Государство. Порядок вещей

Государство – основная политическая организация общества осуществляющая его управление, охрану его экономической и социальной структуры.
Стая – группа животных одного вида держащихся вместе для охоты.
Стадо – группа животных одного вида, а также пасущийся вместе скот.

Покой был нарушен. Теплый, дышащий красной любовью космос лопнул мыльным пузырем. Обволакивающая розовая безопасность начала куда-то пропадать, секунды, и вместо горячей полутьмы его охватил резкий, холодный, белый свет. Ручеек боли где-то внизу живота. Связь с беззаботным, ушедшим навсегда мирком. Что-то непонятное, тревожно пахнущее, первый раз заполнило легкие. Защипало в покрытых влажной пленкой глазах. Рот раскрылся, и еще не отвердевшая гортань издала жалобное блеяние. Две сильных приносящих с собой непонятный резкий аромат руки, подняли его вверх. Всеобъемлющее страшное, черное ничто, с маленькими колючими глазками надвинулось на него. А потом исчезло. В мягкий нос ткнулась шерстяная горка. И повеяло той отобранной безопасностью и вкусным добрым теплом. И он понял. Дышащий заботой бок, к которому он прижимался, всегда будет с ним. Это была мама.
***
-    Мама, а что это такое?
Ягненок показывал на черно-белый пятнистый ком, с алой молнией на макушке.
-     Это? Это не что, а кто. Страж.
- Что значит Страж?
- Защитник.
- А разве папа нас не защищает? – малыш посмотрел в сторону громадного со спиральными рогами барана.
- Защищает, но не так.
- А как?
- Не от волков, - от этого слова несло древним первородным ужасом.
- А кто эти… В-Волки?
- Такие же, как Страж, но другие.
- Как другие?
- Сын, - прорезавшаяся строгость, - ешь травку и, не думай об этом. Когда придет время, поймешь.
- Непонятно…
***
Стадо пасущихся овец плавно перемещалось по окружности. Сзади по радиусу, длинною в километр, двигался арьергард. Пестрые, от коричневого до черного цвета овчарки. Овец было несколько сотен. Ближе к центру шли дети с матерями и беременные. По внешней стороне увенчанные рогами бараны. На холме у самой ограды, низкой – чтобы животные не разбрелись, а не от гипотетических врагов, дымился костерок. Рядом надвинув шляпу на глаза, спал хозяин – Пастух.
***
Вик родился в ночь перед Рождеством. Отец его был Вожаком. Мощный, упрямый и несгибаемый. Крепкие скрученные рога многих претендентов на главенство отправили на землю. Мать, за все время своей жизни, первый раз обратила на себя внимание вожака стада, и сразу появился на свет Вик. Здоровый, пушистый ягненок. И все бы хорошо, да не мог барашек остановиться в своих вопросах, что задавал всем подряд. И все вопросы не простые, а какие-то обескураживающие.
Однажды обхитрив мать Вик, пробравшись сквозь двигающееся по окружности стадо, подошел к отцу. Глядя на того восхищенными глазами, он задал давно мучивший ягненка вопрос:
- Простите, а кто такие Волки?
Баран поднял рогатую голову от тщательно пережевываемой травы. Вожак долго не мог понять, кто к нему обращается. Башка замоталась из стороны в сторону, и не найдя никого начала опускаться.
- Извините отец, а кто такие Волки? - уже громче проговорило дитя. Взор самца упал на завитки шерсти малыша.
- Волки?
- Да, мама сказала, что они такие же такие как Стражи, но другие. Я не понимаю.
- Волки? Волки это хищники. Смотри, если не будешь слушаться, они тебя съедят.
- Как съедят?
- Как ты ешь траву. А теперь марш отсюда – уже рявкнул, вожак. И испуганный барашек убежал. А баран вернулся к стаду. На внешней стороне которого по часовой стрелке перемещались Псы.
Голод. Один голод. Подводит живот. Чуткие уши ловят малейший звук. Лапы мягко раздвигают уже пожухшую травку. Из алой пасти облачка пара. Оскаленная морда просунулась между брусьями ограды. Влажный, от предвкушения нос с сопением втянул воздух. Запах теплой жизни, молока и смрад Невольных. Волк поборол дрожь отвращения. Одно присутствие Невольных вызывало спазмы тошноты. Третью ночь хищник приходил к ограде. И каждый раз останавливаясь не перебираясь через нее, он ждал. Он ждал.
Маленькие барашки расположились рядами напротив прохаживающейся вдоль них матери Вика.
- Хозяин есть всемогущее существо. Вся наша жизнь состоит из служения Ему. Наш Пастырь – защитник, а Стражи глаза, уши и руки Его. Когда Он забирает одного из нас – значит такова воля Его. И жизнь, уготованная Им овце намного лучше той, что ведем здесь мы. Когда мы отдаем шерсть Пастуху, мы возвращаем лишь толику того долга, что связывает нас с Человеком. Когда-то, Народ блуждал и не было места, где нас не ждали бы Волки. Но пришел Пастырь и забрал нас под свою длань. Мы обязаны подчиняться Ему. Обязаны слушаться Его Стражей. Так не оставит Он никогда Народ свой.
***
Кажущееся вечной, изматывающая гребля. Медленный наклон торса вперед, с хрустом в спине рывок назад. День за днем. Хлесткие словно бич крики надсмотрщиков и мягкие как касание кошачьей лапы удары плетью, оборачивающееся взрывом горячей текущей по спине алой боли. Задающие ритм барабаны, от  грохота которых к заходу солнца раскалывается голова. Светлое время суток кажется бесконечным и короткое время отдыха – жаркая, душная похожая на объятия толстой старухи, ночь.
Утром гребцов на галере Великой Империи ждала жидкая похлебка и целый день тяжкого труда. Галера была военная. Окованный медью нос, три ряда весел с каждой стороны и треугольный парус, позволяли ей тихо подкрадываться к добыче и догонять самые быстроходные пиратские корабли. Да велика Империя, простирающаяся от Ледяного Колпака до Пояса Мира. А еще велик ее Император. Воин и стратег, давший свободу рабам, щедрый словно Отец – Небо, и добрый как Мать – Земля.
- Эй, задохлик! – щелчок, и кровяная струйка поползла вниз, - ты думаешь грести или будешь витать в облаках?
Красная от солнечных ожогов спина напряглась, пытаясь сдвинуть неподъемную лопасть, слабые не приспособленные к труду связки, казалось вот-вот лопнут, когда наступило внезапное облегчение. На другом конце весла, кроме напарника Мечтателя, появилась еще одна пара рук. Весло пошло легче. Человек нашел взглядом глаза не званного помощника. Черные, жесткие, на продубленном солью и ветром лице. В зрачках плескалась злая непокорность.
- Греби, - напарник, бородатый со шрамами на лице мужчина усилил давление, - греби, до заката еще два часа.
Их свело вместе простое, отполированное сотнями рук весло. Четыре ничем, не связанных, кроме цепей на запястьях, человека. Худой, с покрасневшей, облезающей лоскутами кожей Мечтатель. Кряжистый, с всклоченной бородой, иссеченный десятками рубцов, Старик. Черноглазый бритый на голо, весь словно состоящий из ремней, с когда-то гибкими, теперь огрубевшими пальцами Музыкант. И совсем почерневший с маслеными волосами и голубыми глазами, орлиным носом и заточенными зубами Темник. Четыре человека на рабской палубе, галеры Великой Империи. Корабля отправленного в обычное патрулирование Чернильного Моря. Долгие дни и короткие, душные ночи.
***
Военные галеры – семидесяти весельные корабли. Приспособленные к ведению боя в прибрежных и закрытых водах. Гребцы набираются из приговоренных к смерти. Двадцать пять лет непрекращающейся работы, и раб получал свободу. Ни один из попавших на весла, с них не возвращался живым. На браслетах высекалась кличка, полученная осужденным на корабле. Имен их лишали. Совершенно отрезанные от людей, не считая таких же, как они и надсмотрщика, рабы получали пищу, не вставая со скамей, спали на них, испражнялись в море. И чаще всего и умирали прикованные к веслу. Каждый новый рассвет приближал обреченных людей к смерти.
***
- Ты знаешь что самое обидное, то что я чувствовал, как он дышит мне в затылок, чувствовал и ничего не делал.
Проснувшись Мечтатель долго пытался понять, кто разговаривает. И наконец напрягая зрение увидел, Старик и Музыкант. Хриплый голос принадлежал Музыканту. Философ ощутил шевеление рядом с собой. Проснулся Темник. Говорившие замолчали.
- Ну? – это Старик.
Мечтатель сглотнул набежавшую слюну.
- Простите я наверное помешал, но…
- Нет, ты не помешал, - Музыкант, - не спится?
- Ну да, вы разговаривали не громко, но после сегодняшнего…
- Ладно, не волнуйся, - говорил все так же бритоголовый,  - все нормально.
Зашевелился Старик.
- Спите, завтра эта скотина, - он показал на толстого надзирателя, - прогуляется по вашим спинам.
…С этого дня они каждую ночь, недолго, но разговаривали, не долго, но почти обо всем. На галерах было не принято рассказывать о себе, но четверо людей наверное так сблизились, что нарушили традицию. Первым не выдержал Мечтатель:
- Господи, каким я был дураком. Я так много говорил, что…
***
Капитан отбросил в угол каюты стопку пергаментных страниц. Подпоясался, прицепив к бедренной петле кинжал и вышел на верхнею палубу. Командир корабля долго стоял и смотрел на голубую морскую гладь. Потом перевел взгляд на ритмично сгибающиеся потные спины гребцов. Надсаженным басом спросил у подошедшего боцмана:
- Среди них, - широкий взмах руки в сторону гребцов, - есть Леон Соль?
- Простите господин, вы же знаете, после того как они попадают сюда, у них не остается ничего – ни имени, ни прошлого, ни будущего.
- Кто работал со списками смертников?
- Главный надсмотрщик.
- Зови.
***
- Понимаете, я написал книгу о барашках – стаде овец. О пастухе – великом хозяине. Ну да, я в каком-то смысле коснулся устройства Великой Империи. Но я, не хотел ничего плохого. Я только указал некоторым, что не все так хорошо как кажется. А они прислали за мной четверых, в коже, с эмблемой Внутренней Стражи. Вот я здесь. До сих пор меня мучает вопрос. За что?
- Так это был ты…
- Что я?
- Твоя работа, - пальцы Музыканта защелкали, - «В поисках правды о мире»?
- Да, а ты читал?
- Конечно, и ты еще спрашиваешь за что.
Старик и Темник молчали, ждали.
- Но там нет ничего предосудительного.
- А волки и псы? А вожак отданный на заклание?
Тут вмешался Темник:
- А о чем она, эта книга?
- Ну, она…
***
Просунувший между брусьями ограды морду Волк, внезапно почувствовал тошноту. Невольный. Рядом. Среди перекатывающейся морскими волнами травы. Было время, и предки их, были братьями. Но потом, те, другие продались за горячий кусок. У Невольных даже запах другой. Так пахнуть может только псина.
- Ты здесь уже целый месяц. День за днем ты приходишь сюда и смотришь. Зачем?
Перед Волком стоял ощетинившийся шерстью Вождь Невольных.
- Ты знаешь зачем я здесь, мы голодаем, а дичь в степи упорна, и хочет жить. Помоги нам.
- Видишь тот костер, - огонек пастушьего пламени светился на самом высоком холме.
- Да…
- Пока он горит, мы, не свободны. Потуши его. И все стадо будет нашим.
Волк оскалился:
- Ты тоже пойдешь с нами?
- О да, и все Невольные тоже.
***
В очередной вечер Темник взорвался, после открытия того, что среди них был тот самый творец «В поисках правды…», они только и говорили о Великой Империи. Словно не невольники на веслах, а сановные вельможи.
- Государство это, не просто Император, армия, жречество и чиновники. Нет. Это идея. Принцип. Принцип жизни. Веками люди пытались найти способ жить, не выживать, вместе. Найти способ такого сосуществования когда ты можешь выйти из дома, оставив там, красавицу жену и ребенка, и знать, что вернувшись ты найдешь их там. Государство это не стража курсирующая по улицам, нет, это не галера в бескрайнем Чернильном Море, хотя здесь есть свой глав, своя полиция и свои бесправные подданные - мы. Нет. Не стадо пасущихся баранов. Нет. Государство – это закон. Основополагающий, определяющий каждому свое место в жизни, но и дающий свободу. Свободу идти по жизни туда, куда ты захочешь.
Загремев цепями вскочил Старик:
- Темник ты кто?
- Я, я тот, кто приказал вот его, - смуглый палец указал на Мечтателя, - отправить на галеры.
Секунду изможденный философ молчал, и вдруг легкие его взорвались смехом. Безудержный хохот, разлился в темноте душной полуночи.
- Ты отправил меня сюда? – давя смех, проговорил невольник.
- Да.
***
Пастух долго бродил среди серо-белых овец. Словно что-то ища и выбирая. Наконец он остановился рядом с отцом Вика. Наклонился и долго смотрел в бусины глаз вожака. Руки хозяина почти нежно легли на круто скрученные рога. Плечи напряглись и нос барана уперся в сладко пахнущую жизнью траву. Пастух сел на покорную, оттянул заднюю ногу и воткнул тому в сердце нож. Овцы стаей мелких рыбешек рассыпались от крови хлынувшей фонтаном из пробитого сердца. А за всем происходящим наблюдал подросший Вик.
***
Обычно хозяин уводил агнца предназначенного на заклание далеко за холмы, и никто из Народа не видел, что происходило с уведенным. Почему в этот раз все происходило именно так, никто сказать не мог.
***
Главный надсмотрщик стоял, потупив взор перед Капитаном.
- Среди гребцов есть Леон Соль?
- Да господин.
- Через два дня, я хочу чтобы он был раскован и приведем ко мне.
- Но господин, традиция, Мечтатель может получить свободу только по прошествии 25 лет.
- Чрез два дня, главный надсмотрщик.

   Из трактата:
«Исследование императорских галер, как пример закрытого социума».
Автор - аспирант кафедры права, Высшей Академии.
  « примерно 100-150 человек совершенно оторванные от окружающей среды. Плавание могло длиться до полугода. 30 солдат, 8-9 надсмотрщиков. 10 человек команды, остальные гребцы, лишенные имен. По возвращении из 100 смертников в живых осталось от 20 до 30. Надсмотрщики так и умирали на корабле. Если раб в теории мог получить свободу, то человек с кнутом - никогда.   Деформация сознания превращала людей в обезумевших зверей… отменили после инцидента с патрульной галерой в Чернильном море».

- Да, наш долг неисчерпаем. Да он нас спас. Но до каких пор, мы –свободный Народ, будем платить по этому счету. До каких пор?
Вик стоял перед удивленно замершим стадом.
- Он убивает нас, он стрижет нас, он ест нас. А что мы получаем в замен? Защиту от гипотетических Волков? Кров? Еду?  Волков нет, есть только Стражи – любящие кровь. Пасемся мы, под отцом небом. А еда растет под ногами. Мы должны уйти. Навсегда.
***
История народа, обретшего пастыря в лице человека, записанная первым летописцем Свободных.
… И поднялся тогда Великий, возмущенный смертью отца и враньем пастуха. И сказал он тогда. Дам вам еду, но пахнущую свободой, дам вам кров, небеса голубые, дам вам защиту - от волков и стражей. И не знал он, что обманывает народ неведеньем своим. И что погибнет он за веру свою, но укажет путь…
***
Капитан смотрел на ссутулившуюся фигурку Мечтателя. Чисто вымытый, в белых полотняных штанах, писатель дрожал под его взглядом. В лицо бывшему библиотекарю императорского книгохранилища полетела стопка кожаных листов:
- Это что? Это Империя? А император - пастух?
  Юноша только сжался от страха.
***
Трое оставшихся гребцов  вынуждены были чаще сменять друг друга. И не выдержал как всегда Темник.
-  Его распнут, а мы будем прикованы здесь как бараны? Мы должны помочь.
- Как? - Музыкант погремел оковами, - солдаты, оружие, все у них.
До этого момента молчавший Старик, покряхтывая, вытащил маленький деревянный ключ:
-    Открывайте.
  Не удивляясь ничему, Темник быстро вскрыл замок скрепляющую единую для всех невольников цепь. И только Музыкант смотрел на иссеченного морщинами деда, словно произошло явление умершего Императора - во плоти:
-    Ты кто?

-  Я-то? – старик горько улыбнулся – Я – первый кузнечий Его Императорского Величества.
-     Ты? Ты изобрел Морской Огонь? Ты придумал Прямоугольной  Парус?
-      Да…

***
Из доклада главы внутренней стражи Его императорского Величеству.
Галера 2-а месяца назад отправленная в Чернильное море подлежит немедленному затоплению. Собраны все неугодные. Капитан имеет приказ отойти как можно дальше от берегов и прорубить днище. Среди смертников-гребцов бывший глава внутренней стражи. Автор скандального известного опуса « В поисках правды». Бывший первый кузнечий. Ваш неугомонный брат и многие другие. Прошу подтверждение на проведение акции.
 Ответ: Приступить. Выжить не должен никто.


Третьей ночью после заключения договора Вожак Волков явился к ограде. Там, среди пожелтевшей травы его уже ждал Вождь Невольных.
-    Ты один?
-    Нет, вся стая уже здесь.
-    Сколько?
-    Двадцать три.
-    И моих восемь.
- Всего тридцать три. Хороший знак.
- Кто поведет нас?
- Ты … пока.
- Как скажешь.
- Веди нас, Невольный.
***
Пастырь так ничего и не понял. Он был погружен  в свои раздумья. Жарящееся мясо на костре, баклага вина и верные псы у ног. Все было так как должно было быть. Но потом десятки углями тлеющих глаз. Остроухие силуэты овеществленного страха, голодное взрыкивание. И расступившиеся овчарки, с затаенной радостью отступающие в замыкающиеся кольцо. Ужас. Отказавшие ноги. Ослабшие руки. Рот раскрывается в беззвучном крике. Хочется бежать, но некуда. И верные псы пропадают среди надвигающихся серых спин. Растворяются среди них. Вздернутая к звездному небу в бессмысленной мольбе голова, закаченные глаза так и оставались открытыми, пока тело человека рвали псы, боками толкаясь к волкам.
***
Когда Вик увидел сомкнувшихся над телом Хозяина Стражей,  он понял сейчас или никогда. Если уходить, то сейчас. Вскочив, он кинулся к матери. Если не послушают его, то послушают мать – наставницу.
***
История свободного Народа, записанная первым летописцем.
И ушли они. Оставив бездыханное тело Пастуха, и упоенных кровью  Стражей. Оставил Народ, после себя несколько старых  одряхлевших овец. Это был необходимый шаг, для блага всего Народа. Но не знал Великий, что это не конец Исхода, а только его начало. Ибо пища Волков не росла под ногами, а ходила на них.
***
Поскрипывала веревка на которой болтался Капитан. Хлопал спущенный парус. Спокойная вода Чернильного моря  мягко касалась медных бортов галеры.
- Эй, Мечтатель, а из-за чего позвал тебя наш капитан? – Темник.
- Из-за этого - философ держал  в руках покрытые каллиграфическим почерком листы бумаги.
- «В поисках правды..». Да?
- Ага. Наверное последний экземпляр.
- Слушай, я так и не дочитал, чем дело закончилось. Дай, - протянутая рука схватила воздух. А пергамент, медленно намокая,  поплыл по соленой воде.
- Не стоит. Вон там, им самое место.
Мечтатель посмотрел на восходящее солнце.
- Когда моя смена на веслах?
Темник проводил взглядом относившие ветром «…правды о мире». Хмыкнул и сказал:
- Через час ты и Старик, до заката.
- Куда плывем?
-    На Восток, подальше от Великой Империи.