебя температура?

-Я же сказал – со мной всё в порядке.

-Да, но мне кажется…

-А мне нет.

Так длилось две или три недели. Я жил так, как мне нравится, и Соню это почему-то злило. Хотя она держала себя в руках. Однако закончилось всё до слёз просто. Мне в очередной раз урезали зарплату, занять было не у кого, и пришлось просить на бензин и пиво у жены. Долго упрашивать её не пришлось. Она только рассмеялась мне в лицо, вынимая из кармана купюры.

После этого всё снова встало на свои места: я унижался и мучился, а она давала мне деньги и смеялась, болтая по телефону с подругами о том, какой умница её новый шеф – только после ВУЗа, и нате - директор. Это сколько ж ума нужно иметь!

Всё было бы проще, если бы Соня хоть раз мне изменила. Но такого повода она не давала. Репутация её была безупречной, как и всё остальное. Единственное, чем я мог разрядить свои нервы, так это тем, что представлял себе, как однажды возьму её и придушу. Без повода. Просто так. На какое-то время это помогало, но всякий раз приходилось изобретать всё новые и новые воображаемые истязания. Однако даже самые жуткие из них не могли уже меня удовлетворить. Мне хотелось, наконец, хоть раз побить её по настоящему… Ну и что, что посадят в тюрьму? Ну и что, что упекут в психушку? Мужик я, или нет?!

Неизвестно, чем всё это бы закончилось, если бы я не встретил своего школьного приятеля, и он не рассказал мне о том, что в космической компании, где он работал, набирают пилотов. Платят баснословые (по моим меркам) деньги. Предпочтение отдают тем, у кого высшее техническое.

-Слушай, я не понимаю, чего ты тут паришься в своём НИИ. На кой ляд тебе эти учёные степени? Бросай, айда к нам, пока места есть. Конкурс бешеный, но я тебе помогу. Знаешь, какие горячие девчонки у нас на Ганимеде? С выпивкой, правда, туго, но всего остального!..

В институте я вместе со всеми проходил курс лётной подготовки. В принципе, мечтал разбогатеть и купить себе маленькую яхту на Луне, но о профессиональной деятельности в космосе никогда даже и не помышлял. Как же ребята в отделе? Как же Соня? Нет, конечно же, нет.

Однако, после изрядной порции дорогущего коньяка, одна рюмка которого тянула на треть моей зарплаты и который щедро наливал не только мне, но и ещё трём невесть откуда присоседившимся девицам, мой приятель, над скромностью которого мы в школе потешались всем классом, я сломался.

-Ты мне одно скажи… ик!.. Ты меня уважаешь? – с трудом ворочая языком, произнёс я типичную для алкаша-любителя фразу.

-Увважжаю! – ещё более «задушевно» промямлил он.

-Ну, тогда я согласен…

-Ну, тогда п…п… поехали!..

Ей я ничего не сказал. Просто забрал личные вещи и исчез, оставив ей квартиру, машину и всё остальное.
 
* * * * *

С тех пор прошло немало лет.  Уже и не перевспоминать всего того, что со мной было. Я всеми силами искал свободу. Брался за любую, самую рискованную работу. Летал на таких корытах, к которым нормальный пилот в своём уме даже подойти бы побоялся. Зарабатывал деньги и старался забыть Землю. И почти забыл. Но тут снова услышал ЕГО: смех Сони.

Всё вокруг задрожало, контуры предметов  «потекли», теряя форму.  Должно быть, кто-то невидимый, читающий и приводящий в порядок мои мысли растерялся от вспыхнувшего вдруг в голове фейерверка образов и эмоций. В тот же миг я ощутил (вернее, до меня «дошла») боль в ногах. Посмотрел вниз и обмер. У меня не было ступней! Они исчезли вместе с носками и ботинками. Лишившись опоры, я покачнулся и упал. Заодно всё понял.

Песок, трава, листья и ветви деревьев потянулись ко мне, жадно набросившись на моё тело. Океан закипел волнами и тоже стал подступать. Я видел, как в считанные секунды растаял мой комбинезон.  Проклятье! Такого ещё не переживал никто. Бывают хищные грибы, хищные цветы и лианы. Даже  хищные леса.  Но хищная планета? Неорганическая жизнь, или непомерно разросшаяся биомасса? Кто или что управляет ею? Как ей удаётся забираться в мысли людей и обманывать их чувства своими миражами? Что это – гений метаморфоз или грандиозная машина внушения? Теперь уже нет разницы. Теперь уже поздно…

Изнывая от боли, стараясь хоть как-то уберечь руки, я пополз к кораблю. Кровоточащие огрызки ног, исчезнувших уже почти до колен, судорожно отталкивались от агрессивной земли. Вода подступала. Небо стало фиолетово-бордовым. Тёмный воздух ощутимо разъедал лёгкие, в них что-то свистело и хлюпало.

Размазанная картина природы стала  ещё более сюрреалистичной. Уже невозможно было понять, что вокруг меня – деревья или размахивающие зелёными щупальцами спруты, дюны или спины морских чудовищ, выглядывающие из океана…

«Если останусь в живых, вернусь на Землю», - мелькнула безнадёжная мысль, когда я приблизился к кораблю. Он ещё стоял на месте – с подломленными посадочными опорами, какой-то истёртый и серый на вид, но целый. Должно быть, поликерамика была не  по зубам местной изголодавшейся материи. Зато я пришёлся ей очень по вкусу.  Мелкие горячие песчинки, наконец, расправились с нижним бельём и взялись за тело.  Я уже не мог смотреть на себя, полуобглоданного заживо на этой безумной планете. Дело не в нервах. Я  жмурился до последнего, но воздух или брызги воды слопали веки, а когда их не стало, песок набросился на глазные яблоки. Странно, но даже такая смерть не казалась мне столь ужасной, как я себе её представлял. Удивительно устроена психика человека – как бы ни было ему плохо, она всё же надеется на то, что бывает и хуже.

Запахло больницей. Последние проблески зрения сообщили о том, что остров медленно исчезает под слоем воды.  Исчезли дюны – спины гигантских рыб. Там, где стояли деревья – спруты, били в высь яркие пенистые фонтаны. Небо заволокли салатовые тучи, готовые обрушить на всё и вся струи хищного дождя.

Чуть-чуть. Совсем немного сил оставалось, чтобы дотянуться и влезть в люк, но мне это, насколько я успел понять, не удалось.

И только сзади и спереди, заглушая боль и шум океана, скакал, струился, прыгал по волнам, рассыпаясь в воздухе миллионами хрустальных брызг, желанный и разящий наповал, такой чистый и ласковый смех.

                @Геннадий Игнатченко,1991г.