Легенда о Скале Верности

/3005-3012 годы III Эпохи/

...Боронвэ-Ород или Скала Верности – скала, находящаяся на острове Тол-Эстэ, лежащем в морях за юго-западным краем Вечной Земли. Согласно преданию, влюблённые или молодожёны, поклявшиеся друг другу в верности возле Боронвэ-Ород, связывают себя одной из сильнейших магических клятв, нарушить которую и не понести тяжкой кары – невозможно. Легенда о Скале и о том, как на ее вершине возникло изваяние в виде двух фигур – девушки с крыльями и льва с человечьим лицом, достаточно хорошо известна в тех краях. Оттого ли, что легенда эта кажется слишком правдивой, или оттого, что история, описываемая в ней, произошла сравнительно недавно, или неведомо из-за чего ещё – но, так или иначе, по сей день лишь очень немногие влюблённые пары решаются связать себя клятвой, положив ладони на Скалу и произнеся формулу, высеченную в камне и то возникающую, то пропадающую так, будто её никогда и не было...



...Старожилы острова Тол-Эстэ ещё помнят те времена, когда вид с огромного, высоченного берегового обрыва, находящегося на восточном краю острова, бывал весьма
и весьма жизнерадостным, когда к берегу здесь причаливали пришедшие из-за далеких морей корабли, когда на побережье было неизменно полно людей, эльфов и прочих существ самых разных рас, как местных, так и сошедших с кораблей, а на причале было огромное количество торговок, встречающих, просто гуляющих...Когда здесь еще бывала солнечная погода и полдень, а на вершине берегового обрыва не было пугающего,
зловещего изваяния...Когда и сам обрыв, называемый ныне скалой Боронвэ-Ород или Скалой Верности, был просто обрывом, и не имел никакого названия...Когда можно было
еще увидеть силуэт молодой девушки с удивительными, длинными, волнами ниспадающими до самой земли, светлыми волосами, одиноко бродящей вдоль линии прибоя...


Маэввен. Дева-чайка.
Маэввен жила почти у самого причала – чтобы оказаться на нём ей нужно было лишь спуститься по каменным ступеням лестницы, высеченными прямо в обрыве и ведущими с верхней "части" острова к нижней. Дом Маэввен, стоял почти у края. Это был дом, в котором она жила вместе со своим отцом – стариком Гваэвом, когда-то моряком, а ныне морских дел мастером и рыбаком, осевшим на острове и никогда не покидающим его. Оставить морские плавания Гваэву пришлось с рождением дочери – ибо мать Маэввен умерла при ее рождении, и Гваэв понимал, что уже сделал свой выбор, и ребёнку на
кораблях не место. Впрочем, об оставленном море он перестал жалеть очень скоро – дочь росла красавицей и умницей, Гваэв обожал ее, и не променял бы возможность растить
ребёнка ни на какие далекие моря.
Однако, несмотря на весёлый нрав необыкновенную даже для эльфийки красоту, странной и замкнутой была Маэввен, с детства сторонилась окружающих, да и те тоже сторонились
её – и Гваэв знал, что происходило это из-за её необычных способностей, откровенно пугающих людей и настораживающих эльфов – мать Маэввен была чародейкой, и умения её передались ребенку. Контролировать их Маэввен могла далеко не всегда, и потому кто-нибудь периодически становился свидетелем странных и удивительных вещей, которые она могла вытворять, сама того не желая. Вспышка – и разлетается вдребезги огромное зеркало, к которому никто даже не прикасался; вспышка – и вдруг чернеют, увядают только что благоухавшие цветы... Маэввен и сама пугалась этого, но она
знала – в ней действительно заключена Сила, и потому не подпускала к себе никого, понимая, что может навредить против своей воли… Не было у нее из-за этого ни друзей,
ни подруг, ни возлюбленного – даже её красота не могла уменьшить страха перед её "ведьминскими" способностями, о которых постоянно болтали на острове, как обсуждая правдивые случаи, так и придумывая всяческие небылицы, вплоть до того, что Маэввен могла превращаться в чайку и кружить вечерами над морем... Но Маэввен старалась как
могла не обращать на все это внимание, и, казалось, и не нуждалась ни в друзьях, ни в возлюбленном.
- Я люблю только тебя и море, только море и тебя! – смеясь, отвечала она беспокоившемуся за неё отцу. Да, она и вправду очень любила море, и могла часами бродить по побережью вдоль острова или стоять на причале и встречать приходящие корабли…
И в один из дней к Тол-Эстэ пришёл огромный корабль из далеких неизвестных земель, с белоснежными парусами и золотым солнцем на флаге, и прибыл на нем человек – высокий
и красивый, темноволосый и зеленоглазый, с обветренным солеными морскими ветрами лицом. Настоящего имени его не сохранилось ни в чьей в памяти и ни в чьих балладах,
чаще его называли именем Равэ, что значило на древнем языке "Лев".
Равэ и Маэввен встретились однажды на бесконечной линии берега – и была эта встреча совершенно случайной и судьбоносной, и с тех пор они не расставались – любовь накрыла их как огромной силы морская волна, и увлекла в свою бездонную глубину...
Но недолгим было их счастье. Корабль Равэ, так же, как и бесконечное множество других кораблей, причалил к острову Тол-Эстэ лишь затем, чтобы передохнуть перед дорогой, ещё более дальней, чем та, которую он уже прошли. Равэ вел этот корабль, разлука была неизбежна: он уплывал, она – оставалась...
- Не забудешь ли меня - там, в далеких землях и городах? Останешься ли мне верен? – спрашивала Маэввен, в последний раз обнимая возлюбленного в день их прощания, и в огромных глазах её, наполненных печалью от скорого расставания, бились те же вопросы. Холодно было в тот день, серые тучи затягивали небо, и ледяной ветер с моря трепал паруса готового к отплытию корабля.
- Не забуду, никогда не забуду, и навеки сохраню тебе верность! – отвечал Равэ – и, как знать, возможно, в тот момент действительно верил, что так все и будет...
И они поклялись тогда. Поклялись, положив ладони на ледяной камень скалистого обрыва, друг другу в вечной верности, и свидетелями им были море и ветер. Слова, что произнесли они тогда, клянясь, эти слова, говорят, остались навечно высеченными в камне неведомо каким волшебством, и появляются каждый раз перед теми, кто приходит к этому месту принести себя в жертву Верности...
Корабль ушёл, Равэ не смогли удержать на Тол-Эстэ ни шторм, ни слёзы Маэввен...

И прошёл год, и любовь Маэввен к ушедшему за моря зеленоглазому человеку не стала меньше. Она любила его, она ждала его и верила в его возвращение и в его верность, и вспыхивали в памяти и в камне скалы произнесенные ими слова клятвы, и бесконечна была печаль и тоска по нему...
Настал яркий весенний день, когда вновь подошел к острову тот самый корабль с солнцем на флаге, и Маэввен выбежала на причал навстречу ему...но за штурвалом корабля стоял совсем другой человек. Равэ не вернулся и моряки с корабля, плававшие с ним, не стали жалеть Маэввен и лгать ей.
- Он остался далеко на Востоке, в тех землях, откуда мы ныне возвращаемся. Не жди его, прекрасная дева, и не люби, он не оценит твоей любви – он остался там, потому что
встретил другую.
- Но как такое может быть?! Как же можно так жестоко... Он ведь клялся…Он нарушил клятву! Почему?! Неужели она...та...настолько прекраснее меня?
- Дева, ты самая прекраснейшая из всех, кого видели мы во всех бесконечных землях, в которых нам довелось побывать! Но, эльфийка...Человек слаб, человек влюбчив...пойми его, и прости, если сумеешь...
Она не сумела.
С содроганием вспоминали потом ту ночь на Тол-Эстэ...с содроганием вспоминали плач и крики Маэввен, метавшейся по берегу, её крики и проклятия, и голос её невозможно
было узнать, и кровь стыла в жилах у тех кто это слышал, от бросаемых ею слов...С содроганием вспоминали ужасающий шторм, разразившийся в ту страшную ночь - беснующееся море, которое, казалось, вот-вот поглотит остров целиком, раскалывающие чёрные небеса вспышки молний и раскаты грома, и леденящий душу вой ветра...
Шторм и крики утихли к утру, застыла над берегом гробовая тишина, но серый рассвет принес вышедшим на к морю жителям Тол-Эстэ изумление и ещё больший испуг – на вершине восточной скалы-обрыва возникло, словно выросло за ночь из скалистого гребня, огромное изваяние – две застывшие каменные фигуры...лев с человеческим лицом и обнимающая его за шею и смотрящая ему прямо в глаза девушка с птичьими крыльями, девушка, во всём силуэте которой застыли одновременно любовь и ненависть, немой вопрос и крик, страдание и мука...Девушка, в которой люди – с изумлением, а старик Гваэв – с болью, узнали Маэввен...
- Ведьма...Ведьма...Погубила и его, и себя своим проклятым колдовством! - шептались в толпе.
И вдруг раздался голос – голос, принадлежавший маленькой сухонькой старухе в чёрном балахоне, стоящей чуть поодаль от толпы и опирающейся на посох. Говорила она очень тихо, но её отчетливо слышал каждый из собравшихся.
- Не в ведьминых чарах дело, неразумные! Вернее, не только в них... Этого человека – Равэ, сына Аданэра, сама Судьба наказала за содеянное им! Он всё чувствует, этот каменный идол, ибо заключена в нем живая душа... И отныне он обречён навеки на эту муку – застыв, вечно видеть перед собой лицо той, которую предал, бесконечно видеть и переживать ее боль и свое предательство! До тех пор, пока соль морских ветров не выест у камня глаза, будет он видеть её перед собой и не будут иметь конца страдания его! И наказание найдет каждого, нарушившего Клятву, данную здесь!
И старуха, не сказав более ничего, пошла прочь.

С тех пор заброшена была почти вся восточная часть Тол-Эстэ и жителями, которые переселялись от этих мест подальше, и моряками, которые предпочитали теперь заводить
свои корабли на другой причал – слишком уж пугало людей огромное изваяние, и обрыв, на котором оно находилось, нашедший свое имя – Боронвэ-Ород, Скала Верности...
Страшно стало выходить на берег возле Скалы, и превратился он в пустынную полосу вдоль прибоя на много лиг в обе стороны - ибо отныне над этой частью острова неведомым образом застыло то самое утро...в солнечный летний полдень солнце светило надо всем островом, но только не здесь – здесь оставался неизменяющийся серый унылый рассвет, низкое небо в тучах, подвывающий холодный ветер, и море, клинками волн ожесточенно бьющее в оковы берега, и зловещая неподвижная тишина, не нарушаемая даже криками чаек – птиц здесь не было больше...
Мореходы, посетившие остров после этого, уплывут в далекие земли на Востоке и расскажут там историю о Маэввен и Равэ, и о Скале...
...Через пять лет к Боронвэ-Ород придут первые двое, которые не побоятся принести Клятву у Скалы Верности... Первые из немногих рискнувших. Имена их потом запишут в хрониках и балладах...
Первые из немногих. И горе тем, кто нарушит данную у Скалы Верности Клятву.


[ Автор тут http://www.proza.ru:8004/author.html?nadezhdai ]