ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
СТИКС
Глава 1
Трир
Ждать разрешения на посадку пришлось довольно долго, что само по себе бывает редкостью. Особенно при наличии современного космопорта на планете. С того места, где навигационная башня определила ему висеть над поверхностью, было прекрасно видно, что площадей для приема всех торчащих теперь в воздухе кораблей было достаточно. Но разрешение все ровно не давали. Конрад напряженно сидел в рубке, и нервно стуча пальцами по панели управления, поглядывал на датчик расхода энергии. Зависая над поверхностью, приходилось расходовать ее как при стандартной крейсерской скорости, да еще и при полной загрузке. А горючего оставалось в притык на посадку. Но их там внизу явно эти мелочи не беспокоили.
Трюм был заполнен под завязку контейнерами с законсервированной сборочной линией какого-то завода. Лопар еще на Стиксе лично пришел следить за погрузкой, и недвусмысленно дал понять, что доставить этот груз надо будет в очень короткие сроки. И он снова стартовал на ускорителях, и снова пришлось высчитывать новый маршрут по переданным координатам. Иначе его могли засечь патрули, теперь прямо-таки кишевшие в районе Стикса. Что-то их там стало многовато, даже чересчур. Возможно кто-то на Земле все же пронюхал о том, что церковники собираются смыться от праведного гнева Центрального Правительства, а может, как и предупреждал Лопар, вскоре начнутся показательные процессы против наиболее ярких деятелей церкви.
Из-за этой срочности так и не удалось сделать даже крохотный крюк и забросить, наконец, этих беглецов в какую-нибудь колонию. Теперь приходилось дергаться при каждом запросе с базы, и отключать видеофон, если в рубке оказывался кто-нибудь из них. Операция по их спасению что-то слишком затягивалась. К тому же приобретала несколько опасный характер. Трир, была планета церкви, спрятанная от всей остальной империи. И никто, кроме работников церкви, еще ни разу не ступал на ее поверхность, и если обнаружится, что он провез на ее территорию нелегально этих двоих…
Опасность была вполне реальной, церковь была одной из самых сильных организаций в галактике, и не только из-за веры и способности управлять толпой, работники церкви были реальной силой, и власть церкви держалась на строжайшем выполнении внутренних законов, и фанатизме членов организации. За всю историю человечества еще не существовало, организации так же тайно законспирированной как различные отделы и структуры работников церкви. Все они были одеты в одинаковую форму, все они были равными по статусу, но все они знали, что существуют десятки сложных структур организованных по принципу тайных разведслужб, в которых было и деление на начальников, инструкторов, исполнителей, техников и так далее. Но никто не знал ничего о том, сколько этих организаций, чем они заняты, и тем более, кто в них состоит. Возможно те, кто работал в подобной структуре и знал все о своей части работы, но не больше. Конрад был точно таким же винтиком, и знал только что должен был выполнить в данный конкретный момент. Зато он снова работал один, и теперь мог себе позволить даже довольно легко относится к тому, что он однажды стал этим самым “работником”, но для остальных это звание значило совсем другое. И если его только заподозрят в потенциальной нелояльности церкви, для него это будет равнозначно смертному приговору. Вот это как раз он понимал превосходно, и потому заметно нервничал еще и по этому поводу.
В рубку заглянул Исах, Конрад резко оглянулся и молча махнул рукой в сторону двери. Исах пожал плечами и снова скрылся. Если включенный на прием переговорник вдруг получит сигнал от башни навигации, то включится и камера, а тогда посторонний в рубке совершенно точно попадет на глаза оператору, а тут уже не привыкли видеть людей без формы работников.
Наконец экран загорелся, и хмурое лицо с аж черными мешками под глазами пробубнило, глядя куда-то в сторону: ”Ваша двести семьдесят третья приемная платформа, коридор открывается на пять минут” – И тут же отключился. Конрад облегченно вздохнул и аккуратно лавируя среди застывших над городом транспортников, пошел на снижение, выискивая намалеванные белой флуоресцентной краской круги с указанной цифрой. Наконец на границе видимого пространства показалась линия посадочных платформ серии двести семьдесят, и он аккуратно подвел корабль к ней и стал снижаться, поглядывая на перекрестье стыковочного узла на экране панели управления, чтобы то четко вошло в захват на платформе. Наконец корабль немного качнуло, и загорелся зеленый огонек на контрольной панели стыковочного узла. Сел.
Теперь останется только разгрузиться, и назад, а вот назад он полетит уж точно окольными путями, иначе когда-нибудь его с этой группой террористов засекут и вместе с ними отправят в самостоятельный беспилотный полет в открытый космос. Вот и совершай теперь добрые дела…
По дороге к шлюзу, он аккуратно проверил, заперты ли две занятые каюты Исаха и Евы изнутри, и заодно запер их и снаружи, чтобы тем не вздумалось погулять по кораблю, пока не закончится разгрузка. Спустился к шлюзу и, оставив его открытым прямо среди садящихся на соседние площадки кораблей, пошел к будке регистрации. Благо сел он очень близко от нее, и не пришлось вызывать кар. Там уже стояла очередь из таких же, как и он ожидающих заказа на разгрузку пилотов. Пришлось ждать около получаса, пока его зарегистрируют. Однако когда это сделали, учетчик просмотрел его данные на груз и тут же куда-то позвонил. Кинул пару слов, и пообещал, что груз Конрада примут первым. Видимо Лопар не лгал, и контейнеры его были в самом деле очень важными для новой колонии.
Ему не терпелось улететь с Трира, от совершено техногенного пейзажа вокруг, просто сводило челюсть. Звезда Лайель была красным карликом, как и земное солнце, но Трир находился на порядочном удалении от него и всегда был повернут к светилу только одной стороной, как Луна к Земле, так что у планеты не было дня и ночи, была только дневная и ночная сторона. Город Мемнон с его космопортом находился на ночной стороне, и вокруг было вечная ночь, освещаемая сильными прожекторами, да фарами роботов погрузчиков. Где-то на краю космопорта просматривались сплетения труб и насосных блоков, для перекачки горючего на “базы” около каждой посадочной площадки, а еще дальше виднелись черные пики зданий, с тысячами мелких огоньков окон. Этот мир строился очень быстро, и роскоши тут не было места. Все было просто дешево и функционально, отчего окружающее пространство напоминало огромную казарму.
Наконец разгрузка закончилась, и ему пришли данные на то, что он “должен вернуться на Стикс в распоряжение брата Лопара” – Даже формулировки у них были военные. Да что он собственно знал о церкви? Случайно стал пилотом на одном из их кораблей, случайно согласился перевозить для них контрабандный груз, случайно стал их доверенным лицом и получил статус “работника”.
Не минуты не задерживаясь, он тут же взлетел, освободив посадочную площадку для следующего транспорта. Про себя, еще усмехнувшись, подумал напоследок, что те, наверное, восприняли его поспешность как очередное проявление должностного рвения…
***
Перелет до Стикса занимал всего двое суток. И это в созвездие находящееся в другой галактике, так что скучать времени не было. Все трое находились на корабле в ожидании посадки, которая могла бы обеспечить им всем безопасность. Но из-за этого срочного перелета эта посадка прилично откладывалась. Прыжок сразу из плоскости созвездия треугольника, был рискованным из-за все тех же неточностей координат, а вот достигнув Стикса можно было легко прыгнуть оттуда на какую-нибудь тихую колонию поближе. (за несколько часов перелета, в крайнем случае, за пару суток) Потому разговаривать о чем бы то ни было, в такой обстановке, было не лучшим занятием. Все нервничали. Исах и раньше не отличался разговорчивостью, а Ева была явно не в своей тарелке все время перелета до Трира, да и обратно. Видимо она только что осознала, в какую историю она попала со всеми этими захватами кораблей, тайными базами церкви, да и собственное решение отказаться от легализации и бежать от властей корпорации теперь уже не казалось ей таким мудрым. Это уже явно читалось в глазах. Там был страх и недоверие. Она пару раз приходила в рубку, стояла у стены и потом уходила в свою каюту. Иногда они перебрасывались парой незначительных фраз, она натянуто улыбалась и опять исчезала за дверью каюты.
Под вечер второго дня перелета, Исах войдя в рубку, тут же сел на место второго пилота чего раньше никогда не делал. И заговорил своим обычным тихим голосом.
- Ты можешь посадить корабль на Стиксе так, чтобы высадить меня там незаметно для навигационной службы?
- Не знаю. Можно попробовать, конечно. Портов по всей планете полно.
- А так, чтобы вообще без порта. Где-нибудь поблизости от приличного города?…
- Считаешь, не стоит вас никуда везти дальше?
- А зачем? Стикс самая быстро развивающаяся планета в галактике, так зачем мне бежать в крохотную колонию где-нибудь на задворках вселенной, где все друг друга знают. Я лучше затеряюсь в большом городе. Там меня наверняка никто уже не ищет. – Он криво ухмыльнулся и наклонил голову в бок.
- Ну что ж, тоже выход. Мне лететь не придется далеко.
- Значит договорились?
- Ева согласна?
- Понятия не имею. Предложи ей сам, со мной она не разговаривает.
- Ты ей поможешь? – Исах пару раз крутанулся в кресле и, подумав, ответил. – А как? В город доставлю, если она согласится остаться на Стиксе, а там мне самому будет трудновато, а обузу я тащить за собой не намерен. Выкрутится как-нибудь. Сама виновата. В городе всегда любят молодых здоровых девушек. Она не пропадет… – Исах быстро встал и вышел из рубки. От последних слов Конраду стало несколько нехорошо, ведь ясно было, что имел в виду Исах. Помочь ей он не мог. Сам факт, что он до сих пор находился рядом с ними, в случае их обнаружения гарантировал очень и очень большие неприятности. Заставить его помогать ей он так же не мог. Может быть, Исах был и прав. Сама виновата. Надо было еще тогда сдаться властям и легализоваться.
Глава 2
ГОРОД
С высадкой за пределами космопорта все прошло гладко, он просто завис над ровной площадкой километрах в двадцати от городских окраин, и открыл шлюз. Исах и Ева спрыгнули почти одновременно. Исах напоследок помахал рукой прямо в глазок камеры в шлюзе. И, взяв за локоть Еву, отвел от корабля подальше, чтобы Конрад мог дать сразу полную мощность двигателям и большим баллистическим скачком через атмосферу при минимальной патере горючего, перебраться на посадочную платформу в космопорте, на другом конце города. Так его посадку не засекут даже при особом желании. Регистрацию корабль прошел, а то где он летал уже внутри кольца контроля торможенной службы, никого не интересовало.
Проделав все это, он даже как-то чрезмерно наиграно глубоко выдохнул. Опасность знакомства с этой компанией была чересчур высока, особенно теперь, после того как их пришлось свозить на Трир. И избавившись от них, он мог наконец-то расслабиться и забыть обо всей этой истории с угоном. Но расслабиться что-то не получилось. Он продолжал волноваться теперь и о том, что за будущее ждет Еву. В душе появилась странное ощущение тоски и одиночества, которого раньше никогда не было. И до самой посадки он только и делал, что пытался проанализировать себя, стараясь найти любое другое объяснение своему состоянию, кроме очевидного и самого простого и понятного вывода…
Поглощенный собственными переживаниями он делал все на автомате. Его даже не насторожило то, что космопорт был совершенно пуст, на посадочной площадке не было ни одного корабля. Конрад автоматически запросил разрешение на посадку. В переговорном устройстве показалось удивленное лицо и пару секунд разглядывая его, что-то хмыкнуло, и с сомнением в голосе, дало разрешение на посадку на “любую из приглянувшихся площадок”. Даже после этого Конрад ничего не спросил о том, что же случилось. И только очутившись вне корабля, он отчетливо понял, что на сей раз, происходило что-то из ряда вон выходящее.
Только через час он нашел кого-то из служащих порта, и сумел узнать хоть некоторые сведения о причине столь неожиданно опустевшего космопорта.
Порт закрыли полностью. Корабли больше не взлетали и не приземлялись. Всех кто подходил к планете, встречали на дальней разгрузочной станции, принимали груз, расплачивались, заправляли корабли и отправляли обратно. Коммерсантов обязали забирать их грузы с этой станции и перевозить на планету только на межпланетных шаттлах. А они в свою очередь могли приземляться где угодно, чтобы не терпеть убытки еще и на перевозке товаров до хранилищ. Так что космопорт был освобожден и от шатлов. Все частники переправляли товары прямо на склады. Удивительно еще, что его корабль не остановили на подлете к планете. Наверное, потому что сканеры не обнаружили груза на борту. Ситуация складывалась очень своеобразная. Понять, что все это могло значить вот так сразу, было довольно сложно. И не желая оставаться в неведении, Конрад ринулся в первое же представительство церкви. Его форма работника отрыла ему все двери, и он добрался аж до самого “хозяина” этого представительства. И прямо с порога спросил: “Что происходит?” На что получил удивленный взгляд и ответ что-то вроде: “А что вас интересует собственно?” Пришлось уточнить, что он давно не был на Стиксе. И на сей раз, ему вразумительно и быстро ответили…
***
Планета была закрыта. Никакая информация извне не доходила до поверхности. Связь была полностью блокирована. Только постепенно начали появляться слухи о том, что в колониях западного сектора началось полномасштабное восстание. Из этой информации родилось еще масса совершенно неправдоподобных версий и слухов, но их уже никто не воспринимал всерьез. Даже правительственные службы не имели всей полноты информации. Но все знали, что что-то все же происходило. И главным тому доказательством была полная блокада планеты. Теперь ни выбраться с нее, ни прилететь было невозможно. Конрад чудом попал в самые последние мгновения, пока не пришел приказ о запрете посадки на планету. Священник, на которого он так внезапно насел со своими вопросами, оказался сам не очень-то осведомлен о ситуации, и пришлось быстро оставить его в покое. Он только передал сообщение по закрытой сети церкви, что вернулся на планету. Если он понадобиться его теперь легко найдут, и отправился в город, расслабится, как всегда это делал раньше после дальнего перелета.
Прошло несколько недель. Его пока никто не тревожил, но суета церковников была заметна невооруженным взглядом. На его счет, как и было оговорено, поступила очень приличная сумма за перелет к Триру, так что о его удачном перелете знали, но о нем самом пока не вспоминали, и это было ему только на руку, после всех приключений ему требовался основательный отдых. И он сутками торчал в старых барах, и шатался по городу, в поисках новых.
Глава 3
Группа зачистки
- Ты подчиняешься церкви. И должен выполнять приказы. Сам видишь, что происходит. Это необходимость, я сам не рад, что обязан приказывать убивать, но иначе будет еще больше крови. Надо решить эту проблему самым простым путем. И сейчас самое время это сделать. Ты меня понимаешь? – Лопар, сгорбившись, сидел в кресле возле громадного окна ведущего на открывающийся вид города с высоты стоэтажного небоскреба. Вид у него был, конечно, не лучший, но держался он очень уверенно. Видимо дела и на самом деле были плохи. Конрад еще ничего толком не знал, вся информация его базировалась только на слухах, но одного этого приказа Лопара было достаточно, чтобы понять, что случилось самое страшное, что только могло случиться: Церковь отрыто поддержала восстание, и выступила против Центрального Правительства на Земле.
- Понимаю. – Невольно Конрад вздохнул, представив себе, что теперь ждет половину заселенной вселенной, да и его самого в первую очередь. Он в своей жизни не застал никаких особых волнений, войн. Видимо просто до них не дожил когда-то, вот судьба и преподнесла ему сюрприз и дала отведать это горькое блюдо. Он попробовал найти в себе страх, но его почему-то не было, появилась только какая-то пустота на месте сердца, и перед глазами неожиданно всплыл образ Евы. Он даже удивился. Он уже довольно давно о ней не вспоминал. Правда последние месяцы он только и делал, что торчал в барах с утра и до позднего вечера, радуясь, что синтетическое тело не страдает от похмелья, и алкоголь не гробит его печень так же, как губил бы печень обыкновенного человека.
- Я все прекрасно понимаю… Так что от меня требуется?
- Вот такой конкретный подход к делу мне нравиться! Все довольно просто. На Стиксе полно представителей земного правительства, чиновников, военных, полицейских, и они все, обязаны, подчинятся непосредственно Земле. Многие естественно почуют ситуацию, и не будут сопротивляться, когда на их место придут представители церкви, но наверняка окажутся и те, кто не подчинится силе…- Лопар запнулся, кашлянул и скривил губы так, что стало понятно, насколько сильно он нервничает на самом деле. – Все начнется завтра. – Он глянул на часы, и поправился. – Точнее уже сегодня… Естественно в открытую их убрать будет нельзя, сам понимаешь, общественное мнение это именно то на чем держится церковь, на людях все должно выглядеть чинно и законно. Но нам не нужно чтобы бы эти упрямцы в будущем смогли организовать явную аппозицию, а по расчетам социологов, конфликт через пару недель может вылиться в прямое вооруженное противостояние на планете. Понимаешь, что это значит? – Лопар в первый раз посмотрел в глаза Конраду и, дождавшись пока тот кивнет, продолжил. – Гражданская война… Мы начнем убивать друг друга. На данный момент армейские на нашей стороне, работников в городе больше сорока тысяч, людей которых обработали настолько, что они возьмут в руки оружие около десяти миллионов, над этим еще ведется работа, но численного перевеса не достаточно. Я тут родился и не хочу тут кровавых рек! – Последние слова он даже прокричал, но тут же остановил себя, достал платок и помакнул губы и тихим голосом добавил. – Надо убрать всех потенциальных лидеров сопротивления. Всех открыто поддерживающих правительство Земли. Всех кто не подчинится власти церкви. Ты начнешь это делать. Десять человек в твою группу скоро прибудут. Завтра определятся первые, кто будут подлежать ликвидации. Затем потребуются еще группы, но твоя будет нужна уже к утру. Понимаешь?
- Почему я…
- А почему я?!... Иначе крови будет еще больше! Это ты понимаешь?!! Намного больше. Будут не тихие ночные убийства, а пальба на улицах, танки, взрывы, расстрелы в подворотнях, и повешенные на фонарных столбах вдоль шоссе. И никто их не будет снимать, потому что одни будут вешать, а другие стрелять и взрывать тех, кто вешает. Это ты понимаешь?! – Он опять перешел на крик, но так же быстро остановился, и, как и в тот раз, и закрыл рот платком. – Кто-то должен. Извини. Сейчас по всей галактике распространили официальную позицию церкви. Мы поддержали восстание западного сектора. Все. Мы на военном положении. Откажешься, мне придется тебя убить. Извини… - Конрад сжал подлокотники кресла изо всех сил, и усиленно думал во что выльется это очередное безумие рода человеческого… Раньше такое случалось, и не раз, но масштабы теперь поменялись… сильно поменялись. Хотя, что это могло значить для конкретного человека? Все одно и тоже, решение жить или умереть, или выжить или погибнуть. Лопар ведь был прав в одном совершенно точно: без смерти этих людей, убийств и крови будет еще больше. Из-за верности их Земле, присяге, они окунут планету в месиво гражданской войны, защищая власть Земли и забыв о том, что присягу давали защищать народ… людей…
- …Я не отказываюсь. – Он произнес это громко, отчетливо, так что даже сам испугался, насколько холодно и жестко это прозвучало.
- Вот и хорошо. Я верил в тебя с самого первого дня, что тебя увидел. Твой век был жестоким веком, ты справишься, ты должен справиться… Подожди, тебя сейчас проводят, скоро прибудет группа. Они простые служаки, к такому не привыкли, но убивать они умеют, ты просто будешь следить чтобы все было правильно… Иди мой мальчик, иди…- Он махнул рукой, и поборов в себе желание встать и пожать руку, отвернулся к окну. Конрад встал, и пошел к двери. Те автоматически открылись, и маленькая черненькая секретарша с пустыми глазами провела его в комнату за кабинетом. Он не сел в кресло и почему-то стал думать, как это, утром этого же дня, начать направо и налево убивать ни в чем не повинных людей. За то, что оказались верными служаками и карьеристами. И почему-то ему было на это наплевать. Последнее время он слишком легко стал относиться ко всему на свете. Его интересовал в этом мире только один человек, - он сам. И… Ева. Хотя насчет себя он, пожалуй, все же больше убеждал себя, чем был уверен. Ему и на себя было наплевать. Он видел в этом мире точно такое же зло, что было и в его время, и во все времена, что существовало человечество. Огромная русская рулетка, вертела судьбами теперь уже сотен миллиардов человек, решая волей случая кому жить, а кому умирать. И где-то в этом городе сейчас жила Ева, и она не должна была оказаться в этом месиве гражданской войны, а значит, он просто обязан был сделать все так, как сказал Лопар. Тогда она получит шанс выжить. И это зависит теперь лично от него самого. От правильности его решений, от быстроты реакций, и вере в то, что Она должна жить.
***
Через час в комнату ввалились десять тяжеловооруженных пехотинцев. Здоровенных, обвешанных оружием громил. Он оглядел их, чувствуя, как холодеет его взгляд, и как эти здоровенные боги войны вытягиваются перед ним, улавливая тот, только им ведомый знак власти. Он был не в форме работника, но они знали, кто он и что им предстоит делать. И они приняли власть сразу. С первого мгновения как оказались с ним в одной комнате. Он и сам, не ожидал этого, но теперь и он уже знал, что они должны делать самое важное на свете дело. Ибо это есть шанс спасти ее…
Через два часа они были уже в совершенно другой экипировке, легкой, пригодной для их новой “работы”. Черные комбинезоны, легкие бронежилеты, шлемы с системой ночного видения, лучевое бесшумное оружие.
И список целей лежал перед Конрадом на столе. Он пару раз пробежал его глазами, и понял, что не сумел запомнить ни одной фамилии. Он сосредоточился и прочитал первое имя: Кристоф Иглин – мэр. Он посмотрел адрес, это было поместье почти на окраине города. Следующий адрес был в центре, еще один ближе к восточной окраине… Он подозвал секретаршу, и протянул ей список. – Выстрой весь список по адресам. Они должны быть как можно ближе друг к другу, желательно вообще на одной линии. – Та на секунду задумалась, потом кивнула и быстро скрылась за дверью. И уже через пару минут у них был список и пластиковый листок с картой города и серией точек нанесенных на него.
Мэр был опять первым в списке. Эго дом был на окраине, и начинать лучше всего было именно с него, следующие две цели находились дольше по той же улице…
Нейтрализовать охрану удалось за семь секунд. Самого мэра и его жену нашли в пастели на втором этаже. Он лично выстрелил им обоим в голову. Это получилось легко, он даже удивился насколько легко. И одновременно с тем как нажал на курок второй раз, и вдруг подумал, а что если однажды среди целей окажется ребенок? В душе что-то шевельнулось, и вдруг очень четко выстроилось в какую-то очень правильную модель мира. Все в одно мгновение приобрело ясность и четкость. Его работа, на которую он был обречен, делается во благо, и это на самом деле так. Вот эти ребята, что сейчас перебили десять человек охраны, понимали это, только он еще с трудом соображая, в шоке от обязанности убивать, не принял еще. И в убийстве всегда были, есть, и будут свои правила. Есть те кого надо убивать чтобы не было других жертв еще больших, и те кого надо защищать, кто не может стать причиной гибели людей, кто невинен не в чем и потому он должен жить… Это были вечные правила войны, вечные правила солдата, иначе и быть не могло. Все было верно, и правильно. Раз уж он стал на этот путь, он должен подчиняться вечным правилам войны. А сейчас началась самая настоящая война. Он выпустил еще пулю в тело мэра. Оно даже не дернулось. Он был мертв.
Группа быстро покинула дом, все сели в черные аэрокары, и направились к следующей цели. Там он предоставил сделать всю работу другим. Ему было важно сделать эти два первых выстрела. Важно чтобы понять, что он делает, и ради чего. У него была цель, которая оправдала для него любые средства ее достижения. Святая цель…
***
Как и сказал Лопар, через два месяца, по всей планете активно стали действовать подпольные организации, поддерживающие Землю. Но большинство из тех, кто бы мог реально объединить их, не осталось. И глобальной всепланетной гражданской войны не началось. Однако миром то положение что сформировалось на планете, назвать было тоже нельзя. Каждое десятое здание в городе было в развалинах, большинство церквей обнесено бетонными заграждениями с колючей проволокой, центральные здания в которых находились центры управления церкви, были под мощными куполами энергетической защиты. Повсюду летали патрули церкви вооруженные до зубов. Над городом всегда висел, по крайней мере, один штурмовой космический корабль вооруженных сил, и при любых эксцессах мгновенно перемещался в место нападения, и до прилета десантного кара, утюжил землю из легких орудий. Оттого и пол города лежало теперь в руинах. А по ним все ровно стреляли. Взрывали дома, снайперы отстреливали церковников, метя в серые мундиры и черные балахоны. В солдат почти не стреляли. Это единственное что устраивало Конрада в его новой работе. Он сменил серую форму на черный комбинезон и эмблему капитана “группы чистки”. По сути, он возглавил теперь карательный отряд, проводивший ежедневные рейды по городу и занимавшийся превентивным уничтожением подозреваемых в активных действиях против режима.
Все что происходило теперь, напоминало ему какое-то безумное повторение всего, что уже сотни раз было. И снова и снова повторялось. Наверное, это было основным свойством человеческого характера, - убивать себе подобных.
Но он, к сожалению, видел и другую сторону, иначе просто было нельзя. Иначе вокруг бы сейчас вообще не было людей, а были бы те самые развалины, и фонарные столбы с болтающимися на них трупами. Но и то, что происходило, становилось каким-то нечеловеческим безумием. Он сам превратился в полицейского, в какого-то фанатика которым его все считали. Он знал, что им не был, но делал все так, как делал бы этот самый фанатик. Так может Лопар, и все остальные были правы?
Он искал и выкорчевывал сопротивление. Допрашивал людей, убивал, расстреливал, искал свидетелей, находил родственников подозреваемого и, угрожая расправой им, вынуждал явиться подозреваемого, и он приходил, и его убивали, и все начиналось с начала: Разрушенный город. Улицы. Бойницы окон. Ночные рейды, аресты, расстрелы, опять ночные рейды, допросы, страх в глазах сменяющийся ненавистью. И жуткие перекошенные лица тех, ради кого все это делалось, простые обыватели, прижимающиеся к стенах, пропуская очередной черный кар, с десятком людей в масках и черной форме. Символов смерти. Символов ненависти и черного террора церкви… Все это уже было. И повторялось теперь с ним в главной роли. Его два раза вызывали к Иерарху планеты, и тот лично присваивал ему новые звания. Теперь в церкви была своя спецслужба. И он имел в ней уже ранг капитана. На пустом месте… Хотя нет. Не на пустом. На костях десятков, сотен убитых его группой людей. И оправданий что они были убиты, чтобы не погибли сотни тысяч, ему уже не хватало. Он был обыкновенным человеком, попавшим в ужасные обстоятельства, которые целенаправленно делали из него нужный в данных условиях и на его месте организм. И эти условия, и место ему доставшееся, быстро обрабатывали его под себя. И сколько бы он не сопротивлялся, а мир его подмявший оказался сильней. И он просто старался не думать над тем, что все то, что он делает - зло. Он знал, что в самом начале он был на правой стороне, ибо тогда смерть единиц спасло планету от смертей сотен тысяч, но теперь… Веры в свою правоту не осталось, и он просто продолжал делать свою работу, потому что привык.
Глава 3
ВСТРЕЧА
На очередном ночном рейде на их группу напали. Первый приземлившийся кар был сожжен направленным лучевым ударом, он посинел от температуры и только потом загорелся вместе с содержимым. Вспыхнул, будто люди в нем были пропитанными бензином головешками. Второй аэрокар был еще в воздухе, и мог легко маневрировать, так что от луча он ушел свободно, и потребовалась всего пара секунд, чтобы локализовать место, откуда по ним стреляли, и выпустить туда термическую ракету.
Но это было еще не все, когда они приземлились проверить дымящиеся останки дома, где сидел стрелок, и обгоревший остов аэрокара, по ним стали стрелять из ручного оружия уже из соседних домов. Нападение было хорошо спланировано, и видимо готовилось кем-то с очень неплохими познаниями в тактике. Его группа потеряла троих, чего не случалось еще за все время ее существования. Были потери, один, ну два человека. Но если учесть и сгоревшую машину с шестью армейскими, то это было уже чистое поражение. Оставшиеся попрыгали из дверей кара на землю и разбежались по улице, прячась в домах, и из-за прикрытия бетонных стен стали отстреливаться точно так же как и делали это нападавшие. Из группы осталось семеро вместе с ним. И все они засели на соседних улицах, перебираясь от окна к окну, и выискивая снайперов в соседних домах и, стараясь, чтобы их самих не обнаружили, постреливали в подозрительные тени. Вся эта игра в кошки мышки продолжалось несколько часов. И за это время Конрад был уверен, что удалось подстрелить только одного снайпера. Эта группа была первой, кого он мог бы искренне похвалить как сильных противников. Их явно очень хорошо обучали. Еще через пол часа, они продвинулись по улицам к отдельно стоящему дому, где явно засело человек пять из первой группы. Это была их первая ошибка, - они собрались в одном месте, и тем более дали себя засечь. И решив так, он дал команду на штурм. Он не был военным, его просто приставили к группе как наиболее лояльного к церкви работника. И сам факт, что ему пока удавалось выполнять все задания с такими небольшими потерями, был, наверное, скорее случайностью, чем его личной заслугой. И на сей раз, удача отвернулась от него. Это оказалась ловушка, в коридорах стояли термодатчики, и лучевые мины. Из его команды поджарился еще один. К тому же по ним сразу же открыли огонь и из соседнего здания. Положение оказалось опаснее, чем когда-либо. Из-под обстрела удалось уйти в самый последний момент, и уже спрятавшись за угол здания и пропустив вперед себя всех пятерых из группы ушедшей в подъезд, Конрад вдруг обнаружил, что справа от него что-то двинулось. И как в замедленной съемке он стал поворачиваться в сторону движения, уже зная, что не успеет. Глаза уже видели две фигуры, вынырнувшие из-за угла соседнего здания и поднимавшие оружие. Ему показалось, что он даже видит, как пальцы их уже вдавливают спусковые крючки. Но тут прозвучало два тихих хлопка лучемета, и оба этих человека смазанными движениями откинулись назад и распластались на бетонных обломках устилавших всю улицу. Он успел только повернуть голову в сторону выстрелов, и увидеть человека в болотной форме вооруженных сил сопротивления, что стоял в противоположном конце квартала, и опускал прицел лучемета от глаз. Конрад скользнул взглядом по ногам, рукам, по темному треугольнику капюшона закрывающего лицо. И тут отблеск от горящего аэрокара, на миг, осветил лицо…
Это была Ева! Он никогда бы не спутал ее лицо ни чьим другим. Она еще стояла мгновение, опустив лучемет, и смотря на него через улицу, а затем резким рывком скрылась за углом здания. И в то место где она стояла, ударило два луча одновременно. Это из подъезда выбежало двое его людей. Он тут же ударил сверху по их оружию, и два луча пропороли в пластиковом тротуаре две черные дымящиеся полосы.
- Не стрелять! – Он замолчал, не зная как объяснить этот приказ. Его и не надо было объяснять. Но он хотел, и не знал как.
- Кто видел этого человека?
- Я! – Крупный в кости сержант Стивенс, отступил за прикрывавший его каменный обломок, и вытянулся по струнке перед Конрадом.
- Сможешь узнать в лицо?
- Так точно!
- Так вот, если когда-нибудь, ты встретишь ее, с ее головы не должен упасть ни один волос. Понял!
- Так точно! – второй раз “так точно” прозвучало несколько удивленно. Но приказ есть приказ, и Конрад постарался не заметить этого удивления в голосе. И он добавил. – И меня не интересует, что для этого тебе потребуется сделать. Передай это и остальным.
По лестнице спускались еще трое. Уже спокойно, без спешки. Подошел старший группы, и вяло отрапортовал. – Трое были под самой крышей, их гранатами закидали, и еще двое спрятались в квартире в западном углу. Их тоже ликвидировали. Живых взять не получилось, очень уж хорошо они стреляют…
- Твоего мнения я не спрашивал. А живого надо было взять хоть одного. У нас потери впервые за пол года. И мне надо знать, кто их так натаскал.
- Не могу знать. – Старший группы вяло вытянулся, и уставился в стену пустым взглядом.
- Стивенс опишет вам приметы одного из этой группы. Если кто обнаружит ее, она должна быть живой в любом случае. Лучше я сам вам головы отстрелю, чем она окажется, хотя бы просто ранена. Ясно!
Вечером на базе они автоматически разобрали допущенные ошибки. Но выводы оказались очень нехорошими. Все их действия был совершенно оправданы. И потери были обусловлены не ошибками группы, а профессиональной подготовкой нападающих. А это значило, что у сопротивления появился очень знающий инструктор. Возможно из военных, которые якобы все были на стороне церкви…
Но Конрад размышлял над всем этим только какой-то крохотной частичкой сознания, Большая часть его мозга сейчас в тысячный раз проматывала пленку того мгновения, когда огонь осветил ее лицо, и каждый сантиметр его сейчас он старательно вспоминал. Каждый изгиб, каждую деталь, что он сумел разглядеть. Она повзрослела, лицо стало загорелое, глаза только остались все теми же. Ничего их не изменило. Они не виделись почти год. А сколько всего с тех пор произошло. Гибли люди, шла настоящая партизанская война, приходилось стрелять друг в друга. А она была на той стороне. Как?! Но это было фактом, и она пару часов назад спасла ему жизнь.
Ранним утром этого же дня, было еще темно, сразу после окончания разбора, Конрад вылетел в город и, оставив одиночный аэрокар на соседней улице, пешком по темным улицам добрался до того места, и сел на ступени лестницы в том самом подъезде. Дверной проем был разворочен взрывом, и оттуда проглядывалась вся улица. Он пришел сюда, повинуясь какой-то смутной надежде, предчувствию. И надежда эта оправдалась. Через час его сидения, на лестнице сзади него послышались гулкие шаги. Он даже не оглянулся, чтобы посмотреть, кто там был, он узнал звук этих шагов. Этот “кто-то” тихо остановился позади него и, прошуршав одеждой, присел рядом на ступеньки.
- Как ты?
- Ничего, привыкла.
- Давно с ними?
- А ты?
- С самого начала.
- “Работник церкви”, как же иначе. – В голосе послышалась грустная ирония.
- Иначе не получилось.
- Ну конечно, я помню. “Иначе не получилось.” И в работники попал случайно, и карательную группу возглавил случайно, и людей убивал случайно…
- Ты ничего не знаешь…
- А что тут знать?
- Тогда зачем пришла? – Она не ответила.
- А почему ты с ними?
- Ты знаешь, что такое оказаться в большом городе без денег, без дома, без друзей? – Он не ответил. – Сначала я пару раз ночевала в пустых квартирах, их на самом деле очень много на окраинах. Потом мне не повезло, меня заметил какой-то местный сутенер. Углядел, за мешковатой одеждой хороший товар. – Конрад посмотрел на нее в упор. – Ну что смотришь? Нет, не беспокойся, я не пошла самым простым путем. – Она вздохнула, - Может и зря, наверное поэтому теперь здесь… От него пришлось перебраться на другой конец города. Там устроилась официанткой в кафе. Во все времена, у всех народов, эта профессия всегда будет вечным прибежищем для таких как я. Либо на дно, либо в официантки за гроши. – Она грустно усмехнулась, глядя в пустоту. – Потом началось все это. Хозяин кафе оказался ярым патриотом Земли. В общем, у меня тоже не было выбора. Так получилось. Прости, я, наверное, не права была, обвиняя тебя…
- Да нет. Ты была как раз права. Я несколько раз мог отказаться, но не отказался. Ни разу не отказался. – Они надолго замолчали. Он смотрел на нее, разглядывая ее лицо, и пытаясь уловить все, чтобы запомнить как можно лучше. А она только грустно улыбалась и иногда отводила глаза.
- Как теперь быть?
- Не знаю. Это все, скоро не закончится, а мы уже по разные стороны баррикад. И если тебя подстрелит кто-нибудь из моих, это будет все ровно, что я убью тебя своими руками.
- Попробуй мне предложить работать на тебя?
- А ты согласишься?
- Нет.
- Ну вот, тогда зачем спрашивать?
- Чтобы убедиться.
- Я и так знал.
- Когда-то ты говорил, что плохо разбираешься в людях…
- Меня пугали гражданской войной, когда убеждали начать отстрел опасных людей. А теперь что? Мы оказались по разные стороны. Чем это не гражданская война? Знаешь что, а ты сдайся?! А? Тебя отдадут мне. Точно. Тебе, по крайней мере, не придется больше никого убивать?
- И ты меня прикроешь от своих? – Она говорила с издевкой, но в голосе слышался какая-то еще интонация. Спокойная и уверенная.
- Да. Я гарантирую…
- Над тобой что, нет начальников, нет тех, кому ты подчиняешься?
- Я в достаточной мере самостоятелен, чтобы моим решениям доверяли…
- Твоих людей будут убивать, а ты даже не спросишь у меня, кто это делает? – Он замолчал. Все это оказалось сложнее, чем он думал. Если оставаться в этой каше, то шансов вырваться из этого порочного круга завязывающего их с этой войной, не было никаких.
- Корабль стоит на посадочной площадке. Он полностью готов к взлету. Это сейчас единственный корабль на всей планете, который не контролирует церковь.
- Хочешь сбежать? Тебя не выпустят. Наверное, ты знаешь еще меньше чем я. Планета полностью изолирована. Снаружи стоят крейсеры Земли, и они не бомбят планету только потому, что есть мы, и есть шанс того, что силы сопротивления одолеют ваших военных, и вашу группу чистки, тогда можно будет захватить или уничтожить наземные зенитные батареи, и тогда на планету спустится десант…
- А тогда будет еще больше крови, чем при самой страшной Гражданской войне…- Закончил он. Ситуация была безвыходная, и главное сделать было просто нечего. Огромный маховик раскрутится, и ни одному человеку не было под силу всю эту систему остановить.
- Вот видишь, мы тоже стараемся, чтобы крови было меньше. И у нас благородная цель. Если мы сумеем сдерживать вас достаточно долго, то и они поверят, что мы можем со временем победить, тогда они уведут с орбиты крейсеры, и не будет десанта.
- Бежать надо отсюда, вот что…
- А куда? Сейчас везде так. Везде раскол, везде одни борются против других. И те и другие при этом правы. Вот в чем самая страшная правда…
- А по-моему, любой кто убивает не прав.
- И это говорит капитан Группы чистки? – Она на минуту замолчала. - Если бы так считали все. А то ведь кто-то всегда начнет убивать первым, и убьет как раз того, кто считает, что убивать нехорошо. “Практик всегда убьет теоретика.”
- А ты оказывается умная. – Она улыбнулась. – А ты раньше считал меня красивой дурочкой?
- Не знаю. – Честно ответил он. – Я как-то раньше больше о внешности думал, а не о том, что в голове, оно, знаешь ли, виднее…
- Мерза-а-авец. – Растягивая гласные, с легкой улыбкой произнесла она.
Они разговаривали до самого рассвета, уже не затрагивая ни одной темы связанной с их фактическим положением врагов. Просто вспоминали старое время, корабль, двадцатидневный их перелет, что казался теперь каким-то нереальным сном. Долго смеялись над тем, как Ева появилась в рубке вся синяя после пробуждения в противоперегрузочной капсуле…
И наступил рассвет…
Они не прощаясь, просто встали и разошлись в разные стороны. Не оглядываясь. Так и не решив как поступить.
В эту часть города Конрад больше не посылал даже патрулей, мотивируя это опасностью и невозможностью, в достаточной мере обеспечить им защиту от внезапного нападения. И это стало единственным, что изменилось с той ночи. Все остальное шло по старому. Как и раньше. Правда, он чаще стал вздрагивать, когда ему сообщали что подстрелили еще одного члена сопротивления.
Глава 5
Побег
К началу сезона дождей, в столице стало спокойнее. По крайней мере, прекратились нападения на патрули. И “группа чистки“ переселилась из подвалов в здании мэрии на предпоследний этаж в выделенные для нее комнаты, в полном составе, оказавшись прямо под кабинетом Лопара. После того злосчастного нападения, как ни странно, работы у них поубавилось. Теперь сопротивление стало действовать совсем по-другому. Они не стремились вступать в открытые вооруженные перестрелки с патрулями и военными из охранения, теперь они попросту взрывали целые здания, ставили мины-ловушки, работали по отдельным представителям церкви. На Лопара покушались за последний месяц уже около десяти раз, и только каким-то чудом тот каждый раз умудрялся избегать гибели. Против такой манеры ведения партизанской войны “группа чистки” была бесполезна. Как следственные органы они еще годились, а вот как реальная боевая группа, которая могла достаточно эффективно контролировать целый город, уже не подходила. Тут уже нужны были профессионалы из военных. И их тут же нашли. Нашли и старых следователей, прокуроров, судей. Смутное время заканчивалось. “Верным псам Лопара” досталась теперь роль пугала, а вот реальной работы уже не стало. Конрад уже вконец измотанный непонятным своим отношением к собственным же обязанностям мог, наконец, перевести дух.
***
- Пусть каждый занимается своим делом. Ты как считаешь? – Лопар был в очень хорошем настроении, и Конрад не ждал никаких неприятностей, скорее всего старику просто стало скучно, и он вытащил старого знакомого поговорить.
- Епископ считает, что по результатам последних месяцев можно с уверенностью заявить: на планете сопротивления больше нет. Ну, по крайней мере, в такой организованной форме как это было еще совсем недавно. И это твоя заслуга. Ты уже в который раз проявляешь завидное рвение в делах направленных на благо церкви. Вот видишь! Тебя уже заметил сам епископ. – Конрад про себя грустно улыбнулся, ему уже стало даже интересно то, как сильно можно его переоценить. Он и впредь намеревался делать только то, что будет выгодно ему самому. Однако уже подумал, что надо бы и постараться не делать ничего, что бы могло эту иллюзию в его верности организации, разрушить.
Лопар, заложив руки за спину, стоял посреди своего кабинета, и разглядывал мрачный темный пейзаж за громадным окном во всю стену. Он ненадолго замолчал, давая возможность своему подчиненному переварить услышанное, и затем, резко развернувшись к нему лицом, весело заявил. – А как ты посмотришь на то чтобы принять посвящение в клирика?... Это предложение епископа, он ценит верных слуг церкви. Ты оставишь свою работу мясника, и займешься настоящим делом. Сейчас вершатся великие дела в мире. От дней зависят годы, и такие как ты сделают этот мир только лучше. – Уж к чему, а к подобному предложению Конрад оказался не готов. И сначала даже не очень-то понял, что же ему предложили. Он ожидал всего, но только не этого. Стать Клириком в церкви означало навсегда найти себе вполне определенное место, окончательно завязнуть во всех этих властных системах скрытых от остального люда. Это был уже не статус работника, это была сама церковь, ее главная часть, основа основ организации. Клирики были теми, кто правил планетами. Лопар был клириком, когда они встретились в первый раз. “Работник” был свободен, он был фанатиком, и ему верили только поэтому. Человек в сером… А Клирики… Люди в черных балахонах… Первый шаг к сану священника. Клирик - человек без лица, раб церкви, выполняющий поручения высшего синода, епископов, высших священников планеты. Почему-то сразу вспомнилась формулировка из далекого детства. – “Клириками называются лица, получившие посвящение на служение церкви вне алтаря.” “…вне алтаря!” Правда “Церковь ” эта, была далеко не католической… Конрад с трудом стал вспоминать все это, еще толком не зная как даже отреагировать на это предложение, не то, что ответить. Ведь, теперь он может и отказаться, большой беды не будет, но его уже тянуло дальше, тянуло в эту стихию, в эту вездесущую организацию. Конраду было интересно, что же дальше? Как его еще крутанет судьба? К тому же форма клирика, была для большинства неотличима от формы священников, а к ним относились гораздо лучше, чем к работникам. Косые взгляды надоели ему еще со времени, когда он в первый раз надел серый балахон, а потом все становилось только хуже, его “группа чистки” окончательно сделала его прокаженным для людей. Он уже давно переодевался, чтобы просто выйти в город выпить кружку пива. И это обстоятельство окончательно уверило его в том, что предложение надо принять. И он согласился, найдя для себя такое простое оправдание. Согласился на удивление легко.
Потом была встреча с епископом Иниосом. Разговор двух светских сумасшедших, один из которых был уверен в том, что другой, - его страстный фанатически преданный ему раб. К тому же, второй еще и старательно ему в этой уверенности подыгрывал.
Затем было посвящение. Долгое и тяжелое. Темный храм, кольцо избранных священников из протектората Стикса, принимающих клятву в верности. Его глухой голос эхом разносящийся по огромному залу. И долгая тишина в ожидании пока священники не проголосуют. А затем слова епископа, возвещающие о том, что он принят, и через пять лет может быть посвящен в сан действующего священника…
Это не было балаганом, несмотря на то, что Конрад искреннее посмеивался над всеми этими обрядами и самой церковью в целом. Тысячелетняя история человечество приучила человека благоговейно воспринимать подобные торжественные церемонии уже на генетическом уровне. Да и по правде сказать, ему нравилось все то, что он видел в эти мгновения. Театральность всего этого действа завораживала, и заставляла верить, что может быть что-то и есть во всем этом, мрачном торжественном собрании, раз столько времени люди продолжают верить в силу церемоний.
***
Опьяненный постоянно курящимися в зале храма наркотическими травами, Конрад по настоящему очнулся только на следующее утро. До безобразия трезвым, и плохо помнящим предыдущий день. И казалось, что ничего в жизни у него не переменилось, кроме появившейся новой формы, плотным комком валявшейся у изголовья. Всю ночь ему снился его старый дом, еще на Земле, почему-то вместе с какими-то обрывками картин из его долгих путешествий в качестве грузового пилота. Он некоторое время пытался вспомнить сон подробнее, но тот быстро растворялся в памяти. Уже в машине, он только заметил, что водитель у него был другой, коренастый, в форме работника, и очень неразговорчивый. На вопросы Конрада он сообщил только, что теперь возить его будет он, а старый водитель попал под обстрел прошлым вечером и погиб. Конрад вздохнул, вспомнил, что только вчера получил новое звание, именно за то что “сопротивление было практически полностью подавлено”, и уставился в окно, на мелькавшие за ними серые улицы полуразрушенного города.
На самом деле в его работе ничего и не изменилось. Его людям из “группы чистки” присвоили звания работников, напялили на них серые балахоны, и определили, что теперь они “особый следственный отдел при епископате Стикса”. На его громилах, бывших военных, серые балахоны смотрелись как-то чересчур неестественно, однако сам характер их деятельности оставался тем же. Они все так же должны были заниматься “выявлением сотрудничающих с сопротивлением граждан”, и “проведением мероприятий по уничтожению вооруженных групп, не подчинившихся власти церкви”. Ничего не менялось. Вот только форма у них у всех поменялась. Его чистильщики теперь во всей красе почувствовали, каково было ему в серой форме работников, а он как раз расслабился. Черный костюм из очень плотной кожи, доходящий до самых щиколоток, с четырьмя разрезами до пояса, и капюшон, был точной копией балахона священника, разве что у тех не было этих “кавалерийских” разрезов, но для мирского люда он ничем от священников не отличался, и принимали его уже гораздо лучше. Церковь на всех подконтрольных ей территориях курировала все воскресители, и поэтому священники, которые как раз и работали с воскресителями, воспринимались часто как врачи в старое время. В обществе, где болезнями назывались только мутации, выращивание искусственных эмбрионов и было чем-то вроде акушерства, да и лечением в самом прямом смысле этого слова. Так что Конрад теперь наслаждался свободой, и часто пренебрегая работой, шатался по городу, как и впервые месяцы после возвращение с Трира, посещая все известные бары в охраняемой части города.
***
И вот в один прекрасный вечер, он стоял перед стойкой в баре и дожидался заказанного напитка. Священники, наверное, еще и потому принимались обществом как свои, что они то, как раз не брезговали и человеческими слабостями, (в отличие от фанатичных работников) и их нередко можно было встретить и не в таких заведениях. И вот как только перед ним оказался полный бокал янтарной жидкости, … его по плечу что-то ударило. Он резко обернулся с явным желанием сказать пару ласковых тому, кто это сделал, и лицом к лицу столкнулся с Исахом. Тот был в черном плаще, в шляпе с узкими полями, и тростью, которую держал на перевес, и похлопывал ею по ладони другой руки.
- Дежа-вю! – Удивленно пробормотал Конрад и выплеснул себе в рот спиртное, отворачиваясь обратно к стойке.
- Ты всегда очень невежлив. Интересно это только при встрече со мной, или всегда так? – Исах присел рядом, и положив на стойку трость, таким образом, очертив себе довольно обширное пространство. Видимо, не желая с ним связываться, двое соседей отсели подольше.
- И это он говорит о вежливости… - Конрад почему-то сразу почувствовал, что на сей раз, встреча их не случайна, и ничего хорошего ждать от Исаха не стоит.
- Я смотрю, ты делаешь карьеру?
- Как и раньше, как и раньше… - Конрад залпом выпил вторую порцию.
- Опять случайность? – Тон у Исаха переменился на ироничный, и тот криво улыбнулся.
- Я сам не верю, но, это так…
- Конечно, разве я спорю… И скольких невинных сгноил в подвалах мэрии за этот балахончик?
- Много. – Разговор Конраду не нравился, и он начал огрызаться. Однако Исах во всей этой круговерти захлестнувшей его в последнее время был, чуть ли не родным человеком. Он знал о Конраде гораздо больше, чем все те с кем он работал. И одно только это уже делало их почти друзьями.
- Точную цифру не помнишь?
- А тебе зачем?
- Так, интересно.
- Хочешь сравнить со своим рекордом?
- Нет, что ты… - Исах вытянул перед собой руки ладонями вперед, и нарочито испуганно отшатнулся. – Разве я могу?!! Кто я такой? Пустое место, контрабандист, мелкий воришка… Это ты у нас власть…
- Люди убивают друг друга тысячелетиями. Это естественное состояние человека. А “все что естественно, то прекрасно.”
- Смеешься? – Исах посерьезнел.
- Нет. Я говорю абсолютную правду. Человек так долго и планомерно уничтожает себе подобных, что это стало уже привычной и рутинной нормой жизни…
- Может только для тебя? – Но Конрад не слушая, продолжал. - …И сколько бы в морали человечества не было табу на смерть и убийства, ни то ни другое от этого не перестанет существовать. Смерть ради жизни, и жизнь ради смерти… Мы давно уже не убиваем животных ради пропитания. Зато очень давно убиваем людей, находя тысячи незначительных причин, почему это вдруг становиться так необходимо…
- Да-а-а. Церковь промывает тебе мозги.
- Нет, это вряд ли. Мне на нее глубоко плевать. На все ее безумные идеи и на всю ее потустороннюю святость. Она есть ни что иное, как очередная группировка людей стремящихся к власти, и ничто больше. Так было и в мои времена и, наверняка, и в твои, да и будет всегда. Чтобы выжить, надо быть рядом с ними. Вот и вся правда… - И развернувшись всем корпусом к Исаху, Конрад продолжил. – Ты ведь не случайно сюда пришел? Так выкладывай зачем.
- Ты прав. Искать, правда, пришлось тебя долго, последнее время ты в город мало выходишь. Все дела, да дела? Да? - Исах некоторое время помолчал но, не дождавшись ответа, заговорил снова. - У меня для тебя есть информация, и я уверен, ты захочешь ее получить, вот только я понятия не имею, что мне можно с тебя получить за нее. Подумай, предложи.
- Скажи что это за информация, тогда я и решу сколько она стоит.
- Мне не деньги нужны, а, скажем так… услуга.
- Когда-то ты говорил, что ты мой должник…
- Я не отказываюсь, но сейчас еще не время отдавать долги. Пока это деловой разговор двух приятелей.
- Странные понятия у тебя о долге.
- Уж какие есть. Это информация о Еве. А нужно мне чтобы ты открыл коридор над западным континентом и пропустил всего один маленький грузовой кораблик. Всего один. Надо лишь посодействовать, чтобы радарная система там не работала каких-нибудь пять-десять минут. Сможешь? – В голове промелькнула мысль о том, что это может быть провокация, но он тут же отмел эти подозрения. Исах вряд ли станет сотрудничать с властями. Но сможет ли он сделать то, о чем его просят?
- А почему ты считаешь, что “информация о Еве” может стоить так дорого? И что я вообще в ней нуждаюсь?
- Информация серьезная. И ты в ней действительно нуждаешься. – В ответ, Конрад усмехнулся. – Я не уверен, что смогу обеспечить коридор.
- Постарайся. Подумай. Информация срочная.
- Я не смогу этого сделать. – Конрад действительно не был никак связан с наземными службами слежения, и от Исаха отличался только тем, что его бы, наверное, не пристрелили бы стразу у ворот радарной базы, а взглянули бы на форму и вежливо попроси бы уйти.
Исах, помрачнел и отвернувшись глубоко задумался, потом хмыкнул себе под нос, и спокойно произнес.
– Жаль, конечно, но ничего. Тогда давай так, я тебе все ровно расскажу все, и мы будем считать что квиты?
- Ладно. – Конрад и так бы не отпустил его, не узнав, что же тот знает о Еве, что хотел даже продать эту информацию, и уже готовился вытащить оружие. (у выхода, за столиками сидело несколько работников, они не пили, но в бары иногда заходили в качестве своеобразных “хранителей нравственности”, и если бы Конрад приказал, они бы скрутили Исаха за две секунды) Неизвестно понял ли это Исах или нет, но, по крайней мере, показал, что рассказывает все добровольно.
- Ее взяла контрразведка. Дня два назад. Вышел я на тебя только сегодня, хорошо еще в баре поймал, а то пришлось бы покушение инсценировать… - Новость была страшной. Страшней, быть может, даже чем сообщение, о ее смерти. Контрразведка была еще опаснее, чем его бывшая “группа чистки”. Им нужен был быстрый результат, точные и правдивые сведения, и они никогда не брезговали даже самыми изощренными приемами ведения допросов. И химия и наркотики, и электроника, и клонирование на “быстрых воскресителях”, когда полученный организм живет всего несколько часов. Но этого уже достаточно чтобы проделать с ним все то же, что могло не выдержать основное тело. А если начинают использовать его, это означало, что основной объект уже должен быть мертв. Высокоинтеллектуальных систем допроса на планете не было, так что все пользовались дедовскими методами…
Двое суток для этой организации не мало. Можно успеть все…
- Как? – Конрад мгновенно протрезвел.
- Понятия не имею. У меня хорошие каналы получения информации, но вот “как” произошел захват, понятия не имею. И, вот еще что. Имей в виду, все очень серьезно и для тебя. Они допросили твоих людей, и выяснили о том инциденте с нападением, и тем, что ты приказал не трогать ее, если ее захватят…
***
Был вечер, половина здания в котором обитала военная контрразведка, была пуста, зато во второй половине, шла планомерная работа с подозреваемыми. Ночь всегда была излюбленным временем для допросов. Ночью человек, привыкший к определенному режиму сна, всегда расслаблен, координация на нуле, психика от нехватки сна расшатана, и допрашивать такого человека гораздо легче. После двух суток без сна, в сотый раз, рассказывая свою “легенду” может ошибиться даже профессионал, а тут профессионалами и не пахло. Однако технологию разведка соблюдала всегда. Возможно поэтому, Ева, вместо того чтобы оказаться в первый же вечер на крохотной табуретке перед яркой лампой, и следователем за столом, провела эти двое суток в одиночной камере, где горел яркий свет и, за неимением специального оборудования попросту на полную громкость играла музыка. К тому же раз в пол часа, дежурный смены проходил по коридору, куда выходили камеры, и проверял, не заснули ли случаем его подопечные. Если бы они просидели там хотя бы еще сутки, то никакой грохот не заставили бы их бодрствовать, но срок - двое суток, был самым что ни наесть удачно выбранным. Человек, еще не изможден до невменяемого состояния, но нехватка сна уже начинает сказываться на количестве серотонина в мозгу, и он гораздо хуже себя контролирует.
Конрад с трудом пробился к какому-то полковнику, единственному старшему офицеру оказавшемуся в здании, и еще минут двадцать добивался того, чтобы ему передали дела по захваченным два дня назад боевикам сопротивления. Слава богу, он уже успел понять, что никаких допросов еще не было, и всех их выдерживали положенный срок в камерах, и Конрад не очень наседал, иначе он бы, наверное, пристрелил бы этого полковника за его медлительность. И так, мотивируя свое желание заняться этим делом, он довольно сумбурно рассказал, о том нападении, когда он потерял трех человек из своей группы. Полковник поверил, даже, пожалуй, слишком хорошо поверил, потому что сразу начал дозваниваться своему начальству, и уже через час начальник контрразведки передавал Конраду все дела и документы захваченных боевиков.
Конраду надо было бы насторожится, но он сейчас думал совсем о другом, и не мог уже адекватно воспринимать действительность. Они слишком легко согласились. Слишком легко…
Еще через два часа, уже в его кабинете, сидела Ева, и нервно грела в руках уже полупустую чашку кофе. Как ни странно спать она отказалась сразу же. Захват, плюс две ночи без сна, грохот музыки в камерах, довели ее до нервного срыва, и теперь она сидела на диване, и пыталась унять дрожь в руках. Он принес ей выпить, но это не помогло, а напиваться ей в такой ситуации было противопоказано. Конрад сидел напротив и просто смотрел на нее.
- Лучше бы тебе было меня послушать тогда.
- Знаю.
- Теперь ты в том же положении что и была бы тогда, только вот ожидания допроса бы не было. И камеры бы не было, и…
- Да знаю я, знаю… - Она отвернулась, и попыталась поставить чашку на стол, но та вывернулась из пальцев и, упав на пол, разбилась. Ева, виновато посмотрела на осколки, как-то по детски поднесла пальцы к губам и прошептала, - “ой”. А затем в одно мгновение расслабилась, глубоко вздохнула и первый раз улыбнулась. – На счастье.
- Вот только для кого? – Секретарши не было, и Конрад стал сам собирать осколки в ведро для бумаг. Потом несколькими листами собрал кофейную гущу, разлившуюся на пол, и отправил и это в ведро.
- Беда вся в том что раньше я бы знал что делать, а теперь ситуация изменилась. Тебя взяли в форме, с оружием, ты стреляла в их людей, убила одного и ранила еще одного. Тебя надо допросить с пристрастием, обязательно получить максимум ценной информации, а затем расстрелять. Иначе расстреляют меня, даже после того как меня отметил сам Епископ. Против тебя столько всего, что помогать тебе может только самоубийца. Ты враг. Официальный враг церкви.
- У меня есть сведения, которые их заинтересуют.
- И что с того? Это уже мало что изменит. – Конрад со вздохом потянулся глядя в зарешеченное окно, и отошел к противоположенной стене.
- Как ты узнал о том, что меня взяли?
- Исах нашел меня в баре и решил продать информацию. Он, оказывается, знает больше чем я в моем собственном ведомстве.
- Не вини его. Он на самом деле не такой плохой человек.
- Да знаю я. В конце концов, он все сказал и так.
- Бесплатно значит? – Она улыбнулась.
- Бесплатно…
- А вы похожи…
- Что?
- Вы удивительно похожи.
- Я и Исах?! – Конрад удивленно посмотрел на нее.
- И он, и ты, вы оба стремитесь только к собственной выгоде, как бы это не выглядело со стороны. На вас обоих сложно рассчитывать в мелочи, но в серьезном деле можно положится всегда. Ты спас нас тогда, помнишь, хотя мог бы этого не сделать, теперь он пытается спасти меня. Однако даже руки не подал, когда мы оказались в городе. Странно, но это в вас общее.
- Я и Исах. – Конрад рассмеялся, но потом на мгновение задумался, и тут же отмахнулся как от назойливого насекомого. – Да нет, что ты. Так только кажется. Ты лучше думай, что тебе делать теперь, как выбираться, иначе спасения не получится. И все старания нашего праведника Исаха пойдут прахом.
- Тебе нужны сведения?
- Да, но они не помогут.
- Можно попробовать на фоне остальных из группы, а они ни за что ничего не скажут, сымитировать мое решение сотрудничать, я расскажу кое-что довольно ценное… - Конрад скептически глянул на нее при словах о том, что никто ничего не скажет, но она взгляда этого не заметила.
- Даже если чудо свершится, и тебя выпустят, тебя тут же подстрелят свои. Сама видишь, как легко в городе узнают о том, что происходит за этими стенами.
- Вот будет это “потом”, тогда о “потом” и будем думать. Можно уверить их о том, что я буду сотрудничать и в городе, тогда надо будет инсценировать побег, и этот вопрос тоже отпадет.
- Ох, как просто у тебя все выходит! Тут все настолько плотно завязано, что от меня подобные решения не зависят вовсе. Мое дело снять с тебя показания. Я могу, конечно, интерпретировать их в свою пользу, но такие решения всегда исходят от Лопара.
- Но попробовать стоит?
- Если иного не придумаем, то останется только это. Но этот вариант почти самоубийство.
До восхода солнца они просидели в кабинете, решая как поступить, но других вариантов в голову так и не пришло, слишком мало было шансов. В группе было пятнадцать человек, и каждый мог бы стать подобным двойным агентом, вот только никто не соглашался. В этом Ева, как ни странно, оказалась права. Они были фанатиками почище большинства ”работников”. Таких случайных людей в этой революционной каше как они с Евой, наверное, не было вообще больше нигде. Хотя возможно это было и не так… Совсем не так. “Все идеи всегда ложные, а верность человека не более чем попытка оценить в первую очередь самого себя…” – Так сказал однажды Исах, еще там на корабле.
Весь следующий день они имитировали допрос. Кабинет был закрыт, а звукоизоляция не давала возможность услышать, что происходит за дверьми. Конрад на самом деле набивал на мониторе протокол, тщательно вытаскивая все подробности, какие только могла вспомнить Ева. Информации и вправду было очень много, но недостаточно. И единственным ценным фактом, что мог бы стать решающим в реакции на предложение Конрада, оказались адреса поставщиков оружия, бывших торговцев, что теперь не выпускались с планеты, и вынуждены были заниматься перепродажей всего и вся по всей планете.
Когда уже стемнело, Конрад вызвал секретаршу, и попросил ее принести два кофе. Еве пришлось на это время перебраться на табурет, и глубоко нагнувшись глядеть в пол, спрятав лицо в волосах. Допрос должен был хотя бы выглядеть натурально, и для этого еще надо было поработать. Он и так сильно рисковал, не допуская других дознавателей до нее. Когда секретарша ушла, он снова закрыл дверь на ключ.
- Это поможет? – Спросила его Ева, кивнув на стопку распечатанных пластиковых листков с церковной гравировкой.
- Не знаю. Контрразведка знает о той нашей случайной встрече, возможно, они меня проверяют и сейчас, и сам факт того, что именно я предложу тебя в качестве двойного агента, может быть станет роковым и для меня самого. Рискую…
- И что тогда?
- Не знаю. Я не в подчинении военных. Но Лопару это может не понравится, и тогда у меня мало шансов избавится от постоянных подозрений. А значит и никогда не уйти от них, и так же никогда не продвинуться по службе. Я стану ненадежным звеном в цепи.- Конрад помолчал и добавил. – Но я все ровно попробую рискнуть.
Вместо использования своей группы он пошел с протоколом прямо к Лопару. И два часа рассказывал тому предполагаемый вариант операции. Доказывал, что брать всех, указанных в списке, полученном от Евы сразу, глупо, потому как все ровно крупная рыба уйдет опять, и поставки оружия вскоре возобновятся. И что следующего человека готового так же сотрудничать как передавший эти сведения человек, не будет еще очень долго. Лопар со всем согласился, но только предложил подождать до следующего дня, пока он не получит кое какие сведения от контрразведки по этому делу. Конрад даже тогда не насторожился, он находился в эйфории оттого, что все удавалось так баснословно легко, и ушел из кабинета Лопара буквально окрыленный. Вот только когда на следующий день в назначенный час он явился за окончательным решением, все резко переменилось. Лопар встретил его сидя за столом, мрачно читая что-то на экране встроенном в стол. Когда Конрад подошел вплотную, тот только мельком взглянул в его сторону и, пробормотав приветствие, быстро проговорил, глядя в экран.
– Все отменяется, свой человек в организации нам уже не нужен, так что сворачивай все свои идеи. – Затем поднял на собеседника глаза и очень медленно и четко добавил. – Не надо тебе было вмешивать в дела церкви личные мотивы. Я сильно разочарован Конрад, очень сильно. Я понимаю, что она спасла тебе жизнь однажды, но поверь сейчас идет речь не об отдельных людях, пойми, идет война, надо быть жестче, надо быть сильнее, и надо знать кто твой друг и кто твой враг. Это тяжелое решение, но ты должен его принять. Иначе нельзя. У них есть связь с Земными силами на орбите, у них есть инструкторы, у них есть оружие, надо узнать принцип их связи, иначе нам не и избежать вторжения.
- Но если мы уничтожим сопротивление, то Земные силы сбросят десант, а что такое земной десант в колонии...
- Они никогда не пойдут на десант, пока у нас целы зенитные батареи. Они потеряют так две трети кораблей, а оставшихся не хватит, чтобы подавить наземные войска. Так что они никогда не пойдут на штурм, пока целы зенитные батареи, сопротивление уже несколько раз пыталось устроить диверсию на радарных станциях, пытались взорвать сами батареи, но им ни разу это пока не удалось. Давай-ка лучше мне сведения, которые передала вам ваша спасительница, тогда возможно сопротивление не станет так сильно докучать нам, некоторое время. – Конрад кинул на стол пачку скопированных листков допроса, и молча остался стоять. Вся затея провалилась.
Лопар только мельком глянул на бумаги, и снова уткнулся в экран, игнорируя Конрада.
Странно, но он ждал именно такого поворота событий и не особо удивился этим словам. Все шло слишком легко, слишком просто, такого не могло быть на самом деле. Он развернулся, и уже собираясь уходить, спросил. – Что будет с ними?
- Приказ на казнь уже подписан. Все. Занимайся своим делом. – Конрад спокойно вышел из кабинета, спустился на первый уровень и быстрым шагом направился к машине. Он не знал еще, что будет делать, но он совершенно отчетливо понимал, что приказы теперь его никакие уже не касаются.
У своего заместителя он узнал, что всех кого он вытащил из контрразведки, забрали опять обратно, и Конрад тут же направился в соседнее здание. Перед входом прямо на глазах у охраны проверил оружие и, не предъявляя документов, спустился прямо в подвал. Он успел. Приговоры исполнялись только рано утром. Еще была уйма времени, но у него этого времени уже не было…
Это были действия глупые, не продуманные, неразумные, но как ни странно они проходили. Его знали на посту, и легко пропустили, оружие никого не встревожило, никто даже подумать не мог, что кто-то может пойти на преступление против своих…
Он плохо представлял что делает, но был уверен теперь, что иного выхода уже нет. Охраны на этаже была всего пятеро, и хватило одного магазина, последний заряд разворотил замок в камеру…
***
Через два часа, они были уже у космодрома, там все на том же месте стоял его корабль, опять единственный на всем поле. Торговые корабли все еще не пропускали, а военные садились на территориях военных баз. Аэрокар приземлился прямо около корабля, нарушая сразу все возможные портовые законы и правила. Шлюз не перепрограммировали, и приготовленный пистолет, чтобы прострелить электронный замок не понадобился. Створки мгновенно открылись, и пропустил внутрь двоих. Затем корабль поднялся в воздух, и только после этого по всему космодрому проревели сигналы тревоги, только сейчас в охрану космопорта дошла информация о побеге. И только сейчас они сообразили, что угнали единственный находящийся на планете частный корабль. За ними даже успели послать звено атмосферных перехватчиков, но они не успели их догнать до выхода корабля из атмосферы, и уже набирая космические скорости, Конрад удостоверился, как те, один за другим, исчезали с радара.
Теперь у него был только один путь, - на Землю. Восставшие миры связаны с церковью, а она наверняка передаст сведения о побеге по всему обитаемому космосу. Как же! Сбежал старший клирик церкви на Стиксе! Верный фанатик ордена!
Он еще решал, куда же можно будет прыгнуть, чтобы избежать прямого контакта с той или другой стороной, как прямо по курсу корабля из пустоты в одно мгновение соткались несколько военный кораблей. Огромных, черных гигантов. Он тут же развернулся и успел проскочить под самым ближним из них. Те, скорее всего только вынырнули из гиперпространства и теперь еще не очень сориентировались, иначе его бы уже подстрелили. Конрад автоматически набрал код одной дальней торговой станции, что помнил наизусть, и нажал на рычаг прыжка, и уже чувствуя, что ему несказанно повезло, и он успеет прыгнуть до атаки, заметил на чернеющем экране, на борту одного из военных кораблей, эмблему Земли…
***
До станции было лететь пару суток. Ее часто использовали для транзитных перевозок контрабандисты, так что случайно пришедшие на ум координаты были, пожалуй, лучшим выбором в их ситуации. Он сам нередко использовал эту станцию для транзитных остановок и заправки. Через нее до Земли лететь было на три часа меньше чем, если напрямую со Стикса. И оставалось только, как можно тщательнее продумать, как потом суметь замаскировать себя. За них наверняка назначат награду, объявят в розыск, и совершенно точно пошлют охотника. Церковь всегда так поступала, не желая “выносить сор из избы”. А среди контрабандистов, скорее всего, опасаться следовало только награды, ни один, даже самый безумный охотник не сунется к тем, кто в ближайшее время сам может стать предметом охоты, и знает об этом.
Конрад отстегнулся от кресла, снял перчатки тактильных контактов управления и небрежно бросил их на гладкую поверхность приборной панели. Крутанул шеей до хруста, и повернул голову в сторону соседнего кресла, и стал разглядывать Еву. Та сидела расслабленно положив руки на подлокотники, закрыв глаза, и чуть нагнув голову, и будто почувствовав его взгляд, резко повернула в его сторону лицо и медленно открыла глаза.
- Все?
- Все.
- Смешно. Мы опять на корабле. Сколько времени прошло?
- Два с половиной года.
- Много.
- Много.
- Неужели так будет всегда?
- Что?
- А что сейчас происходит, что было с нами, что теперь еще будет. Почему так всегда? – Он промолчал. Он знал, что это и есть то, что люди называют жизнью. Война, кровь, борьба за власть или деньги. И что это все всегда будет, ничего с этим не поделать, и мало кто избежит участи оказаться в водовороте утягивающим его в самую гущу всего этого вселенского цирка ужасов. Сбежать от жизни нельзя. Как ни старайся представлять ее иной, чем она есть на самом деле. Мудрость еще не признанная человечеством. Истина, которую так не хочется понимать.
Конрад поднялся со своего места, подошел к Еве и в ответ на все вопросы просто поцеловал ее. – Все будет хорошо. Все должно быть хорошо, хватит уже на нашу долю…
Через два дня, когда они вышли из подпространства у станции, их встретили два крейсера дальней разведки с эмблемой Восставших миров. Прыгнуть опять они уже не успевали, магнитные захваты уже блокировали все функции двигателя и их медленно, но верно подтягивали к борту ближнего крейсера, прямо к штурмовому шлюзу.
Их даже не стали штурмовать, вежливо вызвали по системе космической связи, осведомились, сколько человек на корабле, и предложили “по-хорошему” впустить в корабль штурмовую группу, обещая в противном случае “порвать ваше старое корыто напополам вместе с содержимым”.
Форма клирика церкви, что Конрад так и не снял еще, другой одежды на корабле попросту не было, он все вещи забрал с него еще не планете, несколько остудила пыл весело поигрывающего излучателем капитана штурмовиков, пританцовывая по-хозяйски заглянувшего в рубку. Никто даже не думал о том, что им могут оказать сопротивление, вся штурмовая группа рылась в грузовом отсеке, и обыскивала пустые каюты в поисках чего-нибудь ценного.
- Союзнички значит. – Скривив кислую мину, заявил капитан, стоя в проеме люка.
- Жа-а-аль. – Уже напевно и растягивая каждую букву, проговорил он через минуту разглядывания Конрада, значительно погасшим взглядом. – Тогда добро пожаловать на борт “Беса” И сожалеем за столь нерадушный прием. – Несмотря на то, что было сказано, капитан штурмовиков последнюю фразу проговорил грубо и жестко, будто его только что очень оскорбили. Да и приглашение оказалось не таким уж и необязательным, их обоих практически вели под конвоем до самого капитанского мостика на “Бесе”.
Капитан корабля, когда они оказали на мостике, стоял к ним спиной, разговаривая с кем-то из старших офицеров, но даже со спины Конрад узнал этот лысый затылок. Капитаном “Беса” был Коул…
***
Камер на “Бесе” естественно не было. Но, учитывая военную специфику корабля, была гауптвахта, и их обоих поместили туда. Последнее, было проявлением “жестом доброй воли” лично Коула, решившим не разлучать “напоследок” пару. Он был в бешенстве, когда узнал, что Конрад оказался клириком церкви, а значит официальным лицом, представляющим власть церкви. Но Коулу даже этого факта оказалось мало, чтобы отказаться от мести. Он приказал офицерам, чтобы те забыли о притянутом корабле и его пассажирах, и упрятал их в железный ящик гауптвахты на самой нижней палубе крейсера.
Оказалось, что когда их с Ваном захватили на Стиксе, церковь очень долго торговалась чтобы как можно дороже продать эту парочку. Они уже тогда знали, планировали свои политические демарши и, наверное, просчитывали возможность заключения союза с Восставшими мирами, поэтому очень легко отдали их, вдруг как ниоткуда появившимся представителям революционного, тогда еще только, штаба. И их продали за незначительную сумму выкупа явившимся к ним парламентерам. Но покупать было нечего, волос Сингана у этой парочки исчез, и задание они свое провалили, тайна Тектонического оружия открытого Синганом была утеряна. Ван как старший в группе был расстрелян, а Коула переправили в штурмовой отряд простым солдатом, но за два года тот сумел как-то выбраться оттуда и теперь дорос аж до капитана крейсера. Вот только он все это время лелеял в мечтах различные способы как разделаться с Конрадом за то, как он считал, предательство. Про то, что Конрад и Ева сбежали со Стикса и, скорее всего, разыскиваются сейчас по всей подконтрольной церкви территории, тот ничего не знал, а так как пока только форма клирика на Конраде, останавливала Коула от силовых действий, разубеждать того никто не собирался.
Глава 6
Провидение.
Простые решения подсказывает сам господь бог…
(Альберт Энштейн)
Коул совсем не был человеком, исповедующим гуманистические ценности, и ждать от него какого бы то ни было разумного поведения, по отношению к себе было бы наивно. Коул жаждал расправы, и сейчас был явно в предвкушении ее. Как и Конрад, он прекрасно был осведомлен о приемах используемых при допросах с пристрастием, и то, что их не беспокоили несколько дней проведенных на гауптвахте, означало лишь необходимый период, который надо было выдержать жертву, чтобы та привыкла к своему положению и оценила власть над собой своего хозяина. И вот время этого вынужденного успокаивающего сидения в камере, закончилось. Дверь с лязгом распахнулась и без всяких объяснений, двое здоровых штурмовиков ворвались в камеру и, схватив его под руки, вытолкали в коридор. Ева что-то крикнула вдогонку, но ее оттолкнули вглубь комнаты, и он не расслышал что именно. В коридоре его ударили под коленки, ноги непроизвольно подогнулись, и он упал на колени, тут же руки завернули за спину и нацепили наручники, подняли так же под руки, и уже почти не давая ему переступать самому, поволокли по пустому коридору…
С первого же момента, как штурмовики ворвались в камеру, Конрад уже знал, что за этим последует. И с каждым их действием только убеждался в том насколько он прав. Он сам всего несколько дней назад, был в положении человека приказывающего так же поступать своим… ”штурмовикам”. Их всех обучали в одном ведомстве, и все они действовали настолько карикатурно одинаково, что хотелось рассмеяться, и он не в состоянии себя сдержать улыбался, стиснув зубы.
Мир не терпит того чтобы не быть в равновесии, и любое действие человеческое всегда уравновешивается во времени точно таким же иногда действием против него. Сколько веков человек наблюдает такую странную, с точки зрения логики, метаморфозу судьбы человеческой. Сколько оправданий он ей находит, придумывая себе религии, правила добра и зла, но все оказывается гораздо проще. Все что ты делаешь, всегда отразится в твоем же будущем на тебе же самом. Всегда… Странная нелогичная истина. Простая, но такая верная, и всегда подтверждаемая на практике.
Пока Конрада тащили к капитану на милый разговор по душам, всю дорогу он только об этом и думал. И поражался сам себе, насколько удивительны, иногда бывают уроки жизни, и как часто самыми невероятными способами она преподносит нам в результате самые простые истины.
Коул ждал его в прямоугольной комнате с темными стенами. Кроме стула намертво приваренного к полу в ней ничего не было. Стандартная комната для допросов? Или же это сам Коул устроил себе такое помещение по собственным вкусам?... Это был военный корабль, но таких помещений даже на линкорах, насколько знал Конрад не предусматривалось. Война в космосе дело очень чистое, до стерильности чистое, и никаких пленных на боевых кораблях просто не могло быть. В случае, если защита корабля оказывалась пробита, то корабль уничтожался сам по себе. То есть полностью и безвозвратно. От экипажей в лучшем случае оставалась кучка замерзшего пепла. В худшем… Этот пепел оказывался развеян в мельчайшую пыль на территории в миллион кубических километров. И все… То ли дело десантный бот…
Конрад еще некоторое время поразмышлял на эту тему, не особенно обращая внимания, как его усадили на стул, и пристегнули наручники сзади к металлическому кольцу в стуле. Коул тем временем уже начал накачивать себя ходя взад и вперед вдоль стены находящейся прямо перед глазами Конрада.
- Ты чересчур спокоен, как я посмотрю? – Грубо спросил Коул, когда штурмовики удалились.
- Все возвращается на круги своя… Не находишь? – Конрад помолчал секунду и, предварив вопрос Коула, продолжил. – Все почти как в прошлую нашу встречу, на корабле?
- На сей раз чуда не произойдет.
- Скорее всего…
- Я об этом позабочусь.
- Очень надеюсь…
- Ты хоть понимаешь, что с тобой сейчас будет? – Коул нагнулся прямо к его лицу, и медленно выговаривая каждую букву, проговорил это.
- У меня плохое воображение, тем более я берегу свое пищеварение, и мне вредно волноваться. У вас на гауптвахте плохо кормят…
- Может ты идиот? – Конрад решил, что и впрямь пора хоть что-то предпринять. Время было самое, что ни на есть подходящее и, проигнорировав вопрос, спросил сам.
- Скажи мне одно Коул, когда ты в последний раз встречал человека? Не клона, настоящего человека, которого родила женщина, тут в колониях, на планетах, на станциях? А Коул? Ты помнишь свое детство, дом, родину? Давно это было? И как тебе сейчас? А, Коул? – Тот выпрямился, и презрительно на него глянул сверху вниз. – Вот оно как. Значит, все-таки боишься. Занервничал, стал вопросы задавать. Это уже неплохо. Но тебе это не поможет…
- А ты все же подумай.
- Давно. Давно я не встречал настоящего человека. Очень давно. На Земле их полно, но почти все наполовину машины. Сердце легкие, печень почки, глазные яблоки, мышечные стимуляторы, внутренняя основа скелета. Наверное, уже все научились заменять. Даже мозг научились выращивать, клонируя, а потом пересаживая сознание. Они тоже не хотят умирать. Они тоже стремятся задержаться на этом свете. Так что ж я должен их за это осуждать? Это их выбор, им легче подчистить свою генетическую информацию заранее, чтобы дети их были уже лучше их, а сами они вынуждены прибегать к технике…
- Становясь киборгами?
- Это плохо?
- В мое время это было плохо.
- Твое время кончилось. И очень давно. Хватит болтать!
- И все же, подумай, еще раз, последний раз. У тебя ведь много времени, правда? Подумай, кто ты есть такой, кто я, кто все те, кто находится на этом корабле? Кто мы?! – Коул вздохнул, поднял голову к потолку, и очень снисходительно глянув на Конрада, улыбнулся. – Я понимаю. Ты священник. Клирик. Человек, который вскоре должен будет читать проповеди своей пастве, о том, как на самом деле устроен мир. Зря ты тренируешься на мне. Тут у нас уже есть один из ваших, тоже болтается по кораблю как кое-что в проруби, и проповедует, проповедует. Мои штурмовики его раза два чуть не растоптали, так он им осточертел. Но ничего с этим не поделать. Приказ Правительства восставших миров, на каждом корабле иметь своего священника союзников.
- Я не проповедую.
- А что тогда? Перед смертью решил задуматься о душе? Или тебе так важно теперь оценить насколько несовершенно наше общество? – Коул расхохотался. – Нет, ты все же идиот!
- Ну что ж, не хочешь хоть чуть-чуть подумать, дело твое…
- А что тут думать? Ну, нет больше Хомо сапиенса как биологического вида, так что теперь? Вешатся?
- Эволюция кончилась, больше нет генетически закрепленных естественных мутаций проходящих через поколения. Человек вычистил себя сам. Избавился и от плохого и от хорошего, сделав из себя биоробота, для наиболее удобной жизни в нем своего сознания. Он даже сознание не воспитывает, на протяжении многих лет, он его из прошлого как старую заготовку вытаскивает и использует заново, как деталь. Так чем мы отличаемся от тех киборгов на Земле?! – Коул с минуту смотрел на него заинтересованным взглядом, а затем не двигаясь ни на миллиметр, спросил.
- Ну и что?
- А то что, будущего у человечества больше не осталось. Есть только прошлое, из которого они все черпают все новые и новые ресурсы. Как когда-то половина перерабатывающей промышленности перешло на потребление мусора, так и сейчас целая цивилизация разрослась до неимоверных размеров и все больше и больше вбирает в себя тот самый отживший свое, мусор. Развития у человека нет… - Коул скрестил руки на груди и повторил с большим нажимом. – Ну и что?
- Жизнь это путь, где есть начло и конец. Когда нет пути, нет и жизни. Надо идти куда-то. Мы остановились. Во всем остановились. Когда-нибудь не останется стимулов, чтобы просто влачить дальше свое жалкое существование. И мы все исчезнем. Мы мертвые! У мертвого нет стимула, чтобы жить дальше…
- У меня есть.
- Генетически ты мертв. Твои гены родились три века назад, это больше двенадцати поколений, больше двенадцати вариантов проб и ошибок, больше двенадцати шансов проявиться гениальности и сумасшествию, бездарности и болезни, и уж гораздо больше двенадцати шансов породить детей.
- Ты ошибаешься. У меня была семья, и были дети. Они погибли через несколько лет после моей смерти, после извержения вулкана в колонии на Сигме – 5.
- А если бы они были живы? Теперь среди людей на Земле бродили бы напичканные электроникой и искусственными органами куски живой плоти, которые пережили тебя на двенадцать поколений, приобретя набор генов опередивший тебя в двенадцать раз!
- Ну что ж несколько неприятно, ну и что?
- А что бы было через тысячу лет?...
- Тысячу лет назад мои предки бродили, нацепив на себя тонну железа, и резали друг другу глотки, но от этого они не были хуже, чем сейчас, человек не меняется, и это хорошо. Это самое лучшее, что есть в человек, и именно поэтому мы такие, какие мы есть. Все. Отсрочка твоя окончена, теперь поговорим на мою тему…
- Жаль, ты так и не понял…
- …приступим! – Он коротко ударил его по щеке, и тут же с другой стороны саданул открытой ладонью по уху. В голову будто ударили молотом, перед глазами поплыли оранжевые круги. Конрад вытаращил глаза и глубоко задышал, по правому уху потекло что-то теплое.
- Если бы ты был обыкновенным человеком, а не клоном, ты бы теперь оглох. Но благодари… в кого ты там веришь? Что ты клон, теперь ты снова станешь слышать через несколько часов. Если доживешь… А пока послушай меня своим оставшемся ухом… - И он еще раз ударил справа, в то же самое место. – Имя, звание, последняя должность, цель назначения… Начнем с простого. – Конрад встряхнул головой, и почувствовал, как вся правая сторона головы покрылась чем-то мокрым и липким, что у него, руки чугунные, что ли… Он глянул на руку Коула, и содрогнулся, на нем были штурмовые перчатки от костюма штурмовика. Тяжелые, с гидравликой усиливающей работу суставов. Такие приспособления способны перекусить железный рельс при необходимости. И он начал отвечать. – Конрад Либски, Старший клирик церкви на Стиксе, майор службы безопасности, особый отдел “группа чистки”…
- Оба на! Кем мы стали-то оказывается, а я то думал он обыкновенный полусумасшедший блаженный, витающий в облаках, а он, оказывается, веру насаждал огнем и мечем… - Коул отошел к стене, и улыбался. – Из-за того, что ты тогда сбежал с корабля, погиб мой друг. Мой лучший друг. Практически выполненное задание, было провалено, возможно, из-за того, что провалилось то дело, мы сейчас теряем тысячи и тысячи жизней! Ты это понимаешь? Ты шкуру свою спасал, на карьеру свою работал, вот дослужился, до тайной полиции…
- А чем ты сейчас от меня отличаешься? – Коул еще раз ударил и снова справа.
- Я всего-навсего мщу за своего друга.
- Которого расстреляли свои же, так почему ты не мстишь им?
- Потому что они были правы, а виноваты в том, что они оказались правы ты! - И он снова ударил.
- А может быть и ты тоже, что так по глупому дал сбежать мне, зная прекрасно, что мне глубоко плевать на вашу революцию… - Коул замахнувшийся было, опустил руку, и минуту ничего не говорил. А потом тихо проговорил. - Себя я уже наказал. – Конрад отдышался немного и, стараясь чтобы голос звучал спокойно, ответил. – Тогда отпусти Еву, она уж точно ни в чем не виновата.
- А ее никто не держит, но она ведь никуда и не уйдет. – Он теперь посмотрел ему прямо в глаза. – Вот ведь как все получается.
- А в чем причина?
- В том, что ты сбежал тогда…
- А может в том, что вы так старательно пытаетесь все время играть в великих революционеров? Уверенно заявляете, что власть им не нужна, что они нужны только для того чтобы у власти Земли был противовес! – Коул снова ударил его, но он не замолчал. – Вы и такие как вы, играете в эти игры уже тысячу лет, и ни разу никогда и нигде никто из вас не добился того чтобы вся эта кровь, проливалась во благо. Тешите свои амбиции красивыми словами, а сами тут же устраиваете каторги в рудниках по добыче уранита, для тех кто с вами всего лишь не согласен… И сейчас тебе важнее мстить, удовлетворяя свое животное самолюбие и кучку примитивных правил предка человека, чем обыкновенная человеческая жизнь. Ты даже не услышал, что я хотел тебе сказать. Мы все тут, только трупы, мы из прошлого, и мы всегда будем повторять свои прошлые ошибки вечно, потому что ничего другого нам не дано. Мы не знаем ничего другого, ни разумом, ни на уровне ген и хромосом, не понимая самых простых вещей. – Коул остановился, снял перчатку, и швырнул ее о стену. – Дурак! Ты сам себе противоречишь. Ты старше меня на несколько столетий, а пытаешься учить меня тому, что по твоим же выкладкам должно быть во мне больше! Генетическая память. Опыт! Человек не меняется, сколько бы в него не напихали этого опыта поколений. Он только становиться изощреннее, в своем умении удовлетворять свои примитивные желания. А я хочу мстить! И все!
- Тогда почему ты просто не убил меня. И почему ты все же прислушиваешься к тому, что я говорю. Ты даже не представляешь, как это комично выглядит. Ты старишься начать допрос по всем правилам, а твой враг начинает вести с тобой философские беседы. А ты его слушаешь, мало того, отвечаешь…
- Значит и я дурак… - Коул сел у противоположной стены, и устало отвернулся.
- Вот об этом я и говорю. Ты старше меня на столетия, и ты уже не можешь так легко мордовать человека только из-за собственных желаний. Пусть даже считаешь, что это справедливо. В мое время меня бы давно разделали на куски и выкинули бы на помойку в качестве пищи для крыс. Ты не можешь справиться с собой, ты мстишь, ты считаешь, что прав, но внутри уже есть что-то, что заставляет тебя сомневаться, подсознанием чувствовать, что это неправильно… Опыт! Генетический, опыт поколений. Всего десятка, а уже как действует. Так ты все еще считаешь, что человек не меняется? А какого изменения ты ждешь? Вырастит хвост? Увеличится головной мозг? Выпадут волосы? Мы вид животного царства, развивший для выживания не клыки и когти, а разум, не кусок серого вещества у нас в черепушке даже, а именно разум, тот сложный набор потенциальной способности мыслить, и мыслить так, чтобы делать на основе всего, что мы знаем, видим, понимаем, правильные выводы. Правильные! Которые потом помогут нам выжить. А половина нашего мозга это гипоталамус, древнейшая его часть, доставшаяся еще от динозавров, она не подчиняется логике, она накапливает знания из поколения в поколение. И наполовину управляет нами. Так ты считаешь, все еще, что человек не меняется? – Конрад замолчал, сил говорить что-то еще просто уже не было. Он приложил ухо к плечу, пытаясь, наконец, понять, насколько оно повреждено. Там стало тепло и липко. Кажется, была повреждена мочка, оттого столько крови, но страшно не это, страшно, что кровь шла еще и из самого уха, черная, венозная. И он все еще ничего слышал этим ухом…
Коул некоторое время еще сидел на полу, не меняя позы, потом отнял от лица руки, и поднялся. Перчатки он так и не поднял.
– Ладно. Я выслушал тебя. Я даже поверил тебе. Но это ничего не меняет. Я все ровно убью тебя, пусть даже не испытаю при этом ничего хорошего…
- Еву ты не тронешь. А потом тебя найдет церковь, и так же потому что это правильно, уничтожит тебя… И сколько это будет продолжаться? Пока не останется только один?
- Пока по твоей гребаной теории не встретится человек, который решит, что убивать больше не стоит. И тогда ты победишь…
- А вдруг, по моей, гребаной теории такой человек решит, что наиболее лучших выход это уничтожить вообще всех потенциальных революционеров? Я не знаю, что есть результат тысячелетия эволюции человека. Ты много общался с современными людьми? Что они думают? Как они поступают в подобных случаях? Восстание началось в колониях населенных воскрешенными, а не настоящими людьми. Мы все думаем как люди прошлых поколений! И вопросы решаем как они. Ты много встречал колоний населенных только людьми с генетически немодифицированными наборами генов?
- Несколько было… На Земле таких много… Но там жить человеку очень трудно.
- А сколько всего осталось настоящих людей? Миллиард? Может меньше? Мы не принадлежим к виду хомо сапиенс, мы продукт этого вида. Его научное достижение, результат тысячелетней эволюции его технологий, а не эволюции самого человека. У нас нет будущего! Понимаешь теперь?
- Этого не изменить.- Коул опять сел на пол у стены. – Давай так. Я просто буду спрашивать, а ты будешь отвечать. И все. Имя. Должность…
Конрад отвечал. Отвечал все, что его спрашивали, это не был даже допрос, просто Коул явно хотел получить хотя бы видимость того, что он добился желаемого. Он задумался. И это уже было хорошо, значит, у Конрада есть еще некоторое время, а там все может случиться. Он тянул время, тянул всеми возможными путями. То, что он говорил, на самом деле было важно, но родилось у него в голове именно в эти самые минуты, дыбы вытянуть Коула на откровенный разговор, это бы единственный шанс выйти из этой комнаты еще хоть на один день…
Коул под конец очень долго и тщательно расспрашивал его о том клочке с нацарапанными на нем координатами станции Восставших миров, который был потерян им на корабле Конрада, еще тогда, пока Конрад бегал по коммуникационным ходам под платформой. И такой интерес к какому-то клочку бумажки, заинтересовал Конрада. С чего это так интересоваться старыми данными станции, которая наверняка теперь уже давно в другой точке? И Конрад соврал. И сказал что да, он помнил о том клочке пластика, но понятия не имеет, где тот находится сейчас…
В камеру его привели в ужасном состоянии. Он был весь в крови, с рассеченным ухом, но в великолепном настроении. При всем при том положении, в котором он находился, он все же считал, что выиграл этот день жизни, победив Коула там в комнате… Ева с ужасом смотрела на всю эту кровь и, наверное, в первое мгновение даже подумала что он сошел с ума, глядя на его кривую ухмылку на лице при том он постоянно морщился как только приходилось поворачивать шею. Он вошел, в камеру, обнял ее, и поцеловал в щеку. – Мне кажется, у меня есть шанс. – Он и вправду так думал, еще не зная какой но, уже чувствуя, что он появился.
Всю следующую ночь он не спал. Сидя на металлических нарах, и подобрав под себя ноги, он старательно перебирал в голове все, что было сказано накануне. Что подействовало на Коула больше всего, что зацепило его за живое… То что человек все же меняется? Нет! То, что он оказался не прав? Нет! То, что у человечества нет будущего, если человек не будет развиваться! Пожалуй. Но этим свою жизнь не спасешь. Эволюция может пойти и в условиях общества клонов, где каждое следующее поколение будет уже получать чуть измененный набор “чистых генов” лишенных болезней, с запрограммированным интервалом жизни в триста лет, и так далее. Это будет та же эволюция через несколько тысяч лет. Но для этого надо чтобы человечество перестало получать все новые и новые клоны с личностями из прошлых веков. А единственный их источник Земля!... Уничтожить Землю? Коул революционер, он всю жизнь занимается тем, что верит в какую-то свою безумную идею, и значит он падок на подобные идеи. А вдруг получится? Земля враг “Восставших миров”, и единственный шанс заставить человечество заново начать развиваться, идти к какой-то цели как цивилизации, это уничтожить естественный источник огромной массы дешевой рабочей силы, для захвата все новых и новых колоний. Да. Это, кажется, может и удастся.
Конрад просидел всю ночь, и следующий день. Но ни в этот день, ни но следующий за ним не пришли. И он все больше и больше анализировал ту ситуацию, в которой он оказался. Шанс выжить был. И были две зацепки. Первая это убедить Коула, что единственным шансом выживания человечества, является уничтожение Земли. Это и в самом деле было так. Чем больше Конрад думал, тем больше ему казалось что, оказавшись в этих экстремальных условиях, он все очень правильно оценил. К тому же то, что Коул не убил его тогда, было прямым доказательством этой теории. Немного надуманным, но все же доказательством. А Земля, в том виде, в котором она была сейчас, как центр цивилизации сосредоточила в себе настолько огромную власть, что умудрялась держать под своей властью всю обитаемую вселенную, если не при помощи войск, так при помощи своего огромного авторитета как прародины человечества. И кто бы ни победил в этом триумвирате: церкви, Восставших миров, и Земли, кто-то обязательно захватит власть над Землей, и тогда вся власть снова будет в одном единственном центре. А тогда все начнется заново. А если уничтожить Землю, каким бы то ни было способом, то и центр автоматически исчезнет. Со всей его военной мощью, со всей его властью, и гигантским запасом трупов для воскрешения. Колонии гораздо легче будет отойти в сторону, объявить независимость и пойти развиваться по собственному пути. А тогда пройдет несколько веков и в галактике появится несколько тысяч самостоятельных цивилизаций. Разных, с разным набором приоритетов и законов в развитии. И человечество вновь начнет жить уже тысячью различными цивилизациями. Порождая разнообразные культуры и верования. Эволюция в мире людей вновь начнет править бал. Возможно, тогда и появится кто-нибудь, кто захочет захватить все остальные миры, но тогда он должен оказаться сильнее их, а у всех остальных будет шанс, объединится против этого одного…
Но это все было не более чем попытка прогнозировать будущее, без самого главного. Возможности уничтожить Землю. А пока это только шанс выжить.
Был еще второй вариант, смутное подозрение, что клочок пластика, который был спрятан в корабле Конрада находящегося в шлюзе крейсера, ценен дл Коула гораздо больше сам по себе, чем, как только набор цифр указанный на нем. Но это было только подозрение.
И Конрад сидел и сидел на одном месте, и все пытался найти еще хоть что-то, что могло бы помочь ему выжить на сей раз. Возможно, у того, кто умирал уже раз даже больше шансов любить жизнь, чем у того, кто еще не познал, что есть смерть. К тому же у него теперь было то ради чего жить…
На пятый день Конрада опять вытащили из камеры. На сей раз, довольно спокойно, и даже без наручников привели во всю ту же комнату со стулом. Там уже стоял стол и стул для Коула. И судя по всему, тот не намеревался никого допрашивать, а хотел просто поговорить без свидетелей.
И они проговорили целые сутки, сидя лицом к лицу. Коул за те дни, что прошли с их первого разговора, пришел к тем же выводам что и Конрад. И доказывать ему ничего не пришлось. Он победил уже тогда. Удивительно, Земля на самом деле оказалось той планетой, что лишала человека возможности развиваться как вид. Он менялся, он должен был меняться. Медленно, но неотвратимо. И сам факт маниакальной экспансии в дальний космос, останавливал это развитие. Для заселения новых территорий нужны были люди, а переселятся на неизвестные планеты, никто из привыкших к своему миру, Землян, не хотели. Оставалась программа “Воскресение” – А значит клоны. А клон наследовал генетический материал человека жившего сотни, а иногда и тысячи лет назад, тем самым, возвращая человечество в то самое древнее время, при всем его техническом совершенстве. И само возникновение Церкви в такой его инквизиторской форме, да еще и семимильными шагами рвущейся к власти, уже само по себе было еще одним доказательством. Человечество шагнуло назад, шагнуло настолько далеко, насколько вообще было способно. Врага в космосе для него не нашлось, так оно сделало врагом себя само, старательно начав воевать с собой уже изнутри.
К тому же после разговора оказалось, что в том крошечном обрывке пластика с координатами станции, был в перегибе спрятана частичка волоса Сингана и, потеряв его, Коул и Ван, по сути, провалили все сложнейше выстроенное здание проекта по похищению изобретателя самого разрушительного оружия созданного на Земле ученым Синганом. Никакой он был не лидер революции, а обыкновенным ученым, который изобрел новый вид тектонической бомбы способной превратить достаточно плотную планету в звезду, а затем и в сверхновую, которая уничтожит все планеты в системе. Восстание все ровно началось, но без поддержки Церкови, оно было бы уничтожено Земными силами за несколько месяцев. Теперь получалось, что достаточно вытащить волос Сингана, поместить его в воскреситель, и у них будет секрет тектонической бомбы способной уничтожать солнечные системы…
Когда это стало ясно, Конрад рассмеялся, и смеялся так как, наверное, никогда в жизни. Когда Коул спросил его, почему он смеялся, он ответил. – Я придумал эту теорию, чтобы спасти своею шкуру, а получается, я спасаю все человечество. Вряд ли когда-нибудь появится такой набор случайностей, что позволит хоть кому-нибудь не только понять, что за страшное будущее грозит всей цивилизации, а тем более иметь возможность исправить все разом…
Они еще очень долго размышляли, пытаясь не пропустить ничего, и страшно боясь ошибиться.
Через неделю воскресили Сингана, и выложили ему всю информацию. И он согласился, что иного выхода нет. Это было последней каплей.
День его жертвы повесть - 2
© Copyright: Тиль, 2003
Свидетельство о публикации №203020100022
Свидетельство о публикации №203020100022
Рецензии